Вечность приняла облик Клыкаря и, улыбнувшись, ответила:
– Всегда. Выбор – единственное, что у нас есть. А верен ли он – это совсем другой вопрос.
И без того смазанный вуалью мир задрожал и поплыл. Ашри уткнулась лицом в колени и бесшумно заплакала.
Вторая история моолонга: Слёзы фей и объятия Севера
Утро щедро разлилось по городу. Чёрный цветок сверкал белыми арками мостов и башнями, бросившими вызов небу. Жизнь струилась по его жилам. Ремесленники ковали клинки, ткачихи соединяли нити в узоры, наёмники оттачивали удары, а торговцы заманивали прохожих в лавки с товарами со всего Мэйтару.
Карш вынырнул из змеящихся нитей бусин. Прощаясь, он пожал руку старого биста.
– Каждый раз, покидая твою лавку, я становлюсь богаче, Вэл Стурион.
– Выходит, я неправильный торговец, – рассмеялся старик.
– Ты отличный рассказчик! А легенды и истории – это самое ценное на Мэйтару. Это застывшее время, что дороже шелков и камней. Память самой земли.
– Раз так, – Стурион прищурился, – негоже держать это сокровище в заточении. Не пора ли, мой друг, дать духу времени тело?
Карш удивлённо вскинул брови.
Стурион пригладил бороду, задумался и поднял указательный палец. Старик исчез за перестуком разноцветных бусин. Карш услышал, как щёлкнули замки, заскрипела крышка сундука. Стурион довольно крякнул и вернулся, держа в руках кремовые листы и дорожный писчий набор, которые тут же протянул Каршу:
– Не жадничай, – Стурион подмигнул. – Это первоклассная бумага для лучших легенд песков.
От удивления Карш даже возразить не успел. Оставалось лишь кивнуть и поблагодарить. А Стурион уже давал советы:
– Отнеси эти листы в книжную лавку Коноха на Золотой улице ремесленного кварта, и мастера переплетут их соразмерно твоему вкусу и кошельку.
– А ещё, – старик словно сомневался, но в последний момент решился и передал свёрток, – думаю, время пришло.
Карш отложил чернила и бумагу и развернул пергамент. Внутри лежала небольшая, всего с ладонь, книга в чёрном кожаном переплёте с металлическими уголками. Сердце бешено забилось. Карш узнал золотой символ на обложке – двойная лапка оазиса Имол, пересечённая спиралью Стража «пробуждение духа». Листы внутри были потрёпаны и исписаны. Караванщик перебирал пальцами желтоватые страницы, всматриваясь в аккуратную вязь слов, такую знакомую…
– Мой добрый друг Дхару тоже собирал истории, – Стурион словно оправдывался. – Но после того как случилось несчастье… Я нашёл эту записную книжку на Пыльных рядах три луны назад. Сам знаешь, туда пока что дойдёт, сменит столько рук, что в песках серьгу найти легче. Не знал, стоит ли отдавать… Бередить рану…
Карш стиснул зубы. Повисла пауза, вязкая, как смола, и тягучая, как полуденный воздух.
– У кого ты купил её, Вэл Сту? – голос прозвенел металлом, металлом, голодным до крови и отмщения.
– Кварта кварт рук, Вариол, и продали мне не те руки, что занесли нож над твоим отцом.
Желваки на скулах Карша заходили, глаза горели огнём – жёлтое пламя раскалённой ярости. Но вот он моргнул, и пламя погасло.
– Ты прав, Вэл Стурион, ты прав. Прости мой гнев… И прими искреннюю благодарность. Память моего отца… Я сохраню её. И продолжу начатое им дело.
Старик погладил седую бороду и, наконец, принял решение:
– Это не все записи моего старого друга, фрагменты… Я знаю, что он собирал легенды Мэйтару и что эта страсть передалась и тебе. Но также я знаю, что среди легенд он находил не только истории для ночного привала, он искал нечто большее, и знал он больше, чем доверял бумаге.
Торговец посмотрел сквозь Карша, заглядывая в архивы памяти.
– Это прошлое, – Стурион кивнул на чёрную книгу, – а чистые листы… Они для тебя. Твоя жизнь в твоих руках, твоя история не должна стать заложницей его. Начни своё дело, следуй своим путём.
Карш кивнул, то ли соглашаясь, то ли подтверждая, что услышал старика.
– Ты мне как сын, Вариол, ты должен знать…
Стурион хотел ещё что-то сказать, но тут показался Мараг. Однорогий бист вёл под уздцы Золотинку, по бокам которой покачивались ящики.
– А вот и товар прибыл, – улыбнулся Карш. – Да не увидит он дважды небесного Ока.
Стурион улыбнулся и, поймав в груди призрак необъяснимой тоски, спросил:
– Ты надолго задержишься?
– Пока не заскучаю по пескам. Дел накопилось, да и гварам нужен отдых, – пожал плечами Карш. – А как затрепещет сердце омэйру, вновь отправлюсь в путь.
– Найди время, Вариол, загляни снова. А если не сможешь, то я жду тебя через оборот колеса со всеми историями, новыми и старыми. И пусть орхи не заметут твой след.
* * *
Отцовские заметки жгли руку. Любопытство, боль, злость были столь сильны, что Карш еле сдерживался, чтобы не начать читать прямо посреди улицы. Терпения хватило ровно на кварт. Карш свернул в первую закусочную, занял самый дальний столик. Бросил писчий набор на лавку, согласно кивнул хозяину на предложение отведать дежурное утреннее блюдо и заказал к нему кувшин вармийского.
Свёрток лёг на отполированную годами столешницу, и Карш замер. Он смотрел на мятый пергамент, на узор досок, на свои подрагивающие руки.
Отца нет уже кварту лун. Иногда Каршу кажется, что он всё ещё рядом. В тени привального костра и в треске пламени. Сколько раз, ведя караван, он оборачивался, слыша его оклик.
«Зарезан в порту Лантру. Ограбление. Убийцы не найдены».
Вот и всё, что ему сообщили.
Карш винил себя. Не отправься он по просьбе Дхару к оценщику один, не задержись на обратном пути у лавки с украшениями, не зайди за бутылкой имперского, чтобы отметить удачную сделку… Всё могло быть иначе. Вернись он раньше, Отец был бы жив.
Воспоминания хлынули, размывая реальность. Обычный день. Необычно незапертая дверь на последнем этаже постоялого двора «Зелёная волна», где они останавливались каждый раз. Карш помнил, как холод коснулся затылка, как рука сама потянулась к кинжалу. Он толкнул дверь и, крадучись, вошёл внутрь.
Звенящая тишина, лишь крики чаек за окном. Комната перевёрнута, словно орхмантиру прошлась. И алая лужа, ползущая из-за стола.
– Дхару! Отец! – выкрикнул Карш, уже тогда зная, что ответа не будет.
Бутылка выпала из руки, разлетелась зелёными искрами, рассыпалась алыми брызгами.
Карш кинулся к отцу, упал на колени.
Глаза Дхару застыли, обращённые к деревянным перекрытиям потолка, рука сжимала кинжал, не достигший убийцы…
Карш кричал, звал на помощь, зажимал рану на шее, чувствуя тепло крови, запах вина и железа… И слышал лишь крики морских птиц. Жизнь смеялась над ним трескучим голосом смерти.
Грабители забрали сумку Дхару, кошель, несколько векселей.
