Книга Демоны Дома Огня - читать онлайн бесплатно, автор Александра Олеговна Груздева. Cтраница 9
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Демоны Дома Огня
Демоны Дома Огня
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Демоны Дома Огня

Аромат роз, словно настоявшийся в саду за ночь, врывался в распахнутые окна и окутывал спящих тонкими одеждами душистого наслаждения. Все спали, спали беспробудным сном, как двор принцессы Шиповничек. Спали, не видя сновидений, еще раз переживая во сне уже прожитый день. И когда они открывали глаза, им казалось, что они и не спали вовсе, что жизнь их – вечное бодрствование. Ночь – лишь досадное недоразумение в череде прекрасных дней. Запах роз будил их. Поднимал с постели. И они вставали с ясными лицами, будто уже умытые розовой водой. Их волосы благоухали, глаза улыбались. Они были готовы к новому дню. Дом приходил в движение.

«И будет Дом разделен, как разделен род человеческий. Левая сторона будет принадлежать женщинам, правая – мужчинам. Мужчины смогут приглашать женщин в свои покои, а женщины вольны будут соглашаться или отклонять их предложения. Но ни один мужчина – принадлежит ли он Дому Гильяно или является его гостем – не ступит на женскую половину Дома. Право входить на женскую половину принадлежит только дону Гильяно».

С мужской половины на женскую переходили девушки и женщины в разноцветных пеньюарах, отделанных кружевами, украшенных бриллиантовыми нитями, стразами, расшитыми золотом и серебром. Это Служители каждое утро выбирали из их гардеробных утренний наряд, когда приходили проветривать пустующую спальню, и приносили пеньюар его владелице. По вечерам Служители зорко следили за Церемонией приглашения, чтобы не перепутать наряды и двери.

«Женщина должна входить в комнату мужчины с пустыми руками и не выходить из нее во вчерашнем платье» – этот Закон Служители соблюдали строго. Они приносили пеньюары, забирали вчерашние платья. Дамы приводили себя в порядок в женских комнатах, а затем спускались к завтраку.

* * *

Ада открыла глаза. Со всех сторон ее окружал белый прозрачный полог. «Красиво, – пришла первая восхищенная мысль. – От москитов!» – сообразил прагматичный ум в следующий момент. Она перевернулась на живот, вдохнула запах простынь. Как чудесно после проклятого самолета оказаться в удобной постели. «Раздельные спальни – так старомодно, – подумала она. – Дон Гильяно, похоже, человек моральной закалки позапрошлого века». Но Ада была благодарна старомодному дону за то, что он позволил ей отлично выспаться, не тратить силы на разговоры или, не дай господи, на что-то большее. Марк был неплохим любовником, не его вина, что их предпочтения в сексе не совпадали. Ада делала вид, что ее все устраивает.

Наверное, надо встать. Кто знает, какие в этом доме порядки! Да и, честно признаться, есть хочется. Она откинула полог. Комната – «корабельный сундук». Деревянные пол и потолок, стены выкрашены в кофейный оттенок, на гвоздях висят волосатые, зубастые маски. Не страшные, просто слишком экзотические. Вместо скамьи у кровати – три голубых разновеликих чемодана, сложенных один на другой, в медных клепках, с плетеными ручками. Комод – резной, пузатый, стол-бюро со множеством выдвижных ящичков. Туалетный столик на гнутых ножках, плетеная банкетка. Ада тут же подскочила, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Но зеркала не было. Пустая рама, по краю которой извивались розы и змеи. Протяни руку – коснешься стены.

Заглянула в ванную, но там на стене вместо зеркала сиял лист желтого, отполированного до блеска металла. Ада тусклым призраком без особых примет отразилась в нем. Видно, конечно, что нос у тебя не в саже, но как сделать макияж в таких условиях? Краны медные, ванна на львиных лапах. Мыло и шампуни с розовым маслом.

Вчерашнего подноса с ужином в спальне не было, значит, кто-то заходил сюда, пока она спала. Определенно заходил и пробыл не пять минут – все ее вещи были разобраны, платья отглажены, белье сложено, обувь расставлена. Она даже не вышла на балкон полюбоваться видом – кофе… ей определенно нужна огромная чашка кофе!

Наверное, она встала слишком рано. Торопилась и даже не взглянула, который час. Постояла на галерее второго этажа. Вернуться? Сойти вниз и осмотреться? То, что она вчера приняла за бассейн без воды, – выложенная камнем, углубленная в полу площадка непонятного назначения: пять углов, пять граней. Ада не решилась ступить прямо на дно, обогнула слева, по деревянному полу.

Витые индийские колонны кругом, кожаные диваны, ширмы, расписанные яркими птицами и зверями. Заглянула за ширмы – и угрюмый коричнево-красный интерьер взорвался сине-белым китайским фейерверком. Белый камин, рядом с ним высокие расписные вазы синего стекла. Белоснежный трон рядом. Пушистый ковер, по нему раскиданы подушки, стоят низкие кресла, а на стене и на каминной полке – множество фотографий. Она не успела опомниться, как отыскала знакомое лицо. Ее взгляд уперся в него. И Ада заплакала. Она стояла в волшебной гостиной, расписной как китайская шкатулка, и плакала, глядя на снимок Ашера Гильяно. Таким она его не знала: молодой парень с белозубой улыбкой, но взгляд такой же огненный, непримиримый.

– Привет, – раздался женский голос рядом. – Скорбное место. Сама тут все время чуть не плачу.

Ада быстро вытерла глаза. Рядом с ней стояла… Девушка? Женщина? Возраст трудно было определить. Изумрудное платье-футляр с золотой брошью у сердца. Волосы уложены в высокую прическу.

– Не знаю, что на меня нашло. – Ада попыталась сказать это тоном, полным недоумения.

– Здесь на всех что-то находит. Мемориальная гостиная. Все равно что кладбище. Кстати, меня зовут Анжелин, Анж.

– Ада.

– Пойдем. Все, наверное, уже собрались на террасе.

* * *

Ада растерялась, когда увидела террасу Дома Гильяно. Круги накрытых столов, ветер перебирает складки скатертей, как струны арфы. Звон посуды вплетается в пчелиный гул застольных разговоров. Элен махнула ей рукой. И Ада присоединилась к ней и Марку. Столы были накрыты на пять персон, но они сидели втроем.

Кофе оказался отвратительным. Горьким, с ощутимым привкусом гнили. А ведь ни за что не скажешь, пока не попробуешь. Когда его наливали из фарфорового кофейника в чашку, благоухал, как напиток королей. На вкус – помои. Капучино у них не подавали. Пришлось кинуть в чашку три куска сахара и залить это безобразие молоком.

– Чай пить безопаснее, – пододвинул к ней чашку Марк. Чай был хорош: свежий, цейлонский, крепкий, отличная альтернатива ужасному кофе. – Кофе у них местного сорта «либерика», – объяснил он. – Во всем мире его и за кофе не считают, технический сорт, добавляют в смеси для аромата.

– Представляете, у меня пропали все зеркала, – поделилась новостью Ада. – Маленькое, из косметички, и даже из пудреницы!

– Наверное, при перелете в багаже разбились, – безмятежно предположила Элен.

– Но тогда остались бы осколки. Вы бы видели зеркало в моей спальне – пустая рама! А в ванной – лист металла!

– Лично я нашла элементы интерьера весьма оригинальными, – пожала плечами Элен. – Под старину.

Ада сразу поняла, кто на террасе дон Гильяно: оплывший, грузный мужчина за центральным столом, смотрит из-под седых бровей, как будто готов сердце из тебя вынуть. С ним старались не встречаться взглядом. Все делали вид, будто его и нет. На самом деле, старались вести себя так, чтобы не вызвать его неудовольствия. Террасу он покидал последним.

Дона Гильяно можно было увидеть еще и вечером. Весь день он проводил в своем рабочем кабинете в той башне, что возвышалась над фасадом. Вечером дон присоединялся к обществу около половины восьмого. Ужин по колониальной привычке называли обедом. С пяти пили коктейли.

17.15 – час коктейлей, как записано в Кодексе Гильяно.

Пили коктейли и наблюдали закат. В начале седьмого солнце закатывалось быстро, как золотой в карман. В небе повисали раскаленные докрасна гамаки. Они сочились кровью, и кровь неспешно заливала весь горизонт. Ада никогда не видела подобного заката. Честно признаться, до Ашера она редко обращала внимание на то, как садится солнце. Разве что заметишь, как в окнах мелькнул оранжевый луч. Стемнеет – включишь свет, вот и все. Здесь же люди салютовали уходящему солнцу, они провожали его, как в последний путь. И все знали, что дон Гильяно наблюдает за закатом из своего кабинета.

После заката старались без нужды не выходить из Дома. А уж тем более не подходили к воде. Ужинали шумно и всегда в столовой. Дон Гильяно – во главе стола. Это за завтраком каждая семья, каждая группа жила сама по себе, за ужином все были вместе. И разрешалось садиться куда угодно. Не было правил. И ты не выбирал себе место раз и навсегда, как на террасе. Ты мог сесть по правую руку дона Гильяно, мог – по левую. Можно было занять место в самом конце стола или посередине. Был шанс познакомиться с новыми людьми, поболтать на разные темы, посмеяться новым шуткам. Аде понравилось это время.

Ни телевизора, ни радио… Компьютеры в Доме под запретом, ни одной газеты Аде в руки не попадало. «Расслабься, ты на отдыхе», – успокаивала она себя. Они с Анжелин загорали на пляже, плескались в прибое. Плавать невозможно – слишком большие волны, а бассейн для взрослых только-только начали выкладывать плиткой («За год не сподобились!» – яростно сверкая глазами, кипятилась Анжелин). Жара угнетала, а в детском лягушатнике всегда было битком. Чтобы почитать книгу, нужно было обращаться к дону Гильяно, и он, на свое усмотрение, выдавал том из библиотеки.

– Он мне какого-то доктора Спока однажды выдал! – пожаловалась Анж. – Думала – про космических пришельцев, оказалось – про воспитание детей.

У Анжелин и Андре де Кавальканти было двое детей: шестилетняя дочь с таким пышным и труднопроизносимым именем, что все звали ее просто Лола, и годовалый сын Альфи.

– Скукота, – заунывно тянула Анж. – Хоть вы приехали! Пока молодежь не подтянется, здесь будет невыносимо. Невыносимо! – повторила она, повысив голос, когда мимо них проходил мальчик-Служитель. – Принеси нам выпить, кувшин мохито принеси, – отдала она распоряжение, мальчик тут же умчался его выполнять. – Поверь мне, ужасно жить безвылазно в Доме! Ладно еще дети – им много не надо. Но взрослые! Это все равно что похоронить себя заживо. Дом к Ночи Фортуны украшать – вот и вся их радость.

– Ты живешь здесь постоянно? – спросила Ада.

– Пришлось, из-за детей.

Откровенность Анжелин возрастала с каждым выпитым коктейлем. Она гоняла малолетнего прислужника в хвост и в гриву, требуя новых напитков.

– Мы ведь с Андре не Гильяно, как ни крути. Хоть из шкуры вон выпрыгни, никогда нам Гильяно не стать. Гильяно можно только родиться. Эту фамилию даже не получишь, выйдя замуж. Очень редко они женятся не на своих, но и тогда за женой остается ее девичья фамилия. А родившихся от такого брака детей они тоже делят на Гильяно и не Гильяно по одним им известным признакам. Но такие браки с «пришлыми» – раз в столетие, может, случаются. Я ни одного не помню. Обычно мальчики Гильяно «приглашают» только девочек Гильяно.

Еще один коктейль со всхлипом сдался. Анжелин продолжала болтать:

– Вся беда в том, что для мальчиков иных фамилий очень важно «принадлежать Дому Гильяно», а это значит родиться и вырасти в этом Доме, иначе их не считают полноправными членами семьи. А вот рожденных здесь девочек можно, после того как им исполнится три года, забрать из Дома, все равно их ждет брак с кем-то из семейного круга. Но мальчики должны до совершеннолетия жить в Доме и получить соответствующее воспитание.

Дон Гильяно требовал, чтобы матери находились при детях, потому что ребенок без матери – что шлюпка без руля.

– Вот и пасу свое дорогое чадо мужеского полу на просторах колониального Дома Гильяно, – вздыхала Анж. – Девочки – другое дело, им достаточно выйти замуж за кого-нибудь из семьи, чтобы получить все права.

За пределами Дома Гильяно Анж уже один раз выходила замуж за невероятно скучного человека, у которого от первого брака остались двое мальчишек. Но она так издергала этого мужчину требованиями о подарках, бриллиантах и мехах, а также столь явно изменяла ему со своим кузеном Андре де Кавальканти, что муж поспешил сбежать в неизвестном направлении.

– А какую рождественскую открытку я подписала этому неотесанному деревенщине! – говорила она, имея в виду своего первого мужа. – «Мужик, прими мои поздравления и пожелания новой шубы в Новом году!» И я получила новую шубу. Котиковое манто. Безумно роскошный мех!

Сдав пасынков в приют, Анжелин устроила судьбу с Андре, правда, этого повесу удалось приструнить только сообщением о внезапной беременности. До рождения сына они жили в маленьком городке, Андре работал на благо Дома Гильяно (Ада так и не поняла, чем именно он занимался), а с женой постоянно ругался из-за ее неумеренных запросов.

– Бриллиантов тебе мало? – кричал он, размахивая бокалом виски и щедро орошая напитком пол вокруг себя. – А на какие шиши, позволь, я тебе достану бриллианты? Кто оплатил тебе дурацкий ремонт? Ручки дверные бриллиантовые ты за чей счет поставила? Вот теперь открути их, возьми в руки и ходи!

Элен находила новую подругу Ады вульгарной, Марк считал, что Анж просто отвратительна, но Аде нравилась эта женщина. С ней было весело. С остальными дамами Дома Гильяно ей не удалось наладить отношения. Истинные женщины – фонтан женских гормонов, непредсказуемы, как стая обезьян. Они добиваются твоей дружбы, выведывают твои секреты, уводят твоего парня и напоследок втыкают нож сарказма в твою спину. Сначала они скорбят вместе с тобой, потом тебя оскорбляют. Они хитры, вероломны, прикидываются воспитанными и тонкими. Анж не прикидывалась. Она была как на ладони. Грубая, насмешливая, неуравновешенная. Алкоголь же приводил ее в состояние какого-то мистического откровения, будто ей в напитки по капле подливали настойку опиума:

– Ты думаешь, Дом Гильяно – обычный дом? Особняк на берегу океана? Чушь! Не просто дом, а существо архитектурной формы жизни! – И она откинулась на пестрые подушки, чтобы полюбоваться произведенным эффектом. Ада сделала удивленное лицо. Анж была довольна. – Здесь происходят странные вещи. Очень странные. Настолько странные, что эти вещи все предпочитают не замечать. Разум не в силах объяснить, что здесь творится. У этого дома есть имя. А мы все только принадлежим ему. Он строит себя из нас, как из кирпичей. Он дышит, он перемещается вместе с нами по свету. Но не мы нужны ему. Мы – так… стены, полы и потолки, нечто неодушевленное, а ему нужна душа. Душа Гильяно. Ему нужна сила. Ему нужны чудеса. Но сила и чудеса ушли из этого дома. Представляешь, раньше под этой крышей не старели. Да-да… Старость не наступала в Доме Гильяно. И был смысл в том, что все эти тупоголовые мамаши сидели в Доме, – они же хотели сохранить молодость. Ха-ха, некоторые даже верят, что прежние времена вернутся. Не слушай меня – вранье полное, когда напьюсь, хочется кого-нибудь одурачить. Вот погоди, услышишь еще сказки из Книги!

Неудивительно, что ни Марк, ни Элен не выдерживали ее театра.

* * *

Ада помнила, что положила таблетки в сумку. Их ведь нужно принимать регулярно. Она все перерыла. Безрезультатно. То ли она их потеряла, то ли их кто-то стащил. Завтра она сходит в аптеку.

Анжелин ее просветила – контрацепция в Доме Гильяно под запретом!

– А как поддерживать постоянное количество слуг? Чужих в дом не допускают. Прислуживают, как правило, дети. Вот и подумай, откуда они берутся, – задала ей задачку Анжелин. – Служители изымают все презервативы, все таблетки после первой же ночи, которую проводят гости в Доме Гильяно.

– Они роются в вещах?

– И в карманах, – подтвердила Анж. – Как только мы с Андре не прятали презервативы! Никогда не удавалось оставаться их владельцами дольше суток. Правда, иногда можно отыскать парочку в мусорном ведре на кухне. Но представь, что скажет дон Гильяно, когда ему донесут, что ты прокралась на кухню и рылась в помойке?! А Служители ему донесут, ведь он – главный гарант продолжения рода Гильяно! Позор, да и только. Знаешь, сколько детей у дона Марко? Дочь от законной супруги и трое от секретарши. А сколько от остальных женщин Дома Гильяно, я уже и со счета сбилась! Ведь по Закону дон Гильяно может спать с любой женщиной в Доме и любая может родить от него ребенка.

– Возмутительный закон!

– Крайне возмутительный! – согласилась Анж. – Эти доны такие развратники! И тебя он не обойдет своим вниманием, дорогуша. Спорим, он уже на тебя облизывается. Совет на будущее: если планируешь стать принадлежностью Дома Гильяно, постарайся как можно быстрее забеременеть, беременных женщин дон не трогает и молодых мамаш тоже. Но если ты и после родов сохранишь столь же великолепную фигуру, познакомишься с ним очень близко.

– К тебе он приходил?

– Посещал меня дважды, пока я не забеременела Альфи, – скользнула по опасной теме Анжелин, и тут же выражение тревоги за судьбу Ады вновь возникло на ее лице. – И еще один момент: дону Гильяно ты не имеешь права отказать, не то что всем остальным.

«Никто не знает, где находится спальня дона Гильяно. Он всегда бодрствует, и никто не знает, когда он спит. На ночь он выбирает себе спутницу. И всегда покидает ее спальню до рассвета».

Женщины Дома Гильяно имели право отказаться от близости без объяснения причин. Никто их за это не наказывал, их слово было законом, и отказ не обсуждался. Приятно осознавать, что выбор зависит от тебя. И Ада не отказала Марку, когда он по примеру остальных мужчин в холле опустился перед ней на одно колено и произнес: «Марк Вайнер приглашает синьорину Аду провести с ним ночь под сводами Дома Гильяно. И пусть никто не знает, что творится за закрытыми дверями». Она шепнула: «Согласна», хотя могла бы отрицательно покачать головой, протянула ему левую руку с кольцом. И он, по обычаю Дома, коснулся лбом тыльной стороны ее ладони.

Некоторые женщины жалуются на отсутствие прелюдии. Мол, не успевают возбудиться, мужчины слишком спешат. Им бы в постель к Марку Вайнеру – интересно, сколько бы они продержались, перед тем как рвануть обратно к своим мужьям-скорострелам? Марк Вайнер… вот уж кто не спешит, а продлевает прелюдию часами. Ада готова была взвыть, грязно ругаться и кричать: «Да засади, в конце концов, ты, сукин сын!» Он не любил передавать инициативу, как правило, ее выступление было лишь частью его грандиозного спектакля. И все-то он делал правильно, и дрожь возбуждения пробегала по телу, и было приятно, и тысячи женщин молились бы на него… но после Ашера ей было нужно другое. Чтобы сильный мужчина без разговоров и околичностей сжимал ее в объятиях, чтобы чувствовать его тяжесть, подчиняться его бешеному ритму. А не стонать и умолять Марка: «Ну, пожалуйста, войди в меня!» – его еще не один час приходилось уговаривать. Каждый раз она чувствовала себя марафонцем, который бежит и бежит, а финиша не видно. Ему был присущ какой-то сладострастный садизм, без всякой там жестокости. Он любил смотреть, как она изнемогает от его ласк, которые ни к чему не приводят, а когда приводят, то, как правило, к этому моменту все эмоции настолько перегорели, что она нечеловеческим усилием воли заставляла себя не спать.

А еще он любил рассказывать, предвосхищать «удовольствие», которое ее ждет, стоит ночи опуститься на город. И в ресторане мог не меньше часа или даже двух расписывать, как все будет происходить в спальне. Уже одни его слова набивали оскомину, а потом (сюрприз, сюрприз!) повторялись в точности до жеста. «Да что с тобой такое! – хотелось долбануть его кулаком. – Это я уже знаю. Давай придумаем что-нибудь еще!» Но молчала, ведь любую попытку спонтанной импровизации он воспринимал как личное оскорбление.

Не беда, если бы он реализовывал свои фантазии утром или днем, но в светлое время суток у него находились сотни дел и никогда не было времени для секса. Утехи он неизменно приберегал на ночь. А ведь ночью иногда хочется всего лишь пять минут близости, чтобы сбросить напряжение, расслабиться и уснуть. Но с Марком сон мог не прийти до рассвета. Поэтому сто раз подумаешь, прежде чем соблазнять его и начинать всю эту волынку.

Ну а в остальном – клад, а не мужчина. Вежливый, предупредительный, ненавязчивый. С ним можно с легкостью прожить годы.

– Тебе не кажется, что наш роман изначально был слишком предсказуем? – спросил ее Марк. Ада напряглась – ничего хорошего не сулят такие разговоры. – Познакомились на выставке, начали встречаться… И у меня возникает вполне законный вопрос: почему я? Тем более когда ты плачешь в Мемориальной гостиной. Там есть кто-то, с кем ты была знакома? Вас связывали сильные чувства? Длительные отношения? Скажи мне, что я о тебе не знаю?

«Вот оно, признайся, – подзуживал внутренний голос. – Самое время».

Но снова навалилась слабость, охватило безволие. Придется выслушивать упреки, что-то решать, скандал накануне семейного праздника – позор.

– Кто тебе рассказал? – вскинулась она. А ведь можно было поломать комедию: «Я? Плачу? В Мемориальной гостиной? Ты меня с кем-то спутал…» Но у Ады были свои правила. Если хочешь что-то скрыть – будь искренней.

– Твоя болтливая подруга Анжелин. Она сказала это, желая подчеркнуть твою чувствительность. Согласен, гостиная – скорбное место, но никто не плачет по чужим мертвецам. Если этот кто-то в своем уме и ничего не скрывает.

Аду тянуло в Мемориальную гостиную, там был спрятан ее магнит, и она плакала, глядя на его фотографию.

– Это не из-за кого-то… В Мемориальной гостиной я плачу, потому что у этих людей есть семья, даже после смерти у них есть семья, и они остаются в семье. У меня не было семьи и дома не было. Мою фотографию не станут так хранить после моей смерти.

И Марк посмотрел на нее, как смотрел только Марк. Он вырос без отца, он боготворил его и ненавидел, и ничего не мог сделать, чтобы отец им гордился или хотя бы просто пришел на обед.

– У тебя будет семья, я тебе обещаю. Она уже у тебя есть.

И все-таки он был хорошим человеком, этот Марк Вайнер. Будь он настоящим Гильяно, у него не осталось бы шансов стать хорошим.

* * *

Глянцевые улыбки на фотографиях в Мемориальной гостиной сияют безмятежностью. Эти люди улыбаются, потому что еще никогда не умирали по-настоящему. Но им пришлось умереть, на память остались лишь фотографии. Теперь в Доме Гильяно умирали не только те, кто должен был уйти. Уходили не только те, кто засыпал с улыбкой на губах, чтобы вновь проснуться в новом теле. Уходили самые сильные, самые живые, самые счастливые мальчики и девочки Дома Гильяно. Смерть забирала лучших.

Когда-то Дом Гильяно действительно был самым желанным местом на свете. До тех пор, пока Дом не посетили болезни, а затем и смерть. Могущество Дома Гильяно обеспечивали лилу – сгорбленные дети-старички с сапфировыми глазами и с серебряными волосами. Их называли «драгоценностью Дома Гильяно». Их никогда не рождалось много, но всегда было достаточно. Лишь перед тем как один дон сменялся другим, лилу становилось меньше. И это был знак для правящего дона Гильяно, что настала пора уходить.

Лилу обеспечивали домочадцев Гильяно вечной жизнью без болезней, без тревог и без боли. Они выполняли еще десятки различных мелких поручений, чтобы сделать пребывание Гильяно на Земле более счастливым, они приносили удачу, надували ветром паруса кораблей, ослабляли противника в битвах, копили богатства и открывали места залежей золота и драгоценных камней.

С помощью лилу Гильяно могли выполнять свою миссию на Земле. Они владели Великими Таблицами МЕ, которые раскрывали секрет всего сущего в этой Вселенной. Эти Таблицы хранились в Доме. И без вечной жизни Стражам Дома, хранителям Таблиц, трудно было бы держать Вселенную под контролем, многое бы ускользало от их внимания, что-то бы неизменно забывалось. Ведь эта Вселенная была царством сна, глубокого, почти беспробудного. С исчезновением лилу миссия Стражей оказалась под угрозой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Иов 41: 25–26.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги