– Могу поклясться: это был не последний кусок пирога! – жахнула кружкой по столу девчонка. Да так, что тарелки подскочили.
– Что? – Карш удивлённо глянул на элвинг.
– Ты долго надо мной висеть будешь и в рот заглядывать? У Горыни ещё три куска оставалось.
– Горыни? – вздёрнул бровь Карш.
– Хозяина, того вон, как гора, – девчонка закатила глаза, словно разговаривала с недоумком, а после впилась зубами в пирог.
– Я ищу Ашри, – опешив от манер, а скорее от их отсутствия, сказал караванщик.
– Ну и? – продолжила жевать девица, время от времени облизывая пальцы, торчащие из нелепых полуперчаток какого-то совершенно девчачьего цвета – розово-фиолетового.
– И? – повторил Карш.
– Нашёл, допустим. Что дальше? – девица уничтожила пирог и так пристально смотрела на Горыню, будто заклинала того взглядом принести ещё один.
Карш подумал, как отплатит Ыргыху за такую шуточку.
– Возможно…
Но девчонка не дала ему договорить:
– Возможно лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это дать мне поесть. В одиночестве. – И, вытянув шею, девчонка замахала рукой, крича: – Эй, Вэл Горыня! Можно мне ещё два куска твоего великолепнейшего пирога!
Карш не мог решить, чему он удивился больше: тому, что манеры у этой девицы всё же имеются, или что её тощее пузо способно вместить столько еды.
– Держи, Птичка, – Горыня поставил две тарелки.
– Благодарю, но я не голоден, – восприняв второй кусок как извинение за хамство, небрежно сказал Карш.
– Не стоит благодарностей, это оба для меня.
Трактирщик усмехнулся караванщику и вернулся за прилавок.
Ашри же зыркнула лиловыми глазами так, что Карш напрягся. Зрачки крестами ему не доводилось ещё видеть. В ней весу-то полтюка шёлка, а гонора как у бешеного миронгу, подумал караванщик, разглядывая ушастую наглячку, которую орхи не унесли лишь оттого, что характер несносный, да брюхо набитое.
Девчонка жевала, не отрывая взгляда от Карша.
– Ладно, всё равно аппетит испортил, – ушастая упрятала остатки пирога в сумку и опрокинула залпом кружку лимры. – Чего тебе надо?
Карш чувствовал себя полным болваном. Слова не хотели лезть изо рта, цеплялись за клыки, и лишь рот беззвучно открылся пару раз.
– Ты язык проглотил? – девица прищурилась.
Внутри караванщика закипал котёл. Всыпать ремня этой занозе явно б не повредило. Карш огляделся. Все лица смотрели на него и ждали развязки. Из щербатого рта аллати по подбородку ползла лапша. Рогатые кидали оценивающие взгляды. Любой из этих двоих мог быть напарником наглячки и затеять драку, стоит лишь Каршу проявить благое воспитание к этой несуразности, зовущейся наёмницей.
Караванщик придержал орхов ярости и поправил кошель на поясе.
– Мне рекомендовали Ашри в сопровождение, но, похоже, я не так запомнил имя.
– Так запомнил, – девчонка скользнула по Каршу взглядом. – Кто рекомендовал? Ыргых?
Не дожидаясь ответа, элвинг порылась в кармане, выложила на стол три монеты. После чего вылезла из-за стола, поравнялась с караванщиком, приподнялась на носочки и шепнула ему на ухо:
– И не стоит трясти лживым кошелем… так недолго и настоящего лишиться.
На стол упал подозрительно похожий на его мешочек из алой материи и звякнул спрятанными внутри «драконами». Карш, разинув рот, смотрел, как худая и мелкая элвинг идёт в сторону двери, уже на пороге она обернулась:
– Ну, пошли, покажешь, что сопровождать.
Карш сгрёб кошель, сделал глубокий вдох, мысленно перечислил все оазисы торгового пути и шагнул следом. Проходя мимо стойки, он встретился взглядом с трактирщиком. Тот ухмылялся. В ухмылке не было злорадства и не было насмешки, но было что-то такое… Карш подумал: так улыбается тот, кто провожает одетого в шубу чудака за дверь, зная, что там уже наступило лето.
«Она сумеет тебя удивить», – вспомнились слова Ыргыха.
«Это точно», – мысленно клял себя Карш.
* * *
– Один день. Два «дракона», – Ашри зевнула. – И плата вперёд.
Они стояли под навесом, где в тени, глубокой и прохладной, громоздились бесчисленные ящики и мешки. Карш чувствовал, как от земли, устланной мозаикой из холодовика, поднимается приятная свежесть.
– А ты уверена, что мне не придётся защищать тебя?
– Два «дракона» и обед для меня и моего друга, – элвинг даже ухом не повела на подколку Карша. – Или иди сам через Гиблые пески, вместе со своим малахольным.
Карш удивился, откуда девчонка успела прознать про Марага. Следующей мыслью было, что он полный дурак, раз соглашается на такую авантюру.
– По рукам, – протянул руку Карш. – Но заплачу, когда доберёмся до Кромки.
Ашри посмотрела на его ладонь, но не пожала. Лишь сжала губы и слегка дёрнула носом, как зверёк.
– Договорились. Отправляемся, как зайдёт луна, чтобы к первому лучу быть у Кромки. И деньги вперёд.
– А твой друг? – недоверчиво спросил Карш, доставая «дракона». – Мне говорили о двух наёмниках. Его не стоит спросить?
– Он не против, – хмыкнула Ашри, пряча монету в карман, и небрежно кивнула в сторону заваленного разным барахлом сумрака. – Сварг, ты же не против?
И тут тень ожила, заворочалась, и на Карша из мрака уставилось два глаза – холодный ледяной и огненный янтарный.
– Смилостивься, Мэй, – Карш попятился. – Это же кайрин!
– Ага, – повела плечами элвинг. – И его обед входит в уговор.
Чудовище зевнуло, обнажив клыки, потянулось. Обрез холстины соскользнул на землю. Кайрин сделал пару ленивых шагов и уселся рядом с девицей, ткнулся ей в макушку клювомордой и заурчал.
Ашри почесала звериную морду меж рогов, развернулась и, не говоря ни слова, пошла прочь. Кайрин, как послушный пёс, потрусил следом, размахивая пушистым хвостом, на кончике которого была не кисточка, а смертоносное жало.
