Меня не видно изнутри
Этан много времени проводил в гараже лучшего друга, копаясь в деталях и двигателях, но эта страсть была тайной. Родители, оплатившие ему, как и Розе, юридическое образование в лучшем университете региона, не оценили бы, если бы их сын вместо помощи в семейном деле сбежал «крутить гайки» как обычный автомеханик.
Марго, похоже, не ожидала от него такой откровенности – свои секреты Равелы берегли рьяно, но Этан не выказывал ни недоверия, ни беспокойства, что я могу кому-то его выдать. Наконец-то общаясь с ним безо всяких глупых намёков и флирта, я за считанные минуты прониклась к брату Марго подлинной симпатией.
Этан признался, что мечтает когда-нибудь открыть в Либерге автомастерскую, правда, для этого ему нужно не только убедить родителей в серьёзности своих намерений, но и найти инвестора. Так как Роза, выражаясь образно, разворошила осиное гнездо бесконечными необдуманными просьбами, в горнило родительской поддержки лучше было не соваться. Это звучало жутко, но после совершеннолетия обращение за помощью (и уж тем более – привычку клянчить деньги) в доме Равелов расценивали как признание полной несостоятельности.
Марго не поднимала глаз от экрана смартфона. Но фраза Этана заставила её едва заметно вздрогнуть: «Ты можешь стоять на ушах, пропадать ночами, ввязываться в неприятности – всё это прощается и заминается благодаря связям, но просить денег в нашей семье равносильно сделке с дьяволом. Это значит, что ты до конца жизни будешь делать то, что скажут родители. Беспрекословно».
За ужином кусок в горло не лез. Вернувшись из Либерга, на крыльце я вспомнила прощание с Фрэдди, его трогательное беспокойство из-за Этана, и с того момента ни сладкий картофель в медовой горчице, ни ароматное багряное вино, ни мягкий копчёный сыр с пряной корочкой меня не интересовали. Удостоившись чести первой и единственной услышать новость про (возможное) свидание с Фрэдди, Марго гордо поглядывала на меня – я-же-говорила.
От игры в гляделки нас отвлёк отец Марго:
– Мне тут птичка напела… что к нам сегодня приезжал Делир собственной персоной.
Мы так и замерли.
– Мистер Делир, – поправила Лидия мужа, напоминая про академическую этику.
Я дышала в бокал, полный вина, и старалась не смотреть на Марго – иначе мистер Равел без проблем прочёл бы всё по нашим лицам.
– Да, верно. Прошу прощения, – Айзек кивнул и развёл руками. – Соседи спрашивают, чего это к нам в гости заглядывают известные писатели, а я и не знаю, что ответить. Спросил у Эллы, что же происходит – она вся разволновалась. Говорит, никогда Делира так близко не видела.
– Мистера Делира, – снова добавила Лидия.
– Мистера Делира.
Элла? Когда она успела увидеть Делира?
Его фамилия в чужих устах, да ещё и с такой частотой, звучала непривычно. Сердце в груди быстро и тяжело заколотилось.
– Маргарита, может, поможешь прояснить ситуацию? – наконец разродился мистер Равел.
Он говорил без претензии, но в тоне голоса всё же скользило напряжение. Я не решалась открыть рот, тем более что обращались не ко мне. Наконец Марго пошевелилась:
– Он принёс Алекс книги для её… хм… книги.
– Надо же, Алекс. Мистер Делир помогает тебе с книгой? – Лидия чуть опустила голову, с любопытством изучая мою реакцию.
Лицо матери Марго было безмятежным, в отличие от моего. Замешательство переросло в волнение: у меня начало дёргаться нижнее веко. Если я пыталась его контролировать, всё становилось только хуже – тик мог перекинуться на половину лица. Как тут врать… Чтобы визит Делира не выглядел слишком лично, пришлось представить его в нелестном свете:
– Мистер Делир принёс книги о Средневековье, чтобы я изучила эпоху и всё такое, прежде чем писать. У меня столько вопросов – а в ответ одни книжки. Ему некогда со мной возиться.
Равелы-старшие обменялись удивлёнными взглядами. Я попыталась собрать вилкой немного фасоли в соусе, но только безуспешно погоняла её по тарелке. Сижу как на суде перед присяжными.
– Его можно понять, – добавила я для убедительности. – В отпуске мистер Делир хочет отдохнуть, а не нянчиться с беспомощной студенткой, отвечая на примитивные вопросы.
Не хватало ещё привлечь внимание старших к нашему общению. Делир только и всего – принёс книги в дом Равелов, а соседи успели не только проследить за этим, но ещё и растрезвонить о происходящем родителям Марго! Вот сороки!
– Мы зовём его мистер Нет, – поддержала меня Марго. – Такого надутого индюка надо ещё поискать! Повезло, что Алекс достала его просьбами, а то он любит игнорировать. И ещё так издевательски ухмыляется, будто ты полный кретин.
В этом она действительно права…
Коротко взглянув на мужа, Лидия то ли улыбнулась, то ли так неуверенно поджала губы:
– Маргарита, я тебя прекрасно понимаю, но всё-таки ты говоришь о преподавателе. Постарайся, пожалуйста, соблюдать субординацию.
– Но он правда невыносимый, мам!.. Ладно, молчу.
Конечно, Марго слегка преувеличила, но, стоило вспомнить, как мистер Нет поприветствовал меня в библиотеке впервые, идеализированный образ сразу растаял, обнажив под ворохом наивных мечтаний закрытого, скупого на похвалу и не особо интересующегося моими идеями человека. Эпиграф его письма был ободряющим, но этих слов было мало, чтобы выразить поддержку и внимание, которые я себе напридумывала. И не должна была придумывать. Стоило поблагодарить Марго за красочную характеристику.
Равелы-старшие быстро потеряли интерес к академическим нюансам и справились друг у друга о предстоящем судебном заседании по делу о хищении бюджетных средств. Юриспруденцию, как и политику, я не переваривала и, к счастью, никто меня слушать не заставлял. Думая про книги и Делира, я со спокойной душой пропускала мимо ушей слова вроде «слушанье», «противоправные», «госконтракт», и очень удивилась, когда в разговоре прозвучала «бакалея». С наскока я даже подумала, что это какой-нибудь мудрёный юридический термин.
– Элла жалуется, что Ледум с поставками проштрафился. Забыл, – Айзек отпил из бокала и прокашлялся. – Бакалею аж к ужину открыл. Говорит, собрала на стол, что было.
Ничего себе, по сусекам поскребла…
Лидия тоже улыбнулась, отметив моё недоумение.
– А он не предупреждал? Ледум такой дядечка добросовестный, у него всё тютелька в тютельку, всё в срок.
– Нет.
– Странно.
– Я созванивался с Панаксом – он сказал, на открытии ни Ледума, ни Астильбы не было, – ухмыльнулся дядя Альберт. – Лейн совсем голову потерял.
Марго навострила уши. Я вопросительно взглянула на неё – даже в доме все судачат о романе бакалейщика и цветочницы? Вытащив под столом телефон, полагаясь на автоматическое исправление ошибок, Марго быстро набрала сообщение:
__________
Queen: Мистер Панакс – отчим Марка. Дядя Альберт с ним дружит.
__________
Вот оно что – Марго прислушалась к беседе из-за фамилии Марка, а не из-за сплетен…
Равелы молча занялись едой. Пауза затянулась. Каждый думал о романе мистера Ледума и Ангелины, но все были достаточно воспитаны, чтоб это не обсуждать. По крайней мере, при нас. Наевшись, Айзек откинулся на спинку стула и обвёл семью взором. Вид у него был – без шуток – властный. То, что так пугало меня в дяде Альберте, не шло ни в какое сравнение с этим взглядом.
– Что насчёт Розы? Её весь день дома не было?
– Была-была! – с жаром кивнула Марго, готовясь изворачиваться. – Снимала открытие всё утро. Так старалась! Вернулась мокрая до нитки, будто в море купалась. Глаза бешеные… от восторга – я аж испугалась.
Лили нервно грызла ноготь. Натан предложил ей помочь, и они начали втихомолку пихаться.
Крис не поднимала головы от тарелки. Похоже, тоже что-то знала. Я понимала, почему они с Марго так покрывают Розу. Мир и гармония в доме были важнее правды. Вроде бы, Айзек и Лидия приняли легенду Марго за чистую монету, но дотошного дядю Альберта так просто не проведёшь:
– Лили сказала, Роза сегодня пришла домой злая как смерть…
– И страшная как смерть! – с гоготом вклинился Натан.
– Натан, – рыкнул мистер Равел.
– Ой, да ладно, – Натан весело улыбнулся.
Лидия медленно повернулась к сыну. Тот затих и покосился на Лили.
– Вы-то двое когда успели её увидеть? – недовольно спросила Крис и, сообразив, что проговорилась, поспешно захлопнула рот.
– Кристина, ты что-то знаешь? Где Роза?
Лидия напоминала уже не присяжную, а мирового судью. По спине просквозило холодом. Надо бы куда-нибудь записать: не вставать на пути у адвокатов.
Крис выдала фальшивую улыбку:
– Всё в порядке. Она просто переоделась и пошла печатать фотографии.
Прозвучало это так же неубедительно, как если бы Лили заявила, что Натан увлёкся вязанием. Крис сконфуженно смотрела на Марго – ну что? Лица у обеих обречённые. Они уже предчувствовали, что Роза, вернувшись домой, будет в ярости.
Супруги переглянулись. Мистер Равел приложился к бокалу с вином. У Лидии в краешках губ проступили усталые морщинки.
– Пойду позвоню ей, – заключил Айзек.
Лидия вышла вслед за мужем. Сёстры Равел испуганно притихли.
Крис буравила Лили пристальным взглядом. Мне было жаль Лили – она ребёнок, она не знает всех этих подтекстов и недомолвок. В ней всё ещё пышно цвела живая детская буквальность, наблюдательность, а вот умение думать наперёд пока не сложилось. Кроме этого, я целиком разделяла тягу Лили к чистосердечному признанию – непросто сохранять хладнокровие под пытливым взором дяди Альберта, который, к слову сказать, Кристина переняла один в один.
– Что-то вы недоговариваете, – внезапно сказал Альберт в полной тишине. – Надеюсь, Роза не попала в неприятности.
Я тоже очень надеялась, что никто не попал в неприятности.
Глава 7. «В глубине души»
Герберт Сорги создавал свою «Геральдику» тридцать лет. Это было не просто научное издание, но тяжеловесная, могучая книга, от которой веяло неподдельной любовью автора к своему делу. Полноцветные иллюстрации гербов графств и знатных родов, дополнительное описание и разъяснение смысла графических элементов каждого герба, подробная сортировка по периодам и географическому расположению, девизы, обширный список используемых в геральдике терминов, и даже историческая справка о выдающихся представителях знати. Всё, что касалось темы – даже если это были детали жизнеописания, символизм и отсылки к событиям второго плана, – Сорги не обошёл стороной. Книга его казалась «живой» как художественный роман.
Гербом фамилии де Лисс был лазурный лев в золотом поле. История этого знатного рода не была тайной – поколениями живший в Риене, почти полностью он почил во время эпидемии Чёрной смерти 1346 – 1353 годов, и когда граф Леон де Лисс в 1348 году вернулся на родину, в закрытый город, выкошенный мором, ему пути не было. Единственным представителем семьи, которого слуги смогли вывезти из Риена, оказался восьмилетний брат графа – Вард. Когда граф де Лисс вернулся из Крестового похода на Смирну, путь привёл его в запустевший замок, полный скорби. Вдали от общества, знати, в окружении немногочисленных слуг, в постоянных стычках с лордами пограничных земель де Лисс и провёл последующие годы. Но ни о его решении вступить в неравный брак, ни об исчезновении графа Леона в «Геральдике» ни слова не было. Род де Лиссов прервался после смерти Варда в 1366 году, так и оставшегося бездетным.
Чтобы скрасить печальное впечатление, я решила придумать собственный герб. Долго искать элементы не пришлось. Подсолнечник в геральдике назывался «helianthus» и символизировал плодородие, солнечный свет, мир и единство. Поместив его на лазурный фон – как и герб фамилии де Лисс, тем самым как бы воздав им дань уважения, я подписала снизу и девиз: «Лети словно свет звезды».
Но грусть почему-то не отступала. Я раскрыла «Рыцарский роман». Не удержалась и перечитала письмо Делира в который раз. Знакомство с книгой вышло таким лёгким и увлекательным, что, едва взглянув на предисловие, я и думать забыла обо всём остальном.
От записей устала рука. Мои заметки расползлись на несколько листов. Сообразила я это уже в пятом часу утра, когда вместо дыхания выходило только зевать. Я захлопнула «Рыцарский роман», отпихнула его подальше от себя, чтобы не помять во сне, и уткнулась лицом в подушку. Но сон меня так и не посетил.
Разум разогнался. Стоило мне прочесть слишком много или дать волю воображению, идеи лезли из головы как пчёлы из улья. «Золотые занозы» вонзались в память одна за другой. Ворочаясь с боку на бок, я то и дело тянулась к блокноту и записывала, записывала, записывала… Спустя час, лёжа в лучах рассвета с широко распахнутыми, горящими от усталости глазами, я прекрасно понимала, что думать о книге больше нет сил, но фантазия продолжала сводить с ума.
Высокопарный слог, обёрнутый в старостиль, должен был стать хорошим снотворным, но, к сожалению, и трактат «Средневековье: костюм и быт» – один из тех, что принёс Делир, оказался интересным. Тогда я взялась за «Очерки о Средневековье», и обнаружила, что слово «миниатюра» значило вовсе не «маленький», и пошло не от понятия «минимум», но от латинского minius, названия киновари – красной краски. А изящная «реликвия», что так и просилась в текст, на латыни звучала как reliquiae – в переводе: «остатки, останки».
В школе я обожала изучать значения слов, вчитываться, переставлять и прикидывать, как звучит тот или иной слог. Лингвистика была для меня чем-то вроде писательской хирургии – разбирать слова по косточкам я любила больше всего, и, может быть, поэтому так увлекалась вымышленными языками. Мне нравились и иностранные языки. Я с наслаждением слушала, как звучит незнакомая речь, на что она похожа, открывала её красочность и мелодику. Для меня слова всегда были сродни заклинаниям, хотя никто, конечно, этой тяги к волшебству не разделял.
Учителя имели более прагматичный взгляд на жизнь, а одноклассники предпочитали меня не замечать, словно пустое место. Я была этому отчасти рада. Так хотя бы никто не цеплялся к недостаткам. Хотя я училась неплохо, школа была для меня сущим кошмаром. Тяга к знаниям, любопытство, внимательность и послушность мановением пересудов превращались в занудство, дотошность, стукачество и подхалимство. И если ребёнку из богатой семьи это было простительно, а то и похвально – такое редкое умение пробиваться в жизни, то мне – пухлой девочке в толстых очках с дужками, покрытыми от времени патиной, в ношеных, линялых вещах не по моде, да ещё и в сапогах на два размера больше, никто ничего прощать не собирался.
Мне редко покупали новые вещи. Я довольствовалась тем, что было, сочетая несочетаемое – одежду, переданную от друзей и родственников со своим устоявшимся гардеробом. Конечно, никто не должен был знать, что я донашиваю за кем-то вещи, о чём мне постоянно напоминали родители, но лично у меня это брезгливости это не вызывало. Мне было невдомёк, что ужасного случится, если надеть чьи-то джинсы – целые, не рваные, чистые. Одежда одеждой. Не в мусорке же её отыскали.
Мамина яркая, сценическая, «взрослая» косметика на мне смотрелась просто нелепо, я выкручивалась как могла, экспериментируя со стрелками на глазах. Волосы привыкла заплетать в низкую тугую косичку: это был единственный способ, чтобы они не превращались в гнездо. К тому же косички нравились бабушке. Она всё нахваливала меня, какая я аккуратная девочка. Я не знала, как выглядеть модно и не понимала, что плохого в такой одежде и в косичке – ведь человек-то я хороший. Но в круг одноклассников мне входа не было.
Вдобавок ко всему прочему, привычка носить сразу все учебники на все предметы превращала меня не только в заучку, но и в косолапого, согбенного набок тяжеловеса, что вкупе с крепкой, плотной фигурой всегда вызывало насмешки. Такие комментарии я научилась пропускать мимо ушей. Гораздо больше меня волновало то, что книги не помещались в сумку. В конце каждого урока старая ткань трещала, натягиваясь, пытаясь проглотить неподдающийся учебник. Через полотно то и дело проглядывал острый угол переплёта, готовый распотрошить швы к чертям. Чтобы это не случилось, приходилось обхватывать поклажу обеими руками и сжимать по краям, выравнивая книги внутри. Вроде получилось.
Стала застёгивать молнию. Она не поддавалась. Я дёрнула. Треск усилился. Я потянула собачку из всех сил, но молния не поддавалась. Пальцы заболели от остроты застёжки. Давай же…
– Заучка!
Сумка лопнула. Книги рассыпались, тетради полетели вниз, скользя по пыльному полу бледными листами. Карандаши и ручки покатились в стороны. Я опустилась на колени, пытаясь собрать вещи в сумку – в то, что от неё осталось. Десятки шагов вокруг: мои маленькие пластиковые ручки жалобно заскрипели, ломаясь под весом чужих ног. Тетради расползлись под партами. Мои рассказы… Сказки… Чей-то ботинок наступил на голубую обложку с дельфином. «Бесполезный мусор!». Измятые страницы в пыльных коричневых отпечатках грязных подошв. Мел, песок и пыль хрустят на ладонях.
Я прижала колени к животу. Дети окружили меня плотным кольцом.
– Ребята, что вы делаете? Дайте мне всё собрать. Мама расстроится.
Ещё одна тетрадь исчезла под ножкой в лакированном сапожке. Я не помню имя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Цитата о Кольце Всевластья из романа-эпопеи «Властелин Колец» Дж. Р. Р. Толкина.
2
(англ.) Please – пожалуйста.
3
Вирусный видеоролик в интернете, героем которого выступает нарисованный и анимированный кот с телом из глазированного печенья, который летит по ночному небу и оставляет за собой след из радуги.
4
(фр.) – Моя прелесть.
5
(фр.) – Ты красивая.
6
Стендап (англ. Stand-up comedy) – юмористическое выступление в разговорном жанре.
7
Бесчувственный и бесстрашный робот из одноимённого фильма Джеймса Кэмерона.
8
(англ. сленг) – Папик, покровитель.
9
(фр. trouvere) Труве́р – французский средневековый уличный поэт-песенник.
10
Вымышленный персонаж сказки Шарля Перро «Кот в сапогах».
11
(фр.) – Очарован, мадемуазель.
12
(лат.) – Бог из машины. Чудесный поворот событий, решение всех проблем волею высших сил. Изначально приём в древнегреческом театре, когда актёра в роли бога или вестника спускали на сцену при помощи особого механизма.
13
Гэндальф, «Властелин колец: Братство Кольца» (2001). Режиссёр П. Джексон.
14
Фильм Брайана Де Пальмы (1983).
15
Один из четырёх принципов эпикуреизма – учения о счастливой жизни, составляющих вкупе «Тетрафармакос» (греч. «четыре лекарства»). Учение основано древнегреческим философом Эпикуром и названо в его честь.
16
Популярный персонаж мультфильмов компании «Дисней», антропоморфный мышонок.
17
(англ.) – Вид.
18
User Picture (англ.) – «изображение пользователя» в профиле соцсети, аббревиатура.
19
(сленг) – Одноклассников.
20
Распространённый жест любителей музыки в жанре рок.
21
Стимпанк – направление научной фантастики, вдохновлённое эпохой паровых машин и викторианским стилем.
22
(англ.) – Фантастические празднества.
23
Триллер американского режиссёра Стивена Спилберга.
24
Монолог Чацкого из комедии в стихах А.С. Грибоедова «Горе от ума».
25
Опизденительно…
26
(«Гарри Поттер и Кубок Огня», режиссёр М. Ньюэлл, 2005).
27
Из пьесы «Пикколини» (1799) Ф. Шиллера.
28
GIF— электронный формат изображений, часто с эффектом движения благодаря серии последовательных кадров.
29
Фильм ужасов 2002 года, ремейк японской киноленты. Режиссёр Гор Вербински.
30
(англ.) Секрет, тайна.
31
Бодипозитив – движение, выступающее за принятие естественных физиологических особенностей тела вне зависимости от стандартов красоты и моды.
32
(итал.) – Женщина непостоянна. Название арии герцога Мантуанского из оперы Джузеппе Верди «Риголетто».
33
Общедоступная сетевая энциклопедия.
34
Смешные стишки без рифмы и знаков препинания, написанные четырёхстопным ямбом.
35
Начальная фраза из заставки мультсериала «Губка Боб Квадратные Штаны».
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги