Принуждение к миру. Военные действия России в Финляндии в 1710—1720 г.г.

Скампавея с гравюры Г. де Вита, 1714 год.

В целом этот первый поход 1712 года вглубь Финляндии завершился с небольшими потерями: в период с июля по сентябрь 1712 года русские войска потеряли 3 человек убитыми, 7 – ранеными, 6 – пропавшими без вести, 41 – умершими от болезней и 146 – дезертировавшими11. Большими успехами русские похвастать, однако, не могли, но был приобретён ценный опыт: для успешного наступления нужна более активная поддержка с моря и наличие крупных сухопутных сил.

В преддверии неизбежных встреч со шведами на море в течение всего 1712 и весны 1713 года шла интенсивная работа по постройке галерных судов и подготовка к морским операциям уже имевшихся линейных кораблей. Блестящая стратегическая мысль Петра, деятельно осуществлявшаяся Апраксиным, Боцисом и другими, заключалась в том, что главная роль в предстоящих военных действиях выпадет не на долю большого флота – линейных кораблей и фрегатов, а весельных и парусных галер, полугалер, бригантин и прочих судов, для которых возможно маневрирование в мелководных финских и шведских шхерах.

Это не значило, что Пётр в это время прекратил постройку и покупку новых линейных кораблей. Царь знал, что без них на просторах Балтики рано или поздно тоже не обойтись, потому что шведский флот был пока еще очень силен. Но для такой операции, как завоевание Финляндии, линейный флот не был так непосредственно востребован, как флот галерный, «армейский».

Личное присутствие царя в Петербурге, его неуёмная и кипучая энергия, сделали свое дело. И результаты оказались впечатляющими: к весне 1713 года было построено около 200 судов «малого» флота. К весне 1713 года русская армия и флот, как никогда, были готовы к походу в Финляндию.

Корпус, предназначенный для ведения боевых действий, состоял теперь из следующих частей:

Пехота: 1-й батальон лейб-гвардии Преображенского полка, Первый и Второй гренадерские, Троицкий, Выборгский, Нижегородский, Воронежский, Сибирский, Архангелогородский, Великолуцкий, Московский, Галицкий, Петербургский, Псковский, Азовский, Казанский, Рязанский, Островского, Толбухина полки и батальон полка Стрешнева. Всего, согласно Мышлаевскому, 36 батальонов или 29810 человек.

Кавалерия: Генеральный эсвадрон А.Д.Меншикова, Вятский, Луцкий, Вологодский и Нарвский драгунские полки. Всего 21 эскадрон или 4500 человек.

Непосредственно для участия в десантных операциях со стороны моря выделялось 18690 человек и 200 гребных судов. Командовавший кавалерией генерал-майор князь А.Г.Волконский получил приказ двигаться по суше, прикрывая обозы и артиллерию. Перед походом кавалерийские части были пополнены до полного штата и в качестве подкрепления получили два пехотных батальона. Таким образом, силы сухопутного отряда возросли на 1751 пехотинца и 5164 драгун, не считая казаков. По разным данным численность последних колебалась от 3 до 7 тыс. человек.

Десант – пехотные полки – были посажены на суда в Петербурге. Главной целью похода был намечен Хельсингфорс. Галеры с десантом на борту двинулись в поход из Петербурга 26 апреля 1713 года. Всего в походе приняли участие 3 полугалеры, 60 скампавей, 30 бригов, 60 карбусов и 50 лодок. За ними последовали два прама и два бомбардирских галиота.

Гребной флот, порученный Ф.М.Апраксину, царь разделил на три эскадры, одной из них – авангардией – командовал сам Пётр, а арьергардией – галерный шаутбенахт И. Боцис. До Берёзовых островов они двигались под прикрытием «большого» – корабельного – флота, которым командовал вице-адмирал Корнелий Крюйс (6 кораблей, 1 бомбардирский бот и 2 шнявы12). Флот крейсировал на линии архипелаг Бъёркё – остров Сескар.

8/19 мая галерный флот подошел к Хельсингфорсу. Для разведки был выслан отряд полковника Г. Чернышева в составе 6 скампавей. Он вступил в артиллерийскую перестрелку с артиллерией крепости, продолжавшуюся всю последующую ночь. Ф. Веселаго пишет, что бой был очень кровопролитный, на русских галерах была такая большая потеря гребцов, что они с трудом могли отходить от неприятельских батарей для замены убитых людей новыми. Это было неприятным сюрпризом для русского командования, не ожидавшего, что Хельсингфорс был заранее подготовлен к обороне. На скалистых берегах и узких проходах шведы установили три артиллерийских батареи, а руководство обороной было возложено на генерал-майора К.Г.Армфельта. В его распоряжении, согласно Х. Уддгрену, находились Выборский и Нюландский пехотные полки, а так же часть Ингерманландского вербованного драгунского полка.

Как бы то ни было, шведский историк Х. Уддгрен высоко оценил план задуманной Петром операции. Он писал: «Нельзя не признать всей продуманности спланированной русским командованием операции. Генерал Любеккер, с его небольшими силами не мог прикрыть всё побережье и уповал лишь на помощь королевского флота. Слабость финской армии заключалась в отсутствии поддержки из Швеции. Полки редели от дезертиров, а местное население, собранное в ополчение было сильно лишь на бумаге, так как отсутствовали необходимые запасы оружия… Вообще Любеккеру следовало свести свои действия к угрозе русским коммуникациям. В целом его нельзя упрекнуть в незнании обстановки и не в продуманности принятых решений».

Вечером на галере генерал-адмирала Апраксина был собран военный совет, на котором было принято решение нанести по позициям шведов комбинированный удар: галеры под командованием Апраксина и Боциса должны были атаковать город с юго-запада, а авангард под командованием царя – с северо-востока. С царской эскадры должен был быть высажен десант под командованием майора Волконского в составе полков Островского, Толбухина и сводного отряда гренадер из 100 человек. Задача десанта заключалась в овладении батареями и укреплениями шведов на восточной стороне. Одновременно готовились к высадке пехотные части с галер Апраксина и Боциса. Они должны были приковать к себе внимание противника с фронта и дать группировке Волконского с наименьшими потерями овладеть укреплениями противника.

Высаженные на берег полки были развернуты в две линии: в первой линии находились Петербургский, Великолуцкий, Воронежский, Рязанский, Архангелогородский, 1-й и 2-й гренадерские полки (14 батальонов), во второй линии – по одному батальону из Сибирского, Казанского, Галицкого и Московского полков, а также Псковский и Азовский пехотные полки в полном составе (по 2 батальона в каждом), 8 батальонов, а всего – 22 батальона.

Наступление началось в 3 часа утра; после бомбардировки в городе вспыхнул пожар. Когда русский десант успешно высадился на западном берегу залива Сёдрахамн, шведский гарнизон, видя невозможность сопротивляться, оставил город. При вступлении в него русских он оказался пуст. Шведы, не приняв боя, ушли на соединение с главными силами.

Уддгрен так комментирует этот шаг Армфельта: «Возможность столкновения с превосходящими силами противника была полностью исключена. Как только Армфельт узнал о присутствии на эскадре царя и о превосходящих почти в десять раз силах русских, он, не раздумывая ни минуты, принял решение оставить Хельсингфорс и отойти на соединение с главными силами. К тому же он был смущен отсутствием эскадры Ватранга».

Перед отступлением шведы подожгли город.

Не решаясь оставлять противника у себя в тылу, русский гребной флот 10 мая 1713 года отправился к Борго (ныне Порво). На 2/13 мая была назначена высадка десанта у Борго, но шведы, верные своей тактике, опять не стали вступать с противником в бой, оставили Борго и отступили к деревне Мянтселя, предварительно разрушив по дороге все мосты через реки и уничтожив гати.

«Итак, русским, вследствие уклонения противника, не удалось уничтожить его живую силу. Зато отступление шведов вглубь страны лишало их возможности взаимодействовать со своим флотом. Но это еще не разрывало сообщение шведского флота с побережьем», – отмечал советский историк Б.С.Тельпуховский. Действительно, вскоре в Хельсингфорс, вслед за русскими, покинувшими рейд, вошла шведская эскадра контр-адмирала Лилье, что позволило шведам восстановить связь с сухопутной армией. Факт возвращения шведского флота в Хельсингфорс обнаружил отряд гребных судов всё того же Боциса.

Тельпуховский пишет: «Обнаружив на Хельсингфорском рейде восемь кораблей, один фрегат, одну шхуну и несколько частновладельческих транспортов, Боцис решил их атаковать. В результате атаки было сожжено пять транспортов и захвачено 22 пленных. Эта атака имела большой моральный эффект. Совместными действиями корабельного и галерного флотов русские уже намечали полное уничтожение шведского флота на рейде. Но эта операция не была проведена: корабельный флот, отвлекшись случайными целями, упустил время, а шведский флот, видя угрожающую ему опасность, оставил Хельсингфорс и без боя ушел в Тверминне. Русские вторично и на этот раз уже прочно заняли Хельсингфорс, лишив этим самым шведский флот опорной базы на Финском заливе… Овладение Хельсингфорсом, а затем и Ревелем, расположенным на противоположной стороне Финского залива, создавало мощную преграду на подступах к Петербургу и вместе с тем давало широкие возможности русским подготовить операции на Балтийском море».

Отряды А. Г. Волконского, шедшие из Выборга, и М.М.Голицына, высадившиеся с судов, соединились у Форсбю лишь 28 июня. Состав финлядского корпуса князя М.М.Голицына окончательно определился только к 1 июня. Данные по составу и численности его частей приведены в таблице Мышлаевского:

Русские войска маневрировали у Борго, пытаясь найти удобные переправы, но, как пишет Уддгрен, «финны были в своей стране, они прекрасно знали местность, все её сильные и слабые стороны. Любеккер остался верен своей тактике, стараясь выиграть время. К тому же из-за отряженных в разные стороны наблюдательных отрядов, главные силы корпуса едва достигали 8000 человек при 12 орудиях».

Все переправы у деревни Мянтселя, как мы уже писали выше, были шведами полностью разрушены. На небольшой возвышенности за рекой были возведены ретрашемент, подходивший к воде на 40—70 метров, выше его – редут и батарея на 9 орудий. Апраксин оценил силы неприятеля в 10000 человек при 16 орудиях, хотя на самом деле шведов было не более 8000 человек.

К вечеру 5 июля 1713 года русские войска сосредоточились у реки. На военном совете было принято решение установить батареи и попытаться сбить противника с занятых им позиции. Ночью начали работы по откапыванию апрошей, валили лес, носили землю и поутру, сделав две батареи, вступили с неприятелем в перестрелку. Огневой бой шел весь день и завершился только с наступлением сумерек. А ночью Любеккер, получив сведения о том, что флот не окажет помощи его корпусу, очистил позицию и отступил к Обу. Русские потеряли в ходе этого столкновения 2 человек убитыми, 5 офицеров и 30 солдат ранеными. Шведы, согласно Уддгрену, потеряли всего 7 человек ранеными.

Стремительного марша русской армии на столицу Финляндии не получалось. Все дороги были разрушены, мосты сожжены, гати разобраны, продовольствие и фураж в районе действия армии Апраксина вывезены вглубь страны или уничтожены. Пришлось ждать подвоза продовольствия и боеприпасов морем. Одновременно велись интенсивные работы по укреплению Хельсингфорса: «Работа превеликая, рубить все из брусьев, и землю надобно возить не из ближних мест, а на тех местах, где надлежит делать крепость, земли нет».

Русским командованием в качестве промежуточной опорной базы был выбран остров Форсбю в глубине залива Перно. Это место, вследствие малых глубин, было недоступно для шведского корабельного флота. В конце мая здесь сосредоточились пехота и галерный флот, а потом, как мы отметили выше, туда подошёл 7-тысячный кавалерийский отряд князя А.Г.Волконского. Отсюда Боцис с отрядом скампавей отправился на разведку к оставленному ранее Хельсингфорсу. 25 мая отряд генерал-поручика И.И.Бутурлина выступил из Борго к Форсбю по суше.

Вторичное возвращение русских в Хельсингфорс имело место уже 15/26 июля. Нанеся 8 июля поражение шведским войскам у реки Борго, Апраксин, взаимодействуя с Боцисом, подошёл к Хельсингфорсу. Галерный флот Боциса, угрожая эскадре вице-адмирала Лилье, занял у Хельсингфорса шхерные позиции. Контр-адмирал Лилье пришёл на сей раз с 8 кораблями, 1 фрегатом, 1 шнявой и 5 большими транспортными судами (флейты). Боцис, имея 27 галер и 19 ботов, к вечеру незаметно подошёл к Хельсингфорсу и укрылся за скалистым островом Сёдрахамн, который вскоре был занят гренадерами генерала Головина, и атаковал противника. Как пишут Монаков и Родионов, русские моряки сожгли несколько флейт (торговых судов) и взяли пленных. Позже выяснилось, что флейты оказались голландскими: по требованию Лилье они зашли в Хельсингфорс без флагов, чем и ввели в заблуждение русского шаутбенахта.

Таким образом, город был атакован с суши и с моря.

Лилье, не решаясь рискнуть флотом, покинул Хельсингский рейд и отошёл к Хангё-удден (мыс Гангут). Здесь шведы, заняв позицию у местечка Тверминне, намеревались преградить русскому галерному флоту путь в Обу-Аландский район. С окончательным занятием русскими Хельсингфорса шведы лишились последней маневренной базы в Финском заливе, а русский галерный флот приобрел промежуточную базу для дальнейших операций в финских шхерах в направлении к Ботническому заливу.

Радость Петра успехами на суше и на море омрачилась потерей первого корабля Балтийского флота. В начале июля эскадра под командованием вице-адмирала К. Крюйса в составе 7 кораблей, 4 фрегатов и 2 шняв вышла к Ревелю на соединение с 3 кораблями и 2 фрегатами, купленными в Англии и Голландии. У о-ва Гогланд русские встретили шведский отряд капитан-командора Рааба, состоявший из 3 кораблей, и бросились за ним в погоню. Но в самом начале преследования флагманский корабль Крюйса, 50-пушечная «Рига», 50-пушечный «Выборг» и 52-пушечный «Святой Антоний» сели на мель. Младший флагман, капитан-командор Рейс и другие командиры, прекратив погоню, занялись оказанием помощи потерпевшим неудачу. Естественно, Рааб ускользнул от погони и скрылся за горизонтом. Только что отстроенный «Выборг» пострадал настолько, что его пришлось сжечь и потопить, предварительно спустив с него флаг. «Ригу» и «Св. Антония» удалось спасти.

Крюйс и Рейс были отданы под суд, на котором председательствовал Ф. Апраксин и, естественно, присутствовал Пётр. Крюйс и Рейс были приговорены судом к смертной казни, капитан-командор Шельтинг понижен в звании до младшего капитана, а ещё одного капитана изгнали из России. Пётр, однако, помиловал приговорённых к смерти: Крюйс отделался ссылкой в Казань и через год в том же чине вновь был возвращён на службу, а Рейса отправили в Сибирь и «выбили из службы» навсегда.

Отправляясь в ссылку, Крюйс прихватил с собой Библию на голландском языке и томик писем римского философа Сенеки. Через год царь вызвал его из ссылки и великодушно сказал ему: «Я на тебя более не сержусь!» И получил в ответ слова, достойные Сенеки: «И я перестал на тебя сердиться!» Препираться не было времени – нужно было строить корабли, оснащать их, писать Морской устав и другие регламенты для русского флота, а без Крюйса – вице-президента Адмиралтейской коллегии – было никак не обойтись. И Крюйс вернулся в строй.

В последние годы он стал слепнуть, и, когда в 1723 году Петр предписал Крюйсу командовать флотом, старик отвечал: «моря не боюсь, давно с оным знаком», но флотом командовать не может. Крюйс так и не вернулся живым в свой домик в Амстердаме. Он умер от старости в 1727 году, и только тело его в просмоленной бочке привезли домой, чтобы похоронить в голландской земле.

Корнелиус Крюйс (норв. Kornelius Crøys; нидерланд. Cornelis Cruijs; в России — Крюйс Корнелий или Корнилий Иванович) – русский адмирал, командовал Балтийским флотом.

…Войдя в Хельсингфорс, Апраксин считал задачу кампании выполненной и использовал сухопутные войска в качестве прикрытия новой военно-морской базы – Хельсингфорса. Трудно сказать, как бы стали развиваться события в Финляндии и вообще в Европе, будь во главе русского государства человек, подобный Апраксину. Но в России правил неугомонный царь-большевик, и у него была принципиально иная позиция: начатое дело доводить до конца. Он приказал: «Повелеваю итти далее к Обуву… искать неприятеля, а на сем кампания не кончена». Так из-под палки Петра Апраксин 18 августа 1713 года двинулся снова в поход.

Отрядом численностью от 10 до 12 тыс. человек, в чью задачу входило «искать неприятеля в Обу», командовал М.М.Голицын, в то время как галерная флотилия Боциса с 4 тысячами десантников на борту шла к Обу морем. В Хельсингфорсе Апраксин оставил 3-тысячный гарнизон, а в Форсбю – отряд в тысячу человек.

Любеккер с основными силами своей армии – 7,5 полков пехоты, 3 полка кавалерии, 1,5 драгунских полка, 12 полковых, 6 полевых орудий и 3000 вооруженных в основном холодным оружием ополченцев – располагался на подступах к Обу. В качестве арьергарда генерал выделил отряд полковника Штирншантца в составе лейб-батальона Саволакского пехотного полка и двух рот Ингерманландского вербованного драгунского полка (500 пехотинцев и 200 драгун).

22 августа на переправе через реку Карис шведский арьергард столкнулся с авангардом русской армии под командованием генерал-майора князя А.Г.Волконского, в распоряжении которого было 4,5 полка драгун и 3000 казаков. По приказу Штирншантца прапорщик Люде с командой из 10 человек зажег мост. Русские драгуны, спешившись под прикрытием огня артиллерии, бросились по горящим бревнам вперед. В ходе короткой схватки шведы были опрокинуты. Уддгрен комментирует: «Финны держались стойко, но действие вражеской артиллерии было ужасным, а атака по горящему мосту неожиданной. Противник подавил каролинцев численным превосходством, и те были вынуждены отступить». В результате шведы потеряли 100 человек убитыми и 74 пленными, русские – 13 убитыми и 30 человек ранеными (5 офицеров и 25 нижних чинов).

Путь на Обу был открыт. Но галеры Боциса к Обу не прошли – путь им преграждала эскадра Лилье, стоявшая у Тверминне. Первыми в опустевшую финскую столицу вошли пехотинцы – это случилось 28 августа/8 сентября 1713 года. Е. Тарле пишет: «Итак, с этого момента Стокгольм оказался весьма недалеко от крайнего западного пункта в Финляндии, которым овладел Пётр. С точки зрения организации постоянной (и все увеличивающейся) угрозы столице Швеции занятие Обу явилось важным моментом в истории Северной войны».

Любеккер опять оставил город без боя, но на сей раз был немедленно снят со своего поста и отдан под суд. Новый командующий шведскими войсками в Финляндии, генерал-майор К.Г.Армфельт, отвел свои войска на укрепленные позиции за реку Пялькяне, что между озерами Маллас-Веси и Пялькяне-Веси.

Напомним читателям, кто такой был новый главнокомандующий финской армией. Фамилия Армфельт была известна еще в XIII веке. Предки барона пришли на землю Финляндии в числе первых крестоносцев. Семья обладала обширными поместьями на побережье Ботнического залива и в Саволаксе. Армфельты принадлежали к числу наиболее знатных аристократических семей Великого герцогства Финляндского и занимали подобающее место в королевской администрации. Прадед нашего героя был командиром кавалерийского полка, дед дослужился до звания генерал-майора, а отец, барон Густав Армфельт, был подполковником кавалерии.

В 1664 году подполковник вступил в брак с представительницей знатного дворянского рода Бракелей – Анной Элизабет, а 9 июня 1666 г. у четы родился наследник, нареченный Карлом Густавом. Отец нашего героя был человеком суровым. Военная служба наложила на него свой отпечаток. Он редко улыбался и если говорил, то очень громко. Служба королю отнимала всё его свободное время. Своего наследника барон воспитывал в спартанских условиях, что наложило свой отпечаток на всю его жизнь.

Семнадцати лет Карл Густав начал свою службу в качестве капрала Нюландского кавалерийского полка. Ему пришлось испытать все «прелести» суровой армейской службы – стояние в караулах, чистка лошадей, заготовка сена и фуража. ни не очень его молодого барона. Как и многие его ровесники, он стал искать счастье за границей. С началом войны за Пфальцское наследство (1688—1697 гг.) Армфельт вступает солдатом в Вюртембергский полк принца Фердинанда, а затем переходит на службу к королю Франции Людовику XIV. Французская армия того времени – это великолепно отлаженная машина, оснащенная самым современным оружием. Во главе ее такие великолепные маршалы как Катина, принц Люксембург, Виллеруа. Двадцать лет барон служит под знаменами французских Бурбонов, участвуя в ряде битв и осад, приобретая бесценный военный опыт. Правда, его карьера развивается очень медленно. К 1700 г. Карл Густав Армфельт всего лишь капитан. С началом Великой Северной войны (1700—1721 гг.) барон возвращается на родину, чтобы встать под знамена своего короля. Карл XII назначает Арфельта своим генерал-адьютантом. В качестве офицера королевской свиты Армфельт участвует в нескольких компаниях, но в 1707 г. монарх назначает его командиром Карельского дополнительного кавалерийского полка, а в 1709 году – Карельского кавалерийского полка.

Барон Карл Густав Армфельт (швед. Carl Gustaf Armfeldt; 1666—1736)

В 1711 г. полковника Армфельта производят в генерал-майоры с назначением шефом Нюландского пехотного полка. Теперь ему, наконец, пригодилась многолетняя служба в нижних чинах в годы юности. Среди старших офицеров финляндской армии барона отличал широкий кругозор, великолепное знание местных условий и любовь подчинённых. Армфельт не чурался снизойти до беседы с простыми солдатами и крестьянами, что было для него только плюсом. Полк Карла Густава считался образцовым и отличался высоким уровнем подготовки. В кампании 1712 г. Армфельт был одним из немногих генералов финского корпуса, который удачно действовал на территории Саволакса против русского экспедиционного корпуса. Именно на него король, недовольный действиями Любеккера, возлагал свои надежды.

…Гребной флот Боциса к Обу не пробился, а у сухопутных частей снова встала проблема продовольствия. В начале сентября Ф.М.Апраксин покинул столицу Финляндии и вернулся в Хельсингфорс, оставив в Обу небольшой гарнизон. Задача царя формально была выполнена, но пользы от её выполнения было пока не так уж и много. Некоторое время спустя Обу, окружённый со всех сторон шведами, пришлось оставить. На практике русская армия делала два шага вперёд – один шаг назад.

Кампания 1713 года явила собой поучительный пример совместных действий флота и армии в специфичных условиях шхерного района. Было достигнуто единство между гребными судами и пехотным десантом, который фактически выполнял задачи морской пехоты. Для взаимодействия флота с сухопутными частями на берегу был разработан специальный свод визуальных и звуковых сигналов. Основной тактической единицей десантных частей стал полк, приписанный к определённому отряду гребных судов, а боевые порядки галер привели в соответствие со строевым расчётом пехоты. Все пехотные части проходили подготовку к операциям вместе с экипажами своих галер. Десантный корпус к 1714 году насчитывал 15 тысяч человек.

Перед началом десантирования морской пехоты корабельная артиллерия «большого» флота «обрабатывала» соответствующий участок берега и наносила удар по объектам противника, а после высадки десанта оказывала ему по возможности огневую поддержку. Высадка на направлениях главного удара в некоторых случаях обеспечивалась демонстративными отвлекающими действиями вспомогательного отряда.

Если учесть, что многие русские пехотинцы видели море в первый раз в своей жизни, можно лишь поражаться их стойкости, отваге и быстрой боевой выучке. Ставка Петра на галерный флот оправдывалась на все 100%. Однако «большой» флот по-прежнему оставлял желать много лучшего. В кампании 1713 года он сыграл лишь пассивную роль. Впрочем, и шведский корабельный флот особой активностью не отличался, а его взаимодействие со своими сухопутными войсками было тоже явно недостаточно. У шведов самым отрицательным образом сказывалось отсутствие галерного флота.

Но кампания 1713 года ещё не закончилась.