Война Маллиган

Книга первая: Гюрза

 Глава 1. Крушение

Бушующие волны с рокотом бились о прибрежные скалы. Ветер задувал с нечеловеческой силой, подгоняя и без того несущиеся облака. Удаляющаяся гроза с раскатами грома и вспышками молний, черная на темно-сером небе, оставляла после себя холод и ощущение опустошенности. Ярость отступала. Ярость, сметавшая, ломавшая и перемалывавшая всех и вся на своем пути…

Здесь, вблизи побережья бухты одного из множества тропических островов-колоний, как нигде можно было видеть следы этой природной ярости.

Обломки двух столкнувшихся судов прибило к берегу.

Развороченные, искореженные, они были лишь малой частью того, что всего пару часов назад поглотил этот чертов океан.

Тела погибших плавали среди обломков, ничем не отличаясь от окружающего их мусора. Их прибивало к берегу: выбрасывало на скалы, ломая мертвые кости, и на песок, валяя в морском мусоре и водорослях. Казалось, океан продолжал глумиться над ними.

Чайки с дикими криками-рыданиями кружились над берегом, высматривая свежую добычу. Парочка особо ретивых уже опустилась на песок в паре метров от одного из тел.

Товарки, перекрикиваясь и подпрыгивая, приблизились к руке, покрутили головами, пару раз клюнули…

Пальцы трупа резко сжались, ухватив одну из чаек за шею. Послышался хруст. Вторая птица взлетела с отчаянным криком.

Бешеное биение крыльев, и чайка замерла. Пальцы медленно разжались. Тонкая рука дернулась и неожиданно отшвырнула дохлую птицу.

Женщина распахнула зеленые глаза, закашляла, перекатилась на бок, трепыхаясь и сотрясаясь всем телом. Когда-то золотисто-рыжие волосы, теперь потемневшие от воды и грязи, сосульками свесились на ее лицо. Женщина попыталась сделать глубокий вдох, но ее вывернуло. Закашлявшись, она стала выблевывать все, что было в желудке, весь скудный завтрак, которым ее попотчевали. Краем уха она улавливала ор чаек и бушевание волн.

Неужели жива…

Боли не было, и это настораживало. Откашлявшись, она вытерла рот тыльной стороной ладони и снова перекатилась на спину.

Солнце…

Она могла поклясться, что видит солнце. Не тусклую лампочку под

обшарпанным потолком трюма, трещавшую и, словно бы, издевательски ей подмигивавшую, нет. Это было солнце.

Женщина следила, как его силуэт вырисовывается сквозь тучи. Следила, как оно пробивает себе путь. Луч упал на ее глаза и, прежде, чем она успела крепко зажмуриться, ослепил, обжег, отпечатал на сетчатке свой силуэт, причиняя боль и в то же время даря замерзшему, израненному телу живительное тепло.

Вместе с теплом возвращались ощущения… возвращалась боль.

***

Неизвестно, сколько времени она провела так. В голове был какой-то туман, то ли дрема, то ли явь. Она была не против. После всего, что случилось, лежать так, спокойно, под теплыми лучами и слушать рокот волн было пиком блаженства. За такое можно было бы продать душу.

Ветер постепенно сменился на прохладный морской бриз, не имевшим ничего общего с холодным и жестоким ветром, предвещающим бури, а значит и несчастья.

Она вздохнула, пошевелилась. Одежда на ней совсем высохла. Ей не

требовалось открывать глаза, чтобы понять, что солнце стоит в зените, и уже

далеко не такое ласковое. Теперь оно жгло глаза даже сквозь зажмуренные веки. Только сейчас она поняла, как невыносимо хочется пить. Открыла и закрыла пересохшие, потрескавшиеся губы, подумав, что за глоток воды без раздумья смогла бы отрезать себе ногу или руку.

«Надо вставать», – зудело где-то в мозгу. – «Или решила так и подохнуть?»

«Отвали ты. Нет сил», – мысленно отмахнулась она.

Но зуд нарастал, становясь все назойливее, и, наконец, она его ощутила. Даже не его, а их – рой голодной мошкары.

Фыркнув и отмахнувшись, женщина перевернулась на живот. Тело сразу же капризно заныло. От соли и песка раны нещадно щипало. Да она с головы до ног в каком-то дерьме – смеси морской соли, водорослей, грязи и песка. В спутанных волосах, кажется, что-то ворочается. Она тряхнула головой. На песок приземлился крошечный краб. Женщина скривилась. Ну, уж нет, не пировать тебе сегодня, зараза.

Отшвырнув от себя паразита, она напряглась, выждала пару секунд и попыталась подняться на ноги.

Ноги подкосились, заставив ее снова рухнуть на песок. Твою мать…

Женщина зашипела от боли. Попытка номер два вышла куда удачнее. Постояв пару минут и оглядев малоприятную картину, она побрела напрямик к куче обломков, с трудом переставляя ноги.

Как бы этого не хотелось, но сейчас предстояло примерить на себя новую роль – роль мародера.

Конечно, поживиться здесь было чем. У этих ублюдков корабль был битком забит всякой всячиной, плюс оснащен, если не по последнему слову техники, то совсем-совсем неплохо. Жаль, что большая часть добра отправилась прямиком на дно.

Вторым судном, вероятно, была моторная яхта, обломки которой теперь, кроме прочего, окружали женщину со всех сторон.

Мертвые тела были тут же. На берегу, в воде…

Она внимательно оглядывала побережье, с каким-то ненормальным

удовольствием убеждаясь в том, что все те, с кем она находилась на борту, теперь мертвы. Удивительно, что ей удалось выжить, даже серьезных травм нет. Не иначе Господь уготовил ей новые испытания.

Отыскав вещевой рюкзак, она шла по берегу, высматривая что-нибудь полезное. Что-нибудь, что поможет ей не сдохнуть здесь в ближайшее время. После примерно часа поисков в ее распоряжении была аптечка, сильно помятая, и фонарь, который, правда, намок и включался через раз.

– Это не вселяет оптимизма…. – прохрипела женщина, постучав фонарем по ладони. Замигав, тот окончательно потух. – Вот сволочь.

Краем глаза у кустов слева ей показалось какое-то движение. Резко повернув голову, она заметила отползавшего человека. Очень знакомого…

Их разделяло метров сто, и откуда только силы взялись, но преодолела она это расстояние практически бегом, спотыкаясь и падая, хотя можно было бы и не торопиться. У этой гниды переломаны обе ноги, далеко бы он не смотался.

Вот только ярость требовала немедленного выхода. Да такая ярость, что в глазах потемнело, когда она со всей силы обрушила на него подхваченный по пути камень.

Послышался треск и вопль. Точно по хребту. Он дернулся всем телом, как марионетка на ниточках, а ее по инерции потянуло вниз, и она рухнула на ублюдка вслед за камнем.

– Проклятая сука! – он шипел и извивался. Мог двигаться, значит, позвоночник она ему не перебила. Дерьмово. Нужно было срочно добивать ублюдка, или она рисковала быть придушенной могучими ручищами. На глаза попалась фляга, висевшая у него на поясе. Очень знакомая. Вспомнилось, как он играл с ней, давая воды из этой самой фляги только после того, как получал, что хотел…

Сорвав флягу, она отползла в сторону и, открутив крышку, жадно припала к горлышку израненными губами:

– Я убью тебя, сука! – взревел недобиток. – Не смей!

Женщина нехотя оторвалась от фляги и то только потому, что заметила резкое движение. Он был уже далеко не так ловок, но все же в его состоянии двигался на удивление быстро. Подполз к ней, выбросил руку, но промахнулся, ухватив вместо нее воздух.

Женщина быстро перекатилась в сторону. Тело заныло. Но сейчас ей было плевать.

Прикрутив крышку на место, она отшвырнула флягу в сторону и поискала глазами что-нибудь потяжелее камня.

Ублюдок понял, что она задумала, глаза его округлились и наполнились кровью. Резко схватился за кобуру, но вспомнил, что этим утром снял ее и положил на стол в трюме, прямо перед тем, как принялся в последний раз избивать и насиловать ее.

Она вернулась через несколько минут, таща большущий камень. Жилистые руки дрожали, она, кажется, держалась из последних сил, того и

гляди свалится. Но он как никто другой знал, какой она была на самом деле.

Недели издевательств и побоев было слишком мало, чтобы сломать ее. Она могла вот так дрожать и почти терять сознание, но в глазах неизменно горел этот злой, яростный огонь. Он видел его и сейчас.

Женщина приблизилась.

– Последнее желание, Бык?

– Чтоб ты сдохла, сука, Синдикат тебя из-под земли достанет, освежует и разрежет на куски, а потом скормит своим псам. Слышишь меня, сука конченная! Ты уже труп!

Он брызгал кровью и слюной, точь-в-точь как бешеное животное.

На ее лице появилась искаженная гримаса, очень отдаленно напоминавшая улыбку. Поджившие было губы, снова треснули, из ранок проступила кровь.

– Я давно уже труп, и только Всевышнему известно, как я жажду встречи с Синдикатом, ну а ты, друг мой… – она с огромным усилием подняла камень и занесла его над головой, – передавай привет дьяволу, скоро мы с ним увидимся…

– Нет, погоди! – он попытался закрыться от удара. – Чтоб ты сдохла, су…

Громкий хруст, и его череп раскололся пополам, как спелый орех. Брызнувшая кровь, которой оказалось не так уж и много, все же заляпала ее руки, одежду и лицо. Женщина тряхнула головой и, хрипло рассмеялась. Странно, ей казалось, что справиться с ним было гораздо тяжелее, она даже была разочарована. Палач и мучитель, какая разница, теперь это была лишь куча мяса. Всего лишь мяса.

Она склонилась над телом и стала обыскивать его. К ее разочарованию, практически ничего ценного, разве что складной нож в заднем кармане камуфлированных штанов и… да! Есть! Портативная рация. Хоть бы работала. О большем пока и мечтать нельзя.

Повернув ручку регулировки громкости, она попыталась ее включить.

– Ну, давай же! Давай!

Раздался характерный «би-бип».

– Отлично! – усмехнулась женщина, мысленно поздравив себя. Если рация работает, возможно, что-нибудь и сможет получиться. Она принялась регулировать звук и переключать каналы…

…через пять минут стало понятно, что все напрасно. Из спикера доносилось только шипение. Больше ничего.

Подумав несколько минут, она засунула рацию за ремень штанов, подхватила флягу, в которой еще порядком было воды и, даже не взглянув на изуродованное тело Быка, продолжила поиски.

Рация была включена и постоянно шипела, как свернувшаяся в клубок змея. Иногда за этим шипением проступали какие-то звуки. Вероятнее всего, здесь она просто не ловит сигнал. Возможно, здесь нет ни единой живой души, и этот остров просто-напросто необитаем. Нет, не катит, ее же не на край земли везли. Эти места Внешнего мира хорошо освоены контрабандистами, пиратами и еще всякого рода отрепьем, которое ссылали сюда на протяжении многих десятилетий. И все они пользуются одними и теми же давно проложенными морскими путями… Вероятность того, что кто-то да появится, была не самой призрачной. Думай же, думай…

Женщина мрачно окидывала взглядом побережье. Если брать в общем, то местный ландшафт был отлично ей знаком – Внешний мир, Острова-колонии, ее родина. Но какой именно из островов? Если ее подозрения верны, то, можно считать, ей сильно не повезло. Отогнав неприятные мысли, женщина решила не кипишевать преждевременно. Сперва свои подозрения необходимо было подтвердить, либо опровергнуть. Но сейчас не это было первоочередной задачей. Сейчас гораздо важнее отыскать как можно больше припасов.

Солнце давно миновало зенит, когда она перебралась к очередному телу. На этот раз, телу женщины.

Погибшая лежала лицом в песке, неловко раскинув руки. До этого уже довелось обыскать ее товарищей. Все были молоды, не старше тридцать лет. Судя по одежде и их горе-судну, детки богатых родителей. Детки, которых ждут дома. Поэтому, их появление здесь, во Внешнем мире у берегов Островов-колоний вызывало массу вопросов. Кому пришла гениальная идея отправиться в плаванье в эти опасные воды? Очевидно тем, кто пресытился от безопасной и размеренной жизни Внутреннего мира. Да как далеко забрались!

Женщина вздохнула. Что ж, они захотели экстрима, они его получили.

Перевернув тело, она оглядела его и вдруг замерла, остановившись взглядом на лице, отмечая их странное сходство с погибшей. У девушки были очень короткие рыжевато-каштановые волосы. Припухлые губы и некогда аккуратный носик, теперь сломанный в нескольких местах. Один глаз вытек, видимо, от удара о твердый предмет. Второй, зеленого цвета, был широко распахнут и сейчас казался ненастоящим, словно сделанным из стекла.

В голове завертелась какая-то назойливая мысль.

Ей повезло, обыскав покойную, она нашла документы во внутреннем кармане ветровки.

«Тай Хэм», – гласила надпись в удостоверении. – «25 лет. Нью – Калифорния». Значит, гражданка одного из независимых штатов, входящих в состав Внутреннего мира.

Женщина снова посмотрела на погибшую.

И впрямь миленькое личико, действительно, сходство есть, и немалое, правда, девушка помоложе будет. Но это не суть. Девушка мертва, а она жива, и что-то подсказывает ей, что рано или поздно на этот остров высадятся дружки Быка, потому как на связь ни он, ни остальные головорезы не выходят, а это значит, их станут искать. И если не справятся сами, то кинут клич местным, и тогда поиски примут поистине масштабный характер. Прочешут не только этот остров, но, если потребуется, и все остальные, каждый их уголок, сунутся в самые темные щели и непролазные чащи, она в этом не сомневалась. Другое дело, если найдут их трупы, Быка и ее. Сильно обезображенные, поеденные местной живностью, но все же… для нее это отличная возможность залечь на дно, выиграть время. Выиграть время, чтобы собраться с силами и нанести удар.

Женщина закрыла глаза, покачав головой. Хороши мыслишки, но купится ли проклятый Синдикат, купится ли Сол? Об этом можно было только мечтать. Если бы только мечты могли стать реальностью, она вмиг оказалась бы во Внутреннем мире, в их доме, рядом с Ромми, и тогда ни одна скотина не посмела бы их разлучить. А в жизни какие у нее шансы? Да, никаких. Уж точно никаких шансов на их встречу.

– Оставь ее, – прошипел кто-то из-за спины.

Женщина резко обернулась, готовая к чему угодно, даже получить пулю в лоб, но ошиблась.

Это был молодой парень, почти мальчишка. Один из приятелей девушки, кто же еще.

Увидев ее лицо, он простонал:

– О, Господи… вы… почему ты… вы так похожи…

Он лежал на песке в паре метров, привалившись спиной о здоровенный валун. Такой бледный, что раньше, бросив на него взгляд, она подумала, что он мертв. На его груди была очень нехорошая рана. Кровь стекала на белый песок, которую тот словно бы жадно впитывал. Не нужно быть гением, чтобы понять – долго он не протянет.

Она поднялась на ноги и, неотрывно следя за парнем, стала стягивать с себя одежду.

– Что ты де… делаешь? – простонал он побелевшими губами.

Она не отвечала. Сняв с девушки ее вещи, нацепила их, стараясь гнать подальше лезущие в голову нехорошие мысли. Затем надела на нее свои вещи.

– Почему… почему ты… помоги… – слышала она голос парня, слабый, похожий на шелест травы.

В небе над их головами кружили орущие чайки, ожидая своей очереди.

И впрямь, почему? Внутри нее поднялась волна злобы. Почему… конечно, она понимала, что так нельзя, что эти люди невиновны, они просто оказались не в то время не в том месте. Но у нее тоже было масса этих «почему». Например, почему именно ей, ради всего святого, выпадает это бремя? Какого черта ей приходится все это делать? Проходить через все это снова!

Она знала, что убьет парня. Не потому, что он был виновен в чем-либо, наоборот, не появись он с друзьями у берегов этого острова на своей дорогой яхте, возможно, она бы сейчас не была свободна, зато он и остальные ребятишки плыли бы себе домой вполне довольные своим существованием. И их линии никогда не пересеклись бы. Так почему одним даруется жизнь, а другим смерть, ведь она заслуживает смерть гораздо больше, чем он, но умрет он. Умрет сегодня. Она убьет его. И не только потому, что он свидетель, который и так долго не протянет и вряд ли успеет кому-то наболтать. Оставлять его умирать вот так мучительно она не могла, а возиться с ним тем более.

Закончив с телом девушки, она подошла к парню.

– Что… что ты делаешь…

Кажется, он начинал понимать. В глазах, выражавших боль, она увидела догадку. Камень подходящих размеров валялся поблизости. У нее было чувство дежавю. Еще бы. Только теперь убивать абсолютно не хотелось.

– Прости, парень…

– Нет… нет-нет-нет-нет, – он попытался поднять руку, защитить себя, но даже на это у него не было сил, – пожалуйста…

Его мольбы резко оборвались…. Наступила какая-то звенящая, давящая, почти невыносимая тишина, или это она оглохла?

Выронив окровавленный камень, она повернулась к телу девушки и, подхватив за ноги, потащила к прибрежным камням.

Подняв тело на руки, она вошла по колено в воду и опустила его меж торчащих валунов. Ее движения были осторожными, почти ласковыми. Все выглядело так, как если бы человека выбросило на камни во время шторма.

Выпрямившись и еще раз оглядев берег, она почувствовала дурноту. Но не от усталости или ран. Давненько с ней не случалось подобного. Казалось, это страшный сон, и она вот-вот должна проснуться. Проснуться и оказаться за много километров отсюда. Во Внутреннем мире. В тепле и безопасности, которые добивалась потом и кровью. Которые, буквально, выгрызла себе зубами, вырвавшись из ада Внешнего мира.

И ради чего? Ради того, чтобы оказаться в этом аду вновь.

Женщина усмехнулась. И усмешка эта была столь же жуткой, сколь и горькой. Еще будучи на борту судна Быка, она дала себе слово, что, когда все закончится – а все это дерьмо рано или поздно непременно закончится – она сделает все правильно. Она заплатит за свои грехи. Но сначала… сначала заплатят они.

Заплатят сполна…

***

Глава 2. Мертвецы

Похоже, одно из ее худших предположений подтвердилось: остров просто кишел зубастой живностью.

До наступления темноты она все-таки убралась с побережья, прихватив с собой все полезное, что удалось найти за эти несколько часов.

Пока пробиралась через джунгли, начало смеркаться. Видимость пока еще была вполне себе сносной, поэтому использовать и без того подыхавший фонарик она не стала. Что-то подсказывало – он понадобится позже.

Небо было ясным, заблудиться она не боялась. Что до самих джунглей, то с этим дело обстояло несколько сложнее. Джунгли были для нее привычны, но вызывали все те же эмоции, которые вызывали с первых дней, как она оказалась на Островах, когда ей исполнилось восемнадцать. Не то, чтобы колени тряслись от страха, просто было как-то не по себе. В дебри заходить она не рисковала. Хотелось просто подальше убраться от места крушения и от трупов. Ее родной папаша большую часть своей жизни проползал по таким вот местечкам на собственном брюхе, сначала на войне под вражескими пулями, потом – выискивая беглых преступников, за головы которых сулили немалые бабки, но, даже несмотря на это, он отзывался о таких местах не иначе, как о мракобесных. Говорил о всякой чертовщине, да куда уж там. Демоны и призраки из местного фольклора не могли причинить вреда или убить в отличие от хищного зверья, в изобилии обитавшего в этих краях. Именно поэтому, прежде чем окончательно стемнеет, нужно было позаботиться о сохранности своей драгоценной задницы. К тому же она чувствовала, что если в скором времени не сделает привал, то идти ей уже никуда не придется.

Ей повезло, подходящее дерево отыскалось довольно скоро. Такие называются баньянами – могучими исполинами. Это же могучестью не отличалось, но было достаточно высоким, чтобы до нее не добралось местное клыкастое зверье и в то же время относительно комфортным, с учетом сложившихся обстоятельств, конечно.

На глаз оценив расстояние до цели, она закинула на плечо вещевой мешок и, подпрыгнув, уцепилась за крепкую нижнюю ветвь. Собралась с силами, подтянулась на руках (это оказалось труднее, чем обычно) и с пыхтением перебросила ногу, оседлав ветвь по-ковбойски, потом перевела дух и принялась высматривать следующую.

Сил совсем не осталось. Наконец, удовлетворившись результатом, она откинулась на гладкий ствол, примостив вещевой мешок между ног, и, старалась успокоить сердце, выстукивавшее бешеный ритм, задышала как можно более размеренно.

К этому времени окончательно стемнело.

Немного передохнув, женщина нащупала завязки на мешке, распутала их и запустила руку внутрь, нашаривая веревку. Минут пятнадцать-двадцать ушло на то, чтобы привязать себя к ветви. Убедившись в прочности узла, она надела лямки на плечи и расслабленно откинула голову.

Ночь была теплой, но, несмотря на усталость, уснуть все же не удавалось. Кожу холодил прохладный ветерок, а перед глазами проступали хорошо знакомые лица. Одни – любимые, другие – ненавистные.

Синдикат и ее семья. Живые и мертвые.

Сол. Она бы с удовольствием погрузила пальцы в его глазные яблоки. Его крик при этом стал бы для нее самой лучшей музыкой. Музыкой, которую она могла бы слушать вечно. Крик предателя и палача. Она жаждала этого крика больше всего на свете. И, казалось, могла его расслышать.

…крик оборвался так же внезапно, как и возник. Она открыла глаза, стараясь не шевелиться. Прозвучало совсем рядом. Кажется, кого-то сожрали. Если подумать, здесь совсем, как и в мире, который носит название «цивилизованный». Отличие лишь в том, что здешние хищники убивают только для пропитания, они не забирают чью-либо жизнь только потому, что хотят поразвлечься, потому, что жажда убийства стала для них навязчивой идеей. Хищники «каменных» джунглей другие. О да, это поистине совершенная форма убийц. Даже дикий зверь по сравнению с человеком кажется существом белым и пушистым.

Она поежилась. А все же спать в четырех стенах лучше, чем под открытым небом. Так даже папаша говорил. А уж он мастаком был по части выживания. Говнюком тоже был редкостным, но все же стоило признать – все, что она умела, она переняла от него. Все это помогло ей выжить, продержаться так долго, отделавшись до сего момента всего лишь парой глубоких порезов, тройкой ушибов, вывихом пальца, массой синяков, но это было несравнимо лучше, чем переломанные конечности и, уж тем более, шея. Хотя что-то ей подсказывало, что дело тут не только в навыках. В шторм стихия не выбирает, кого миловать, а кого губить. И то, что она спаслась, это скорее случайность или, если угодно, воля высшей силы.

Хотя папаша в этом случае попросту сказал бы, ну и везучая же ты сукина дочь! Впрочем, еще не все потеряно. Ни зверь, так пуля, ни пуля, так нож, ни нож, так какая-нибудь хреновина, вроде ловчей ямы или капкана. И тогда все…

Она невесело усмехнулась самой себе.

Мрачный реализм, переходящий в еще более мрачный пессимизм, с недавних пор снова вернулся к ней.

Возможно именно поэтому, включив сейчас рацию, она особенно не на что не надеялась. Выходила в эфир пару раз в день. Таким образом, вероятность услышать хоть кого-нибудь сокращалась практически до нуля, зато аккумулятор не расходовался зря. И хоть он и был заряжен, когда она сняла рацию с мертвого тела Быка, особых надежд не было. При таком расходе рация протянет максимум сутки, а потом… Потом ей придется вернуться на место крушения и поискать резервную рацию. И еще надеяться, чтобы ее граничащие с фантастикой мечты сбылись. Дальность действия этой малышки от силы семь-восемь километров. Слабовато, плюс имеет значение рельеф, поскольку УКВ-волны сильно поглощаются при распространении вдоль земной поверхности. А это значит, ей необходимо держаться на открытом месте и поближе к воде. Там, где может проходить судно. Если принять во внимание, что это остров, проходить оно может где угодно. Черт… такие мысли машинально наводили на другие – о самоубийстве. В глубине души все же витала надежда, что ей еще удастся отыскать что-нибудь полезное среди обломков. Ведь сегодня она исследовала далеко не все и далеко не так тщательно, как ей хотелось бы, поскольку… черт, что это?

Тихий шелест отвлек ее от невеселых мыслей. Кто-то крался там, внизу, прямо под ней.

Женщина замерла, напряженно прислушиваясь и всматриваясь в темноту, одновременно благодаря и проклиная высшую силу.

Благодарность относилась на тот счет, что всю ее сейчас покрывал слой засохшей грязи, хоть как-то перебивавший запах тела, а проклятие – на тот, что у нее нет кошачьих глаз, и в темноте она не видит ни зги. Пойди – разбери, учуяли ее или нет. По ворчанию и шуршанию стало ясно, что это кто-то большой. Ягуар или тигр или еще, какая напасть.

До женщины донеслось шуршание, как будто там внизу о дерево кто-то потерся. Пахнула зверьем и мертвечиной. Что за…? Женщина вцепилась в ветви.

Снизу послышался хруст, и все на время затихло.

Когда лунный свет, наконец, пробил себе дорогу сквозь густую крону, женщина продолжала напряженно пялиться вниз. Ей почудилось, что она видит появившуюся из темноты человеческую пятерню. А за ней и остальную часть руки вплоть до локтя. Бледную, почти призрачную. Рука словно бы возникла из неоткуда. Растопырив пальцы, потянулась к ней, легла на ствол дерева и скользнула вниз, царапая его ногтями. Остального тела словно бы не существовало.