Вампиры в верованиях и легендах

Раньше обедня по усопшим, которую служат все священники, была дополнительной службой, которую следовало читать после обедни во время праздника Всех Святых, но согласно новым правилам сейчас она главное событие дня и содержит все обычные составляющие. В Испании, Португалии и Латинской Америке священникам разрешалось служить три обедни, и это указом от 11 августа 1915 г. стало правом священников во всем мире. Описание торжественного папского богослужения, которое обычно проводилось 2 ноября, когда главный пенитенциарий проводил заупокойную мессу, а папа римский давал со своего трона отпущение грехов, можно найти у Гаэтано Морони в «Богослужении папы римского». На следующий день папское богослужение проводилось в честь годовщины всех умерших пап и кардиналов, и тогда над алтарем в Сикстинской капелле вешали знаменитый гобелен с изображением Лазаря. По этому случаю кардинал Камерленго совершал богослужение. Первоначально Александр IV, который правил с 1254 по 1261 г., назначил 5 сентября днем этого поминовения, но позднее его перенесли на 3 ноября как более подходящий день.

В Бретани существует поверье, что накануне Дня Всех Душ умершие навещают живых с наступлением ночи. Из всех стран Бретань является таким местом, где умершие ближе всего. В день прощения Тромени они, как считается, даже принимают в нем участие. Этот праздник отмечается во второе воскресенье июля, и, хотя колокола в церкви Локронана весело звонят, слышны и медленные, печальные удары во время чтения молитв по умершим. Тромени, если вспомнить, – это не только паломничество для живых; умершие, которые не успели совершить его при жизни, поднимаются из Страны душ и приходят, чтобы принять в нем участие. Среди мужчин и женщин в черных одеждах и старых бретонских плащах находятся группы теней, поднявшихся с церковных погостов.

Говорят, что деревенская церковь в Бретани является самым малолюдным и грустным местом в мире, и, когда накануне Дня Всех Душ отзвучит вечерняя молитва, после панихид и placebo («я буду угоден» – первое слово в заупокойном песнопении на латинском языке. – Пер.) на своем родном языке люди идут по домам, чтобы собраться вокруг огня и поговорить приглушенными голосами о тех, которые ушли раньше в мир иной. А в это время хорошие хозяйки покрывают стол белоснежной скатертью без единого пятнышка, ставят на него сыр, сидр и горячие блины прямо из печи, и семья садится отдыхать. Всю ночь напролет мертвые греются у очага и едят пищу, которая была для этого приготовлена. Есть люди, которые расскажут вам, что в такую ночь с призраками они слышали скрип скамейки и звук осторожных шагов, похожий на шелест сухих листьев. Согласно древним легендам, пустынный край Менес – это то место, где бродят несчастные умершие, шепча и вздыхая по временам, которые прошли давным-давно.

В городе Брюгге День Всех Душ празднуют очень торжественно. В канун праздника свечи в домах горят всю ночь, а колокола звонят до полуночи или даже до рассвета. Мало найдется окон с незадернутыми занавесками, в которых не стояла бы свеча или фонарь, чтобы умершие могли найти дорогу к дому с холодного церковного кладбища. В Бельгии широко распространен обычай печь пироги или хлеб «для душ» 1 ноября, которые съедают на следующий день. Полагают, что это должно каким-то загадочным образом помогать умершим. Возможно, когда-то существовало суеверие: поев за призраков, человек придавал им сил, что, по крайней мере, частично объясняет обычай устраивать великолепные погребальные пиры, можно сказать, почти празднества, который распространен во многих странах. Эскимосы с Аляски верят, что в особых случаях духи могут на самом деле войти в тела их родственников и так отведать то, что едят живые. Схожая идея, вероятно, привела к возникновению ирландских поминок, на которых усопшему оказывают тем большие почести, чем больше потребляется пищи и питья. В Диксмёйде (Западная Фландрия, Бельгия) существует народное поверье, что за каждый съеденный пирог какая-нибудь душа освобождается от чистилища. В Антверпене и некоторых других бельгийских городах хлеб пекут, добавляя в тесто шафран, от которого он приобретает насыщенный желтый цвет, который может напоминать об очистительном пламени этого края надежд и скорби. В День Всех Душ, да и в течение всего ноября пожилые люди в Антверпене будут предупреждать, чтобы вы не хлопали дверью или окнами, чтобы не задеть призраков.

Во всей Южной Германии и Австрии тщательно соблюдаются схожие обычаи и ритуалы. Так, в районе Лехрайн праздник Всех Душ оказался полностью затененным следующим днем. Во второй половине дня 1 ноября жители сел идут на церковные кладбища и там оставляют пирожки и булочки голодным покойникам. Такие пирожки называются «души», а делают их из самой лучшей белой муки традиционным способом. Многие из них ставят на тарелках в церкви вместе с мукой, овсом и ячменем. В некоторых местах в День Всех Душ пищу в больших количествах кидают в огонь; на столы ставят зажженные свечи, пустые тарелки и бокалы без вина. В верхних пфальцграфствах Германии пекут пирожки из белой муки и раздают нищим, которые таким образом получают их вместо умерших.

В Чехии мертвых почитают, соблюдая этикет и множество стародавних обрядов. Накануне Дня Всех Душ каждая семья собирается вокруг очага, и тогда едят не только пироги, но и выпивают много холодного молока, так как его глотки должны успокоить карающее пламя. В деревнях существует поверье, что, когда зазвонит вечерний колокол, умершие возвратятся, чтобы занять свои привычные места у очага, так что два-три стула рядом с ним всегда оставляют пустыми. Помимо этого, могилы украшают цветами и ставят множество зажженных свечей, чтобы осветить путь «бедных душ» к их домам. В Тироле на кухонном столе на всю ночь оставляют миски с молоком и пончики. Некоторые хозяева даже оставляют кувшины с холодной водой в таких местах, где испытывающий жажду дух не сможет не найти их.

В Греции в мае празднуют современный праздник тон псухон, во время которого соблюдаются точно такие же обычаи. Приготавливается коллуба и ставится на стол, покрытый самой лучшей белой скатертью. Также ставят стакан с водой и длинную тонкую свечу, которая будет гореть всю ночь. Крестьяне утверждают, что они на самом деле видели призрачные тени, вкушавшие это скромное угощение.

Обычай печь и раздавать пирожки известен в Англии и в наши дни в некоторых дальних деревнях Шропшира и Херефордшира. Не так уж много лет назад практика «кормления душ» была достаточно распространенной, особенно в районах, граничащих с Уэльсом. Мальчики и девочки ходили от одного дома к другому, распевая старые стихи и припевы народных песен, и не было дверей, у которых они не получали бы пирожок или довоенную булочку за фартинг. В различных уголках Англии долго существовала такая традиция, и Джордж Янг в 1817 г. написал, что в Уитби был обычай делать «буханки для душ» 2 ноября или приблизительно в это время. Это были маленькие пресные лепешки, и дети обычно с нетерпением ждали, когда им подарят такой хлеб. Старые люди из года в год хранили на удачу одну-две такие лепешки у себя в кухонном шкафу. Мне рассказали, что сто лет тому назад в некоторых уголках Англии, в Уилтшире и Дорсете, в День святого Симона и Иуды 28 октября или сразу после него устраивали ярмарки, выпекали булочки в виде фигурок мужчин и женщин с глазами из ягод смородины, и кажется вполне вероятным, что это и были традиционные пирожки «для душ». Стоит заметить, что святой Иуда, защитник в безнадежных делах, сын первой жены Иосифа (кто была первая жена Иосифа, обрученного мужа Богородицы Марии, в точности неизвестно. От первой жены Иосиф имел четырех сыновей, в том числе Иуду, и двух дочерей. Восьмидесятилетним старцем Иосиф был избран первосвященниками хранителем девства Пресвятой Богородицы, давшей обет безбрачия. – Ред.), является одной из самых загадочных фигур во всей житийной литературе. Святой Августин (полное имя Аврелий Августин (354–430 н. э.), писатель-богослов. – Пер.) повествует, что именно ему мы обязаны тем догматом веры, который для многих оказался не самым легким для понимания: «Credo in… carnis resurrectionem» («Верю в воскресшую плоть». – лат.). По удивительной случайности, святого Иуду путают с предателем Иудой, а ведьмы и колдуны всегда вызывали его дух. Посчитали даже необходимым осудить это тяжкое богохульство, и ошибка была официально исправлена. Имеет значение то, что святого Симона часто путают с святым Симеоном, которого в Италии и по сей день считают домовым или гоблином. «Святой Антонио и святой Симеон не могут быть святыми, – сказала однажды одна ведьма Лейланду, – потому что заклинания им мы всегда творим в подвале по ночам». Libretto di Stregonerie, дешевая книжка народных сказок, преданий и баллад, дает точные указания, как осуществить девятидневный молитвенный обет Доброму Старику Симеону, и «наверняка вскоре после девяти дней молитв добрый старик появится в каком-либо виде и исполнит просьбу того, кто творил молитвы; но в основном он дарует удачу в лотерее». Приводятся соответствующие заклинания, которые следует повторять в полночь три ночи подряд. Если это делается в точности и ни один слог или гласная не оказываются пропущенными или неправильно произнесенными, вам явится этот добрый старик. По крайней мере, так сказала Лейланду известная колдунья. Подобно Протею (мифологическое морское божество, старец-предсказатель. – Пер.), этот святой мог принимать любой облик, но следовало без страха немедленно требовать то, что вы хотели узнать, иначе могло случиться какое-нибудь несчастье. Этих святых духов нельзя вызывать и беспокоить понапрасну.

Связь святых Симона и Иуды – хоть она и была путанна и ошибочна – с этой колдовской практикой поистине удивительна и, наверное, восходит к чему-то более серьезному, чем простое поверхностное сходство имен. Видимо, английский «пирожок для души», который пекли приблизительно 28 октября, следует связывать с преданиями, которые имеют отношение ко Дню Всех Душ. Они существуют – или, во всяком случае, существовали до недавнего времени – на севере до Абердина, где, по Т.Ф. Тизельтону Дайеру, до 1676 г. «в День Всех Душ делали пироги особого сорта и раздавали их тем, кто случайно зашел в дом, где их испекли. Такие пироги называли „поминальными хлебами“». В начале XIX в. такая традиция еще существовала на Гебридских островах близ западного побережья Шотландии, и в День Всех Святых хорошие жены обычно пекли большие пшеничные или ячменные лепешки в форме треугольника, которые нужно было съесть до последней крошки до следующего утра.

1 ноября во всех деревнях и городах области Абруццо в Италии скупаются свечи, и с наступлением сумерек люди, по обычаю, зажигают их на могилах своих родственников, а другие горят всю ночь в окнах, чтобы показать умершим дорогу к их домам. В каждой кухне на столе должна стоять зажженная лампа и простая еда из хлеба и воды. В полночь с кладбища выходит жуткая процессия из мертвых, восставших из своих могил. Первыми идут души тех, чья жизнь была добропорядочной и полезной, а последними – в страшном и обезображенном виде те, кто погиб насильственной смертью или был проклят. Если человек достаточно храбр, чтобы встать на перекрестке дорог (если он совершил ритуал черной магии), он может увидеть, как проходит эта ужасная процессия. Как-то раз один человек набрался храбрости сделать это. Те призраки, которые шли впереди, велели ему уйти, пока все было хорошо. Человек отказался слушать их предостережения, но, когда этот несчастный увидел тех, которые замыкали этот призрачный кортеж, он упал на землю и на следующее утро был найден мертвым с остекленевшим взором, а его застывшее лицо было искажено ужасной гримасой.

Возвращаются не только добрые духи, но и те, которые причиняли зло при жизни. И они готовы сеять новые беды. Во время праздника Антестерии афиняне обвязывали веревками храм и святые места, чтобы не допустить в них злых духов, присутствие которых осквернило бы святилище. Они привязывали колючие ветки крушины к дверям и окнам своих домов и мазали оконные и дверные перемычки дегтем. Габриэль Бротье в своих комментариях к «Естественной истории» Плиния переводит слово «крушина», rhamnus, как le Neprun. Греки полагали, что если засунуть ветки этого растения в оконный переплет, то это помешает ведьмам войти в дом. Во многих уголках Европы даже в наши дни бытует такое же представление, и пучки веток крушины или боярышника вешают на ставни или ворота снаружи. В Англии считается несчастливой приметой приносить ветки боярышника в дом, особенно если они в цвету. Если же такая веточка случайно попадет в дом, даже если она вдета в петлицу пиджака, ее следует немедленно выбросить на улицу с парадного крыльца, а если цветы боярышника поставили в вазу или стакан, сосуд следует немедленно промыть под струей чистой воды. Во многих районах Боснии, когда женщины приходят с соболезнованиями к соседу, у которого в доме кто-то умер, они прячут под своими платками небольшую веточку боярышника, а уходя, выбрасывают ее на улице на дорогу. Считается, что, если умерший стал вампиром, он не сможет устоять против боярышника и будет так стремиться поднять ветку, что забудет о том, чтобы последовать за людьми и проникнуть в их дома.

В горных районах Шотландии существовало старое суеверие: будто бы деготь на двери дома не даст пройти ведьмам. Поразительно то, что сербы рисуют дегтем кресты на дверях своих домов и сараев, чтобы помешать вампирам войти и причинить вред им или их скоту. Похожий обычай бытует у болгар, которые верят в то, что таким способом можно сдержать любого бродячего призрака, а усадьбу защитить от вторжения злых сил. На британском острове Мэн в те времена года, когда колдуны обладают особой силой, не было такого крестьянина, который не привязывал бы букеты майских цветов над входом в дом, чтобы охранить его от внезапного вторжения ведьм, нечистых духов и других потусторонних визитеров. Точно так же делали кресты из ветвей рябины с красными ягодами и прикрепляли их в сараях и загонах для скота, так как все знают, что рябина является самым мощным оберегом от колдунов, призраков и тому подобных дьявольских созданий.

Как мы уже видели, во время праздника Антестерии призраков родственников и тех, кого любили при жизни, привечали и угощали пищей и вином. Но в толпе добрых духов неизбежно было огромное количество зловредных призраков, и их нужно было отгонять. Так что в последний день торжеств таинственных посетителей изгоняли такими словами: «Вон из дома, из дверей, духи! Антестерия закончилась».

Самой характерной чертой вампира является его ужасная жажда крови. Кровью он поддерживает и питает свои жизненные силы; она продлевает его жизнь в состоянии смерти и смерть в состоянии жизни. Он ищет кровь, ее он должен пить. В Древней Греции мы обнаруживаем, что умерших можно увидеть в телесной форме и что кровь требуется мертвым, которые тем самым получают некоторую долю жизни и способность говорить. Более того, когда умершие так появляются и получают кровь, им требуется достаточное количество энергии и человеческой плоти, чтобы начать поединок, соревноваться в борьбе, производить на свет детей и заниматься другой очень земной деятельностью, которую легенды приписывают вампирам. Но есть один самый важный момент. Вампир – это существо несказанно злое, самое ужасное и омерзительное. В Древней Греции почти всегда без исключений именно счастливые умершие, благословенные герои возвращаются из потустороннего мира, чтобы таким способом питаться кровью, которая даст им жизнь и силы.

Именно такое представление, по крайней мере, отчасти объясняет широко распространенную во всем мире практику человеческих жертвоприношений. Считалось, что жертва каким-то мистическим образом своей льющейся кровью и любовью к жизни восполняет и усиливает жизнь бога, придает энергию божествам, отдавая им свои жизненные силы и молодость. Можно будет увидеть, что в вампиризме это рассматривается совершенно под другим углом зрения. В древнегреческом мифе фракиец Ликург, царь Эдонии, был предан смерти, чтобы земля, которая от засухи стала бесплодной, могла восстановить свои богатства и плодородие. В принятой версии этой истории говорится, что он воспротивился богу виноградной лозы Дионису и был разорван на куски. То есть жертвоприношение было сделано духу плодородия, и чем больше крови, которой можно было напоить порождающее начало, тем больше будет урожай. Соответственно, во времена голода и большой нужды человек самого высокого происхождения, царь страны, должен был быть принесен в жертву. Точно такая история приключилась и с Пентеем, царем Фив, которого обессмертил Еврипид. В ней молодой прекрасный бог Дионис, путешествуя по всем странам, прибывает в свой собственный город Фивы:

Смотри, сын Божий явился в этот край Фив.Даже я, Дионис, которого горячие угли небесВоспламенили к жизни, когда та, что родила меня,Дочь Кадма Семела, здесь умерла. И, став из бога человеком,Я вновь иду по волнам Дирса и изучаю берег Исмена.Да, Кадм сделал хорошо; он в чистотеХранит неоскверненным святилище своей дочери.И я свои зеленые лозы здесь посадил, чтобы ониОкутали его.Далеко за мной остался тот золотой край.

Его собственный народ тем не менее не воздал ему почести; он отказался поклоняться ему. И Дионис заставил людей признать его божественное происхождение и вселил в них безумие мономании и исступление. Но здравомыслящий царь Пентей отказывается подчиниться всеобщему воодушевлению. Он насмехается над богом и даже заключает его в тюрьму. Следуют ужасные знамения, и менады, находившиеся под действием каких-то чар, набрасываются на Пентея и разрывают его на куски, а его собственная мать Агава первая в их рядах. В этой истории нет морали; в ней нет симпатичного персонажа и большой драмы. Это откровенно кровожадная сказка, и совершенно бесстрастный Еврипид не стремится как-то прикрыть это зверство или замаскировать его жестокость. На самом деле это исследование религиозного фанатизма – не враждебное, едва ли критическое, просто объективное. Наверное, один-единственный человеческий штрих в нем мы видим тогда, когда Агава приходит в себя и осознает, что она убила своего сына.

«Агава. Этот Дионис сделал это! Теперь я вижу.Кадм. Вы его обидели! Он отверг его божественную суть.Агава. Покажите мне тело моего любимого сына».

А позднее, когда Агава взывает к Дионису, бог не дает ответа и просто говорит, что это было неизбежно – отвратительный голый рационализм, который никуда не ведет.

«Агава. Дионис, мы молим тебя! Мы согрешили!Дионис. Слишком поздно! Когда было время, вы знать меня не желали!Агава. Мы сознаем. Но ты слишком скор на расправу.Дионис. Вы насмехались надо мной, над богом, – вот ваша расплата.Агава. Разве должен бог уподобляться горячему человеку в гневе?Дионис. Так мой отец Зевс пожелал еще давно».

Ничего не могло быть более беспомощным и значительным, чем эта последняя строчка. И, поистине, пока мы не дошли до высокой надежды элевсинских мистерий (древнегреческие религиозные празднества в честь Деметры и Персефоны. – Пер.), эта беспомощность наполняет всю религию греков. Возможно, Еврипид изображал слепую безжалостность и порочность природы.

Кажется, что эти древние мифы сохраняют память о человеческих жертвоприношениях. Автор диалога, который часто приписывают Платону, Минос, говоря об ужасных обычаях, царивших среди карфагенян, добавляет, что они не были чужды и самой Греции. Он ссылается на такие жертвоприношения на горе Ликей и упоминает, что потомки Атамаса (мифологический персонаж, сын фессалийского царя Эола, муж Нефелы, которую он покинул для брака с Ино; поражен Герой безумием. – Пер.) мужского пола должны были быть убитыми именно таким способом. Может показаться, что культ Ликейского Зевса на этой горе в Аркадии (историческая область, ныне в Греции, на полуострове Пелопоннес, столица – Триполис. – Пер.) был продолжением очень древнего культа Кроноса, распространенного в этом месте, первобытный обряд которого требовал человеческого жертвоприношения. Можно отметить, что есть отчетливые указания на то, что в Афинах летний праздник Кронии обычно проводился в месяце антестерионе. Это точка зрения Августа Моммзена. А в Олимпии праздник Кроноса неизменно праздновали весной. В святилище на горе Ликей человеческие жертвоприношения продолжались регулярно даже после прихода христианства. Более того, чрезвычайно важно то, что обряды и верования жителей гор Аркадии были тесно связаны с рядом легенд об оборотнях, и часто в современных рассказах и славянских суевериях трудно отличить оборотня от вампира. На это есть очень интересная ссылка у Платона в «Республике»:

«А каковы первые шаги на пути превращения защитника в тирана? Можем ли мы сомневаться в том, что это изменение относится к тому времени, когда защитник начал действовать как человек в той широко распространенной легенде о храме Ликейского Зевса в Аркадии?

Какой? Согласно этой легенде, верующий, который попробовал на вкус человеческие внутренности, смешанные с внутренностями других жертв, неизбежно превращается в волка. Вы никогда не слышали эту историю? А я слышал».

Плиний тоже в своей «Естественной истории» рассказывает различные истории о людях, превращавшихся в волков: «Агриопа, автор произведения о победителях Олимпийских игр, повествует о том, как житель Аркадии Деменет превратился в волка, отведав внутренностей мальчика, принесенного в жертву на горе Ликей, так как жители Аркадии имели обычай приносить в жертву Ликейскому Зевсу людей. Но через десять лет он вернул себе свой прежний облик и, победив всех остальных бойцов в боксе, получил лавровый венок победителя на Олимпийских играх». Святой Августин, автор произведения «О невероятных превращениях людей», повторяет эту легенду и пишет: «Более того, он называет некоего Деменета, который, вкусив жертвоприношений, сделанных жителями Аркадии (они убили ребенка) в честь их бога Ликея, обратился в волка и снова стал человеком по истечении десяти лет. Он стал чемпионом, победителем Олимпийских игр». Святой Исидор Севильский в своих «Истоках» упоминает «человеческие жертвоприношения, совершаемые жителями Аркадии, прикоснувшийся же к жертве, оборачивается зверем».

Очевидно, что магические свойства приписывались крови этих жертв, так что, когда призраки пробовали вкус крови, они получали магическую жизнь.

В «Одиссее» Одиссей, которому ведьма Цирцея посоветовала проконсультироваться с тенью Тиресия, провидца из Фив, отправляется в царство киммерийцев (древний индоевропейский народ Северного Причерноморья, в VIII в. до н. э. под натиском пришедших с востока скифов ушел на юг, в Переднюю Азию, где, будучи носителем массовой конно-стрелковой тактики (незнакомой дотоле народам Древнего Востока), вплоть до 50-х гг. VII в. до н. э. наносил поражения и Урарту, и Ассирии, и Фригии, и другим. В середине VII в. киммерийцы были разгромлены пришедшими за ними с севера скифами, которые, догромив Ближний Восток вплоть до границ Египта, вернулись в Северное Причерноморье. – Ред.), всегда скрытое туманами и тьмой, куда никогда не находит путь яркий свет золотого солнца. Здесь, среди ночных теней, он ищет рощи черного тополя (осокоря) – границы невидимого мира. Можно вспомнить, что Вергилий сравнивает Золотую ветвь с омелой, а Кернер фон Марилиан отмечает, что «излюбленным деревом омелы является, безусловно, черный тополь (осокорь, Populus nigra). На ветвях этого дерева она разрастается поразительно буйно». Эней назвал Золотую ветвь «ad fauces graueolentis Auerni». Поэт (Энеида. VI. 201–209) говорит о голубках своей матери, которые показали герою путь:

Inde ubi uenere ad fauces graueolentis Auerni,Tollunt se celeres liquidumque per aera lapsaeSedibus optatis gemina super arbore sidunt,Discolor unde auri per ramos aura refulsit.Quale solet silius brumali frigore uiscumFronde uirere noua, quod non sua seminat arbos,Et croceo fetu teretes circumdare truncos:Talis erat species auri frondentis opacaIlice, sic leni crepitabat brattea uento.

В русском переводе представленный текст выглядит следующим образом:

По очереди они питаются, по очереди летают,На виду у людей,Пока не почуют отвратительный запах,Который исходит из темной пасти Аверна.Они быстро взмывают ввысь,Затем спускаются на дерево,Где сверкает сквозь листвуЗолотая ветвь.Подобно тому, как зимой в глубоком снегуРаспускает новые цветы омела-паразитИ заново окутывает гладкие голые стебли,Так среди тенистой зелени дубаВиден блеск золота в листве,Так среди шелеста деревьевПозвякивала фольга на ветерке.

Одиссей прибыл в страну призраков Лимбо, которая находится между царством Гадеса и землей, где живут люди. Здесь у духа умершего есть облик, положение и занятие, которые были у него при жизни. Но это просто тень, видение. «Живого сердца нету в нем» (Илиада. XXIII. 103), у него «нет силы». И когда Одиссей вызывал тени умерших, он должен был вдохнуть в них энергию, дать им жизненные силы. Вырыта яма, и в нее льется кровь множества овец, которых он приносит в жертву могучему Гадесу и мистической Прозерпине. Быстро и беззвучно толпа теней приближается к ней изо всех уголков, томимая желанием напиться крови, но, обнажив меч, Одиссей вынужден держать их поодаль до тех пор, пока не появится Тиресий. Даже призрак матери, которая родила и вскормила Одиссея, должен держаться на расстоянии от этой ямы. Наконец, держа в руке золотой посох прорицателя, у края ямы неподвижно застывает фигура прорицателя из Фив и просит героя вложить блистающий меч в ножны и позволить ему глотнуть крови, чтобы Тиресий смог объявить, что должно случиться вскоре. Выпив крови, он произносит свое пророчество, а затем говорит Одиссею, что глоток крови даст каждому призраку, который попробует ее, по крайней мере часть способностей живых людей и они смогут некоторое время разговаривать с героем. Соответственно, теперь мертвая мать может поговорить со своим сыном, но, когда Одиссей делает попытку обнять ее, все это оказывается тщетным, он хватает руками лишь воздух. Стоит отметить, что некоторые строки (368–481) в этом длинном и очень интересном отрывке многие переводчики считают мистической вставкой.