Тогда второй охотник покачал головой и вскинул свой пистолет.
Неужели все?
Меня качнуло назад, сердце бухнуло в ушах. Я испугалась, что сорвусь с обрыва. Застыла на месте боясь шелохнуться и неотрывно смотрела на охотников. Знала, что кто-то из них выстрелит, и все равно не могла сделать и шагу.
Охотники не спускали с меня взглядов, и старший явно инструктировал Лекса, заставлял выстрелить и так увлекся, что перестал смотреть на меня. Лекс сосредоточенно ему внимал и будто ушел в себя, перестал кусать губы и сжав их в тонкую линию.
Внезапно он опустил руку. Я смотрела на него с неожиданно вспыхнувшей надеждой и благодарностью. Вот только взгляд у него был так холоден и безэмоционален, что я поняла – обрадовалась рано. Старший охотник понаблюдал за мной с усмешкой и внезапно сделал приглашающий жест рукой с пистолетом. Я непонимающе на него посмотрела, и он кивнул, подтверждая, что я не ошиблась – он не будет прямо сейчас меня убивать, а приглашает подойти.
Я окинула взглядом ухмылявшегося мужчину, своего бывшего парня, который только что набирался смелости меня убить, и поняла, что к ним идти нельзя. Не знала, что они задумали, но мне это явно не понравится. А после общения с отцами-основателями в голову лезли такие мысли, что хотелось броситься вниз с обрыва немедленно.
Я обернулась, посмотрела на острые камни у подножия водопада, снова повернулась к охотникам. Глядя на гаденькую улыбочку старшего и холодный взгляд Лекса, я верила в то, что если попаду к ним в руки, то пожалею, что не получила пулю в лоб.
Уступ, на котором я стояла, довольно широк, нырнуть в заросли я бы точно не успела, да и недалеко бы убежала от пули или тренированных охотников. Мне не оставалось ничего иного, как идти к ним.
Дойдя до конца уступа, я посмотрела в глаза Лексу. Показалось, что нас и не разделяют эти метры, сморгнула последнюю слезу по этому парню и, резко развернувшись, рванула к краю пропасти. Я не хотела умирать. Я хотела жить. Глупая надежда, что я смогу от них сбежать, прыгнув в водопад, билась на краю сознания, и я прыгнула.
Раздался выстрел и злой недоуменный возглас старшего охотника, относившийся точно не ко мне:
– Ты что творишь?!
Я еще успела с горечью подумать, что Лекс все же решил меня убить, когда по ногам ударила водная гладь.
Холодная вода обдала, словно кипятком, аж дыхание перехватило, тело сковало, и я камнем погружалась на глубину. Промелькнула мысль, что мне все же удалось перелететь острые камни, вот только как теперь выплыть, ведь плавать я не умею, еле-еле держусь на воде. В детстве несколько раз ходила с родителями в бассейн, но потом его закрыли.
Распахнула глаза, чтобы определить, где поверхность, и начала усиленно грести руками. Вот только воздуха в легких становилось все меньше, а поверхность, казалось, не приближалась – холод сковывал движения, паника душила, а когда краем зрения я увидела метнувшуюся ко мне откуда-то сбоку тень, из горла вырвался беззвучный крик, из-за которого я потеряла остатки воздуха в легких, а потом сделала вдох…
Глава 5. Все еще жива?
– Дыши! Дыши же! Я что, зря лез из-за тебя в холодную воду? – услышала я рассерженный мужской голос, когда сознание ко мне вернулось.
А потом меня вырвало водой.
Никогда не думала, что в человеке может поместиться столько жидкости.
Позади меня облегченно выдохнули, и я полуобернулась.
Рядом сидел темноволосый парень, с которого, как и с меня, ручьями стекала вода. Он устало облокотился о колени и прикрыл глаза.
– Пришла в себя? Пошли, нужно убраться отсюда как можно скорее, – и посмотрел наверх.
Я проследила за его взглядом и вздрогнула, осознав, что еще ничего не закончилось. Я прекрасно понимала, что охотники обязаны убедиться в моей смерти, а еще помнила, что они должны предоставить снимок, а лучше видео мертвой жертвы, и срезать с ее руки лоскут кожи со штрихкодом, который присваивается каждому жителю города с рождения и набивается в одиннадцать лет на его предплечье. Этот код служит паспортом, удостоверяющим личность, пропуском в другие секторы, на работу и даже в магазин. Так в Ковчеге заботятся о безопасности жителей и соблюдении социальных норм поведения.
Незнакомец встал, метнулся за оставленными невдалеке ботинками, курткой и рюкзаком, быстро, почти на ходу, обулся и помог подняться мне. Только вот у меня сил идти не было совсем. Ноги подкосились, и я повисла на нем всем весом. От неожиданности парень крякнул, но удержал меня и буквально поволок по камням к кромке леса.
Кто он такой? Откуда здесь появился? Почему помогает? Эти вопросы, наверное, должны были меня волновать, но сейчас я думала только о том, чтобы поскорее затеряться в лесу.
На плечи легла его сухая куртка, и я благодарно сказала:
– Спасибо.
Но он на это ничего не ответил, лишь дернул краешком губ в намеке на улыбку.
То ли благодаря сухой куртке на плечах, то ли я просто пришла в себя, но скоро силы начали ко мне возвращаться, и я отлипла от парня и уже шла самостоятельно. Вот только понимала, что далеко так не уйду. Меня начинала бить крупная дрожь. Тело требовало хоть немного тепла и поскорее снять мокрую одежду – никакие растирания руками не помогали почувствовать даже тень тепла, а куртка на плечах вскоре тоже напиталась влагой и уже не грела.
– Потерпи немного, скоро будет убежище, – парень поглядывал на меня с беспокойством и все время пытался помочь идти. Но я не хотела быть обузой. Только не сейчас. Я уже была обузой, и Карад меня бросил. Что делать, если меня сейчас оставит и этот странный парень, я не представляла. Разве что скрутиться калачиком под каким-нибудь деревом и попытаться хоть так сохранить крохи тепла.
Мысль показалось такой заманчивой, что я начала присматривать удобное местечко.
Словно угадав эти мысли, парень, несмотря на протест, все же приобнял меня за плечи и начал подталкивать вперед. Наверное, еще пару часов назад я бы от него шарахнулась, смущенная такой близостью, но сейчас лишь теснее прижалась. От него шло такое желанное тепло, что у меня не было никаких сил отстраниться.
Как мы дошли до совершенно незаметной со стороны землянки, я помнила смутно и урывками. Пробираться в нее пришлось, согнувшись пополам. Внутри было сумрачно, но тени предметов различить все же было возможно. Свет шел из небольшого продолговатого окошка под низким потолком, но и он скоро пропадет – вечер уже почти наступил.
– Вот, посиди тут. Я сейчас.
Парень усадил меня на какой-то грубо сколоченный топчан, а сам нырнул в лаз наружу. Сразу стало жутко холодно и страшно. Зубы застучали с новой силой, я обхватила себя руками, но это совершенно не помогало. Мной овладело какое-то отупение, которое никак не удавалось с себя скинуть. В какой-то момент показалось, что парень меня все же бросил, как Карад, но сил расстраиваться не осталось.
Когда он все же вернулся с большой охапкой хвороста, я не поверила своим глазам, а когда он сложил его в специальную выемку в полу и поджег искрой, скользнувшей прямо из его руки, подумала, что у меня начинаются галлюцинации.
– Потерпи немного, сейчас здесь станет теплее.
С каждой секундой пламя разгоралось все сильнее, и я протянула к нему руки.
«Как же хорошо…» – мысленно выдохнула, ощущая, как начинают от тепла покалывать пальцы, и даже глаза прикрыла, наслаждаясь этой болью. Звучит странно, как можно наслаждаться болью? Но сейчас я готова была обжечься, лишь бы согреться еще хоть немного.
Я услышала, как рядом чертыхнулся парень, и открыла глаза. Правда, сразу же захотела снова их закрыть, потому что он уже успел снять с себя кофту и тянул через голову липнувшую к телу майку. Стянув ее, наконец, увидел мой испуганный взгляд и взъерошил темные волосы.
– Одежда вся мокрая. Если оставаться в ней дальше, можно заболеть. Ты тоже раздевайся. У меня есть сухое сменное белье, – и тут же принялся рыться в своем рюкзаке. – На вот, – он протянул мне бежевую майку и начал расстегивать ремень на своих темно-зеленых брюках.
До меня дошло, что парень сейчас полностью передо мной разденется! Щеки вспыхнули – и откуда только в теле нашлось столько тепла, чтобы их зажечь румянцем? – и я тут же отвернулась, комкая в руках майку.
– Послушай, – парень явно подбирал слова, – нам правда нельзя оставаться в этой одежде. Ее нужно высушить. Я сейчас натяну здесь веревку, и к утру все успеет просохнуть. Поверь, если ты так и останешься сидеть в мокром, в скором времени наши голые задницы для тебя вообще перестанут иметь значение.
– П-почему? – внезапно вырвалось у меня.
– Потому что мертвому все равно! А в нашем случае подхватить воспаление легкие – раз плюнуть. Да и не нужны мне твои прелести! Чего я там не видел? – закончил он почти зло. – Ну?!
– Что ну?
Я понимала, что он прав, но…
– Раздеваться будешь? Или ждешь, когда заболеешь?
– Буду, – буркнула я. – Отвернись, – покосилась на него.
Парень стоял в одних сухих боксерах и привязывал к вбитому в стену крюку тонкую веревку.
– Я не смотрю, – продолжил он возиться с ней.
