Игры с огнем. За гранью

– Это как понимать?! Это что такое было?! – майор вылетел чертиком из коробочки и сходу начал орать.

Вот минут пятнадцать назад и я бы вдоволь на него поорала, отводя душу – а сейчас всё, не хочется.

Все накипевшее во мне с нелепого начала моей службы выплеснулось.

Гнев, обида, неуверенность в себе, желание доказать всё сразу всем на свете – глупое, наносное, не стоящее внимания – всё это выплеснулось из меня, вместе с «белым пеплом».

Сколько, оказывается, во мне было ненужного.

Майор, к счастью, разгуляться не успел – Маккой вмешался с объяснение.

Санкционированное и проведенное под надзором и руководством старшего вмешательство в работу группы по устранению Пробоя возбуждало Лисовского гораздо меньше. Оно и понятно – тут меня в позу «зю» не поставишь, а лейтенанта, видать, ставить неинтересно.

Майор еще немного по дрожал ноздрями, поиграл желваками и затребовал у Маккоя отчет. А по итогам снизошел:

– Молодец, Феррерс. Отлично сработано.

Что, простите?

Он что, всерьез думает, что кому-то тут интересно его мнение?!

Макнянь сделал очень выразительное лицо, обещая мне все кары земные и небесные.

Я мысленно вздохнула и вежливо склонила голову.

– Благодарю.

Взгляд лейтенанта сделался понимающим и чуть насмешливым.

Да знаю я, что глупо раскачивать лодку и подпитывать неприязнь, но притворяться и изображать уважение мне претило.

Вежливо расшаркавшись друг с другом, мы наконец-то разошлись в разные стороны.

Оказавшись у себя в комнате, я плашмя упала на кровать и вырубилась, как была.

А разбудил меня снова Маккой

Кажется, это уже становилось традицией.

– Подъем, Феррерс!

В этот раз мысли собрались в кучу быстрей.

– Собирайся, идем.

– Что, опять?

– Вот за что я не люблю гражданских специалистов, Феррерс, так это за отсутствие дисциплины. Любой военный уже бы молча двигался в нужном направлении, а вы непременно миллион вопросов зададите, да еще и в норматив по одеванию не укладываетесь!

Никаких признаков пробоя в пространстве не ощущалось.

Внутренние часы сообщили, что проспала я весь день, и сейчас – около десяти часов вечера,

Не удостоив это возмутительное заявление ответом, я оделась и выжидательно уставилась на Маккоя.

– Вперед! – скомандовал он.

Ну а мне что, я пошла.

Вперед, назад – какая, к демонам, разница?

– Налево. Прямо. Налево, – командовал Маккой мне на поворотах.

– Сюда, – скомандовал он перед комнатой отдыха, и я вошла.

В комнате отдыха занимались тем, для чего она и предназначалась – отдыхали. Мягкие диваны, толстый серый ковер, активные игровые панели на стенах, стол с какой-то очень символической едой, и десятка полтора магов-офицеров, увлеченных всем этим.

– О-о-о! – многоголосо отметили они мое появление.

Я растерялась.

В каком смысле – «о-о-о!»?

А как же суровое мужское братство, которое должно максимально сплотить ряды перед вторженкой?

На мое плечо легла маккоевская ладонь, и сразу остро ощутилось, какое это плечо маленькое и хрупкое по сравнению с этой лапищей, а по спине побежали горячие мурашки.

Не время бегать, балбески!

Всем сидеть на месте, вокруг вон чего творится – непонятно чего, а вы разбегались, дуры!

Маккой подпихнул меня в направлении стола, всё так же оставаясь за спиной.

Физиономия, по которой я мазнула взглядом, была непроницаемой.

Это нервировало.

Мужики радостно оживились.

Это нервировало еще больше.

Стулья раздвинули, освобождая место для еще одного. Как по волшебству среди скудной еды появились кружки, из ниоткуда возникла бутылка с характерной этикеткой, и в емкости плеснула янтарная жидкость.

«Не чай!» – наябедничало обоняние.

Ребят, а вы не офигели?!

Мало того, что бухаем на стратегическом объекте, так еще и у меня (аристократки) на глазах!

Передо мной кружку поставили тоже.

Сперва здоровенную, на пол литра, потом Корнвел и Маккой переглянулись и заменили ее тарой вполовину меньшей.

Светлая жидкость, та самая, про которую нюх утверждал, что при таком запахе она однозначно горючая, булькая, заполнила кружку до краев.

Меня тоже заполнило до краев – чувством глубокого изумления.

То есть, мало того, что вы на стратегическом объекте бухаете, – поправила я собственную мысль – вы еще и меня (аристократку) спаиваете!

– До дна, – подтвердил мою догадку Корнвел и придвинул ко мне посудину.

Я перевела диковатый взгляд с одного на другого.

Посмотрела на остальных, которые затаив дыхание ждали, что будет дальше.

Недрогнувшей рукой взяла кружку и, стараясь не сильно думать и чувствовать, выпила всё, что было в нее налито.

Ну просто потому, что ситуация внушала острую потребность.

– Опа-опа-опа! – загалдели взрослые мужики, как дурноватые подростки. – Давай-давай-давай!

Кто-то засвистел, кто-то захлопал – но воодушевление выказали все.

Макнянь отобрал у меня кружку, с которой я страшилась расстаться во избежание эксцессов, поставил ее на стол и торжественно объявил:

– Господа боевые маги! Нашего полку прибыло!

И горячая рука снова лежала у меня на плече, а коварные мурашки, вступив в сговор со спешно употребленным алкоголем, снова поползли по организму.

Э, нет!

Не надо нам такой радости!

Волевым усилием я собралась и незаметно – надеюсь! – запустила комплекс заклинаний магической детоксикации. Ибо пьяной в компании малознакомых мужиков оставаться категорически не планировала – мои мама с папой идиотов не рожали.

Подумала, и поправила настройки, оставив допустимые промилле на уровне бокала шампанского.

В конце концов здесь Маккой, и у меня ритуал посвящения!

Имею право, я считаю.

– Ну, так, Феррерс, у нас принято – после первого боя новичок проставляется. – известил меня Роксвуд. – Но мы сейчас на щитовой, и ты у нас желторотик, сама здесь не добудешь, так что, когда вернемся в часть, с тебя причитается.

В некотором обалдении кивнула. И выдала вопрос, запредельный в своей гениальности:

– А это, вообще, разрешено?

– Нет, – веско ответил Корнвел. – Поэтому майора мы и не пригласили.

Ага. Логично.

– То есть, майор не знает…

Смешно сказать, но меня мало волновала законность пьянки, я просто тихо и искренне радовалась, что раз он не знает – значит, не придет, а раз не придет, то мне и не придется с ним общаться!

Это ли не радость, господа?

Над моей головой кто-то рассмеялся, и меня под коленки пихнули стулом, а когда я села – вместе с ним придвинули к столу.

Вальштейн, проделавший этот трюк, ухмыльнулся, и пояснил:

– Как бы не знает. Ни он, ни Гоммельштайн. Формально. А по факту – группе, которая отбила пробой, разрешено отпраздновать. В рамках разумного, конечно.

Я вспомнила свой до краев налитый стакан.

Ой, разные у нас с вами рамки разумного, господа боевые маги. Ой, разные!

А потом махнула рукой и расслабилась.

Меня хлопали по плечам и по спине.

Поздравляли с боевым крещением.

Предлагали еще коньяка. Когда предлагали слишком настойчиво, я находила взглядом Маккоя, лениво развалившегося на диване и в пьянстве участия не принимавшего, он делал сур-р-ровое лицо, и щедрый даритель отваливался.

Очень удобно!

Разговоры-разговоры-разговоры.

Общая радостная и атмосфера, осознание, что мы – молодцы, мы сегодня одержали пусть не большую, но и не маленькую победу, ощущение принятия и общего со всеми настроения, легкого и приподнятого – я пьянела от этого без вина, и те ничтожные капли, оставленные для легкости духа, можно было убрать, ни на что они не влияли.

По комнате отдыха расползлись ровным слоем маги и занимались, у кого к чему душа лежала.

– Ты молодец, ювелирно границы провела. Наши потом ходили смотрели – ни одна вышка даже не потемнела от пламени, всё внутри барьера осталось! – Вальштейн с удовольствием общался на тему магии, и я ничего не имела против.

– А какую площадь максимально взять можешь?

– Зависит от стимула, – хихикнув, призналась я. – У меня сегодня личный рекорд был. Очень выпендриться хотелось!

Он хохотнул, и мы сделали кружками чин-чин. В моей, правда, был только воздух, но беседе это не мешало.

А как?

А сколько?

А как долго тебя этому заклинанию учили?

Слушай, а переходи к нам, в боевики? С минобороны утрясем!

Я поперхнулась непрожёванным вяленым мясом, представив глаза министра, который получит прошение перевести природного портального мага в действующее боевое подразделение, и прям воочию услышала, что он мне на это скажет.

Вот прям лично в кабинет вызовет, и скажет – дядя Малькольм деликатностью не страдал, а о популярном мнении, что нецензурная лексика при работе с подчиненными снижает эффективность их труда, и вовсе, кажется, не слышал…

– Нет, спасибо, – пробормотала я, и потянулась за водичкой, запить привидевшуюся картину.

– Слушай, – шепотом спросила я у собеседника, – а Маккой что, вообще не пьет?

Ну, не укладывалось это как-то в мои представления о бравом Макняне.

Вальштейн хохотнул:

– Так он же при исполнении!

Ой! Точно!

Рупер достал из-под стола бутылку, которую туда прятали на случай внезапного появления майора.

То есть, все как бы все знают, но правила игры должны соблюдаться неукоснительно.

Ритуал-с.

– Будешь? – вопросительно поболтал бутылкой Вальштейн.

Я отрицательно накрыла кружку ладонью – нет мол, спасибо – но тут с дальнего дивана подал голос Маккой.

– Феррерс, последний шот, чтобы спалось крепче – и мы отчаливаем.

И выдал на возмущенный ропот (не мой, кстати, еще я не подрывала авторитет человека, на которого можно свалить что угодно со словами «Мне Маккой не разрешает»):

– Парни, идите к демонам. Экеой собирался завтра ее на портал ставить, еще не хватало накануне до утра фигней страдать!

– Ясно-ясно! – Рупер примирительно поднял руки, в одной из которых по-прежнему держал коньяк. – Я все понял, госпожа наседка!

И демонстративно набулькал половину кружки, приговаривая:

– Давай, деточка, пей, мама сказала – маму надо слушаться!

А я сидела, как будто громом пораженная.

Неужели?

Неужели это правда?

Меня ставят в график осмотра порталов?

О-о-о!

От коньяка отказываться не стала – а то я после таких новостей сама точно не усну!

– Это правда? – я насела на лейтенанта, как только мы отошли достаточно далеко по пустым коридорам.

Освещение, выставленное на ночной режим, света давало едва-едва, но его хватало, чтобы рассмотреть выражение лица Маккоя.

Всегда не слишком выразительный, в этот раз он явно сдерживал ухмылку.

– Что правда?

– То правда!

– Откуда же я могу знать про то?

– Лейтенант Маккой!

– Стажер Феррерс!

Я с трудом подавила рычание. Ну надо же ему обязательно испортить мой триумф!

Он негромко рассмеялся.

– Да правда, правда! Экеой при мне с майором говорил, что даст тебе одну пробную ходку самостоятельно отработать, если хорошо себя покажешь – поставит к себе в смену вторым номером…

Я замерла, и душить лейтенанта передумала.

В смену!

Голову заполнили розовые мечты: в смену! Вторым номером! Не запасной, не стажерским довеском, а полноценным рабочим магом!

Смешок Маккоя меня не задел. Какое мне дело, с чего он там смеется, когда у меня тут мечты сбываются!

Да уже почти сбылись!

– Только молчок, он не со мной говорил, а с начальством, так что пусть сам тебе завтра объявит, а послезавтра пойдем.

– Я буду нема, как рыба! – заверила я. – а что еще он говорил?

Маккой поднял взгляд к потолку с невинным видом.

Та-а-ак…

Я сощурилась:

– Он точно что-то еще говорил!

Наверное, со стороны это выглядело глупо, но любопытство подзуживало, а коньяк шептал, что припереть Маккоя к стенке – отличная идея.

В прямом смысле слова.

Полкружки коньяка победили здравый смысл

Надо было видеть лицо Маккоя, когда мой локоть уперся ему под кадык, а вторая рука ухватила форму на плече.

Такой смеси изумления с умилением мне видеть не доводилось.

Маккой, прижавшись лопатками к стене, разглядывал меня с высоты своего роста, и, кажется, внутренне смеялся.

От глаз побежали смешливые лучики-морщинки, углы губ подрагивали…

Но нам было все равно! Мы – это я, любопытство и коньяк – были настроены серьезно.

– Последний раз спрашиваю! – зловеще-суровым тоном произнесла я.

Возможно, это было бы эффектней, если бы не наша разница в росте. И в весе. И в боевом опыте.

Но я же уже махнула рукой на здравый смысл – чудить, так чудить!

– Ну?!

– Да хвалил он тебя, хвалил! – вырвалось у него с интонациями «да отстань ты, отстань!»

Но нет.

Потому что я вдруг вспомнила.

– Ага! Ага… То есть, меня сегодня хвалили все: Экеой. Парни из группы. Даже майор! А вы-ы-ы! – я грозно сгребла в горсть его воротник. – Хвалите меня!

– С чего бы?! – дерзко вздернул бровь Маккой, пренебрегая опасностью удушения. – Заклинание вы выбрали избыточное, разрядили резерв в ноль, и тем самым подвергли опасности ваших сослуживцев – случись вдруг что-то в тот момент, вы бы не только не смогли ничем помочь, вы бы стали обузой! Ай-ай-ай, мисс Феррерс! Очень плохо! – заключил он с самодовольным видом и повозился, удобнее опираясь на стенку.

Я мстительно скрутила воротник, сдавив толстую шею. Исключительно в педагогических целях.

– А вот и нетушки! – я привстала на цыпочки, чтобы придать своему заявлению, если не весу, то росту. – Я в штат боевых магов не вхожу, а значит, с резервом могу делать, что хочу – он все равно нигде не учитывается! И вообще, при полном расходовании резерва первая треть у меня восстанавливается в течение семи-десяти секунд, это потом восполнение медленней идет! Так что вырвись там кто – ух, устроила бы я им похохотать! Что, съели?! Хвалите!

– Мисс Феррерс…

– Нет, хвалите!

Он рассмеялся, я с возмущением попыталась подняться еще выше на цыпочки, запнулась об его берцы и… От падения меня удержала широкая рука, обхватившая мою талию.

И черные глаза вдруг оказались как-то близко, и в них по-прежнему плясали смешинки, и темные волосы забавно топорщились ежиком, и рот оказался чувственным и красиво очерченным…

В общем, когда Маккой меня поцеловал, я сразу подалась навстречу, перехватила форму в кулаки поудобнее и отдалась процессу с головой…

Губы были твердыми и приятными на ощупь, а лейтенант – определенно знающим, что он делает. И предательницы-мурашки снова проснулись, и погнали по телу волну горячей дрожи, а когда верхней губы коснулся гладкий горячий язык, а потом ее легонько куснули…

Сердце застучало быстрее, ускоряя ток крови, гоня по венам возбуждение. Оно ударило в голову, сделало тяжелой и чувствительной грудь, породило ноющее чувство внизу живота.