Человечество и Технос: философия коэволюции

Стало чудовищно очевидно, что наши технологии превзошли нашу человечность.

Введение

Если положение безнадежно, надо делать все, чтобы его изменить

«Прогресс не остановишь» – своего рода Ultima ratio regum (отрубание голов несогласным как последний довод королей) в дискуссиях о судьбе человечества в эпоху Великой технологической революции и нарастающей скорости производимых ею перемен. Скорости, при которой эволюционный процесс и революционные переходы сливаются в «революционную эволюцию» как непрерывную социальную трансформацию, своего рода бесконечный эволюционизм. Особенность этого процесса в том, что все перемены идут в направлении, когда межчеловеческие отношения, непосредственные или опосредованные вещами, да и сам человек трансформируются в информационно-технологическое и виртуальное состояние. Иное, в сравнении с тысячами лет исторически существовавших традиционных обществ. Вместо общества возникает глобально-универсальная система – Технос.

Фраза «прогресс не остановишь» семантически двусмысленная. С одной стороны, прогресс отождествляется с благом, а с другой, подразумевается какое-то скрытое зло, структурно-смысловым выражением которого напрашивается пос(про)читать: «деградацию не остановишь» или: «от смерти не уйдешь». Однако в подавляющем большинстве трансформационный прогресс трактуют, не задумываясь о сопровождающей его тени, подтексте и коннотациях – как несомненное благо, хотя для философии и любого «человека с рефлексией» подобная фаталистическая установка недостойна. Она требует более глубокого осмысления и – Преодоления. Это делает каждый индивид, стремясь замедлить движение к смерти, несмотря на то, что знает о неотвратимости печального конца. Веками философы утверждали, что человек свободен, а если нет, то, по крайней мере, должен исходить из презумпции свободы, наличия многих вариантов возникновения нового, что теперь предполагается и на переднем крае самой современной науки – нелинейной, вероятностной, допускающей периоды неопределенности и точки бифуркации, чтобы делать выбор одного из них. В этом суть и польза рефлексии для жизни, без которой наше мышление остается техническим, алгоритмизированным – не имеет мировоззренческого смысла.

В общем, а пожалуй, что и предельном виде, в отношениях между традиционным Человеком и грозящей превзойти его Техникой можно выделить два вектора развития: конвергенцию и коэволюцию. В конвергентном случае происходит слияние составляющих его сущностей, превращение их в единую систему однородных элементов, с утратой специфики каждого. Это состояние сингулярности, означающей возникновение еще невиданной на Земле новой технико-органичной формы сущего, не идентичного бытию (в смысле Хайдеггера). Сверхсложного по типу организации (вплоть до способности к искусственному мышлению) и техногенно-мертвого (машинного) по субстанции. Наиболее распространенным примером конвергентных процессов в сфере техно-конструктивистской деятельности являются трансдисциплинарные НБИКС-технологии. Примененные к индивиду конвергентные подходы превращают его в киборга, который довольно быстро перераст(а)ет в «свое другое» или прямо будет вытеснен настоящими роботами, о чем, собственно и мечтают трансгуманисты. В пределе, это линия на «исход (из) человека». Движение Homo genus к смерти.

Коэволюция предполагает комплексное взаимодействие как функциональное единство входящих в него частей с сохранением их субстратного различия, самостоятельности. Человек продолжает существовать в качестве субъекта, использующего технику в роли средства своего развития. В обстоятельствах экспансии новационизма это единственно возможная установка по отношению к технологиям, которая, не останавливая, но регулируя их развитие, управляя применением, служит продолжению человеческого рода на Земле. Любое эколого-антропологическое движение за сохранение природы, как внешней, являющейся средой обитания человека, так и его внутренней, духовно-телесной, предполагает, даже безотчетно, модель коэволюции. Только она дает надежду на сохранение человеческого жизненного мира, фактически на выживание самого человека, при условии, что, адекватно понимая складывающуюся ситуацию, люди за свое будущее будут бороться, как, повторимся, все время поступает, если не захвачен mortido (влечением к мертвому) индивид, пусть и зная о конечности своего бытия. Что они антропоконсерваторы. В настоящем. Прямо сейчас.

Книга состоит из введения, трех частей и «вместо заключения». Ее сформировавшийся под влиянием и в контексте неклассической философии коллективный (тринитарный+) автор, несмотря на интерсубъектность текста, единосущный и равноипостасный. Особенность деления на части в том, что оно делается не по различию обсуждаемых в них проблем, а по подходу к ним, способу их рассмотрения.

Первая часть «Конвергенция или коэволюция – основной вопрос жизни современного человечества» – это традиционное теоретическое обсуждение проблем конвергенции и коэволюции как явлений самой реальности, их отражение в текущей литературе. Показано решающее значение выбора направленности развития современной цивилизации и то, как она проявляется в разных сферах человеческой деятельности. Особо подчеркнуто и в разных аспектах специально прорабатывается положение, что в условиях развертывающейся четвертой технологической революции возникает феномен искусственности «второго порядка», «трансискусственное», которое формируется на базе цифровых технологий, микро и мега-миров. Этот созданный с помощью сверхчеловеческого интеллекта мир несоизмерим с жизненным миром человека. В таком случае основным вопросом (философии) бытия Homo Genus становится поиск modus vivendi с постчеловеческими формами реальности, выявление возможностей взаимодействия с ними. На базе анализа результатов в принципиально новых областях технологической революции обосновывается необходимость их «очеловечивания».

В книге почти не уделяется внимания «спорам о словах»: конвергенция, коэволюция, различию их смыслов в познании, биологии и социальном плане, берутся как интуитивно понятные. В контексте применения они проясняются сами по себе, делая ненужными схоластические препирательства об определениях. Главное – реальные, конкретные, животрепещущие, хотя не частные, а мировоззренческие проблемы, связанные со стратегией выживания человечества. Их спектр и сущность. Разрабатываются варианты адаптации транстехнологий к нашему традиционному жизненному миру в свете задачи сохранения идентичности исторического человека. В изменившемся контексте, в немалой степени под влиянием прокатившейся по миру пандемии COVID-19, пересматривается содержание известных концепций осмысления происходящего: экологический и антропологический кризис, устойчивое и/или новационное развитие, как и можно ли (про)жить без труда, опасности биокапиталистической эксплуатации живого и гендеризма для продолжения человеческого рода. Предлагается особая, адекватная задачам коэволюции методология феноменологического субстанциализма и полионтизм как бытийный фундамент философии сопротивления. Рассматривается взаимодействие рационально действующих субъектов и ментальной коммуникации агентов, показываются реальные последствия трансгуманистической идеологии «улучшения людей» и как можно бы сопротивляться этим процессам посредством выстраивания гуманитарных фильтров, действительного следования принципам экологии и биоэтики, принятия соответствующих законодательных решений и др.

Вторая часть монографии «Мышление о мышлении»: критический анализ конвергентной идеологии в философской литературе». Жанр – «размышления над книгой». Этот подход снимает тривиальную монотонность стандартного монографического текста, делает его более конкретным и «субъектным». Становится понятно, о чем философы пишут, «спорят», при том споры и размышления происходят «не вообще», а в исполнении тех или иных ее представителей, имеющих свое лицо и теоретическое имя. Это придает «объем» теоретизированию, делает его более живым, чего явно не хватает сейчас большинству современных философов, занятых в основном параллельным друг другу пересказом последних достижений технонауки, а на «передовых рубежах», того, что сумели перевести по-русски и пишут о них на Западе. Отсутствие самости и критичности, описательность и беспроблемность не способствуют влиянию философии не только во внешней, хотя иногда близкой (гуманитарной) аудитории, но и среди самих философов.

Рассматриваются идеи пяти известных, значимых, по нашему мнению, работ связанных с проблематикой бытия человечества в техносистеме. Показано, что в четырех из них в той или иной степени в превра(щен)тной форме, т.е. не отдавая отчета, пишется одно, а получается другое. Авторы как бы озабочены судьбой человека, но через них фактически говорят потребности дальнейшего неограниченного саморазвития технологий вплоть до (сначала) слияния нашего предметного и живого мира с виртуальной реальностью, а потом и растворения в ней, поглощения ею (форма апокалипсиса, которую никто не предполагал). В них не учитывается, что носители конвергентной стратегии развития человечества мыслят, случается, техногениально, однако узко, уже не как люди или еще люди, но «не в своем уме», их сознание скорее рефлекс, нежели рефлексия, детерминированное наступающим, и особенно будущим состоянием Техноса, оно, лишившись здравого смысла, становится без(д)умным.

Первое размышление над книгой Квентина Мейясу «После конечности. Эссе о необходимости контингентности». Ек.–М., 2015: Спекулятивный реализм как философия фактичности начала конца человеческого (мира).

В последние годы получил распространение на первый взгляд странный поворот: от конструктивизма, долгое время пропагандируемого как передовой и органичный для технологической революции, к ославленному как нечто устаревшее, консервативное, реализму. В разных его оформлениях. Особенно распространился так называемый спекулятивный реализм. В знаковой для него книге К. Мейясу решается задача получения доступа к «реальности как она есть». Выдвигаются аргументы против корреляционизма классической философии, главным из которых является отказ от принципа необходимости достаточного основания в пользу принципа контингентной фактичности. В качестве нового «недогматического» Абсолюта вводится понятие математизированного Хаоса. Однако анализ текста показывает, что это эссенциалистский аналог идей структурализма, онтологии коммуникации и синергетики, которые более убедительно уже были разработаны в методологии науки. Посттеоретический (спекулятивный) реализм есть отражение экспансии искусственной виртуальной реальности, претендующий на парадигмальное объяснение всего сущего. Как превращенная форма философии computer science он обосновывает конечность предметной физической реальности, тем самым лишая человека его жизненного мира. Это вариант конвергенции, нигитологии и проявление апофатического состояния современного сознания. В методологическом плане спекулятивному реализму мы противопоставляем методологию феноменологического субстанциализма, коррелятивную философии коэволюции.

Второе размышление посвящено книге А. Н. Нилогова «Философия антиязыка. СПб., 2013 и ее продолжению «Антислова и вещи. Футурология гуманитарных наук». СПб., 2020: Контрлингвистическая революция и ее постчеловеческие перспективы.

В сфере гуманитарной методологии нарастает критика языка. Разрозненные выпады выливаются в контрлингвистическое движение. Работа А. С. Нилогова берется как один из его наиболее характерных элементов. Причиной этих тенденций являются процессы технологизации и сциентизации современного мира. Рассматриваются превращенные формы их отражения в гуманитарном сознании. Показано, что контрлингвистическая идеология борьбы со «словом» есть подготовка, расчистка места для замены живого человеческого языка искусственными языками математики, в сущности, Цифрой. И философия, в подобном исполнении, вместо заботы о сохранении сознающего образа мысли, как свойственного человеку «мышления с рефлексией», переходит на позиции субстанциального обоснования алгоритмического интеллекта, когда не думают ни о целях, ни о ценностях. Конвергируя, сливается с ним. Дается критический анализ контрлингвистической позиции автора, в котором показывается, что говоря, «пиша», на естественном человеческом языке о том, что его надо уничтожить, он противоречит себе. Ему бы надо говорить об этом «грамматологически», «битами», может быть на языке «Фортран». Коэволюционный подход требует преодоления этих самоубийственных для человека тенденций путем культивирования экологии живого языка.

Как ведется борьба с языком и жизненным миром человека в ее «позитивном варианте» показано в третьем размышлении над книгой С. Е. Шилова Риторическая теория числа М., 2013: Философско-цифровое обоснование Техноса.

Это не(до)оцененная книга, заслуживающая, несмотря на прошедшие после издания более 7 лет, особого внимания. Думается, что к этому уровню апологии «электронного мышления», которое должно заменить человеческое, никто не подошел, по крайней мере, в русскоязычной литературе. В отличие от множества публикаций, просто пересказывающих достижения в цифровизации реальности, в ней на обширном материале постнеклассической науки о микро и мега-мирах, со смущающей «классическое сознание» убедительностью, показано преимущество их математического описания в сравнении с естественным языком и логосом. В посильной пленнику естественного языка трактовке, мы излагаем основные положения философско-цифрового обоснования Техноса. С. Е. Шилов показывает преимущество не обремененного образностью и смыслом чистого = формализуемого = точного мышления – без «психики» = без воображения, визуальных картин и предметных характеристик, которые в последнее время буквально вымучиваются в физике – клей, супы, цветность, четность, темная материя и т.п. Все это заменяется «цифровой реальностью», исходным «атомом» которой предлагается считать 1 (единицу). А «лучше бы», последовательнее – 0(ноль), так как это более адекватный цифровой символ Ничто, в которое цифровые технологи погружают человечество.

Предметом четвертого размышления является книга Ю. М. Резника «Феноменология человека: бытие возможного». М., 2016: О гуманитарном проектировании и новой модели человека.

Начавшийся со структурализма и завершившийся постмодернизмом кризис философии человека в ХХ веке перерос в разложение самой философской антропологии. Книга Ю. М. Резника оценивается как не совсем удачная попытка преодоления этого кризиса. Обсуждается содержание предлагаемой им новой модели человека, построенной на основе трансцендентальной феноменологии и проективной методологии. Наряду с множеством интересных подходов, в ней не учитывается, а иногда и просто нет понимания решающего влияния на человека результатов и перспектив современной технологической революции. Его «модель человека», хотя и провозглашена с благими намерениями, по своей сути в превращенной форме воспроизводит тенденцию его превращения в киборганическое существо и находится под влиянием трансгуманистической идеологии. Мы предлагаем «повернуть» феноменологические идеи от трансцендентализма к реализму, от раннего Гуссерля к Хайдеггеру и позднему Гусерлю, а проективную методологию в сторону коэволюции возможных миров, с защитой приоритета «нашей реализации» одного из них.

Пятое размышление опирается на книги М. Лифшица «Почему я не модернист». М., 1978 и «Проблема Достоевского. Разговор с чертом». М., 2015: Левый консерватизм как философия сопротивления техногенной деградации человечества.

Выдающийся литературный «критик-консерватор» второй половины ХХ века и первый советский философ сопротивления техногенной деградации человека и его жизненного мира – М. Лифшиц. Он поддерживал версию марксизма, которая нашла свое продолжение и проблемно реализовывалась в период построения социализма в Советском Союзе. Отстаивая теорию отражения и реалистическое искусство, он вступил в конфликт с теоретиками «творческого марксизма» и эпохой модерна в целом. Это было предвидение перерастания модернизма в постмодернизм, происходящего в настоящее время отказа от гуманизма, идеалов Просвещения и господство технократизма. Рассматриваются его аргументы в полемике с идеями М. Бахтина, Э. Ильенкова, «русским космизмом», другие примеры защиты принципиальных положений гуманистическо-диалектической философии. Обосновывается, что ее конец был вершиной классического философствования вообще. В настоящее время общая идея коэволюции в социально-политическом плане может быть реализована только как левый консерватизм и это единственно оправданная стратегия человечества, если оно хочет продолжать существование, сохраняя свой жизненный мир.

Третья часть монографии – внутренняя полемическая беседа тринитарного Автора книги (именной концепт – Кутслюсаинов) в своих разных ипостасях, в сущности, обсуждение той же проблемы разнонаправленности тенденций конвергенциии и коэволюции, но в «разговорной», более свободной форме. Своего рода попытка, опыт, набирающего в мире влияние популярного, понятного остальному обществу философствования (так называемой field philosophy – полевой философии). К сожалению, эту популярность часто видят в упрощении и примитивизации проблем по существу или прибегают к сомнительным приемам изложения вплоть до анекдотов и комиксов. Но непонятность философии проистекает не из ее сложности, а прежде всего, из того, что (и когда) она бездушная, схоластическая, оторванная от жизненных интересов людей. Дискуссионность, столкновение позиций «по определению» препятствуют такому омертвению, ломают его. Уже во второй части монографии была полемика, и хотя мы стремились вести ее честно и сделать убедительной, она рецензионная, оценочная, фактически односторонняя, спор шел с авторами, которые не могли ответить. В живой дискуссии друг с другом снимается и этот недостаток. Реально присутствующий оппонент не позволит говорить за него и следующим вопросом или прямым возражением выровняет ситуацию так, что читатель поневоле поймет, о чем идет речь. Особенно, если вопросы обсуждаются не птичьим, а человеческим языком. Полагаем, что это шаг к действительной популярности философии, а значит и реальному воздействию на ход событий.

В центре дискуссии книга В. А. Кутырева «Сова Минервы вылетает в сумерки» СПб.,«Алетейя» 2018. В ней поднимаются фундаментальные философские проблемы, актуализировавшиеся под влиянием технологической революции второй половины ХХ и начала ХХI века, особенно в свете ее четвертого этапа, связанного с возникновением Искусственного интеллекта, их последствия для человека сейчас и в перспективе. Автор «Совы» исходит из консервативного представления о человеке как о родовом существе, чья телесная природа входит в противоречие с научно-техническим прогрессом. В эту болевую точку и целят его оппоненты, стремясь показать, что он «хочет заморозить» объективные процессы развития человеческого общества. В дискуссии используются аналитический и герменевтический методы, сравнительные и критические приемы философствования. Если В. В. Слюсарев и Т. М. Хусяинов предполагают допустимость изменения человека при помощи новационных технологий, то В. А. Кутырев против этого, настаивает на границах их применения. Провозглашая: «Я антропоконсерватор: хочу остаться человеком… как можно дольше», он развивает философские направление, для которого ключевой ценностью является собственно человек в совокупности его проявлений как биологического, социального, творческого существа. Показывается, что современные тенденции (цифровизация, виртуализация, гендеризация как первый этап трансгуманизма, трансформация философии в STS и стирание границ между полами и нациями) ведут к деградации людей, сводя к минимуму их живые, природные, а, в конце концов, и творческие начала. Для сохранения идентичности человека необходимо создавать систему сознательного управления технологическим развитием, в которой философия должна выполнять не только методологическую, но аксиологическую, предупреждающую и, указывая на опасности, «пугающую» роль. С этим согласны все участники полемики вокруг «Совы Минервы».

Кроме спора адептов философии коэволюции друг с другом, раздел дополняется интервью В. А. Кутырева (тоже полемическом) представителю журнала «Философия хозяйства» на тему «Технологии переступают через человека… Но люди бояться знать об этом» и «Полет Совы в слепящей тьме» для еженедельника «Литературная Россия». Суть проблемы та же: или, конвергируя, мы сольемся с техникой, а, в сущности, растворимся в ней, она нас п(р)оглотит, так, что мы сами не заметим, или будем пытаться взаимодействовать, используя ее как средство, сохраняя собственную природу. Только при второй стратегии деятельности наш человеческий род продолжится на Земле.

Завершается монография подачей материала в форме «Вместо заключения». Традиционный краткий пересказ содержания книги заменен «Базовым тезаурусом (словарем) ключевых концептов философии коэволюции». Одновременно это как бы и выводы из нее. В отличие от понятий, отражающих какое-то частное явление или предмет, концепт соединяет смыслы разных понятий, это узлы теоретической сети, пронизывающие все исследование, или «стержни», которые поддерживают его смысловую конструкцию, своего рода «мемы» авторских высказываний. Для тех, кто сомневается, читать ли книгу дальше введения, чтобы конкретизировать представление о концептах, о которых как о морских змеях или инопланетянах часто говорят, но ничего не предъявляют, вот пример введенного (созданного) одного из них: «Интеллагент. Если интеллигент – это человек образованный, духовно развитый и нравственно ответственный (личность), интеллектуал – человек образованный, рационально мыслящий, действующий, но нравственно безразличный (актор), то интеллагент – это человек, получивший преимущественно компьютерное образование, «живущий» в виртуальной реальности on-line, а в предметном мире только присутствующий (агент сетей). Пленник Техноса. Таков неизбежный результат воздействия технологий на людей, если не сопротивляться их универсализации. Всего разработано и введено в словарь более 70 концептов философии коэволюции.

Возможно автор(ы), особенно основатель школы философского антропоконсерватизма В.А. Кутырев, иногда высказываются слишком резко, «впадали в крайности». Но чтобы понять вещь в ее сути, надо мыслить радикально. Компромиссы нужны в делах и после того, как суть дела понята. Она в том, что главная, великая, роковая, мучительная проблема современного человечества – осознать свое драматрагическое положение перед фактом саморазвития технологий и что в теоретическом плане ради выживания надо культивировать Идеологию (философию) Коэволюции – пытаться направлять развитие цивилизации с целью сохранения своего жизненного мира и самости. Это самая естественная, самая очевидная стратегия, ровно такая, какую исповедует каждый отдельный человек в своей жизни. Она, в предлагаемой читателю книге, и предлагается.

А что еще может быть высшей целью человечества? Все мы, кто хочет жить, антропоконсерваторы, сами себе цель, а техника должна быть только средством. Странно, что это надо доказывать. Да, думается, и Автор бытия= Святая троица сотворенным им по собственному образу и подобию людям, верующим и неверующим, непрерывно провозглашает (если бы только они умели слы(у)шать) новую, одиннадцатую заповедь: Не все, что технически возможно, надо осуществлять! Жизнь есть взаимодействие необходимости и случайности, законы развития нарушаются другими законами, поэтому обстоятельства могут многое, но не все. Стойте, думайте, – говорит от, – у вас есть свободная воля. Совершая, выбирая грех, вы тем самым доказываете, что можно поступать и во Благо.

Что касается появляющихся на нашей Земле зараженных соблазном Mortido (влечением к самоотрицанию) постантропологических мутантов – зомби, ментальных роботов, киборгов и других представителей трансгуманизма (ино-земно-планетян), они будут довольны, если, отказываясь от телесности и эмигрируя в вожделенные виртуальные миры, («расширив сознание» с индивидуального до универсального), потеряв самость, растворятся в них. Так, в конце концов, осуществится их мечта (о бессмертии). Или в командах с настоящими роботами начнут улетать в адекватный их природе Космос. На мертвые планеты, не делая мертвой – нашу, планету тех, кто хочет оставаться человеком. Хотя бы, (не) надеясь на чудо. Да не поглотит Природу, Жизнь и Род Человеческий – Технос. НЕТ движению человечества к техногенному самоапокалипсису! Особенно в форме эвтаназии, как это происходит сейчас на острие прогресса.