Нити

Когда я очнулся, я чувствовал себя белым листом. Не было ни воспоминаний, ни людей, которые помогли бы вспомнить. Я чувствовал себя стариком с тяжелой формой болезни Альцгеймера – только в теле молодого человека.

При выписке из больницы мне вручили мои вещи, среди которых я обнаружил дневник в кожаном переплете. С него-то я и начал знакомство со своей личностью.

Осень, 2050 год. С момента, когда все началось

1

Я неподвижно лежал на постели вот уже целый день. На полу валялись банки из-под пива и выпотрошенные пакетики, в которых хранился фен. Я курил, потягивая из бутылки виски. Сон меня отправил ко всем чертям. Я не спал уже пятые сутки. Просто не мог. И это не спиды. Это мой затуманенный мозг, тошнота ко всему происходящему и огромное желание уйти из этой жизни.

Мозг кипел. Все стало гнусной привычкой. Вся моя никчемная бессмысленная жизнь была привычной. Цели? Стремления? Не было ничего, да и не хотел я всего этого. Я существовал, и я не желал, чтобы хоть что-то менялось. Я не хотел, чтобы что-то пробудило во мне человеческие эмоции.

Я окинул комнату глазами, и взгляд упал на фотографию, висевшую на стене. Отец, мать и я. Их давно нет в живых. И меня, наверное, тоже. Так я себя начал ощущать после их смерти.

Будь они сейчас живы, то пришли бы в ужас от того, кем я стал: эгоист и поддонок, просаживающий деньги на алкоголь, наркоту и шлюх. Бесконечные пьяные драки, девушки, которыми я просто пользовался, обещания, которые я с удовольствием нарушал – они бы мной точно не гордились. Хорошо, что они этого не видят.

Но будь они живы, то стал бы я таким?

Какая-то мучительная боль прожгла все тело, и я застонал. Совесть, ты ли это? Иди к черту, ты мне мешаешь.

Комната в полумраке начинала угнетать еще больше. В ней столько всего серого, начиная от плотных занавесок и заканчивая стенами и мебелью. Я чувствовал себя в серой коробке, в которую из небольшой щели проникает неоновый холодный свет – рекламные вывески делились своей яркостью сквозь окно.

Все было тусклым и невзрачным. Красочный мир омрачился и облачился в цвет праха моих родителей.

Я провалялся весь день, а вечером захотелось глотнуть свежего воздуха. Алкоголь почти выветрился, но перед глазами все плыло от раскуренного недавно косяка.

Я оделся и вышел на улицу. Заметно похолодало. Осень передавала бразды правления в руки зимы. Это чувствовалось по воздуху, который просачивался сквозь мою кожу и доходил до костей. Зима еще не скоро, но и осень уже позади. Это был запах приближающегося небытия. Вот так я называю зиму и все, что она несет за собой.

Я решил просто проехаться по городу и его окрестностям, искренне надеясь на то, что меня не остановят полицейские. В городе опасно разъезжать в таком состоянии, но в пригороде – всем плевать.

Мимо меня проплывали деревья, столбы и одинокие дома. Все казалось таким расплывчатым и жутковатым, что я даже удивился. Либо это какой-то особенный приход, либо я начинал сходить с ума. А может все связано.

Я начал набирать скорость. Я гнал, гнал, гнал, пока не увидел несущуюся навстречу машину. Я резко повернулся и выехал на обочину, но он успел задеть меня бампером. От этого я уронил голову на руль. Посмотрел в зеркало и увидел ту самую машину – несчастный врезался в столб, превратив свой автомобиль в кашу.

Помочь.

Я попытался вылезти из машины, но не смог. Глаза начали закрываться, и я провалился в бездну.

Сквозь тьму я услышал чьи-то голоса. Казалось, что я нахожусь в подвале, и где-то наверху заговорили люди. Но я почувствовал легкое прикосновение, от которого по телу пробежала дрожь. Открыв глаза, я замер. Темноглазая девушка что-то кричала мне в лицо, но я ее не слышал.

– Вы меня слышите? Очнись! Эй! Ты жив или нет? – в голову проникли ясные звуки человеческой речи, и я даже смог ответить.

– Жив. Да, – я все еще не в силах перестать смотреть ей в глаза, – Голова.

Она провела рукой.

– Черт, – ее пальцы испачкались моей кровью, – Выходи. Я отведу тебя к врачу.

Она помогла выбраться из машины, я оперся на ее плечо, и мы заковыляли по обочине.

– Нет, стоп! – внезапно закричал я, – Там человек врезался в столб. Это из-за него я не туда заехал. Ему надо помочь, а не мне!

– Где? – удивленно воскликнула она.

Я обернулся и обомлел: вокруг стояла мертвая устрашающая тишина. Только слышен задувающий ветер. По телу пробежал холод, а режущая боль в голове сменилась на гул.

– Но…как же… – промямлил я.

– Потом, – отрезала она, – Скорее всего, померещилось. Сейчас главное голову в порядок привести.

Я доверился спутнице. Изредка посматривал на ее профиль, изучая черты лица. Темные глаза, которые меня так взволновали – как странно, вокруг столько людей с красивыми глазами, но никто еще не вызывал такой реакции. Каштановые волосы струились по плечам и обрамляли ее угловатое точеное лицо. Уголки плотно сжатых губ смотрели вниз, и, кажется, в таком положении находились всегда. Вряд ли она любит улыбаться, хотя, я уверен, что улыбка ее красит.

Прошла будто вечность, пока на горизонте не показалось ветхое кирпичное здание. На тусклой табличке читалось еле видное «Гиперион». Похоже на заброшенный отель. Некошеная трава, побитые окна с деревянными рамами и тьма внутри.

– Где мы? – очнулся я.

– Мы идем к врачу, – ответила она и тут же уточнила, – К частному врачу.

Все стало на свои места. Хотя нет. Врач-отшельник, принимающий пациентов в заброшенном отеле “Гиперион”? Я попал в новую книгу Дэна Симмонса? Но мне ведь плевать? Да. Я не переживал.

Мы зашли внутрь и оказались в просторном холле. Я обвел глазами пространство: большая зала с лакированным узорчатым паркетом, на стенах деревянные красные панели, а потолки украшались большими сверкающими люстрами. На хостесе, оставшемся видимо еще с момента закрытия отеля, стояли бутылка вина, виски и бокалы; беспорядочно лежали несколько толстых книг, пара тарелок с закуской. Несколько кожаных диванов, расположенных почему-то спинкой к входу. Далее – широкая лестница с круглыми перилами, ведущая наверх.

Девушка усадила меня на диван, забежала по лестнице и вернулась через пару минут вместе с каким-то парнем. Я взглянул на него и застыл: меня прожгли горящие холодным огнем голубые глаза.

– Выехал на обочину и во что-то врезался, – в голове сразу промелькнула машина того водителя при слове «что-то», – Травму головы получил. Я сразу привела его сюда. Думаю, ты справишься.

– Без проблем, – сказал он, – Странно только то, что ты никого не предупредила. Никто так раньше не делал.

– Знаю, – спокойно ответила она, – Я об этом не задумалась.

Частный врач осматривал мою голову и уже что-то с ней делал. Девушка присела рядом.

– Он еще сказал, что съехал с дороги из-за парня, несущегося навстречу. Тот врезался в столб. Но там никого и ничего не было, – сообщила она.

Врач на мгновение остановился и заглянул мне в глаза.

– Зрачки сильно расширены. Ты что-то принимал, да?

– Что это за место? – бормотал я в полубреду, – Кто вы такие?..

– Что ты принимал? – повторил он.

– Спиды, – вздохнул я.

– Галлюцинация, вызванная феном и его, я полагаю, воспаленным воображением, – усмехнулся он, – Этот парень явно не раз отправлял свой мозг в удивительные путешествия.

– Все было слишком правдоподобно, – запротестовал я, – Такого после скоростей никогда не было. Я отчетливо видел и парня, и его машину. Ты ответишь, кто ты такой и что это за место?

– Это заброшенный отель, а я частный врач, – он развел руками.

И как это я сразу не догадался. Удивительно.

– Весьма подробно, – усмехнулся я.

– Ты можешь вспомнить, как выглядела машина и человек за рулем? – спросила девушка.

– Ну… – я пытался восстановить картинку, которая лишь вихрем проносилась в голове.

– Как…я… – пробормотал я первое, что пришло в голову. Но от этих необдуманных слов мне стало страшно.

– Не переживай, – спокойно сказала девушка, – Тебе надо просто отдохнуть, выспаться. Как тебя зовут?

– Эд, – ответил я.

– Очень приятно, я Лиз. А это Георг. Кажется, он уже заканчивает. Когда ты отдохнешь и выспишься, я расскажу тебе, кто мы такие и что это за место, – сказала девушка.

Через несколько минут Георг и вправду закончил с моей головой и сказал:

– Теперь вали спать.

Повязки остановили кровь. Мне хотелось только погрузиться в глубокий сон. Лиз повела меня в одну из комнат отеля, помогла раздеться и уложила в постель. Я сразу уснул.

2

Я очнулся в незнакомом месте – не помню, чтобы я засыпал на бордовом полу в окружении четырех черно-белых стен в полоску. Задрав голову, я увидел длинный туннель, вдали которого виднелся тусклый дневной свет.

Я встал и осмотрелся вокруг. Эта комната имела прямоугольную форму и за счет черно-белых вертикальных полос она вытягивалась в длину. Казалось, я не смогу дойти до ее конца, но сделав несколько шагов, я руками уперся о стену. Ощупывая поверхность, я почувствовал влагу на коже рук и посмотрел на ладони. На них растекалась черная краска, капли которой падали на пол и мою обувь. Я провел пальцем по белой полосе – казалось бы засохшая краска при соприкосновении с моими ладонями моментально увлажнялась и приобретала тягучую форму. И по моему пальцу стекала вниз уже белая жидкость.

– Разве я должен быть здесь? – задал я вопрос пустоте, – Отсюда есть выход?

Я почувствовал за своей спиной дыхание и обернулся. В углу стоял человек, одетый в темную рубашку, серое пальто и черные брюки. Волосы аккуратно уложены. Гладко выбритый подбородок блестел на свету. Я всматривался в его глаза и понял, что смотрю в свои. Его лицо, волосы, тело – все это было моим и не моим в то же время. Может это зеркало? Я взял себя за подбородок и нащупал грубую щетину. Затем рука поднялась к волосам: отросшие и неопрятные, они торчали в разные стороны. А парень напротив стоял, не двигаясь телом. Но, тем не менее, он был я.

Он смотрел на меня моими глазами, но в них не было такой опустошенности, какую я помню у себя. От его медовых глаз исходило тепло, в них еще горело что-то живое, и читалась надежда на будущее. В своих же я помню ржавчину. Старую, пахучую, задыхающуюся ржавчину.

– Кто ты? – спросил я, чувствуя, как сердце начинает чаще биться.

Он продолжал молча на меня смотреть.

– Кто ты? – я повысил голос.

Но он молчал. Будто не мог говорить. Я заметил на его красивых волосах бордовую спекшуюся кровь. В нос ударил запах железа, и мне стало дурно.

– Кто ты?! – наконец заорал я.

Сердце бешено колотилось, в голове пульсировало. Не выдержав этой боли, я упал на колени.

– Ааааааааааа! – из меня вырвался бесконтрольный вопль.

Я поднял глаза наверх и упал – тусклый дневной свет вдруг ударил по глазам ослепляющим лучом, из-за которого загудело в голове. И через секунду я отключился.

И тут же очнулся в своей машине. Я взволнованно огляделся: произошла авария, а я остался сидеть в машине? Черт, неужели до этого мне все снилось?

Выбравшись из машины, я заметил врезавшийся в столб автомобиль.

– Эй! – заорал я, – Вот теперь я тебя вижу! Ты все-таки не мое видение, чувак! Я тебе помогу!

Я подбежал к побитой машине, открыл дверь и вытащил оттуда человека. Перевернув его на спину, я отскочил в сторону и заорал:

– Что за чертовщина, твою мать!

Это был я. Но другой я.

Я осторожно подошел к нему, присел на корточки и убрал со лба растрепанные окровавленные волосы. Из раны на лбу хлестала кровь. Я поднес палец к его шее: пульс есть. Я облегченно выдохнул.

– Открой глаза, – прошептал я ему, – Открой же глаза, ну.

Он с трудом приподнял веки и посмотрел на меня измученными потупленными глазами. И при виде меня он еле слышно замычал. Он узнал меня тоже.

– О, черт, – взвыл я, – Откуда ты взялся? Кто ты такой?

Он медленно провел ладонью по своему лбу, поднял руку к моему лицу и размазал кровь по щеке. Его руки тряслись.

Я почувствовал, как его кровь начала жечь мою щеку. И когда боль стала уже невыносимой, я вскрикнул и проснулся.

Тяжело дыша, я приподнялся и осмотрел комнату, в которой нахожусь. На кровати рядом со мной сидела Лиз и смотрела на меня. Тогда я понял, что окончательно проснулся, устало вздохнул и успокоился. Ее присутствие оказывало невероятное лечебное действие.

– Мне показалось, что тебе снится беспокойный сон, – сказала она бесстрастным голосом.

– Тебе снятся кошмары? – спросил я ее, – Не банальные кошмары с кровью и дьявольщиной, а от которых становится тревожно и жутко на душе?

– Постоянно, – тихо ответила она, – Что ты увидел?

Я приподнялся на постели и заглянул ей в глаза.

– Я почти уверен, что тот человек, из-за которого я чуть не погиб, мне не померещился. Не посчитай меня сумасшедшим, но это был… я. И не я в то же время. Черт… не знаю, как объяснить. Его я и видел во сне. Но он ничего не мог мне сказать. У него была на голове кровь. Мы стояли в одной комнате, а потом оказались там.… Где ты меня нашла. Я вытащил его из машины. Нет…. – усмехнулся я, – Я вытащил себя из машины. Себя.… Зачем я тебе все это рассказываю?

Она немного помолчала и сказала:

– Доверие?

– Я обычно не доверяю людям.

– Все рано или поздно начинают кому-то доверять.

– Но не я, – покачал я головой.

– Чем ты особеннее других? – улыбнулась она, и я замер.

За все это время Лиз впервые улыбнулась самой печальной улыбкой на свете. В ней одновременно читалась тоска и любовь, в которых зарождалось что-то очень скорбное и трепетное.

– Мы обычные люди, – продолжила она, – нам свойственно испытывать симпатию, ненависть или равнодушие к другим. Мы – живые существа, нам рано или поздно захочется тепла. И это нормально. Мы не можем прожить без общения. Или без отношений. Из миллионов людей мы все равно найдем одного человека, которому решим и захотим открыться.

Она продолжала улыбаться. В ее словах не было ничего особенного, и я, быть может, в который раз слышал это и пропускал мимо ушей. Но сейчас задумался. Впервые в жизни я покопался в недрах своей души и показал это другому человеку. И, самое главное, я сделал это. Не задумываясь. Чистая случайность. Я смотрел на нее и… видел что-то новое. Совсем не то, что в других людях. Я просто смог ей довериться.

– Может быть… – пробормотал я и вздохнул, – Может ты права.

Она снова улыбнулась.

– Только это видение… – сказал я, – Или не видение? Что ты об этом думаешь?

Улыбка сошла с лица. Она снова внимательно и серьезно смотрела на меня.

– Мне кажется, я тебе верю. Скорее всего, ты видел именно это. Но объяснить я ничего не могу.

– Я и не прошу. Просто скажи мне, что это за место и кто вы такие? – спросил я и тут же, смеясь, добавил, – Что это заброшенный отель я уже слышал. Мне хочется знать больше.

Она встала и подошла к окну. Я последовал за ней.

– Что ты видишь за окном? – спросила она, рассматривая пейзаж за окном.

Облака пыли безостановочно и медленно поднимались к серому грязному небу. Мерзлая темно-бурая земля была усыпана вдоль и поперек железными обломками и разбитыми кирпичами. А поодаль полуразвалившиеся дома трещали по швам и скрипели при легком дуновении ветра. Все это благолепие шлифовалось отвратительным запахом гниения и разложения, который ощущался даже при закрытых окнах.

– Мы за городом, – ответил я, – вполне нормальная и объяснимая картина.

– По-твоему в городе лучше? – она повернулась ко мне, – Там все то же самое. Только вместо домов – люди.

– И что? Пытаетесь изменить мир к лучшему? – усмехнулся я.

Она добродушно рассмеялась.

– Кто мы такие, чтобы пытаться изменить мир? Еще и к лучшему. Мы его давно таким приняли и вместе с ним катимся вниз. С удовольствием или без – это уже не имеет значения. Никто из нас не тешится мнимыми надеждами подростков-максималистов об устранении несправедливости и перемен к лучшему. Это глупость и лицемерие. Наши родители, да и мы сами, столько ждали будущего, и вот оно перед нами. Еще десять лет назад было понятно, что дальше будет только хуже. Или (еще страшнее) – никак. Почему мы здесь? Потому что до этого места никто не хочет добираться. Ничего из себя не представляющие люди не рвутся в город, они остаются здесь. Мы просто не нужны. И уже никто это не скрывает. Тебе нехорошо?

Чувствовалось легкое головокружение, которое сопровождалось режущей болью в лобной части. Я наклонился и оперся о подоконник. Лиз заглянула мне в глаза, пристально разглядывая мое лицо.

– Голова закружилась внезапно. И заболела, – ответил я.

– Тебе нужно к Георгу. Он чем-нибудь поможет. Давай спустимся. Заодно познакомишься с остальными.

Мы спустились вниз, в тот самый холл. Георг сидел на диване, закинув ногу на ногу, курил и работал за ноутбуком. Когда я оказался рядом с ним, он даже не поднял голову, продолжая бесстрастно стучать по клавиатуре и изредка затягиваясь сигаретой. Рядом с ним сидела девушка, лениво развалившаяся на диване. Она словно находилась в трансцендентальном состоянии: уставшие и в то же время блаженные глаза смотрели в одну точку, а ее рука периодически подносила ко рту бокал красного вина, и она отпивала напиток маленькими, но частыми глотками. Заметив меня, она мягко перевела взгляд в мою сторону. Ее глаза впились в мои.

Я немного почувствовал себя хуже: меня словно обожгли зеленым ядом. Отравляющая зелень в ее глазах словно растворялась в моем мозгу, оставляя за собой токсичные разъедающие следы.

– Георг, у него начались головокружения, – сказала Лиз.

Он не повел и бровью.

– И резкие головные боли, – терпеливо добавила она.

Георг нахмурил брови и небрежно бросил:

– А я тут причем? Я не невропатолог.

– Ты его вчера зашивал, Георг, – все также терпеливо ответила Лиз.

На секунду он остановился, задумался, после чего широко раскрыл глаза.

– Ааааа…. – протянул он, – Вспомнил. Погоди. Сейчас.

Он полез в рюкзак, достал упаковку лекарств и протянул мне. Я молча взял белую коробочку, на которой не было ни штрих-кода, ни названия препарата, ни инструкции по применению.

– Утром и вечером по две таблетки, – бросил он.

Я повертел упаковку в руках.

– Что это? – недоверчиво спросил я.

– Лекарство, – ответил он, слегка усмехаясь, – Или ты думаешь то, что твои спиды принесли бы тебе больше пользы?

– Я знаю состав всех веществ, которые принимал. Здесь же ничего неизвестно.

– Это обезболивающее, – вмешалась Лиз, – Его Георг сам разработал. Это лучше, чем то, что продается в аптеках.

Я достал две таблетки, положил их в рот и почувствовал горьковатый привкус. Сидящая рядом с Георгом девушка, молча протянула мне бокал вина. Я взял его и запил лекарство.

– Спасибо, – сказал я ей.

Она улыбнулась мне в ответ.

– Кто это? – спросила она.

– Георг не рассказал? – ответила вопросом на вопрос Лиз.

Мы все вместе посмотрели на Георга. Он нас будто и не чувствовал.

– Даже не собирался, – усмехнулась она.

– Это Эд, – сказала Лиз, – Он вчера чуть не разбился на машине и получил небольшую травму. Георг его подлатал.

– Почему мне не сообщили?

– Не было времени, – холодно ответила Лиз.

Девушка приподняла бровь, встала, подошла к столику, взяла сигарету и закурила.

– Странно… – задумчиво произнесла она, выпуская дым изо рта, – И удивительно. Хм…

Она продолжала курить.

– Я Ада, – сказала она, наконец, после некоторого молчания, – Меня радует, что ты здесь. Словно недостающий паззл в нашей компании. Ты точно что-то значишь.

Я силился понять: она иронизирует или бредит? Сумасшедшей она не казалась, но вот странной… в плохом смысле этого слова. В ней таилась какая-то чертовщинка, от которой немного бросало в дрожь.

Я потрогал лоб и почувствовал холодную влагу: пот. Головная боль незаметно унеслась прочь, но чувство тревожности и беспокойства меня не покидало. Я начал учащенно дышать, в голове зашумело, а перед глазами побелело. И внезапно я оказался в другом месте.

Я находился в белой комнате, которая напоминала больничную палату. Да. Судя по всему, это и была больничная палата, но совсем непривычная мне: слишком ухоженная, светлая и чистая. В таких я еще не бывал. Словно находился в больнице будущего.

«Это не мое место, я не должен быть здесь», – подумал я.

Но мне так хотелось остаться там навсегда. Я чувствовал такое спокойствие, какое не испытывал с самого детства, когда мама перед сном накрывала пледом и целовала в лоб.

Тепло…

Уют…

Тишина…

Меня ласкал и утешал аромат цветов и запах лекарств. Я закрыл глаза и ощутил легкое прикосновение нежных пальцев. И впервые в жизни я ощутил самое необъяснимое счастье – мое сердце наполнилось теплом и нежностью. Я почувствовал, как по лицу скатились слезинки.

Но внезапно меня затрясло. Аромат цветов сменился резким запахом нашатырного спирта. Звук легкого ветерка сменился на крики.

– Эд! Эд! – услышал я голос Лиз будто с того света, – Очнись!

Я открыл глаза. Надо мной стояли Георг с ватой в руке, Лиз и Ада. Я встал и начал озираться по сторонам.

– Где… где я? – в смятении спросил я.

Я не понял, что произошло. И не мог это объяснить. То, что я видел, было реальным настолько, что я перестал понимать, где находится явь. А где сон.

Я посмотрел на рядом стоящую троицу.

Ада внимательно смотрела на меня. Она словно знала, что я только что пережил. И знала, почему это произошло. В ее глазах светилось безумное любопытство.

Во взгляде Георга читалось мертвое спокойствие. Ему было все равно. Он помог мне только потому, что привык помогать.

Лиз. По-настоящему я почувствовал только ее. Она не знала, что произошло, но словно испытала это вместе со мной. В ее глазах я увидел сопереживание, понимание и абсолютное принятие. Мне не нужно ей ничего объяснять. Она все поймет и примет меня, как данное.

Я смотрел на ее лицо и невольно вспомнил запах цветов в больничной палате. И странным образом эти два фрагмента слились воедино, создавая ее полноценный образ, который оберегал меня и грел.

3

Но я пришел в себя. В сжатом кулаке хрустнула упаковка с лекарствами, и я с гневом посмотрел на Георга.

– Сукин сын! – процедил я, – Что за таблетки я принял?

Я направился к нему, готовясь нанести удар. Но он схватил мою приподнятую руку и сдавил ее своими костлявыми пальцами. Хватка у него мертвая.

– Это обезболивающее, – спокойно ответил Георг, – Точно такое же, какое ты покупаешь в аптеках. Но в моих лекарствах вероятность побочных эффектов максимально снижена. В твоих галлюцинациях виноват твой воспаленный мозг, ты сам и то дерьмо, которое ты принимал.

Я устало опустился на диван и схватился за голову. Рядом присела Лиз.

– Эй, – тихо сказала она, – Слышишь? Ты недавно перенес головную травму. То, что сейчас с тобой произошло – всего лишь последствие. Пройдет немного времени, и ты будешь в порядке. Принимай лекарство Георга, тебе станет лучше.

Я согласился на все, лишь бы меня перестали трогать. Прошло всего лишь два часа с момента, как я проснулся, а меня уже сильно рубило. Я чувствовал себя истощенным и высосанным.

Я оглянулся. Вокруг находились незнакомые мне люди, но поневоле я ощущал себя привязанным к ним. Они не обращали на меня ни малейшего внимания и продолжали заниматься своими делами. Появились другие, которые тоже либо погружались в свою деятельность, либо развлекали себя общением.

Я откинулся на спинку дивана и принялся разглядывать это сборище. Мои губы начали расползаться в полуулыбке. Для полного расслабления мне захотелось выпить что-нибудь крепкое.

Не успел я об этом подумать, как перед моими глазами оказался стакан со светло-коричневой жидкостью и льдом. Я поднял голову и увидел Аду.

– Мне показалось, что тебе нужно немного расслабиться, – мягким голосом произнесла она, – Виски со льдом – идеальный вариант, не так ли?

– Читаешь мои мысли и уже не в первый раз, – ответил я, беря стакан из ее рук, – Узнать бы, как у тебя получается.… Благодарю.

Я сделал глоток и медленно выдохнул. Стало гораздо легче. Я понял, что в этом месте не смогу находиться в трезвом состоянии. Но внезапно я подумал о том, что даже без алкоголя и наркотиков я буду, как пьяный.

– А если я скажу, что знаю тебя? – с улыбкой произнесла она.

Я опешил, а она тут же продолжила:

– Шучу. Но я умею чувствовать других людей. И ты не исключение. Расскажи мне, что с тобой произошло. Может я смогу объяснить происходящее?

Я внимательно посмотрел на нее и почувствовал опасность. Затем покосился на жидкость в стакане, пытаясь увидеть в нем инородные элементы. Сквозь стекло стакана я заметил, как ее губы растягиваются в ухмылке.