Излечи мою любовь

Глава 1

– Ну вот чего ты молчишь? Опять молчишь, Даня!

Лиза металась по спальне небольшим белокурым ураганом. А я стоял, привалившись к стене, и старался не утонуть в буре эмоций.

– А что мне сказать? – нервно дернул плечом и даже не удосужился посмотреть на любимую девушку. Невесту, черт ее подери!

– Видишь?! Тебе даже сказать нечего! А Артур, он другой. Мы часами можем говорить. Обо всем, понимаешь? Вообще на любые темы! А ты… Говорил, что любишь, а сам молчишь!

– Люблю, – губы кривила усмешка. – Но что для тебя это меняет?

– Что же это за любовь? Данила? Если бы любил, не стоял бы сейчас с таким видом, будто тебе все равно! Понимаешь? Ты бороться должен был. За нас, за меня!

– Лиза, – запрокинув голову, хорошенько приложился затылком об стену, – я борюсь за нас уже почти десять лет. И ты обещала. Ведь обещала, мать твою!

Сорвусь. Точно сорвусь к чертовой матери. И жди беды. Нервы на пределе. Натянутыми канатами. Голову рвут мысли. А сердце захлебывается в рваном ритме.

Она и правда обещала. Сначала после Ильи. Затем после Григория. Аполлона! И даже после простого парня Лёхи. Каждый раз обещала, что больше никогда. Что ей никто не нужен. Что только со мной она по-настоящему счастлива, и это все ошибки. И в ее ошибках конечно же был виноват я.

Слишком рано встретился на ее пути. Слишком сильно полюбил. А она была не опытная. Не нагулялась. Не разобралась, как это – в долгие отношения.

По статистике мужчины более полигамны. Цифры за последние два года показывают, что изменяют семьдесят пять процентов мужчин. Я из тех, кто не изменяет. Однолюб. Видимо на всю голову бракованный, потому что, как встретил Лизу на ее первом курсе в институте, так и пропал. Маленькая, тонкая. Мой белокурый ангел с хитрым взглядом и всегда с улыбкой на губах. Она была яркой, немного дерзкой. Милой. В одно мгновение могла быть ангелочком, а уже через несколько секунд выпустить на волю чертенка. Это меня и зацепило. Крепко. Насовсем. Кроме нее, никого больше не видел. И до сих пор не вижу. Несмотря на все ее измены. И перемены. Куда делась моя нежная девочка? Откуда у Лизы появились повадки хищницы? Платья эти короткие. Юбки. Блузы только с виду скромные, а на самом деле приковывающие внимание к ложбинке между грудей.

Но мне нравится и этот ее образ. Нравилась красная помада на накаченных ботоксом губах: «Данечка, ну я всего чуть-чуть, форму подправить, ты же понимаешь. Всего ноль два, Дань. Даже не заметишь!»

Заметил. Губы любимой стали чуть более пухлыми. Капризными.

«Межбровку разгладить? Лиза, тебе всего двадцать пять. Какие морщины?»

Но она настояла и с того времени постоянно ходит на какие-то процедуры. Колет уколы. Замораживает выдуманные морщинки. Полгода назад ей исполнилось двадцать восемь. На день рождения она просила подарок – подтяжку груди. Подтяжку! Господи, что там подтягивать? Шикарная форма, крепкая дерзкая троечка, которая даже не нуждается в поддержке бюстиков. Вместо ожидаемого я ей купил карту в спа. С полным комплексом. Лиза радостно сверкнула глазами, кинулась на шею и обняла крепко, нежно. Как когда-то, ещё в пору студенчества. Как та самая девчонка, которая украла у меня сердце. А через два дня вернулась к разговору об операции. Я отказал. Она обиделась.

Пыталась доказать, что ей это нужно. Я объяснял, что совершенно нет необходимости ложиться под нож.

В итоге Лиза сделала вид, что поняла. Согласилась со мной. А сегодня – вот. Пожалуйста.

По статистике всего двадцать пять процентов женщин изменяют. Мне, кажется, досталась самая ярая изменщица из всех. Тоже бракованная. И любовь у нас такая же. Только что с этим делать?

– …что мне твоя любовь? Не кружит, Дань. Нет тех чувств. Нет ощущения счастья. Быт сжирает все.

– А с Артуром не сожрет? – пропустив половину экспрессивного выступления своего ангелочка, зацепился только за последнюю фразу.

– С ним все по-другому. Ну ты же помнишь, как у нас было в самом начале? Когда смотришь в глаза и улыбаешься без причин? Когда за руку под дождем бежать – это уже счастье. Когда даже в съемной квартире в тридцать квадратов было не тесно!

– Помню, – правда помнил. Невозможно было забыть.

– Ну вот, у меня с Артуром сейчас так же. Так что не мешай, Дань. Просто понимаешь… Я не могу больше вот так.

– Как?

– Так, как у нас! Ты постоянно на работе. Я, как клуша домашняя, то готовлю, то мою и чищу все. Одна. А ты то устал, то «подожди, малыш». А сколько ждать, родной? Сколько еще ждать? Время идет! Годы, Даня. Мы с тобой уже сколько лет вместе, а ничего не меняется!

Хотелось рассмеяться. Но в горле стоял ком. Огромный вязкий ком, сотканный из эмоций, боли и ругательств, которые я упрямо держал при себе.

Ничего не меняется? Ничего?! Квартира в центре города, в новостройке. Проклятый кредит, который закрою уже через два года. Работа моя, на которой я так много времени провожу, та самая, благодаря которой ангел-Лиза вызывает дважды в неделю клининг и через день заказывает ужины в ближайшем ресторанчике? Один из претендентов на должность начальника аналитического отдела в тридцать лет. Возможно будущий самый молодой руководитель в филиале ада с шикарными перспективами. Устаю? Да, черт возьми! Я устаю! Работаю на пределе. Готов не вылезать с проклятой работы, чтобы скорее выкупить квартиру. Чтобы снять ярмо ипотеки с шеи и тратить больше денег на свою любимую. На ту, которую моя любовь больше «не кружит».

– Да, не меняется, – снова кривая улыбка на губах и взгляд в сторону. – Я – все также тебя люблю, ты – все также нарушаешь свои обещания и изменяешь мне. Все как прежде.

– Даня, – голос дрожит, Лиза садится на кровать, и в глазах тут же хрустальные слезы. – Дань. Данечка. Ну я же не виновата, милый. Правда не виновата. Случайно с Артуром познакомилась. Не искала новых знакомств. Вообще не думала даже ни о каких мужчинах.

Накаченные губки начинают мелко дрожать. А меня не трогает. Это все я уже видел и слышал. Не один раз. И примерно знаю, чем все закончится. Снова.

– Дань, да я вообще в магазин за соком пошла. И случайно споткнулась. Чуть не упала на крыльце скользком. Понимаешь?

– Угу.

Скользком… Значит, со своим Артуром она познакомилась, когда на улице еще была наледь. Потрясающе. Или дожди шли? Хотя какая разница? Вот какая? Когда сердце в клочья. Душа на ленты рваная. В голове только одно желание – пойти и поорать в ванной. Набрать воды, голову туда засунуть и орать, орать, пока воздух не закончится в легких. Пока всю боль не выкричу.

– Ну что мне врать тебе нужно было? Обманывать постоянно и на тайные свидания бегать? Тебе с рогами хочется ходить? Я же, наоборот, честно тебе пришла все рассказала. Неужели лучше было бы, если бы какая-нибудь старушка досужая во дворе на меня пальцем ткнула и сказала, что я у тебя профурсетка легкомысленная?

Значит, уже кто-то сказал. Один я ничего не видел. Пахал, как проклятый. Мечтал, как через пару месяцев в отпуск, Лизку в охапку и в ЗАГС. Сколько можно ждать? Она уже пару лет не дурила. Вроде все устаканилось. И счастье.

Гнилое счастье. Рогатое.

– Я понял, Лиз.

Сказал и замкнулся. Не слушал больше ее криков. Не обращал внимание на раскрытый посреди спальни чемодан. На то, как моя родная, любимая, самая лучшая на всем свете женщина собирает летние вещи. Ах да, Артурчик же ее в Эмираты пригласил. Собственно, с этого и начался наш вечерний скандал.

Я только пришел с работы, принял душ и переоделся в домашнее, предвкушая, как мы с Лизой проведем вместе вечер. Поговорим, может быть, что-то посмотрим, а потом я уведу ее в спальню, чтобы вместе подниматься к звездам.

– Лизуль, включишь музыку? – заходя в спальню, с улыбкой попросил невесту.

А она в этот момент, пыхтя, доставала из ящика кровати огромный чемодан.

– Дань, сам включи. Мне собираться нужно. Я улетаю в Эмираты.

В тот момент я как замер у стены комнаты, так до сих пор не могу от нее отлипнуть.

– В смысле – улетаешь? – спросил, уже чувствуя, что надвигается беда.

– Ой, Дань, не души. Ты же понимаешь все. Не мог не заметить.

Она картинно всплеснула руками и возмущенно посмотрела на меня.

– Я влюбилась, прям вот сильно, знаешь. По-настоящему. Не хочу тебе врать.

Вот так. Я душный. А она влюбилась…

***

Еще два часа я наблюдал, как Лиза собирается. Какие-то вещи сразу пихала в огромные пакеты. Говорила, что их заберет сразу после возвращения. Что-то выкидывала в мусор. Упаковала в кофры свои пальто и шубку. Серьезный подход к делу. Да-да. Лиза вообще была такой. Резкой и решительной. Правда из этой квартиры она еще ни разу не уходила. Не так уж и давно мы ее купили. Сразу после последнего примирения. Два года счастья. Вот наш срок. Не захотели оставаться там, где слишком многое напоминало о темных временах. Но даже со съемных квартир Лиза уходила всегда глобально. Собирала вещи. Перевозила в камеры хранения, потому что не хотела оставлять что-то за спиной. Жечь мосты – так капитально. Не правда ли?

Вот и сейчас сжигала. Напалмом нашу жизнь. Кислотой разъедала мои чувства. Оставляя за собой погром, кучу разбросанных вещей и тонкий шлейф дорогих духов. Черника. Мое белокурое счастье пахло черникой. И ее любимый аромат за двадцатку – единственное, что осталось после щелчка замка. Хорошая у нас дверь. Качественная. Захочешь не хлопнешь.

Повернув голову в сторону коридора, на мгновение зажмурился, а уже в следующее мгновение отпустил себя. Прекратил сдерживаться. Сорвался.

Первой полетела в стену ваза. Какая-то там тонкая работа витражных дел мастера, купленная Лизой в Италии. Звон стоял такой – уши заложило. Но легче не стало.

Не помогли и разбитые об стену кулаки. И молчаливые слезы на ресницах, которые непрошенными гостями оставляли след на щеках.

Как не помогло и смытое в унитаз кольцо. Красивое. С сапфиром в цвет глаз любимой. Пришлось объехать более десяти ювелирок, пока не нашел его. Идеальное в своей лаконичной, нежной красоте.

Треть зарплаты в унитаз. Замечательное окончание хорошего дня. Пот-ря-са-ю-ще-е!

А завтра суббота. На улице середина сентября. Хотел предложить съездить погулять в лес. Она, Лиза, ведь любила прогулки на природе. А может, я и ошибаюсь. Может, я опять обманываю себя. Может быть, вся моя счастливая жизнь – это сплошной обман?

Сколько можно быть тряпкой? Сколько можно прощать предательницу, готовую ради звонкой монеты и новых эмоций, вильнув хвостом, бросить все то, что мы с ней добились? Сколько?

Но, сидя на полу кухни, сжимая в руках горлышко какой-то бутылки, я вынужден был признать – столько, сколько понадобится.

Плохо. С Елизаветой мне было очень плохо временами. Сложно, практически невозможно.

Вот только без нее мне было невыносимо. Совсем. Без нее я терял стержень. Цель. То, ради чего стоило быть сильным. Живым. Счастливым.

Случайно встретившийся ангелочек с характером чертенка один раз и навсегда похитила мое сердце. Пробралась в душу и не оставила мне меня. Ни частички.

Я знал. Понимал, что так любить неправильно. Нельзя. Нельзя растворяться в другом человеке, теряя себя. Вот только по-другому у меня не выходило.

Больная любовь. Бракованная. И я такой же. Смайлин Данила Валентинович. На всю голову дурак влюбленный.

Но меня не учили любить по-другому. Мне забыли рассказать, что любить в первую очередь нужно себя, тогда и другие будут. Я даже к психологу ходил. Давно. Один раз. Нашел самого лучшего, вроде бы. Серьезный мужик с седыми висками. Куча дипломов, курсов повышения квалификаций. Статьи пишет для профильного издательства. Состоит в каком-то там обществе психологов России. Профессионал одним словом.

Я долго ему рассказывал про наши с Лизой отношения. Про ее очередную измену. Про то, что чувствую. Душу наизнанку вывернул. А этот профи сказал, что я дурак.

Нет. Он долго и подробно объяснил, в чем мои ошибки. Я слушал и кивал. Но суть всего сказанного сводилась к одному – я дурак. И пока не найду, как избавиться от болезненной зависимости от Лизы, не смогу идти дальше. Не буду счастливым.

Он обещал проработать со мной все ключевые моменты. Найти причины. Помочь разобраться в себе. Излечиться.

Будто я не влюбленный мужчина, а наркоман какой-то.

От его услуг я тогда отказался.

Зачем он мне? Что он сказал такого, чего бы я сам не понимал? Психологи нужны тем, кто не может справиться с собой. Кто не хочет понимать очевидных вещей. Тем, кто хочет услышать подтверждение своим мыслям. Убедиться, что все делает правильно. Или неправильно. Я этого не хотел. Мне не нужно было. Америку он мне не открыл, а тратить деньги только ради того, чтобы поговорить с кем-то о внутренних переживаниях? Ну… Языком молоть не мешки ворочить, конечно. Я и сам это хорошо умел.

И сегодня… Сорвался, да. Но при этом не орал. Знал, что у соседей малышка годовалая. Зачем ребенка своими воплями пугать? Разбил пару вещиц? Да и черт с ними. Стену побил, выкинул кольцо, и хватит. Соседи не виноваты, что у меня дыра в груди. Что в один миг теплый сентябрь превратился в длинную унылую осень моей жизни.

Справлялся раньше и сейчас справлюсь. Не впервой. А там… Видно будет. Вдруг, что-то да и изменится в моей жизни.

Убрал в шкаф так и не открытую бутылку, поднялся на ноги и поплелся в ванную. Обработать кулаки. Написать Михаилу Ивановичу – пусть загрузит работой по самое горло.

Не кружит моя любовь? Да и черт с ней. Уйду с головой в работу. Может, и правда получится вырвать себе должность. Иваныч – шикарный начальник. Мудрый. Опытный. Только засиделся на своем месте. Ему двигаться пора. Поговаривают, что гендир ему теплое местечко в питерском филиале приготовил. Осталось только преемника назначить. А для того нам необходимо закончить несколько проектов. Вот и займусь. У Стаса семья. Дети. И нет возможности ночевать на работе. А у меня есть. Так что, может, и получится заслужить повышение.

Перекисью на содранную кожу. Убрать осколки с пола. Собрать разбросанные вещи и упасть на кровать.

Время одиннадцать. Вряд ли Иваныч спит. Но в крайнем случае прочитает завтра. Мужик умный. Все поймет.

Телефон в руки, и пальцами по буквам.

«Михаил Иванович, доброго дня. Помощь нужна. Срочно. Перекиньте на меня проект Осипова. Всю аналитику готов взять на себя. Свести таблицы и сделать расчеты.»

Ответ, как ни странно, не заставил себя ждать: «Смайлик, подохнуть в офисе решил? Один не вытянешь!»

– Вытяну, – усмехаюсь в тишине комнаты, – жить могу на работе. Там диваны удобные. Так что вытяну.

Примерно то же самое пишу начальнику. В ответ – десять минут тишины, хотя я вижу, что сообщение прочитано. Телефон пиликает.

«Понял тебя. Утром соображу соответствующий приказ. Не переживай.»

«Увидимся завтра в офисе. Спасибо.»

В том, что Иваныч по выходным постоянно тусит на работе – ничего удивительного. Вдовец. Дома, говорит, не может находиться. Три года как жену похоронил, а в себя только-только приходить стал. Хотя от привычки работать, как вол, не избавился. Хоть на два-три часа, но обязательно в выходные появляется на работе.

«Прибил бы», – прилетает новая смс от начальства. И я немало удивлен. Спрашиваю: «кого?», на что получаю еще более странный ответ: «Вертихвостку твою».

Да, Михаил Иванович мужик умный. Все сразу понял.

Погрузился в мысли и разгадал, с чего он сделал такой вывод. В прошлый раз я тоже почти поселился на работе. Два месяца жил на кофе и энергетиках. Похудел на пятнадцать кило. Шатать аж стало. Потом ничего, немного отпустило. Вот как словесных лещей от Иваныча выхватил, так и задумался о здоровье. Есть нормально начал. В зал опять ходить стал. Мотоцикл купил зачем-то. Адреналина видимо не хватало. Зато на треке, по уши в грязи, все мысли пропадали. Только я и железо между ног. Жижа под колесами и главное – удержаться, не вылететь. Так у меня появилось новое хобби в двадцать восемь. Почти в двадцать девять. Любимое. В меру опасное. На трассе я не гонял. Между машин спокойнее себя чувствовал на четырех колесах. А вот трек, это да. Это кайф.

Видимо аналитику с двадцатилетним стажем хватило двух сообщений, чтобы понять, что у одного из работников его отдела опять в жизни случилась жопа и тот скатывается в глубокую яму отчаяния. Профи. Не поспоришь.

Припомнив, что в шкафу у меня висит костюм после химчистки, выключил телефон и постарался уснуть. Завтра. Думать буду завтра. Если сейчас не заставлю себя отрубиться, будет плохо. Я себя знаю. Чего доброго, еще отправлюсь в аэропорт. Познакомлюсь с Артуром. А потом или я в больнице, или он. Истерика Лизы… Кому это надо? Спать! Не зря же я выпил снотворное. Ведь не зря? А завтра буду зубами вгрызаться в цифры. Таблицы. Сверку данных. Только по дороге нужно в аптеку заехать будет. Снотворное, успокоительное. Что там еще? Антидепрессанты? Нет, последние точно не нужны, без врача не хочу покупать. Но вот снотворное и что-то легкое для нервов пригодится. А то замкнусь. Зациклюсь и буду каждый день сам себя сталкивать в котел с кипящей лавой. Я же дурак влюбленный. Хотя сегодня, вместе с закрывшейся за Лизой дверью, во мне тоже что-то сломалось. Надорвалось. Закрылось. И впервые мелькнула мысль, что я хочу разлюбить ее. Излечиться.

Глава 2

Сентябрь…

Две оставшиеся недели месяца проходят как в тумане. В угаре работы. Глаза болят от цифр. От данных, что непрерывным потоком поглощаю для выполнения работы. Почти ни с кем не разговариваю. Не обращаю внимания на смену погоды за окном. На желтую листву.

Дома появляюсь два или три раза в неделю. Сменить шмот. Проверить квартиру. Поспать хоть несколько часов на нормальной удобной кровати, а не на узком диване, который не подходит мне по длине.

К тридцатому числу даже начинает казаться, что кризис миновал. Что в этот раз все проходит легче. Отмирает любовь. Отболело сердце.

Но одно уведомление о новых фото в соцсетях. Счастливое загорелое лицо Лизы. И я снова скатываюсь в яму. Агония. Срыв. И трек под колесами ревущего мотоцикла…

Глава 3

Октябрь…

Дожди зарядили в городе и льют, кажется, не переставая. Я бы, может, их не заметил, если бы не регулярно хлюпающие лужи под подошвой ботинок. Если бы не приходилось чаще в химчистку сдавать вещи. Если бы не порвал куртку, зацепившись за торчащий шуруп на качелях. Как я оказался на детской площадке? Зачем меня сюда занесло? А не пофигу ли?

У Лизы вышел новый пост в нельзяграме. Что-то про исполнение мечт и фото из больничной палаты. Она все-таки сделала подтяжку груди. Бледная, с синяками под глазами после наркоза. Грудь перетянута эластичным бинтом, а на губах счастливая улыбка. Идиотка!

После этого поста снес у себя все соцсети. Заблокировал уведомления. Кинул номер Лизы в ЧС. Хотел телефон выкинуть, даже уже замахнулся, стоя у окна в офисе. Но тот, сволочь, зазвонил. И тут я понял, что рабочие контакты похерить в одну секунду могу запросто. Вот только восстанавливать их слишком муторно. Поэтому и полез выпиливаться с интернета. Все. Нет там больше Смайлина Данилы. И не надо. К чертовой матери все это. Кому нужно, в мессенджеры напишут. А остальные… Зачем они мне, незнакомцы из интернета?

Подняв голову, посмотрел на тяжелое хмурое небо. Отметил, что деревья когда-то успели облысеть и сейчас царапали тучи голыми ветками. Вот и у меня в груди тоже что-то царапалось. Иногда надрывно стучало. В остальное время почти молчало. Тихонько гоняя кровь, чтобы дурак Даня не подох от тоски. А подохнуть хотелось. И выть волком. От одиночества. От понимания – она счастлива с каким-то мужиком, а я, как проклятый, каждую ночь вижу ее улыбку во сне.

Неизлечимый.

Глава 4

Ноябрь…

Последний месяц осени. Что он изменил в моей жизни? Ничего. И в то же время многое. Проекты закрыты. Итоги напряженной работы подведены. Должность, такая необходимая еще в конце лета, моя. Правда не радует. «Не кружит». Нет удовольствия. Ничего нет. Равнодушие полное. Апатия. И только еще больше работы навалилось.

Переезд в новый кабинет, даже с личной приемной. Поиск помощника. Положение ведь обязывает, а Иваныч свою неизменную секретаршу увозит с собой. Он еще полтора месяца будет здесь. С нами. Передаст дела. Поможет мне освоиться на первых порах. Опять же, после того, как найму себе секретаря, – официально помощника руководителя отдела, – его Валерия Сергеева должна обучить.

Хотя на самом деле все гораздо проще. В Питере Иваныча ждут не раньше января. А он и не торопиться уезжать. Сроднился с нашим Энском. Да и жена тут похоронена. Я даже пообещал ему навещать ее могилу. Мне не сложно, на том кладбище у меня много родственников лежит. Старики. Тетка. Родители давно переехали к морю, а ухаживать за могилами нужно. Навещать их.

С первым снегом в моей приемной поселилась Евангелина Дмитриевна. Почему именно она? Черт его знает. Наверное, эта девушка в строгих классических костюмах и с неизменным пучком на голове была единственной, кто пришла действительно работать, а не хвостом перед холостыми мужиками крутить. А еще она была другой. Максимально не похожей на Лизу. Практически незаметной. Можно было бы назвать ее серой мышью, но для этого нужно было обратить на Еву внимание, а я этого не делал. Работу она выполняет, схватывает все на лету, и хорошо.

Глава 5

Декабрь…

Зима пришла в город неожиданно. С сугробами. Заносами. Льдом на дорогах и постоянным ворчанием жителей на дорожные службы, которые, как обычно, не справлялись. Каждый год – одно и то же. Даже удивляться не приходилось. Середина декабря. На улицах уже сверкает иллюминация, торговые центры украшают к празднику. Люди стали чаще улыбаться друг другу. А я уже месяц как почти не вспоминал Лизу. Нет, все так же вижу ее иногда во снах. Тоскую. Но черная дыра начала понемногу затягиваться. Почти уже не больно. Так только, иногда сердце ноет.

В квартире сделал ремонт, Лизкины вещи, которые она так и не забрала, вывез к ее родителям. Мать ее, моя несостоявшаяся теща, отводила глаза в сторону и все тайком утирала слезы:

– Данечка, ты прости нас. Это мы с отцом, видимо, дочь упустили.

– Елизавета Семеновна, не говорите глупости. Мы сами с Лизой виноваты. Нам и расхлебывать. Просто не могу. Понимаете? Прихожу домой и…

– Да все я понимаю. Раньше надо было тряпки ее привезти. А лучше выкинуть. Вырастила кобылу на свою голову. Ты же как сын нам, а она…

– А она счастье ищет. Не переживайте. Все у нее будет хорошо. И у меня будет. Не маленький. Справлюсь.

Мы даже чай попить смогли. Я успокаивал пожилую женщину. Она принималась то плакать, то ругаться на дочь, названную в ее честь.

Я и сам считал родителей своего белокурого чертенка почти родными. С ними мне тоже было тяжело прощаться. Но не вывез. Не смог себя заставить навещать стариков. Лизка у них поздний ребенок. Единственная избалованная дочь. А я… Я не сын. Мне бы со своей жизнью справиться. А встречи с ее родителями бередили раны. Тревожили душу и заставляли снова и снова думать: «Может быть, это моя вина? Может, и правда, быт сожрал наши отношения, а я и не заметил?».

Одно радовало – на работе все было почти в порядке. Да и «почти», только потому что моя помощница умудрилась сломать ногу и вынужденно ушла на больничный. Клянется и божится, что выйдет сразу после праздников. Но кто ей верит? Да и зачем? Пока я справляюсь сам. Конечно, с ней было удобней. Многое из технической работы делала, за расписанием следила. Но я еще не успел настолько погрязнуть в делах и нацепить на голову корону, чтобы во вред здоровью заставлять девушку возвращаться на работу и делать мне кофе. Как-нибудь сам. Не гордый.

Осознать, что моя жизнь круто изменилась и время не стоит на месте, помог банальный гололед. Как-то вечером, уже оставив машину на стоянке, решил дойти до магазина. Хотел купить молока, чтобы утром сварганить нормальный омлет. Шел, как обычно, ничего не замечая вокруг. Ни крупных хлопьев снега, кружащих в воздухе. Ни гирлянд на деревьях. Мыслями был погружен в рабочие моменты, планировал, что завтра нужно успеть сделать, как вдруг нога поехала на льду. Мгновение, и вот я уже лежу на спине, здорово приложившись затылком об лёд. В ушах шум. Перед глазами цветные пятна. Красиво так. Залипательно. Даже успел подумать, что все-таки тот психолог был прав. Правда развивать мысль не стал, так как услышал тихий детский всхлип. Жалобный такой. Надрывный. Думал, показалось. Сел, осторожно отряхнул затылок от налипшего снега. Голову прострелила боль, видимо шишбан будет знатный. Но и эта мысль не задержалась в моей ушибленной голове. Потому что, повернувшись, увидел на занесенной снегом скамейке мальчишку. Весь в слезах, щеки красные, ресницы слиплись. Сжался в комок и широко распахнутых глаз с меня не сводит. А в них страх плещется. Вот эти глаза в итоге и помогли мне окончательно прийти в себя.