Книга Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей - читать онлайн бесплатно, автор Елена Тришина Н.. Cтраница 5
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей
Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей

Роберт расстроен. Ясно, что он хотел принять участие в фильме не по коммерческим соображениям, а из уважения к Пауэллу. Глава советской делегации, Ростислав Юренев, заставил членов делегации покинуть просмотр фильма «Охотник на оленей» в Каннах, одного из самых мощных антивоенных фильмов, так как советские киновласти постановили, что это провоенный фильм.

Мы с Мишей говорим Роберту, что мы в восторге от его работ. Объясняем ему, насколько можно объяснить за несколько минут, всю тупость и узколобость советских культурных властей. Мы его смешим. Роберт говорит, что нам непременно надо опять увидеться. Он приглашает нас на прием, но мы в этот вечер заняты. Роберт обещает обязательно когда-нибудь вернуться в Москву. На этом мы расстаемся.

В мае Роберт вернулся в Москву вместе с Мартином Скорсезе.

В один из дней Роберт завтракал с Мишей и жившим в двух шагах от нас Андрюшей Мироновым. Я бегала между кухней и гостиной, подавая завтрак и одновременно переводя их беседу. Они оба забрасывали Роберта вопросами. Роберт спросил, сколько они зарабатывают за фильм. Андрюша и Миша подсчитали:

– Две тысячи рублей.

– В день?

– Нет, за весь фильм.

– О-о… – сказал Роберт.

Поскольку во всех театрах в это время шла псевдопатриотическая ерунда, мы, помимо поездки на могилу Пастернака в Переделкино, в основном сидели за столами и разговаривали.

Роберт еще несколько раз возвращался в Москву. В один из его приездов, мы поехали в Ленинград, где снимался Миша.

По дороге в Шереметьево Роберт сказал мне: «Это ужасно, что ты никогда не была в Америке. Я пришлю тебе приглашение».

Надо вспомнить, что был период в нашей жизни, когда Миша пять лет не пил. Обстоятельства сложились так, что у меня появилась возможность, естественно с его согласия, повести его к наркологу. Милейший Женя Новиков в клинике на улице 8 Марта раз в год делал Мише укол. Миша думал, что если он выпьет при этом уколе, то может скончаться. На самом деле это была усиленная доза витамина, никотиновой кислоты, которая вызывала сильный прилив энергии. Это был один из продуктивных периодов Мишиной карьеры, который начался с «Покровских ворот»…

Незадолго до моей поездки в Америку Миша опять начал пить. Я его попросила снова пойти к Жене Новикову. Он наотрез отказался. Тогда я сказала, что мне придется подумать о своей жизни, на что Миша ответил: «Думай». Вот я и подумала, хотя это было непростое решение.

Мы расстались.

В Нью-Йорке я пару месяцев жила в квартире Миши Барышникова. Как-то пошла проводить Иосифа Бродского, зашедшего к Мише. Мы заговорили о том, что я собираюсь остаться в Америке и как это меня мучает. Иосиф сказал: «Регина, пора подумать о себе».

С тех пор прошло более тридцати лет.


P.S. Живя в Америке, чем я только не занималась – работала синхронным переводчиком, делала литературные переводы (спектакли по переведенным мной пьесам до сих пор идут во многих театрах в России, а переводы на английский сценариев использовались для многих фильмов совместного производства), давала уроки русского и музыки.

Мои кулинарные способности тоже нашли применение. Вот уже много лет готовлю как частный шеф-повар для разных торжеств – свадеб, дней рождения, юбилеев…

Моими первыми кулинарными клиентами в 1988 году были Татьяна Яковлева, последняя любовь Маяковского, и Алекс Либерман, ее муж, главный редактор крупной издательской компании «Конде Наст», известный скульптор и фотограф, с которыми меня познакомила Мишина подруга детства Люда Штерн. Помимо готовки, по просьбе Алекса, я перевела переписку Татьяны и Маяковского.

Сейчас занимаюсь всё тем же, только уже не галопом, а черепашьим шагом. Понемногу пишу книгу – «Уважайте свой желудок, и он будет уважать вас».


P.P.S. Если описывать всё, что происходило в нашем доме и его окрестностях, а также далеко за его пределами, то не хватит ни времени, ни места. Пицунда, Пярну, Тбилиси, Рига, Одесса, Минск, Киев – съемки, концертные поездки, гастроли театра, всего не перечесть.


Когда мы начали жить с Мишей вместе, мне на работу каждое утро звонила его мама и говорила:

– Риночка, пожалуйста, не бросайте Мишу!

– Не беспокойтесь, Зоя Александровна, я его не брошу.

Меня хватило на семнадцать с лишним лет…

Передо мною большая папка Мишиных писем (с 1992-го по 2006 год). Одно из них заканчивается словами «Рина, береги себя, ты многим нужна». В трудные минуты эти Мишины слова, безусловно, помогают.

Людмила Хмельницкая

«Он не мог быть не первым!»[10]

Мы познакомились с Мишей в середине пятидесятых, когда оба учились в театральных вузах: он – в Школе-студии МХАТ, а я – в Щепкинском училище. И весь его курс просто табуном за мной ходил – я была хороша, что скрывать!

А потом познакомились с ним ближе, когда в 1970-м он с группой приехал в Палангу на съемки фильма «Вся королевская рать». В этом фильме снималась машина моего тогдашнего мужа Гарика Гинзбурга. Он был переводчиком, сценаристом, его знала вся Москва. Таких машин, марки «фольксваген», было три на всю Москву. У него, у Феликса Соловьева, журналиста УПДК, и еще у кого-то.

Это была московская центровая компания. За использование нашей машины платили, естественно. И что было не поехать в Палангу, где нас поселили в первоклассной гостинице? И Мишка потом рассказывал, что увидел меня после долгих лет и очень удивился. «Ты была очень странной девушкой с длинной пшеничной косой ниже пояса». Косу мне потом отрезали в театре.

Он за мной тогда не ухаживал, нет. Я была замужем. И он был женат, впрочем, как обычно. Но тогда мы с ним очень подружились. И были у нас параллельно со съемками развеселые гулянки-пьянки.

Я была потом рядом с Мишей всю его жизнь с разными женами: с Региной, с Аней, со всеми промежуточными. Особенно помню промежуток с Н., когда он звонил мне по ночам и рассказывал, как без ума от нее, ее красоты и сексуальности. В пятом часу утра я говорила ему, что больше не могу это слушать. Тем более что до трех мне звонила Регина и рассказывала всё то же самое, только о красоте и сексуальности самого Миши.

Следующий раз так плотно мы уже общались, когда он пришел к нам в Театр на Малой Бронной. Он потом рассказывал, как открыл дверь театра и увидел на пороге меня, крутящую пальцем у виска, показывая, что он рехнулся, придя в наш театр. Уже был Эфрос, и в труппе произошел такой «раскосец», точнее – жуткий раскол. Потом мы с ним очень тесно сдружились во время репетиций его постановки «Покровских ворот». Это был 1974 год. Я была сразу им назначена на роль Маргариты Павловны. Меня там все очень хвалили при выпуске спектакля, и автор Леонид Зорин отмечал.

Репетиции Миши очень отличались от репетиций других режиссеров. Некоторые артисты жаловались, что он заставляет играть, что называется, «с голоса», т. е. точно показывал, как. А он это делал, когда человек не понимал каких-то внутренних обозначаемых, не всегда словесно, ходов. А я как-то сразу начала его понимать, была всегда с ним на одной волне. Он требовал точности. Некоторые раздражались, а я к этому абсолютно привыкла и плавала в этом как хотела, не повторяя ни его ударения, ни интонации, точно уловив суть. Но зато потом все мои ударения и интонации я увидела на экране у Инны Ульяновой – исполнительницы этой же роли в фильме. Она замечательно играла. Это Козаков ей в точности передал. Он вообще-то хотел видеть в этой роли Доронину. Он же не взял в фильм ни меня, ни Лямпе. А тут ему нужна была такая мощная личность, как Доронина. Я вполне укладывалась в ее могущий быть рисунок. Такая бабища. Меня называли в том спектакле «Софьей Власьевной» – т. е. Советской властью. Пришел мой младший брат – Натан Щаранский, посмотрел и сказал: «Ты же играешь Софью Власьевну». Это еще было до его посадки. А посадили его в семьдесят седьмом, и мне после этого уже ничего не светило, никаких ролей.

Был замечательный спектакль. Костика играл молодой Рубен Симонов, роль Льва Евгеньевича – Аркаша Песелев.

Помню, мы играли сцену свадьбы Маргариты и Саввы Игнатьича в загсе. Стоим спиной к зрителю с Севой Платовым, и напротив – Аня Каменкова, которая нас регистрировала. Я вела себя возмутительно – уже и глаз один закрывала, и рот перекашивала, и всякие рожи строила. Анька «раскалывалась». Миша всегда стоял в первой кулисе, наблюдал, как идет спектакль, и орал: «Отойди на пять шагов вправо, влево, вниз, на воздух!» Мы смеялись.

И еще был жуткий совершенно случай, когда мы у Эфроса репетировали спектакль «Дорога» по Гоголю. Спектакль, на котором разошлись с режиссером почти все актеры. Миша играл Автора, а я – губернаторскую дочку. Генеральный прогон. И вот я на сцене в огромном кринолине, с голыми плечами, а холод собачий. Кринолин на обруче, я вхожу на левую сторону в кулису, а Миша выходит из правой. Из-за этого жуткого холода я напяливала на себя шерстяные панталоны в красный цветочек, почти до колен – с бельем в стране в те времена была напряженка. А кринолин был на металлических обручах. Я, заходя в кулису, захватываю нижний обруч и закидываю весь кринолин себе на голову. И в кулисах все увидели мои распрекрасные панталоны. Мишка раскололся. Причем так, что не мог выйти на сцену. Эфрос закричал: «Козаков! В чем дело? Аааааа… там, наверное, Хмельницкая что-то выделывает!» И начал орать на меня безумно.

Так мы с Мишкой подбрасывали друг другу штучки всю жизнь. Сколько раз я его вытаскивала из всех пьянок-гулянок или на себе, или на машине. Помню, как отдыхали мы в Сочи в санатории «Актер», и Мишка вдруг отделился от компании и пошел один в ресторан роскошного отеля «Жемчужина». А в этот день был как раз еврейский Новый год. И там собрался весь сочинский бомонд – шикарные люди, цеховики и прочие.

И Мишка потом рассказывал, как увидел за одним из столиков красивую бабу. Подошел и пригласил ее на танец. А ее мужик крикнул: «Козаков! Посмотри уже на ее уши! Что ты там видишь, Козаков-шлимазл? Ну, так иди уже себе, Козаков!» А в ушах были бриллианты, здоровенные, как булыжники. Ну, и Мишка, конечно, нажрался. Устроил там веселый Новый год. Мы поехали за ним с моим мужем и вытащили его оттуда.

И на следующее утро он попросил, чтобы мы отвезли его туда же опохмелиться. Поехали. И вдруг из холла вышел молоденький парнишка со словами: «Ну, Козаков! Ну, ты вчера давал! Нырял под бархатные перила, отгородившие мраморную нишу! Это был самый сумасшедший номер. Потом вышел из гостиницы, схватил металлическую тарелку от мусорной урны и надел себе на голову».

Мы часто ездили вместе отдыхать. В 1977 году я была после очередного своего развода, и Мишка с Региной взяли меня с собой в Пярну. А там жил Давид Самойлов – Дэзик – со своей семьей. И с нами поехал Мишкин сын Кирка. Они всей семьей жили у Дэзика, а я – в гостинице. Ко мне частенько приходил Кирка и жалостливо просил: «Тетя Люся, я голодный!» И я его кормила всякими вкусностями – особенно селедочкой прибалтийской в рольмопсах. Очень мы с ним это любили.

Это был потрясающий год, потрясающий отдых. Какие люди нас окружали! Мишка тогда много читал стихи Дэзика.

Вообще, сколько стихов знал Мишка – уму непостижимо. Но я никогда не видела, как он учил стихи. Он однажды у меня с голоса выучил стихотворение Пушкина: «Христос воскрес, моя Ревекка…»

Регина туда приехала, естественно, вся экипированная. Привезла всё, что могло понадобиться Мише: еду, лекарства, специальные салфетки, примочки, американские сигареты. И еще огромную наволочку какой-то необыкновенной японской вермишели, которую любил Миша. А мы втроем, Мишка, Дэзик и я, сбежали от всех – выпивать и жрать «некошерную» свинину. Они меня с собой прихватывали как дружка.

И Дэзик посвятил мне тогда стихи:

Я не ел японской вермишели,Ты мне не рассказывай о ней,Но зато вы так похорошели,Что приятно с вами есть свиней.Я имел в виду свинину, Люда,Я имел в виду свиной лангет.Так съедим же, Люда, это блюдо,И не говорите, Люда, слово «нет».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Надпись на подаренной книге «Третий звонок».

2

ЮРСКИЙ Сергей Юрьевич (1935–2009). Актер, режиссер, литератор

3

ШИРВИНДТ Александр Анатольевич. Режиссер, актер. Художественный руководитель Театра Сатиры. Из книги «Склероз, рассеянный по жизни»

4

ХРОМЧЕНКО Матвей Соломонович (1932–2018). Журналист, литератор

5

КНУШЕВИЦКАЯ Мария Святославовна. Актриса Театра им. Моссовета

6

ПОКРОВСКАЯ Алла Борисовна (1937–2019). Актриса театра «Современник» и МХТ. Жена О. Н. Ефремова

7

ЛЕОНТЬЕВ Авангард Николаевич. Актер МХТ

8

РАЙХЕЛЬГАУЗ Иосиф Леонидович. Режиссер, художественный руководитель театра «Школа современной пьесы»

9

КОЗАКОВА Регина Соломоновна. Литературный переводчик. Третья жена М. Н. Козакова

10

ХМЕЛЬНИЦКАЯ Людмила Матвеевна. Актриса Театра на Малой Бронной

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги