Дежурный по КТуркВО

Из воспоминаний Валентина Тризна.

Однажды, дело нередкое, бойцы 2069 отдельного батальона связи корпусного подчинения пребывали в законно заслуженном увольнении в городе Ашхабаде. Основными ориенирами на пути военнослужащих кишинского военного городка всегда считались кинотеатр «Космос» и республиканский цирк. Прогуливаясь по пешеходному бульвару пред этим культурно-массовым заведением, солдаты зацепились языками с красивущими и фигуристыми девчонками, как оказалось, циркачками. Погуляли с ними по городу, сходили в кино… Ну, там, сюсики-пусики, бантики да бусики, и чуть ли не ручки в тугие трусики…

Но, оказия такая, увольнительная к концу. Распрощавшись не прощаясь, на обратном пути к казарменным покоям бойцы купили местного вина Чемена. Как известно, «Бодрость духу, твёрдость члену придаёт стакан Чемену!» – Ну, а «Кто не пил чемен, тот не джентльмен!» – поэтому потребили панацею, мечтая в пущей храбрости и уверенности дёрнуть после отбоя в самоход до тех самых циркачек. Проживавших, о везение, в цирковом общежитии.

С местоположением окон циркачек, чтобы возвестить о прибытии камушком, сразу не задалось, вторым рубежом стала непримиримая вахтёрша общаги, запретившая проникновение в девичьи покои «группы из пяти человек». Так как Чемен превышал допустимые уровни храбрости солдатских организмов, ребята малость забузили. Что-то поломали, на кого-то наорали или больно ущипнули. Выпроваживая бузетёров, вахтерша вызвала в подмогу 02.

Кто был трезвее, уговаривал несостоявшихся женихов ретироваться, но сигнал из общежития уже ушёл в милицейскую разработку. На обратном пути к батальону двоих отставших ребят приняли в каталашку, остальные с этим не смирились и, вызволяя задержанных, раскачали и почти не перевернули злосчастный ментовской Уазик. Двое патрульных просчитали перевес в численности и храбрости, сделали вид, что пошли на попятную. Говорят, идите, мол, ребята, к отделению, которое, кстати, было напротив центрального КПП, там мы их отпустим. Пока шли, другой экипаж ДПС принял и оставшихся воинов.

А дальше было всё неясно, словно в редкий пасмурный день, но обстоятельства дела с сопротивлением милиции и порчей казённого имущества становились запуганным дисбатом солдатам страшнее и страшнее. Зато, надо сказать спасибо начальнику ПУС капитану Кучмагре, наутро сумевшему разрулить ситуацию, иначе пилили бы воины ракушечник где-нибудь возле Красноводска.

Из воспоминаний Николая Устинова, КТуркВО 1977-79 гг:

Сколько разбросано по ТуркВО объектов НЗ – только командующему да его генштабу дано было знать. А в преддверии ввода войск в Афганистан однотипные кордоны стали появляться в подгорьях Копетдага как грибы после дождя. Не было печали, пришло время, ввели и в нашу служебную деятельность выездные караулы на охрану такого рода объектов.

Заступили раз в гарнизонный караул по охране то ли склада ГСМ, то ли вооружения и амуниции, а скорее всего и того и другого – никогда не интересовались об их наполнении. Объект располагался недалеко от Кизыл-Арвата в сторону Джанахира. Народу там – на пушечный выстрел ни души, соответственно, можно было отсыпаться и витать в тех облаках, в которые мечтатель не поднимался с детства. А если сон твой сладкий задумает нарушить проверяющий, так основная дорога одна – машину издалека засекут караульные, рассаженные по вышкам, и дадут тревожный повод быстренько собраться с мыслями и опуститься на нашу грешную землю.

Все, кто в данный момент находится в караулке, сладко почивают. Регламент выработан такой, если вдруг нападает недруг – стражи вскакивают и на автомате протирают лица полотенцами, припасёнными возле головы каждого спящего. Недруг замечает лоснящиеся физиономии охраны, понимает, что караул во всеоружии и бдит по всем направлениям. После чего предовольно лыбится, оставляет хвалебные записи в журнале проверки и обычно отступает восвояси.

Представление перед неусыпным оком недруга не касалось тех караульных, кто в это время должны отдыхать по уставу, но рефлекс на тревожный сигнал был задан заранее.

Ночь. И вдруг, откуда ни возьмись – тревога! Караул вскакивает, мгновенно проводит процедуру восстановления боеспособности, и уже готов встречать кого бы то ни было. Заходит проверяющий, водит носом во все стороны, щупает шкафы с оружием, под хитрым прищуром лезет в души стражников, но отвлекается на непрерывный зуммер вызова с поста. Часовой, нажавший кнопку тревоги, забыл её выключить, либо она просто залипла, но «тревога» продолжает безостановочно гудеть.

Что, мол, как, типа, и почему, дескать? – хмурится проверяющий. Только что восставшие ото сна ему вежливо доводят, что сами не понимают в чём причина, но проверят все подступы к объекту ещё до утра и дважды всё исправят. Проверяющий удовлетворился боевым настроем караула, похвалил за преданность ратному делу и с лёгким сердцем убрался за линию дозора.

Из-за тревоги караулу не уснуть. Небо уже зардело рассветом, пошли искать причину, и оказалось, что действо разворачивалось как в комедии совпадений. Итак, часового на дальней вышке облаяли корсаки. Стая уселась у него «под ногами» и давай выть. Часовому это зашло угрозой, он пальнул в их сторону, как потом оправдывался, вспугнуть, но ни в одного не попал. Выстрел караульные не слышали – получается, что крепко спали. Проверяющий тоже не мог ничего слышать, так в тот раз заходил на караулку с обратной стороны объекта.

«Сказку про диких животных» пришлось принимать на веру, потому как мёртвых тел животных в округе обнаружено не было. Выпущенная пуля попала, получалось, в камень, рикошетом ушла вверх и перебила нужный провод в тот момент, когда с тыла заходил недруг. Караул проснулся и неожиданный визит с проверкой отбил достойно.

Обрыв нашли, провода срастили. Поверить, что часовой просто из развлечения стрелял по проводам и попал с единственного, но такого своевременного выстрела, у караула тоже не получалось. Вот такой вот приключился карамболь обычной пулькой из автомата…

Из воспоминаний прапорщика Анатолия Яворского

События имели место быть в конце семидесятых годов двадцатого столетия. В «Первом городке» славного города Ашхабада нёс службу 811-й отдельный батальон связи. Ратный труд этого военного формирования всечасно бил не простым, а телеграфным ключом, наводящим радиочастотные каналы управления 61-й мотострелковой дивизией посредством узла связи с позывным «Конус».

Однажды, солнечным днём, которых в тех краях триста шестьдесят в году, одни солдаты тащили суточные наряды, другие исполняли служебные обязанности на боевых постах, в курилке стойко ожидали обеда комбат с начальником штаба и несколько отпетых безбрачными связями (от девиза связистов «За связь без брака!») прапорщиков.

Сидели кружком, гоняли бесов табачного кумара. Едва рассеялось очередное бестелесное существо, в курилку залетает командир взвода МТО прапорщик Харечко Иван, и прямиком к командиру с докладом: «Товарищ подполковник, не могу найти старшего на машину. Надо везти продукты на ключик!» «Как не можешь? Вот сидит молодой человек, со срочки пришёл, в десантниках бывал, только что корочки прапорщика получил – сажай его и пускай едет!» – кивнул на меня комбат.

«Ключиком» среди служивых 811 батальона связи называлось тайное местечко в подгорьях Копетдага, где некогда бил природный ключ, благодаря цепи событий и одному инициативному товарищу уже переставший существовать. Название осталось в памяти людской, сейчас в этом месте стоял передающий центр с позывным «Прохлада», и также был отгорожен участок под отстойник техники НЗ, на который снаряжался караул от батальона.

Караул на этот объект снаряжался обычно из отъявленных распи… раздолбаев и залётчиков, набиралось которых семь человек. Отвезут их на ключик, и могли не менять недели две, три, а то и месяц, пока не наберут новую команду организмов такого же склада ума и отношения к дисциплине.

Каждые десять дней на «Прохладу» и на караул возили продукты из Первого городка. Прапорщик я был молодой, неопытный, и горя не знал, где этот объект находится, но бывалые вояки успокоили – водитель туда не первый раз катается, тебе главное провиант доставить, дескать. Вот и вся недолга…

Приехали. Разгрузили продукты. На ключике тогда два радиста связь держали, оба с Узбекистана. Один кореец, другой метис узбекских и русских кровей. Так вот, подходит ко мне кореец и спрашивает: вы, мол, товарищ прапорщик, наверное, с обедом пролетели? «Пролетел!» – отвечаю. «Кушать с нами будете?» «Я же только сейчас вам продукты привёз?» Да у меня, говорит, своё – тушёная картошка с мясом. Ну, ладно, соблазнил, веди-де, куда надо…

Сели на узле, раскидали эту картошку с мясом, с удовольствием покушали, выхожу на волю, закуриваю. Следом за мною с миной явно провокационной задумки на лице выходит второй радист: «Товарищ прапорщик, вы знаете, картошку с каким мясом только что ели? Это собачка была, приблудилась тут надысь какая-то…» Я ковыряю спичкой в зубах и без тени сомнения говорю: «И что, нормальная такая собачка, прожаренная, вкусная!» Боец вылупил зенки, я продолжаю: а чего ты, мол, хотел-то, парень? «Я думал, тошнить вас будет, как узнаете про собачку, блевать побежите?» «Слушай, друг, я и змейку кушал, и лягушку кушал, и много чего прочего!» «Это где это вас угораздило?» – удивляется солдат. В спецназе, говорю, всему научат, братишка!

Вот так я познакомился с «Ключиком». Кстати, метис этот и был виновником прекращения существования природного родника. Как раз перед моим появлением, в 1976 году, этот умелец решил почистить родничок и обложить место выхода воды камнем. Натворил, короче, дел, родничок стал чахнуть и вскоре иссяк совсем. Парень дембельнулся, только потом его реабилитировали. Примерно в это же время за соседней сопкой пробурили глубинную артезианскую скважину, забравшую всю воду из ближайших родников. Вот так одно приложилось к другому…

От автора: В самом начале восьмидесятых УС «Прохлада» вместе со всей прилегающей территорией и парком техники НЗ был передан из подчинения УС «Конус» 61 МСД под управление УС «Автоклуб» при штабе вновь сформированного 36-го армейского корпуса.

Из воспоминаний прапорщика Анатолия Яворского

События данной истории происходили в конце далёких уже 70-х годов прошлого столетия. Управление штаба 61 мотострелковой дивизии обеспечивал УС «Конус», имевший передающий центр с позывным «Прохлада». Местечко это в подгорьях Копетдага недалеко от Ашхабада служивые люди 811 обс простонародно называли «ключик», оттого что рядом некогда бил природный родник…

На «ключике» в то время стояло здание, совмещающее УС «Прохлада» с караульным помещением выездного караула, охранявшего парк техники НЗ. Караул численности восьми человек выставлял часовых на два поста охраны. Всё устрашение секретной точки в горах, незыблемая боевая мощь караула состояла из трёх АК-47. Один автомат передавался от начкара разводящему и обратно, два других передавались друг другу часовыми при смене поста…

И вот однажды с «Конуса» в батальон летит вводная: «С Прохладой прервана связь, причину неисправности срочно найти, связь восстановить!» Я тогда был начальником подвижного узла связи, в подчинении имелась линейная команда, мгновенно поднятая в ружьё. Вышли на маршрут, соответственно регламенту – я старшим машины…

Кабель внутренней связи между Конусом и Прохладой был проложен глубоко под землёй, и проходил через Вторую гражданскую радиостанцию, ютившуюся на окраине города в начале фирюзинской дороги. Далее кабель шёл до посёлка Геокча, где согласно плану поворачивал и уходил на «ключик» по направлению в сторону гор. По этому кабелю, собственно, проходило управление передающим центром, и далее по указанным маршрутам…

Доехали до Второй гражданской радиостанции, проверили – всё в норме. Двигаемся дальше. Выезжаем за город, видим такую картину: маршрут прокладки кабеля пролегал по краю помидорного поля, оно вскопано-перекопано, а где-то вдали продолжает бороздить грунты огромный трактор. Оказалось, властей предержащие товарищи решили расширить посевные площади помидор и распахали землю до пионерской рощи. На какие-то свои пионерские празднества ашхабадские пионеры выявили инициативу, высадили много деревьев, кустов и всякой подобной растительности, потому и прозывали рощу пионерской.

И вот, не особо заботясь о каких-либо подземных коммуникациях, власти бросили на это дело Кировец, у которого лезвие плуга в режущей кромке почти полтора метра… Мать честная, нам-то что делать? Сверились с картой, бесполезно пошарились, решили наведаться в ЭТУС (Эксплуатационно-технический Узел Связи, обслуживающий любые гражданские и военные кабельные коммуникации Ашхабада), взять прибор Р5-10. Этот измеритель применяется на обнаружение повреждений, обрывов, коротких замыканий и прочих неоднородностей в линиях передач значительной протяженности. Замерили, обрыв оказался перед посёлком Геокча в низинке возле пионерской рощи, как раз в том месте, докуда расширили пахоту…

Надо копать, солдатики докопались до двух неотличимых с виду кабелей. Какой наш – неизвестно, чей второй – тем более! Звоним на радиостанцию, чтобы запустили генератор, замеряем – сигналят оба кабеля. Напарник мой, Витёк Зубец – мастер на все руки и непревзойдённый художник от науки-логики, ткнул ногой в один из кабелей – пилим, дескать, японы препоны, этот!

Друг его закадычный Валера тут же взялся за ножовку. Пилит-пилит, время от времени одёргиваясь с придыхом, типа «что-то меня постукивает», хотя наш кабель должен стоять на изоляции, но продолжает пилить. Допилился до оплётки, потрошит, и в какой-то момент всё бросает и показывает начинку Витьку. Тот меряет тончайшим прищуром художника-логиста, чешет репу и в замудрёной вдумчивости выдаёт: «Японы препоны, похоже, это кабель комитетчиков! Звезда нам приполярная светит, робяты!»

И что же теперь делать? Следы преступления скрывать, разумеется! Напарник внял моим разумениям, в двадцать пальцев мгновенно скрутили оплётку, запаяли на скорую руку, бросили, присыпали землёй. Сидим, все в поту, языки на плечо. Буквально минут через десять подруливают комитетчики. «Салам!» «Салам!» «Что, мужики, делаете?» «Кабель наш колхозники порвали, видите, всё перерыто? Думаем, как ремонтировать!» «А наш не заденете?» «Ваш лежит вон ниже нашего, нетронутый – что ему будет?!»