Батарейка для арда
Вся процедура, не слишком приятная, но и не смертельная, заняла секунд тридцать. Кровь доктор взяла у меня сама, и когда подошли арды и куратор, я действительна уже была готова.
Договор. Объяснения моих прав и обязанностей – до того нудные, что тоска берет. Формальный вопрос – вам все понятно? Мое согласие. Моя подпись на контракте, и три подписи ниже – серебристого, куратора и доктора Лисовец.
– Всё, парни, на выход, – скомандовала Эдна, а у меня сердце оборвалось и нервно сжался желудок.
– Если вам что-то понадобится, мисс Келли, номер моего терминала есть в вашем договоре. Просто загоните его к себе в память и звоните в любое время, когда я вам понадоблюсь, – сказал куратор.
Я кивнула, и дверь за мужчинами закрылась, отрезая от меня кубообразную фигуру Гектора Честера, серебристую макушку так и не представившегося арда и широкую улыбку Дэниела Коргса.
Стало почему-то страшно, наверное, от наконец-то пришедшего понимания, что это всё не шуточки и всерьез, и, более того – вот-вот начнется.
– Ванная здесь, – негромко сказала мне доктор, указав на дверь. – Там есть все необходимое. Готовься.
Всё ясно! Готовиться! Я улыбнулась ей бодрой ненатуральной улыбкой и пошла в ванную.
А как готовиться-то?
Ванная у арда оказалась просторной, не чета моей обувной коробке на съемной квартире. Светлый кафель, интерьер, тщательно созданный дизайнером – стильный, эргономичный… Я повертела головой, пытаясь сообразить, что от меня требуется, и уже хотела выглянуть и уточнить, что имела в виду Эдна, как зацепилась взглядом за халатик, висящий на вешалке.
Явно новенький, холодного голубого цвета, похожий на те одноразовые, которые выдают в элитных салонах красоты и дорогих клиниках… На полочке рядом с ним стоял пузырек с полупрозрачной жидкостью. Я протянула руку: так и есть. Та самая смазка.
Что ж, логично. Теперь, по крайней мере, ясно, что имелось в виду, подумала я, сбрасывая одежду на пол неряшливой горкой и вступая в душевую кабину.
Душ я приняла быстро, не стараясь оттянуть неизбежное сверх меры. В конце концов, тяни – не тяни, а выполнить условия контракта все равно придется.
Упаковка со смазкой выглядела безобидно: нарядная, розовенькая… Тяжело вздохнув, я взяла ее, решительно открыла крышечку и…
Состав! Точно, я ж состав не прочитала! Торопливо закрыв пузырек, я повертела его и вперилась взглядом в этикетку.
Хм… «Силиконовая, ароматизированная, гипоаллергенная». Спасибо вам, арды, за заботу!
«Согревающая». Да я как бы это… В процессе не мерзну…
«После полового акта смыть». Вот спасибо, а то сама бы я не догадалась!
«Наносить на участки, подвергающиеся трению во время полового акта».
Ладно. Убедили. Наносить – так наносить!
Не давая себе времени струсить, я налила немного многострадальной смазки на ладошку и поднесла к половым губам. Осторожными, гладящими движениями размазала гель по нежной коже, прислушиваясь к собственным прикосновениям, стараясь вызвать те самые, возбуждающие ощущения… Получалось так себе.
Мягкими, ласкающими касаниями я проникла пальцами внутрь, осторожно двигая ими, чувствуя, как проявляется внизу живота обещанное тепло…
Я смыла смазку с рук, чувствуя, как она приятно согревает кожу. Накинула халатик, завязала пояс. Подумала – и выдавила немного смазки себе на ладонь. Растерла.
Хотела было смыть, и попросту взять с собой пузырек, но застеснялась доктора Эдны и Ниты, и оставила все как есть.
Ну, ни пуха тебе, Ли!
Я открыла дверь и вышла из ванной.
Доктор мягко, ободряюще мне улыбнулась, держа в руке шприц с препаратом, и первой вошла в комнату с деликатно прикрытой дверью.
Рэй Харди лежал на кровати – большой, просторной. Назвать ее «двуспальной» было бы существенным преуменьшением.
Доктор быстро и уверенно ввела арду препарат и ушла из комнаты, предварительно напомнив:
– У тебя примерно десять минут. Мы с Нитой ушли, но будем в минутной доступности. Если что – вызывай.
И меня оставили наедине с бессознательным ардом. Через несколько секунд хлопнула и входная дверь.
Я посмотрела на Рэя. Расслабленное тело, вытянутые поверх простыни руки, яркий силикон медицинского браслета на левой, особенно контрастный на смуглой коже…
Острая жалось кольнула в сердце, и я строго приказала себе отмахнуться от нее – с чего бы его жалеть? Он жив, а скоро будет и здоров, и все будет хорошо, а лишняя жалость – она и впрямь, лишняя!
Я аккуратно потянула с него простынку и откинула ее в сторону. Осторожно опустилась на кровать рядом – почему-то меня не покидало ощущение, что грубое движение может причинить ему… боль, что ли?
Глупости, конечно.
Но этого человека, привыкшего быть сильным, было мучительно жалко сейчас.
За эту неподвижность. За беспомощность – даже передо мной. За отсутствие выбора.
Я приподнялась над ним на локте и легонько поцеловала в плечо.
А потом протянула руку и коснулась мужской плоти, легко провела ладошкой, размазывая по члену нагревшуюся до температуры моего тела смазку – и улыбнулась, ощутив его отклик.
И правда, что ли, сознание для этого дела не нужно…
Я обхватила ладонью его член, провела по нему сверху вниз, от головки к основанию, растирая смазку и чувствуя, как быстро наступает эрекция, как он наливается силой, как под бархатистой кожицей перекатывается горячая твердость. Смотрела, широко распахнув глаза, и, кажется, возбуждалась от зрелища собственной ладони на мужской плоти.
«Ты извращенка, Линетт Келли», – сказала я самой себе, зажмурившись, и тут же снова открыла глаза, потому что… Потому что с закрытыми глазами все это – яркое, стыдное, волнительное – ощущалось еще ярче.
Хоть смотри, хоть не смотри – а беспомощное мужское тело, полностью находящееся в моей власти, действовало головокружительно. Мурашки возбуждения пробегали снизу вверх, от увлажненной смазкой промежности к соскам. Они, ставшие обостренно чувствительными, терлись о ткань халатика, и между ног стало горячо не только от согревающего лубриканта…
Я отвернулась от арда только на минутку, отвлеклась снять забытый халат, а когда потянулась бросить его на тумбочку – сзади меня сгребли в охапку.
Я испуганно охнула, неизвестно чего ожидая, но широкая ладонь смяла мою грудь – грубовато, но приятно. Еще миг – и я оказалась на спине, а массивное тело навалилось сверху, загородив свет. Колено втиснулось между бедер, и я послушно развела ноги, а в следующее мгновение гладкая головка коснулась припухших, возбужденных половых губ, член толкнулся раз, другой, а на третий вошел в меня, скользнув легко, глубоко, сразу – до упора.
Я замерла, отпуская прочь страх грядущей боли и дискомфорта, которых так и не наступило, и смаковала этот первое проникновение – горячее, твердое… Своевременное.
Хорошо!
Расслабились рефлекторно поджатые мышцы живота, и я чуть согнула напряженно выпрямленные ноги, упираясь ступнями в постель, разводя колени шире.
Толчок!
Толчок, толчок, толчок – мерный, монотонный, как будто во мне был не возбужденный мужчина, а двигался размеренными движениями странный механизм.
Я осторожно, боясь сбить его с настроя, приподняла таз, ища наиболее приятный для себя угол проникновения. Закусила губу. Всхлипнула.
Прогнулась так, чтобы ствол его члена касался клитора, лаская скольжением. Сжала внутренние мышцы, легко подаваясь ему навстречу…
Рэй двигался, и я кусала губы. Впивалась пальцами в простыни, чувствуя, что вот-вот, еще немножечко, чуточку, и вот уже оно…
Я почти поймала свой экстаз, когда ард судорожно толкнулся и замер, ломая мой ритм. По его спине пробежала дрожь, я ощутила, как разливается во мне горячее семя и закусила кулак, чтобы не закричать или не стукнуть арда от разочарования. А Рэй обмяк и навалился на меня всей тушей – чтобы, впрочем, тут же откатиться в сторону.
И отрубиться.
И это все?!
С трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать, я смотрела на расслабленное тело.
Жалость моя исчезла без следа.
Я с досадой откинулась на постель.
В крови кипело, бурлило возбуждение. Распаленное до крайности, такое, какое не унять просто усилием мысли.
Зло пихнув ногой бревно по соседству, я сдалась, и моя рука скользнула меж ног, пальцы проникли внутрь, а основание ладони надавило на клитор. Я замерла, ловя правильное положение, восстанавливая в памяти ощущения – и в несколько движений ладони подарила себе разрядку.
Расслабленно лежа на кровати, я думала о том, что всё оказалось не так уж страшно.
И даже, в некотором роде, приятно.
На лежащего рядом арда я старалась не смотреть – чтобы не задушить его подушкой, к чертям собачьим.
Нервы-с!
Глава 4
Когда я выбралась из спальни, чтобы посетить ванную, а затем и кухню, то первое, что меня впечатлило и удивило, это тишина. Внутрь не проникали уличные шумы, а из соседних квартир не доносилось звуков – свидетельств разумной жизни. Не бормотали гало– и видеопанели, не громыхала музыка, даже гудения скоростных лифтов и хлопанья дверей – и тех не было слышно. Из любопытства я открыла окно и высунула нос на улицу.
Все в порядке, поздний вечер как поздний вечер – от трассы неподалеку несся уверенный шум двигателей, жизнерадостно и ритмично доносилась музыка из какого-то увеселительного заведения на соседней крыше, и в такт ей подмигивали лучи цветомузыки, а сверху, с небес, то и дело долетал бодрый рокот вертолетов.
Я вздохнула и закрыла окно, отрезая себя от ночной прохлады и запахов.
После. Потом, как все закончится, можно будет разрешить себе задержаться на пару дней, и просто погулять по городу, знакомясь со столицей, и может быть, даже наведаться в парочку заведений вроде того, что разбрасывало сейчас снопы разноцветных лучей в темное, ночное уже небо. А сейчас у меня другие дела.
Мысленно похихикав над тем, как, должно быть, арда покоробило вторжение соседей в его частное пространство – после его-то привычки к тишине и конфиденциальности – я пустила воду заполнять огромную ванну, старательно игнорируя батарею пузырьков, баночек и тюбиков на полочке, явно принадлежащих предшественнице. Подняв с пола свои вещи, я закинула их в навороченную стиральную машину с панелью управления, как у космического шатла. Потом заглянула в холодильник, который кто-то предусмотрительный заботливо заполнил полуфабрикатами. На большинстве из них стояла сегодняшняя-вчерашняя дата изготовления, и я успокоенно выдохнула – значит, точно для меня.
В гостиной царил порядок, нарушаемый разве что сдвинутыми с мест креслами, и не было никаких иных свидетельств того, что недавно здесь был развернут медицинский штаб в миниатюре. Я вернула кресла туда, где они должны были бы, по моему мнению, стоять, подавила любопытство, подмывающее как следует изучить территорию, и вернулась в спальню.
Рэй по-прежнему спал, вольно раскинувшись на животе и обняв подушку. Тяжело вздохнув, я укрыла его давешней простынкой, нашла у него в шкафу чистую футболку, и пошла в ванную, радуясь возможности в кои веки принять именно ванну, а не ополоснуться под душем.
Горячая вода приятно расслабляла и успокаивала – то, что мне было нужно после этого сумасшедшего дня с его непредсказуемыми поворотами. Только сейчас я осознала, в каком жестоком подсознательном напряжении я его провела – и теперь блаженствовала.
Стресс уходил, смываемый с меня вместе со всеми переживаниями, и подняло голову неукротимое, вечное, живучее мое любопытство – жуткая древняя движущая сила. Я подтянулась в ванной, в которую успела сползти по лопатки, и полезла рассматривать чужую косметику.
Да-а-а… Все, что я поняла из своего импровизированного осмотра – нам так не жить. Средств для ухода за телом было много, причем не просто хороших – профессиональных. И стоили они… О, мамма мия!
С полгода назад я примерялась вот к такому вот крему для тела, только на этом стоит пометка «двадцать пять плюс», а на том было «больше пятидесяти» – в подарок маме.
Я тогда помялась и отступилась – дорого. А здесь чуть ли не вся линейка представлена.
Хорошо живут кормилицы ардов!
К этой незнакомой девушке я испытывала что-то, отдаленно похожее на зависть – у нее шикарный мужик с мозгами и чувством юмора. Наверняка щедрый. Уверена, что заботливый – что я, не помню этой небрежной снисходительности, с которой он дразнил, а потом и кормил меня на моей квартире? Такое поведение въевшееся, естественное, привычное…
У нее красивая жизнь – безбедная и с возможностью не экономить на себе. Да и сама девушка, наверняка, успешная, красивая – к ардам других не берут.
И вместе с тем, пришло твердое осознание, что это не для меня. Что я не хочу для себя подобных отношений – когда в любой момент из-за какой-нибудь необходимости на твое место могут привезти другую, а тебя даже не посчитают нужным откуда-то доставить. Можно, конечно, рассчитывать на брак, и тогда все иначе, но все равно. Сидеть и ждать, позовут ли замуж – это не по мне.
Ну их, эти контракты. Такие отношения – не для меня.
Я решительно протянула руку и взяла из мыльницы самый скромный кусочек мыла. Брать чужое – нехорошо, сегодня перебьюсь так, а завтра закажу из любого магазина с доставкой всё необходимое.
Не буду же я все две недели у арда футболки одалживать, а у его любовницы – мыло.
Просто сегодня заказывать уже сил нет…
Уходя из ванной, я подумала, да и прихватила на всякий случай с собой флакончик со смазкой.
Права оказалась.
Как чувствовала… хм… ну, пусть будет сердцем!
Ночью Рэй притянул меня к себе, и так мы и спали до утра – перепутавшись ногами, его пятерня в моих волосах, а я – носом в его грудь. И я даже успела бдительно шлепнуть его по руке, пытавшейся содрать с широкого запястья яркий медицинский браслет.
Утро началось с подзарядки.
«Что ж ты такой активный?» – думала я, уговаривая арда быть хорошим мальчиком и потерпеть, пока я наношу смазку. Да, прям холодную – на самое дорогое, а что ты хотел? Не был бы ты таким торопыгой, я бы ее сперва своим теплом согрела, но кому-то ж невтерпеж!
А потом он скользнул внутрь меня – и мне стало ни до чего, лишь бы успеть поймать свое удовольствие, замершее на кончике чужой плоти, в упоительном размеренном ритме входящей и выходящей из меня…
И в этот раз я не дала ему ускользнуть. Поймала пульсирующее наслаждение. Выгнулась дугой, стремясь продлить его.
И встретилась глазами с абсолютно осознанным серым взглядом.
Только после этого я сообразила, что последние секунды Рэй не двигался, ждал, а широкие ладони бережно поддерживали меня под поясницу… От растерянности я моргнула, прикрыла глаза – и сразу на мои губы обрушился чужой рот, а толчки возобновились, стали яростнее, нетерпеливее, потом замерли, и спина под моими пальцами напряглась. Мужчина надо мной достиг своей кульминации.
Когда Рэй мгновенно уснул после близости, меня куснул изнутри неприятный червячок. Это вообще нормально? Он разве не должен… ну, есть хотя бы?
В душ я ушла с твердым решением, созвониться с куратором, как только искупаюсь – но не срослось.
Звонок на терминал раздался раньше.
– Здравствуйте, Линетт. Это Нита, медсестра доктора Лисовец. Как вы?
– Доброе утро, – обрадовалась я. – Вы знаете, Рэй, кажется, пришел в себя, но опять уснул, и я переживаю, это нормально? Может быть, вы приедете и осмотрите его? И он не ест, и…
– Да что ему станется, – меланхолично отозвалась на мою скороговорку добрая девушка Нита. – Да, мы знаем, что он очнулся, и что опять спит – у нас всё отображается, на нем же датчик. На вас, кстати, тоже, я увидела, что вы проснулись, и потому звоню – узнать, как ВЫ себя чувствуете, Линетт? У вас всё в порядке? Ничего не болит? Дискомфорта интимного порядка не ощущаете? Возможно, вы волнуетесь? И поменьше вы переживайте за этого арда – поверьте, они живучие, ломом не вдруг убьешь!
Я, прижимая к уху трубку, вдруг рассмеялась, тихонько съехав по стене на пол.
– Извините, Нита, – сказала я своей собеседнице. – Это нервное!
– Верю! – невозмутимо согласилась она, – На этих ребят никаких нервов не хватит! Так нам с доктором Эдной подъехать? Если вы себя не очень хорошо чувствуете…
Я заверила ответственную Ниту, что чувствую себя в пределах нормы, волнуюсь – в пределах ее же, и, свернув разговор, решительно полезла в сеть.
Нет, за ночь мой костюм постирался и успел просохнуть, и если что – поглажу и переоденусь, но не две же недели мне в нем ходить?
Вольно развалившись валетом на постели рядом с Рэем (надолго отходить я боялась) и закинув ноги на шикарное резное изголовье (увидела бы мама – убила бы!), я набросала список покупок и открыла приложение одного популярного сетевого магазина, славного умеренными ценами и торговыми точками чуть ли не по всему миру.
Ну-с, что тут у нас первым пунктом?
Белье, и побольше…
Покупки заняли меня ненадолго. Вычеркнув последний пункт из списка, я обнаружила, что прошло всего два часа, а дел у меня совершенно никаких. Я немного походила по спальне, прикидывая, где бы тип вроде Рэя мог хранить утюг. Ничего не придумала, а шарить по полкам и кладовкам в чужой квартире постеснялась и заказала в сети новый. Ну а что? Через две недели домой заберу, память будет…
Я покрутилась вокруг навороченной модной галопанели в спальне, но не смогла запустить. Было искушение набрать куратора, имевшего неосторожность разрешить мне звонить ему по любому вопросу, и пожаловаться, что не могу включить гало – но невовремя вспомнила, что обещала себе не третировать человека по пустякам.
Чат с подружками вогнал в тоску – говорить им честно, где я и что делаю, было выше моих сил, а врать не хотелось.
Разговора с родителями хватило на три минуты, и я трусливо закончила его: «Ой, я в школе, не могу больше говорить!»
Тишина чужой квартиры больше не казалась уютной. От мысли, что я заперта здесь на две недели, и именно так они и будут проходить, пока не очнется хозяин, и еще не известно, как он меня воспримет, когда очнется, подкатывала такая тоска – хоть вой.
Еще почему-то снова стало жалко Рэя. Бедненький, лежит, сам даже о самом необходимом для себя позаботиться не может, и все за него решают другие. Даже батарейку ему дорогие коллеги привезли не ту, даже в этом права выбора он был лишен… И до того я себя накрутила, до того расчувствовалась – просто слезы подступили.
Я подкатилась к неподвижному арду под бок, обняла его за руку, погладила мощное плечо, твердый бицепс.
Бедолага! Ничего, все будет хорошо!
Я шмыгнула носом, и бог знает, до чего бы дошла в этом остром приступе жалости к себе и арду, как ожил терминал, бодрой трелью разогнав слезливую тишину.
– Я у подъезда, открывайте! – деловито сообщил в видеофон мальчишка-курьер, гоняя жвачку со стороны в сторону.
И вот тут-то я вдруг спохватилась, что кода не знаю и спросить не позаботилась, а значит, открыть дверь могу только с браслета, и нужно выйти из квартиры – в школьном костюме, который я не удосужилась ни погладить, ни надеть заблаговременно. И еще большой вопрос – а смогу ли я вообще дверь открыть? Вдруг, мне допуск не предоставили?
Вдруг, какой-то сбой в системе?
Вдруг…
Я заметалась по квартире, торопливо вставляясь в мятый костюм, разыскивая свою обувь и нагнетая панику.
Адреналин! Драйв! Кипеш!
Вылетая из квартиры, захлопывая дверь на ходу и вскакивая в лифт, я вдруг попыталась вспомнить, из-за чего только что разводила вселенские страдания.
По всему выходило – из-за врожденного идиотизма!
Важный лифт торжественно открыл створки, выпуская меня в подъезд, и я торопливо сунула руку с идентификационным браслетом к замку.
Тот подумал – и мигнул зеленым огоньком.
Фу-у-ух! От сердца отлегло!
Теперь другой вопрос – а стоит ли приглашать посыльного в квартиру?
А то мало ли…
Я представила, как мы с парнем поднимаемся в квартиру, я впускаю его внутрь, и тут в коридор выплывает Рэй – голый, не проснувшийся, на автопилоте, но… э-э-э… с зарядным устройством в полной боевой готовности.
Не смущаясь присутствия таких незначительных деталей пейзажа, как посторонний пацан (а чего смущаться? Дело-то житейское! И вообще, он не проснувшийся!), он ставит меня в позу и начинает… ну, скажем – заряжаться.
Или еще лучше – ард, даже не просыпаясь, чужака зарегистрирует и сперва сломает ему спину, а потом уже – в позу…
Где-то на красочной картине мертвого тела на полу и непроизвольных попыток сообразить, как от него избавиться, чтоб не спалиться (ард же не проснувшийся, значит, всё самой, всё самой), я поняла, что вопрос следует ставить совершенно иначе – а хочу ли я, блин, вообще кого-то в эту квартиру приглашать?
Бог его знает, что подумал курьер о рыжей встрепанной девице, выдравшей у него из рук пакеты с заказом и торопливо черкнувшей браслетом по платежному терминалу даже без проверки, а после захлопнувшей дверь перед носом. Я вот и думать об этом не хочу!
Я устало привалилась спиной к стене.
Ты, Ли, с ума сошла! Рехнулась от нервов и безделья.
Что это вообще за номера?
Сначала слезливое нытье. Теперь вообще первостатейная дурь…
Значит так. На этаж – пешком. Никакого лифта! Ограниченная подвижность плохо на тебя влияет, моя дорогая.
После суровой отповеди, устроенной самой себе, я вся подобралась, посерьезнела и ощутила острый прилив желания стать лучше. Совершеннее!
(Хотя, казалось бы, куда уж еще? А вот поди ж ты!)
И чуть ли не строевым шагом отправилась на покорение лестницы, гадая, насколько этажей хватит моей жажды самосовершенствования.
Хватило на три.
На лестничной площадке между третьим и четвертым этажом я замерла от зрелища, которого никак не ожидала здесь увидеть. В блестящей столице, в благополучном, сытом районе, в далеко не бедном и не дешевом доме, на ухоженной и вылизанной лестничной площадке, в углу за кадкой с цветком непонятной видовой принадлежности, на свалявшейся тряпке, обросшей шерстью и сором, обнаружилась кошка самого что ни на есть улично-помойного вида. За ее спиной, настороженно забившись в щель при моем приближении, светили на мир изумленными глазенками котята примерно двухмесячного возраста.
План самосовершенствования был моментально забыт.
Ну, в самом деле, я и так хороша, к чему перегибать?
Мне сейчас в квартиру надо быстрее и коробку найти. А в холодильнике я видела копченость – нужно будет сунуть в коробку, чтобы животное меньше паниковало, пока я его переношу. И подстилку забрать. А лоток, лежак, миски и корм чуть позже закажу. И шампунь. И надо почитать, с какого возраста котят можно от паразитов обрабатывать, а то я подзабыла уже. И…
И я отмерла, взлетела по лестнице до четвертого этажа и вызвала лифт.
Надо найти в сети местные сообщества любителей животных, а то может статься так, что на память с собой я заберу не только утюг. А все кошачье семейство – это слишком много для меня, и хозяйка сразу сказала, чтобы никаких животных в ее квартире, так что мне, возможно, сразу по возвращении жилье придется менять.
Я взбодрилась, бочком выбираясь из лифта и цепляясь за все подряд пакетами, которые у меня в руках спокойно вести себя не желали и топорщились во все стороны – не то, что у мальчишки-курьера.
Кажется, у меня внезапно сама собой организовалась насыщенная, полноценная жизнь, в которой мне просто некогда будет хандрить!
Квартира встретила меня привычной уже тишиной. Пакеты – в угол, заглянуть в спальню – Рэй, слава богу, спит и не подозревает, какой сюрприз готовит ему залетная батарейка.
Ну и хорошо, что не подозревает, ему это и не к чему! Как говорится, меньше знаешь – крепче сон!
Я бодро проскакала на кухню, только сейчас сообразив, что в чужой квартире коробку вряд ли найду. Ладно. Придется свинским образом лишить Рэя одного полотенца. Но я его потом постираю, честно-честно!
Переселение кошачьего семейства прошло успешно, и ни одно полотенце в процессе серьезно не пострадало.
Вернувшись, второй ходкой я забрала грязную ветошь, подстеленную кем-то сердобольным – кошке будет спокойнее, если на новом месте у нее будет знакомая, привычно пахнущая подстилка.
Интересно, почему добрая душа, позаботившаяся о подстилке, просто не забрала кошку к себе домой? Или, если уж забрать нет возможности, а кошку жалко, не позвонила в приют для бродячих животных? Они бы сами приехали, забрали, подлечили, если нужно. А там…
Я, конечно, тоже не позвонила, хоть и живу в чужой квартире на энергетических правах – но я без дела просто рехнусь тут. Вон, уже странные мысли посещать начали – того и гляди, начну в глухой тишине слышать вкрадчивые голоса, предлагающие шагнуть в окно.
Лежку я обустраивала с таким расчетом, чтобы она была незаметна из любой точки гостиной (а особенно – от дверей спальни). Мало ли… Не оставляло меня смутное подозрение, что очнувшийся ард может без понимания отнестись к моему самоуправству… Воображение рисовало яркие картины, как пришедший в себя Рэй обнаруживает внезапные перемены в жизни и избавляется от них посредством пинка под попу. Пострадавшей попой выступала моя, так что к процессу маскировки я подошла вдумчиво, с полной отдачей. Чем позже он заметит – тем спокойнее (и дольше) будет моя жизнь.