Я залезу к тебе под кожу, или Птица счастья тоже бывает ручной
– Он связан с нефтью.
– Вы сидите «на трубе»?
– Как это?
– Про таких, как вы, говорят, «сидят на трубе».
– Про «каких таких»? У меня нет ни своей трубы, ни нефтяной скважины.
– Я уверена, что будет.
– Почему вы так думаете?
– Потому что вижу в ваших глазах огромный потенциал. Я ещё никогда не встречала таких уверенных и выразительных глаз. Я бы очень хотела написать ваш портрет. Смотрю в ваши глаза и тону в них. Повезло же вашей жене… – Я прямо посмотрела ему в глаза.
– Я разведён.
– Да? Примите мои соболезнования. Разрыв отношений – это всегда трагедия. Я видела вас в зале. Рядом с вами дама, про которых говорят: «силиконовая долина». На неё все таращатся. Трудно не обратить внимания на жертву пластической хирургии.
– Как вы её назвали? Силиконовая долина? – улыбнулся мужчина.
– Ну да. Ой, простите. Я вас не обидела? Наверное, это дурно с моей стороны – обсуждать спутницу совершенно незнакомого человека, но она произвела на меня неизгладимое впечатление. Она так уродлива, что даже по-своему красива. До сегодняшнего дня я не встречала ничего подобного. – Я улыбнулась. – Простите! Кажется, я заболталась. Мы же проверяли мой телефон. Слышимость отличная. К счастью, всё в порядке. Извините, если что не так.
– Это вы меня извините. Сам не знаю, как такое получилось. Сложно разобраться, кто кого толкнул, но главное, ваш талисман цел и будет служить вам верой и правдой.
Я вновь присела на корточки и, не торопясь, стала собирать содержимое косметички. Под руку попалась пудреница.
– Ух, слава богу, не треснула… Разве что пудра рассыпалась. Дорогая, как вертолет. Но это хороший знак. Значит, пришло время покупать новую.
– Давайте помогу вам. – Игорь поднял с пола губную помаду и протянул мне.
Я взяла из его рук помаду.
– Очень вам признательна. Вы необыкновенно любезны. Но я вас, наверное, задерживаю.
– Ничего страшного. Пустяки.
– Вас же дама ждёт? Нервничает, наверное.
– Не беспокойтесь об этом.
– Скажите, она ради вас так себя изуродовала? – Я невинно захлопала ресницами.
– Я бы так не сказал. Просто у каждого свои понятия о красоте. У неё они именно такие, – ушёл от ответа Игорь.
Мы стояли рядом, и он почему-то не уходил.
– Я благодарна вам за помощь. Мое приглашение на выставку остается в силе. Ваш телефон у меня теперь есть. Мой телефон у вас тоже. Буду ждать звонка. Меня зовут Наташа.
– А я Игорь, – растерялся мой новый знакомый.
Похоже, он не ожидал такого поворота событий.
– Мне всегда трудно отказаться от чашечки кофе. Пригласите?
– Конечно. И могу предложить вам гораздо больше, чем чашечку кофе.
– Всё нормально? – подошел к нам здоровенный парень.
Я сразу поняла, что это охранник Игоря.
– Всё в порядке, – тут же ответил Игорь и, ещё раз извинившись, зашёл, наконец, в туалет.
Я же отправилась к своим подругам в приподнятом настроении. Вскоре за свой столик вернулся Игорь. Он нашел меня глазами и улыбнулся. Силиконовая блондинка перехватила его взгляд и стала настойчиво о чём-то спрашивать. Скорее всего, о том, кто я такая.
– Ты чего такая счастливая? – поинтересовалась Татьяна.
– А с какой стати мне грустить? У меня всё отлично. Знакомство состоялось. Я ему оставила телефончик. Следующий этап – совсем коротенький конфетно-букетный период и… замужество.
– Ну, ты даёшь, – выдохнула подруга. – Да тебе мастер-класс открывать нужно по отлову богатых и знаменитых. Ты же такие деньги поднять сможешь, что никому и не снилось. Кстати, тетка силиконовая недовольно косится на тебя. Видимо, подозревает неладное.
– Пусть косится. Может, она от рождения косая. Её срок вышел. Пусть ищет другой кошелёк, который будет вкладываться в её безумную пластику и трахать такого монстра. Ну ее к черту, давайте выпьем за мой грядущий успех!
Все сдвинули бокалы, и в это время у меня в сумочке зазвонил телефон. Я вытащила его и взглянула на экран – номер не определился, но я решила ответить. Мне иногда звонили потенциальные покупатели моих картин.
– Ну, здравствуй, красавица, – услышала я.
Голос показался мне знакомым, но я не сразу поняла, кто звонит.
– Простите, я вас знаю?
– Ну, мать, ты даёшь! Быстро же ты меня забыла. А ведь совсем недавно клялась в вечной любви и верности.
Голос казался знакомым, но я всё никак не могла сообразить, с кем разговариваю. Казалось, звонивший был сильно пьян, язык у него явно заплетался.
– Это что за пьянь? – раздражённо спросила я, соображая, кто бы это мог быть.
– Это я пьянь?! Я человек, который дал тебе крышу над головой! И не просто крышу, а роскошный особняк, в котором ты сейчас проживаешь.
– Это… ты? – Меня окатило ледяным потом.
– Конечно, я. Уже забыла? Быстро…
– Откуда ты звонишь?
– Догадайся с трёх раз. С ТОГО света. Ты что думала, от меня раз и навсегда избавилась? Нет, дорогая, так не пойдёт. Не успела мужа похоронить, уже нашла себе новую жертву? Откровенно кадришь, причём публично! Ещё один богач? Мне не нравится твоё поведение. Очень даже не нравится. Я думал, ты будешь носить траур, оплакивать мою кончину, целовать мои фотографии, сутками сидеть на кладбище и хранить обо мне светлую память. Но вместо этого ты шастаешь по ресторанам и даёшь свой телефончик кому попало. Если думаешь, что я это молча проглочу, то глубоко ошибаешься. Я не дам тебе это сделать и заберу к себе, чтобы ты остепенилась, прекратила себя вести неподобающим образом, и мы были бы вместе. Тебе привет Самуил передает.
– Кто…
– Самуил. Твой бывший муж. Он полностью меня поддерживает. Сначала мы с ним из-за тебя очень сильно поругались. Не могли тебя поделить и понять, кому ты принадлежишь, ведь каждый из нас имеет на тебя права. Самуил настаивал, что он твой официальный муж, а я на том, что официальная регистрация брака не имеет значения. У нас с тобой тоже была сильная любовь. Просто я не мог развестись из-за беременности Люськи. Это всего лишь формальность. Я из-за тебя всё потерял. Всё поставил на кон, чтобы доказать тебе свою любовь. И жили мы с тобой семьёй, поэтому я имею на тебя такие же права, как и Самуил.
– Какие, к чёрту, права, я вас обоих похоронила… – У меня всё поплыло перед глазами.
– Ну, мы же приговоренные к тебе навечно. Нет нам покоя. В общем, мы с Самуилом решили, что имеем на тебя равные права и ты принадлежишь нам двоим. Когда заберём тебя на ТОТ свет, мы будем все вместе, втроём. Ни я, ни Самуил не можем от тебя отказаться. Тяжело, конечно, делить любимую женщину с другим, но у нас нет выхода. Сейчас я передам трубку Самуилу. Он её просто у меня вырывает…
– Привет, любимая. Как ты без меня? Опять начинаешь шкодить? Опасно тебя одну оставлять. Хватит испытывать моё терпение и трепать нервы. Давай к нам.
– Куда к вам?
– Без тебя мрак. Я больше не могу ждать. Давай сделаем так, что тебя собьёт машина. Прямо сегодня. Ты, главное, не бойся. Это совсем не страшно. Когда увидишь несущуюся на тебя машину, просто закрой глаза, улыбнись и раскинь руки. Знай, эта машина заберёт тебя к нам… И мы будем вместе…
Я выронила телефон и мягко осела на пол…
Глава 4
Я открыла глаза и увидела людей, склонившихся надо мной. Разглядела среди них Игоря.
– Врач идёт. Пропустите врача. Граждане, разойдитесь. Ну не цирк же… – слышала я сквозь гул в ушах взвинченный голос Татьяны. – Честное слово, сейчас сама начну разгонять любопытных.
– Перенесите женщину в вип-комнату, чтобы её смог осмотреть врач, – скомандовал Игорь своим охранникам.
Я почувствовала, как меня подняли сильные мужские руки и куда-то понесли. Вскоре меня положили на широкий кожаный диван, и ко мне тут же подошёл врач «скорой помощи».
– Что вас сейчас беспокоит?
– Слабость. Голова сильно болит. Просто раскалывается. В ушах шумит очень. Когда поднимаю голову – всё перед глазами плывёт. И ещё кажется, сердце из груди выпрыгнет. Воздуха не хватает.
Врач попросил выйти всех из вип-комнаты. Он сделал мне кардиограмму и успокоил, что с сердцем у меня всё в порядке.
– Вы нервничали? Я имею в виду, сегодня у вас был стресс?
– Да, – кивнула я. Было трудно дышать. – Меня расстроил… телефонный звонок. Последнее, что помню… я ответила на звонок. А потом всё… Сознание полностью отключилось.
– У вас серьёзное нервное потрясение. Разве можно так реагировать на телефонные звонки, милая? Жизнь и здоровье дороже. Нужно учиться сдерживать эмоции. Попробуйте практиковать йогу, изучайте медитации. Сейчас я сделаю внутривенно укол, и сразу станет полегче.
После укола я выпила пару таблеток, снимающих тревогу, врач измерил мне давление. Я прослушала рекомендации, что за руль мне сегодня нельзя, что мне, естественно, нельзя нервничать и в ближайшее время нужно лечь и поспать. Мол, на сон меня скоро всё равно потянет, потому что мне ввели какой-то успокоительный препарат.
Врач собрался уходить, но тут в комнату заглянул Игорь и спросил у него, как мои дела.
– Ей гораздо легче. Дама перенесла серьёзное нервное потрясение.
– Когда она успела? Я вроде с ней недавно говорил, она была в порядке. Шутила даже.
– Говорит, был неприятный разговор по телефону. В любом случае, ничего страшного нет. Просто последствия стресса. Она уже успокоилась. Я сказал, что ей нельзя за руль, потому что может уснуть.
Врач ушёл, я села на диване, поджав под себя ноги, и поблагодарила Игоря за беспокойство.
– Напугала ты всех. Ничего страшного, что я на «ты» перешёл?
– Ничего.
– Сейчас как себя чувствуешь?
– Лучше.
– Ты бы полежала ещё. В этой вип-комнате можешь быть сколько угодно. Не переживай, никто тебя отсюда не прогонит. Я договорился с администрацией. Так что можешь здесь оставаться хоть до утра.
– Спасибо. Я домой поеду.
– Сама за рулём?
– Нет. Мы на такси приехали. Хотели выпить немного вина и расслабиться. У нас сегодня маленький праздник. В салоне продано несколько моих картин. Нашёлся ценитель. Так приятно…
– Наверное, ты талантливая художница?
В комнату заглянула силиконовая кукла.
– Игорь, ну ты что меня одну бросил? – протянула она недовольным тоном. – Надеюсь, с девушкой всё в порядке? Ты закончил заниматься благотворительностью? Может, вспомнишь, наконец, обо мне?
– А я о тебе и не забывал. Ты иди на место, я сейчас приду.
– Я же не собака, которой нужно указывать, где её место, – надулась девица.
Видимо, ситуация очень сильно её раздражала, и она не могла скрыть недовольства.
– Я могу вообще уйти.
– Иди. Только не пожалей об этом. Возврата не будет.
Немного угрожающий тон подействовал на девушку мгновенно. Она тут же сменила гнев на милость.
– У меня нет желания с тобой ругаться. Я буду ждать тебя за столиком. Постарайся не задерживаться.
Я посмотрела на Игоря.
– Я принесла тебе столько неудобств.
– Ерунда.
– Твоя дама недовольна твоим вниманием ко мне.
– С ней я как-нибудь разберусь. Ну что, тебе лучше?
– Да, спасибо. Ты можешь идти, не беспокойся за меня. Иди, иди… Мне, правда, лучше.
Игорь вышел за дверь, и в ту же минуту ко мне залетели Танька с Люськой. Они помогли мне подняться и вывели из ресторана.
На улице я попросила:
– Пусть такси подъедет прямо ко входу. Не желаю стоять у проезжей части.
– Наташка, что с тобой? Машина вон, чуть дальше остановилась. Тебе опять плохо?
– Пусть подъедет поближе. Девочки, мне позвонил незнакомый человек и предупредил, что сегодня меня собьёт машина.
– Тебе от этого стало так плохо? – испуганно посмотрела на меня Татьяна.
– Ну а ты бы как восприняла такую весть? Тебе было бы хорошо?
– Да может, кто-то тебя разыграл? Вдруг какой-то сумасшедший? Ты поверила в этот бред?
Люся не стала меня расспрашивать, как Танька, а услышав про звонок, тут же побежала к такси и попросила шофера подъехать ближе. Как только мы сели в салон, я закрыла глаза, прислонилась головой к Люсиному плечу и вздохнула. Если бы Танька знала, кто мне звонил, она бы не рассуждала, что это чей-то нелепый розыгрыш, и посмотрела на ситуацию абсолютно по-другому.
Мы завезли Таньку домой и распрощались. Машина мчалась по ночному городу, я смотрела в окно и думала, что в погоне за очередным олигархом я с каждым разом всё больше теряю себя и становлюсь всё циничнее… Я закрыла глаза, и меня накрыли воспоминания…
…Словно наяву я увидела маленькую девочку Наташу. Она жила в интернате и вечно ждала маму, которая раз за разом обещала приехать в выходные. Девочка любила наблюдать за Марией Александровной, директрисой. Ту привозили на дорогой машине, она очень часто меняла украшения и душилась дорогими духами.
– Ну что ты опять на меня уставилась? – злилась на малышку Мария Александровна. – Иди к детям.
– Вы такая красивая.
– Спасибо, конечно, – добрела Мария Александровна и тут же добавляла: – Просто муж у меня очень хороший.
– У него красивая машина?
– У него не только машина. У него много чего есть. Другая бы на моём месте не работала и жила в своё удовольствие, но во мне, наверное, что-то не так, если я каждый день на работу езжу и бросить вас не могу.
– Когда вырасту, я тоже найду себе такого мужа.
– Девочка моя, да кому ты нужна, интернатская? – с жалостью посмотрела на меня директриса. – Представительному мужчине нужно соответствовать. От тебя собственная мать отвернулась. Когда она в последний раз обещала прийти? Месяца три назад? Пьёт, наверное.
– А у вас дети есть?
– Нет. У нас как-то с мужем не получается.
– Можно я буду вашей дочкой?
– Что? – От неожиданности Мария Александровна чуть не выронила из рук очки и чудом успела их подхватить.
– Я хочу быть вашей дочкой. Можно? Я вас не подведу. – Наташа от волнения кусала губы до крови и теребила жидкие косички. – Возьмите меня в свои дочки.
– У тебя родная мать есть. Она от тебя никогда не откажется, ведь у неё иногда совесть просыпается, а если узнает, что тебя кто-то взял, тут же начнёт шантажировать, денег требовать. Я таких случаев знаешь сколько видела, просто тьму.
Нет, директриса не взяла маленькую Наташу к себе, но после этого разговора стала смотреть на неё иначе. Они подружились, а детское желание Наташи в корне изменить свою жизнь подстегнуло Марию Александровну вкладывать свои кровные в её образование.
А затем свершилось настоящее чудо. Мать лишили родительских прав, а Наташу удочерили приёмные родители. Очень хорошие люди. Благодаря им она освоила два иностранных языка, могла спокойно обсуждать творчество Достоевского и Мопассана с англичанами и французами на их родном языке. Стала разбираться в истории моды, театра, кино. Могла рассуждать об искусстве и литературе, в том числе классической.
Она оказалась настолько целеустремлённой и способной, что могла заткнуть за пояс любого. Хорошо танцевала и неплохо пела, играла на фортепиано. Отлично разбиралась в политике и экономике, была в курсе всех событий, которые происходят в мире. Девочка научилась хорошим манерам и овладела светским этикетом.
– С тобой не стыдно, – восхищённо заметила директриса и прижала уже заметно подросшую Наташу к себе, когда та заехала в интернат, чтобы её проведать.
– Я же говорила, что не подведу.
– Я знала. Ты была такая мелкая, такая дерзкая и такая уверенная в себе. Совсем как я. Мужчина, который будет рядом с тобой, может гордиться. И запомни: нет ничего постыдного в том, что ты хочешь красиво жить и получать дорогие подарки. Ты не виновата, что в нашей стране из-за нехватки мужского пола женщины их так набаловали, что порой сами дарят им цветы. Ничего особенного, если женщина хочет, чтобы её содержал мужчина. Ужасно, когда он не желает этого делать. А завистницы… Их много, с этим надо смириться. Осуждают, распускают язык, а сами… Если бы им предложили составить достойную партию богатому мужчине, побежали бы наперегонки.
Мои приёмные родители были полной противоположностью Марии Александровне. Жизнь для них – это набор графиков и расписаний. Они пытались составить мне жизненную программу со школьной скамьи, вырастить из меня умницу и отличницу. По их понятиям, я должна была окончить школу, потом университет, выйти замуж, родить двоих детей, работать, уйти на пенсию, а потом умереть. Если я пыталась жить не по их программе, они тут же начинали меня осуждать. Они вечно меня воспитывали и пытались лишить права выбора.
Приёмные родители не понимали, почему я не вышла замуж за одноклассника, который очень долго за мной ухаживал, ведь, по их мнению, он очень хороший, из приличной семьи. Но я считала, что хороший человек – не профессия, не повод для любви и вступления в брак. Но родители постоянно твердили, что одной быть плохо, соседи шепчутся.
Я уверяла, что не готова быть с кем ни попадя, потому что мне нравится одиночество. Они начинали стыдить меня, мол, со мной что-то не то. На самом деле со мной всё было хорошо, просто не хотелось, чтобы кто-то управлял моей жизнью.
Мне осточертели их рассуждения о жизни, как она сложна и ужасна – сплошные проблемы и неприятности. Я хотела жить легко, не позволяла негативным событиям загонять меня в депрессию. Одним словом, я не хотела жить, как мои родители. А они жили именно с тяжестью на сердце, глядя на мир сквозь призму негативного восприятия.
Я не хотела, как они, соглашаться в этой жизни на малое, и считала, что у меня большие возможности. Нужно только дать им толчок. Мне не хотелось обманывать себя. В отличие от родителей, я быстро забывала всё плохое. Никогда не таила злобу, не жила обидами, не думала каждую минуту о неприятностях и не тащила разный хлам в свою душу.
Я научилась не просто жить со своими проблемами, а решать их. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на сожаления и огорчения. Наше время дороже.
Опять вспомнилась интернатская девочка Наташа. Как она из кожи вон лезла, стараясь доказать директрисе, что спившаяся мать – не приговор, что даже в такой неблагополучной семье, как у неё, может вырасти настоящая леди, достойная самой благополучной жизни…
Я всхлипнула, по щекам текли слёзы…
Глава 5
– Наташка, ты что, плачешь? – Люся тут же достала носовой платок и принялась вытирать мои слёзы. – Ты так сильно перепугалась?
– А ты бы на моём месте не испугалась?
– Ой, да я вообще трусиха. У меня одни фобии. Мне кажется, я боюсь всего на свете.
– Просто знаешь, как-то всё не так…
– Почему?
– Вот я смотрю на тебя и не понимаю, как за все годы жизни с Мишкой ты совершенно не изменилась. Ни деньги, ни вместе прожитые годы, ни предательство мужа тебя не испортили. Даже после всего, что он с тобой сотворил, ты вспоминаешь о нём с теплотой. Когда он от тебя ушёл, у тебя и в мыслях не было тратить свою единственную жизнь на месть бывшему.
– Да как можно мстить? Какой бы он ни был, всё равно для меня Михаил родной человек, подаривший мне детей. Мы все имеем право на ошибку. Михаил не святой. Он тоже может ошибиться. Я простила ему всё. Мне кажется, в последнее время он сам не понимал, что творил. В него словно бес какой-то вселился.
Услышав про беса, я вздрогнула.
– Ты никогда не думала завести себе молодого любовника и жить в своё удовольствие на берегу океана, пока не придет старость? Ты честно жила с мужем, организовывала ему надежный тыл, не боялась рожать и мужественно сносила его измены. Ты вышла замуж за простого парня. Пока он пробивался, как могла, его поддерживала. За всеми достижениями Мишки всегда стояла ты. Несмотря на удары судьбы, сохранила честность, чистоту, порядочность. Таких, как ты, сейчас нет.
– Да обычная я, – вздохнула Люся. – И вела себя как положено жене.
– Ты никогда не хотела построить благополучие на расчетливости, иметь кучу денег. А я… Я пытаюсь реализовать детские мечты, ищу мужчину, который бы купил мне машину под цвет моего платья. Люся, сама не понимаю, почему я такая. Чем дальше, тем безжалостнее и циничнее становлюсь. Может, оттого, что в детстве ко мне все относились как к инвалиду.
– Это как?
– У меня была пьющая мать. Я ее ждала каждые выходные, а она всё не приходила… Я росла в интернате и, в отличие от других детей, очень многого хотела от жизни. Я понимала: жизнь всучила мне утешительный приз, но, как могла, от него отбрыкивалась. Все на меня смотрели с пренебрежением и сочувствием, понимаешь? Как на жертву. Я была здоровой девочкой, но окружающие относились ко мне как к инвалиду. Нет, они не хотели меня обидеть, но я всё чувствовала и обижалась. Я мечтала о счастье, но не имела возможности его достичь. Больше всего на свете боялась, что настоящая, роскошная жизнь, о которой я мечтала, пролетит мимо. Боялась жить среди серых зданий, серых людей, серых улиц, серых лиц и точно таких же серых мыслей. Я ХОТЕЛА ЖИТЬ ЯРКО. Среди ярких людей, дарящих яркие мысли… Имея худшую жизнь, я мечтала получить всё самое лучшее. Когда меня спрашивали, чего хочу добиться, я всегда отвечала, что хочу выйти замуж за олигарха. Надо мной смеялись, думали, чокнутая, но ведь я говорила правду…
– Я и не знала, что ты жила в интернате.
– Меня удочерили приёмные родители. Конечно, я благодарна им за то, что взяли меня в семью и ни разу не напомнили, что я приёмная, но… Я чувствовала себя ужасно, когда они навязывали мне свои взгляды на жизнь. Они минималисты, а я максималистка. В этом и разница. Я росла в неблагополучной обстановке, слышала каждый день, что жизнь тяжела и ужасна, все вокруг сволочи, цены растут…
– Все родители, наверное, такие. Моя мама тоже вечно на всё жаловалась.
– Мою приемную маму шокировало, что я цинично отношусь к мужчинам и живу по принципу: «если не используешь ты, то используют тебя». Я же всегда сравнивала мужчин с собаками и считала, что по их поводу не нужно заморачиваться очень сильно, ведь они просты в управлении. Как и собаки, они очень любят ласку и внимание, а больше всего на свете терпеть не могут короткий поводок, поэтому им обязательно нужно оставлять личностное пространство и иллюзию свободы. Мама не уставала предупреждать, что мой цинизм не принесёт счастья. Я же привыкла брать, а взамен давать крохи, приучая тех, кто рядом, радоваться этим крохам. Я всегда считала, что, независимо от моего заработка и положения в обществе, мой мужчина обязан меня содержать, покупать подарки и радовать. Родителям нравились простые парни, а я никогда не понимала, зачем мне простой… Спутник жизни должен быть круче меня, иначе я не смогу его уважать. Из-за своего воспитания я наделала много ошибок, и раньше очень часто попадала в ситуации, когда не я пыталась пользоваться мужчинами, а они мной, не вкладывая в отношения ни копейки. Споры с родителями остались в прошлом. Я выросла такая, какая есть, и мне не нужно кого-то изображать и под кого-то подстраиваться. И пусть я не оправдала родительских ожиданий и не поддерживаю разговоров, что весь мир дерьмо, а жизнь крайне неприятная штука, они смирились и даже уже не обижаются на меня за то, что я не из их теста. Я гордая, потому что в моей жизни было много людей, которые хотели меня обидеть. Сильная, потому что в моей жизни было много людей, которые мне делали очень больно. Смелая, потому что я уже ничего не боюсь. Я всегда улыбаюсь, не показываю плохого настроения. Для всех у меня всё хорошо. Мне проще запереть свою боль в себе и никому не показывать, но очень часто она жрёт меня изнутри.
– Наташа, пожалуйста, успокойся. Я и подумать не могла, что ты можешь быть именно такой…
– Какой?
– Ну, такой, как сейчас… Искренней, что ли… Открытой…
– Знаешь, я уже давно не пишу картины на тему любви. Когда меня просят это сделать, я честно говорю, что не умею… Стыдно признаться, но я так и не научилась разделять секс и любовь. Мне кажется, это одно и то же. Обычно так рассуждают мужчины, но у меня такое же мнение. Глядя на мужчину, всегда думаю о том, какой он в постели. Я вижу в нём только сексуальный объект. Когда ложусь с ним в постель, что до секса, что после, мне совершенно неинтересен его внутренний мир. Я прикидываю, сколько у него денег и какую их часть он готов на меня потратить. Я привыкла лгать и не считаю зазорным признаться в любви любому, кто представляет для меня хоть какой-то финансовый интерес. Я не умею растрачивать себя на слова и обещания. Отдавать, ничего не получая взамен. Чем дольше живу, тем больше понимаю: моя жизнь похожа на тупик. Есть ли из тупика выход, я не знаю…
– Наташ, а может, тебе полюбить кого-нибудь надо? – осторожно спросила Люся.
– Полюбить?
– Ну да, полюбить. Так, чтобы по-настоящему, не за деньги…
– Люся, как можно предлагать это сердцу, покрытому стальной бронёй? Не понимаю, о чём ты. Мне очень дорог мой смоделированный мир, в нём нет места слабости. Знаешь, я раньше такая дура была…
– Почему?
– Несколько лет назад у меня был роман с одним обеспеченным человеком. Я боялась показаться охотницей за чужим кошельком и верила, что он обязательно это оценит и выпишет мне вознаграждение в виде брака. Ещё в начале отношений он предложил мне немного денег на покупки. Я оскорбилась, надулась и выдала ему душещипательную речь о том, что нахожусь рядом с ним не ради его денег, а потому, что меня к нему непостижимо влечёт. Вот дурында!