Сделка с демиургом
– Ты не сообщила Страннику, что он путешествует в приятной компании, Гербера.
– Не было случая, магистр!
– Расскажи ему детали предстоящего путешествия, но не отягощай подробностями. В путь следует отправляться с легкой головой и спокойным сердцем. Вас навещали гости?
Роман Сергеевич подавил порыв рассказать шоуменам про пингвина в смартфоне и зубастую птицу. Сочтут за сумасшедшего, чего доброго!
– Я весь день провел в своем офисе…
– Не хотите рассказывать, не надо! – равнодушно сказал Мастер. – Интересным личностям часто сопутствует сложная судьба.
Он вышел из зала. Авдеев решительно не понимал, что происходит, но Асмодей подтолкнул гостя в спину, вполголоса бормоча:
– Вы приглянулись магистру, это хорошо! Редко кто ему нравится, но вы из таких. Я думаю, вы произвели доброе впечатление в прошлый раз! Видать, вы и правда хороший охотник!
– Я первый раз в жизни вижу вашего шефа! – воскликнул Авдеев.
– Конечно! Оно понятно! Сколько лет прошло! – пробормотал консультант. – Это хорошо, что вы отказались от трапезы. Некоторых тошнит, потом приходится убирать… На голодный желудок голова кружится, так говорят. Но вы мужчина крепкий, выдюжите!
Невесть откуда возникла Зоя-Гербера. Девушка успела переодеться в брючный деловой костюм. В ее руках была зажата папка, девушка нацепила аккуратные очки в золотой оправе, волосы собрала в тугой узел на затылке. Она присела на краешек стула, строго посмотрела на Авдеева:
– Я задам вам несколько вопросов. Отвечать придется честно. Согласны?
Роман молча кивнул.
– Хорошо… – сказала Зоя. – Итак, страдаете ли вы хроническими заболеваниями? – спросила она.
– Сердце иногда пошаливает, желудок…
Девушка сделала пометку в папке.
– Перенесли инфаркт?
– Бог миловал! Аритмии…
– Рост, вес, сексуальная ориентация?
– Сто восемьдесят пять, гетеро…
– Вижу, что гетеро! – очаровательно улыбнулась она. – Вес!
– Девяносто шесть…
– Лжет! – подал голос Асмодей. – Он весит сто восемь килограммов.
– Асмодей не переносит лжи! – укоризненно покачала головой Зоя. – Вы ведь обещали говорить правду!
– Черт с вами! – выкрикнул Роман Сергеевич. – Сто восемь!
– Курите, пьете?
– Курю. Выпиваю изредка…
– Каждый вечер, от двухсот до пятисот граммов крепких напитков, – голосом прирожденного доносчика изрек гигант. – Если не встречается с приятелями. В таком случае пьет больше. Он играет в бильярд… – интимно добавил консультант.
– Алкоголизм?
– Пошла к черту! – огрызнулся Авдеев.
Девушка не обиделась, а понимающе кивнула.
– Охотникам тошно жить без подвигов, в этом причина пьянства! Как насчет наркотиков?
– Каких наркотиков?!
– Опий-сырец, листья коки, афганская конопля, отвар коры дерева йохимбина… – монотонно перечислила девушка.
– Время поменялось, Гербера! – опять вмешался Асмодей. – Они используют синтетические препараты. – Героин, амфетамины…
– Дрянь какая! – негодующе воскликнула Зоя.
– Странник только пьет.
– Замечательно! – Девушка перелистнула страничку в папке. – С наркоманами бывает много хлопот. Хитрые, непредсказуемые личности. Можете перечислить людей, вызывающих у вас искреннюю симпатию?
Авдеев нахмурился, но, к своему удивлению, вспомнил только водоплавающую черепаху. Асмодей немедленно прочел его мысли.
– Самец красноухой черепахи по имени Цезарь!
– Хороший выбор! – серьезно сказала Зоя.
Допрос продолжился. Если опрашиваемый давал неправильные ответы, гнусавый правдолюб немедленно вмешивался. И тут девушка задала неожиданный вопрос:
– Куда бы вы желали отправиться?
– Не понял…
– Страна, эпоха, географическая точка пребывания… – тоном терпеливой учительницы, растолковывающей двоечнику задачу, сказала Зоя.
Ему неожиданно стало смешно.
– У вас турфирма?
Девушка холодно улыбнулась.
– Я хочу, чтобы вы отнеслись к путешествию серьезно, господин Авдеев! Вы имеете право только на одно путешествие. Не советую ошибиться с выбором.
Улыбка сошла с лица бизнесмена, будто он получил пощечину и вдруг осознал, что чудеса, происходящие с ним начиная с сегодняшнего утра, – реальность. И чудик, со смешным именем Ангекок, – вовсе не хитрая проделка прыщавых хакеров. И птица, похитившая у нерасторопного чудака лакомство, взаправдашняя. Все настоящее. Он не мог объяснить, откуда пришла такая убежденность. Теперь ему стало ясно, почему у дверей офиса толпятся журналисты. Понятны и смешки Шевченко. Предубеждения не позволяют людям поверить в возможность волшебства.
Роман Сергеевич стиснул ставшие вдруг влажными ладони.
– Я могу выбрать историческую эпоху?
– Выбирайте!
– Древний Рим, Киевскую Русь, Византию! Любое место?!
– Вы повторяетесь! – Зоя оглянулась на дверь. – Поспешите!
– Черт возьми! – воскликнул Авдеев, позабыв о предостережении не поминать нечистую силу. – Что я буду делать в Риме?! Я не знаю латыни!
– Ваш клон будет уроженцем той местности, которую вы выберете в качестве иллюзии. Путешествие абсолютно безопасно. Ваше тело будет покоиться в комфортном кресле, в то время как сознание активно участвовать в окружающих событиях.
– Вы сказали – клон?!
– Не цепляйтесь к словам! Мы так называем вашего двойника в путешествии.
– А как будет выглядеть мой… мой клон?!
– Мы никогда не знаем этого наперед. Обычно внешний облик двойника является проекцией ваших подсознательных чаяний. Для мужчин это мускулистый альфа-самец, для женщин – сексуальная красавица.
– Ваш шеф говорил про мою спутницу…
– Мастер! – Девушка значительно подняла указательный палец.
– Будь по-вашему! Мастер. Как я разыщу ее в этой чертовой иллюзии?!
– Ваш клон разыщет, не тревожьтесь.
В голове возникли тысячи вопросов, но очаровательная секретарша поторопила его:
– Первый раз трудно сделать выбор! Вас не прельщает Аквитания эпохи раннего Средневековья, например? Крестовые походы, рыцари, охота на демонов… – Она безразлично посмотрела на копию с картины Айвазовского за его спиной.
– Аквитания?! Я и страны такой не знаю!
– Так называется местечко на юго-западе Франции, – объяснила девушка. – Бывшая римская провинция. Существует мнение, что в тех местах раньше кишмя кишели демоны всех мастей! Лучшие охотники родом из Аквитании.
– К черту Францию! – сказал Авдеев. – Мне бы чего попроще…
– Нам запрещено давать рекомендации, но правила созданы ради того, чтобы их нарушали. Вспомните, что вам грезилось недавно!
Авдеев завел глаза к потолку. Из темноты вспыли олимпийские кольца, фильм, который он смотрел утром. Он тихонько засмеялся.
– Сегодня утром по телевизору показывали старый репортаж про московскую Олимпиаду…
– Зачет! – торжественно сказала Зоя. – Истинно, Мастер – гений! А теперь следует соблюсти небольшую формальность. Прошу!
Она протянула на подпись документ.
– «Договор на оказание услуг…» – запинаясь, прочел Роман Сергеевич.
Отметив пятидесятилетний юбилей, он признал поражение перед наступающей старостью и купил очки. С той поры зрение начало стремительно ухудшаться. Он винил компьютер, экологию и плохое питание, но истинная причина крылась на второй страничке паспорта. Возраст! Обычное слово, до известной поры не вызывающее эмоций.
Документ был начертан вручную, каллиграфическим шрифтом. Заглавная строка была написана красным, дальше следовали пункты в количестве сорока шести. С первых строк господин Авдеев утратил свое имя и фамилию, а именовался Странник. В качестве его загадочной спутницы фигурировала персона по имени Донна. Роман прищурился, на глаза попалась строчка. Он, запинаясь, прочел.
– «Страннику запрещено вступать в сговор асарегами, васагами, а равно с их посредниками…» Кто такие асареги?!
– Небезопасные субъекты… – ответила Зоя.
– Те, что водились в Аквитании?! – Авдеев улыбнулся.
Зоя искоса посмотрела на него.
– Запомнили название провинции?
– У меня хорошая память, госпожа Зоя-Гербера!
– Вы так думаете? – Она неопределенно пожала плечами. – Подписывайте живее, время на исходе!
Будь что будет! Вряд ли состряпанный вручную документ без регистрации в нотариате и подлинных реквизитов может ему угрожать! Он не глядя подмахнул бумагу.
– Браво! – воскликнула девушка. – С русскими приятно иметь дело. Европейцы или американцы душу вынут, прежде чем убедишь их поставить закорючку! А теперь вынужденное неудобство…
Крепкие руки консультанта повязали ему на глаза черную повязку. Роман попытался протестовать, но Зоя успокаивающе прошептала:
– Это для вашего блага, Странник! Вы ведь не хотите вернуться из путешествия ослепшим?!
Ведомый под руки Асмодеем, он шагнул вперед. Услышал, как распахнулись двери, лицо обдало сухим жаром. Воздух пах безвкусной прелостью, такие запахи издают древние вещи, давно вышедшие из употребления. Что-то коснулось его лица, остро запахло ацетоном, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, послышалось тихое рычание.
– Сгинь! – громко закричала Зоя, рычание прекратилось.
Авдеев подавил желание спросить о происхождении звука. Он шел, как беспомощный слепец, вцепившись в каменный бицепс Асмодея. Наконец они остановились, сухое тепло окружило его коконом, мгновенно взмок лоб.
– Можете снять повязку! – сказала Зоя.
Он сдернул повязку и издал восхищенное восклицание. Светящиеся золотом нити оросили пространство пламенным дождем. В центре зала поворачивались вокруг своей оси огромные вогнутые зеркала, отчего фигуры людей умножались, дробясь на тысячи ложных искажений. Золотой свет был повсюду, отблески тонули в зеркальной бездне. Он поднес к глазам ладонь, кожа приобрела искаженный розовый цвет, изменчивая палитра позволила увидеть мельчайшие капилляры, витиеватый узор папиллярных линий. По центру зала были установлены два лежака, вроде стоматологических кресел. На одном лежала женщина, над ее лицом нависло сферическое зеркало, золотой свет окутал незнакомку коконом.
– Ваша спутница!
Асмодей помог ему улечься в кресло, зеркало над головой остановило вращение, но своего отражения Авдеев не увидел. Все те же бесконечные нити властно проникли в глаза, уши, рот, в поры его кожи. Ощущения были непривычными, сродни щекотке. Зоя протянула хрустальный бокал, наполненной ароматной жидкостью:
– Выпейте!
Он повиновался. Вкус напитка показался ему необычным, это была смесь ароматных трав на спирту. Горячее тепло благодатно растеклось по телу, жаркая волна ударила в затылок. Добрая порция чистого спирта не вызвала тошнотворной реакции, он словно выпил сладкий лимонад. Нежные пальцы прилепили ему за ухо кусочек пластыря.
– Необходимая предосторожность! – сказала девушка.
– Что это?
– Мы их называем маячки. Достаточно отлепить, и вы немедленно вернетесь домой. Своего рода экстренная остановка.
Авдеев протянул руку, но могучий консультант вернул ее на прежнее место.
– Без нужды лучше не трогать, – сказала Зоя. – Знаете, как говорят врачи? Не чешите рану под повязкой!
Роман поневоле улыбнулся.
– Готов?! – спросил Асмодей.
– Готов…
– Доброй охоты, Странник!
– Будет немного тошнить… – издалека прилетел голос консультанта.
Роман Сергеевич успел подумать, что напрасно с недоверием отнесся к Асмодею. Он хотел поблагодарить консультанта, но не успел. В золотистом свете появилась черная тень. Заиграла музыка, тихая, манящая и опасная, словно легендарный Марсий, научившись играть на флейте, вызывал на состязание Аполлона. Тень шевельнулась, преобразившись в подобие человека, оплетенного щупальцами золотого света.
Черный смерч покроет небо,Ветер гонит пыль в степи.Ты там был, а я там не был,Скинь покров и пробудись! —прочел человек стихотворение, Авдеев застонал, мышцы скрутила судорога. Зеркала обернулись вокруг своей оси, и все исчезло. Неумолимая сила сбросила его с уютного кресла и швырнула в серое ничто. Последнее, о чем он вспомнил, был загадочный пункт в договоре.
«Запрещено вступать в сговор с асарегами и васагами…»
И пришла мгла.
Глава 3
Проснуться в СССР!
Дурманный аромат черемухи окутал город жарким опахалом. Старожилы утверждали, будто черемуха цветет к заморозкам. В этом году городские оракулы ошиблись. К трем часам дня воздух прогрелся до двадцати семи градусов. Вдоль каменных бастионов Петропавловской крепости выстроились поклонники северного загара. Они появлялись здесь обычно в начале марта. По скованной льдом Неве гуляют горожане, а возле каменных стен, как столбики, стоят полураздетые фигурки. К середине мая установилась жара, которая приходит в местные широты лишь в июле.
К зоосаду примыкал парк Ленина – излюбленное место отдыха горожан. Здесь было людно, у автоматов с газированной водой скопилась очередь. На три работающих автомата сохранился только один стакан, который страждущие ленинградцы передавали друг другу, как реликвию. Многие поругивали алкашей, похитивших емкости для своих нужд. За тенистой липовой рощей возвышалось монолитное здание из желтого кирпича – постройка начала двадцатого века, спроектированная в стиле конструктивизма, – знаменитый кинотеатр «Великан», а рядом с кинозалом находился планетарий. У ленинградцев, посещавших планетарий, сохранились в памяти незабываемые впечатления от его посещения! Под куполом на черном фоне рассыпались тысячи звезд, а диктор басовито рассказывал про созвездия Гончих Псов, Большой Медведицы, Кассиопеи…
Нынешним майским днем планетарий пустовал. Горожане брали штурмом кассы кинотеатров. По стране триумфально шествовал новый отечественный боевик «Пираты двадцатого века». За два месяца проката фильм собрал рекордное число зрителей.
Закончился сеанс, распахнулись широкие двери кинозала, пахнуло человеческим теплом. Наружу выбежали трое молодых парней, у русоволосого парнишки на плече висела магнитола. Слабенькие динамики извергли трескучий скрип.
«Все очень просто: сказки – обман… – запел вокалист. – Солнечный остров скрылся в тума-ан…»
Ребята остановились возле гастронома. Коренастый парень, с усеянным веснушками рябым лицом, барским жестом извлек из кармана джинсов пятирублевую купюру.
– Худой, организуй кентам праздник!
– Шементом! – откликнулся высокий юноша. Кличка прикрепилась к нему намертво, он и не возражал.
Почетная кликуха! Подросток ввернул новое жаргонное словечко, привнесенное старшим товарищем с зоны, где тот отбывал срок заключения. Хорошее слово, цепкое, оно символизировало стремительность действия.
Близился вечер, возле прилавка столпилась очередь. Продавщица щелкнула костяшками счетов, нанизала бумажный чек на острый металлический штырь и протянула покупателю кусок докторской колбасы с проступающими на бумаге жирными пятнами.
– Следующий!
Голос у нее был звонкий, молодой, что не соответствовало внешности. Сеть красных прожилок проступила на отечном лице сорокалетней женщины, чахлый хвостик белых волос выбивался наружу из-под косынки. Бабулька в голубом платочке неодобрительно посмотрела на молодых людей, стоящих возле витрины. Паренек втерся к прилавку, оттеснив граждан, протянул купюру.
– Белое крепкое! Два флакона!
Рубаха у молодого человека была расстегнута до пупа, на безволосой груди болтался амулет – имитация костяного зуба на кожаном шнурке. Юноше было на вид лет шестнадцать, а спиртное разрешалось отпускать лицам, достигшим совершеннолетия. Грозное предостережение было вывешено над полкой с консервами, рядом с «Книгой жалоб и предложений», вставленной для непонятных целей в рамку из оргстекла.
– Паспорт с собой?! – нахмурилась продавщица.
– Мне уже восемнадцать! О чем базар?!
Скулы покупателя побелели, пальцы сжались в кулаки. По виду припадочный, решила продавщица. Она машинально дотронулась до мочек ушей, проверив наличие золотых сережек с кроваво-красными камнями. Ну его к лешему, не продашь – подстерегут после смены, ограбят, и то еще чего похуже сделают!
– Рубль девяносто восемь за каждую бутылку!
Очередь дружественно промолчала, только женщина в платке не сдержалась:
– Ни стыда ни совести, прости меня господи!
– Усохни, мамаша! – дружелюбно ответил парень.
– Сталина на вас нет!
– Отвали, швабра! – рассмеялся молодой человек.
Он получил сдачу и, воздевая над головой две темные бутылки, протиснулся к выходу.
«Лишь только весною тают снега-а-а, – пропел вокалист, – и даже у моря есть берега-а-а!»
Компания вывалила на улицу.
– Куда пойдем, Груздь? В сквер или в парадняк?
Молодой мужчина с веснушчатым лицом мечтательно посмотрел на синее небо, ловко сплюнул на землю.
– Погода ништяк! Чё в подъезде толкаться? Пошли в сквер…
В сквере царила благословенная прохлада, две скамейки были скрыты густой листвой от посторонних глаз. Следы голубиного помета заляпали доски. Обладатель магнитофона провел ладонью по гладкому дереву, брезгливо сморщился.
– Чё тянешь, Андрюха! – рассмеялся Груздь. – Делай как я!
Он забрался на спинку скамейки, опустив ноги, обутые в польские кроссовки, на площадку, предназначенную для сидения. Андрей, вчерашний школьник, стройный, белокурый паренек с родимым пятном на скуле, последовал его примеру. Он преданными глазами глядел на веснушчатого альфа-самца. Худой впился зубами в пластиковую пробку на бутылке, от напряжения на его шее вздулись синие вены.
– Побереги клыки, Худой! На киче пригодятся!
Груздь потряс спичечным коробком. С шипением чиркнула спичка, пластик расплавился под дрожащим огоньком, мягкая пробка слетела с горлышка. По праву старшего Груздь сделал два больших глотка, вытер губы тыльной стороной ладони. На средних фалангах указательного и безымянного пальцев синели татуировки.
– Вечный кайф!
Он протянул бутылку товарищу, желтый надкусанный ноготь указал на край бордовой этикетки.
– Вон по ту черту, понял, Худой? Выжрешь полфлакона, как в прошлый раз, – ухо отгрызу!
Шутка была классная, а жадность Худого до спиртных напитков являлась предметом насмешек. Паренек присосался к горлышку, как пиявка, шевельнулся кадык, выпученные серые глаза наполнились слезами.
– Уф, вечный кайф! – выдохнул Худой и благодарно посмотрел на товарищей.
У него были нос с горбинкой, темные густые волосы и от природы смуглый цвет кожи. Привлекательную внешность молодого человека нарушало выражение глаз. В них сквозила ледяная жестокость и цинизм разочаровавшегося в жизни человека.
Бутылка пошла по кругу, опустевшую тару Худой разбил о железный край скамьи. Особое искусство заключалось в умении отбить горлышко таким манером, чтобы образовалась выпирающая зазубрина. Это была известная уловка. Уголовный кодекс строго карал за предумышленные преступления. Говоря проще, взял с собой нож – готов пустить его в дело! Предумышленное преступление! «Розочка», как именовалась разбитая бутыль, могла получиться случайно, в запале. Раны от такого оружия получались кровоточащие, опасные, а статья, как ни крути, выйдет полегче, а влипнешь по малолетке – глядишь, отделаешься условным сроком заключения! Худой любовно потрогал острый край стекла. Острие получилось ровное, гладкое, будто рашпилем отшлифовано. Ребята закурили, едкий табачный дым смешался с ароматом черемухи. Песня закончилась, шумно потрескивал моторчик, перематывая бобину. Андрей аккуратно поставил магнитолу на землю, выпил положенную дозу, надсадно закашлялся. Груздь одобрительно хлопнул его по плечу:
– Не дрейфь, Андрюха! Научишься!
– Гадом буду, научусь! – пытался держаться молодцом юноша. Он искательно заглянул в лицо вожаку. – Груздь, расскажи, что твои перстни означают! Расскажи, будь другом!
– Окунь кильке не товарищ! – улыбнулся Груздь. – Так и быть, малой! Запоминай! Вот эта значит – прошел зону, врубаешься? – Он показал разделительную полосу промеж заштрихованных синих фрагментов. – Этот, стало быть, – в Крестах чалился… Вот чумовой партак! – распахнул ворот рубахи, демонстрируя искусно нарисованную волчью пасть.
Мальчишка восхищенно посмотрел на художества тюремного авангарда.
– За такую наколку отвечать будешь! – сурово сказал Груздь.
– А что она означает?
– Оскалил пасть на советскую власть!
– Антисоветская?!
– Чума ты антисоветская! – отеческим тоном разъяснил Груздь. – Те, кто против Родины прут, на особых зонах чалятся. Это при товарище Сталине все вперемешку срок тянули. Наша братва люто гасила тогда тварь образованную! Вот времена были! – Он мечтательно причмокнул тонкими губами. – «Советы» – это актив, мусора, цырики – так раньше вертухаев называли. Охранников. Врубаешься?!
Андрей ничего толком не понял из туманной речи бывалого уголовника, но поспешно кивнул. Прослыть лохом в среде столь авторитетных личностей, каким являлся на районе Груздев, он боялся.
– А на зоне в натуре страшно? – спросил он.
Его мутило от выпитого портвейна, лицо побледнело, но он скорее бы умер, чем признался друзьям в своей слабости.
– Как себя поставишь! – небрежно ответил Груздь. – У входа в хату на полу полотенце брошено…
– Какое полотенце?
– Обычное, вафельное полотенце. Если поднимешь – хана! Будешь весь срок шестерить!
– А как же быть?! – обеспокоенно спросил парнишка.
– Вытри ноги, полотенце брось в толчок и заходи в хату! Въехал, малой?!
– Толчок – это помойное ведро? – спросил Андрей.
– Ну ты, Андрюха, лошак! – беззлобно рассмеялся Груздь. – Толчком унитаз называется…
– Ага! – поспешно кивнул подросток. – Как же в толчок?! Оно ведь чужое!
– Такие законы! – сурово нахмурил светлые брови Груздь. – Шестерки вынут, постирают. Теперь врубился?!
– Понял… – ответил Андрей, хотя вопросов у него было много, но он благоразумно решил оставить их до следующего раза.
Время за увлекательной беседой и выпивкой пролетело незаметно, приближался вечер. Кинув подозрительный взгляд на компанию, мимо прошел молодой мужчина. Худой свистнул ему вдогонку, человек ускорил шаг. Груздь оценивающим взглядом смерил неуклюжую фигуру прохожего. Молодому человеку было двадцать с небольшим лет. Он был одет в новенькие джинсы фирмы «Вранглер» и вельветовый батник – как называлась модная рубашка в крупную клетку, с отложным воротником. Такую рубашку в «Пассаже» не купишь, шмотки явно были приобретены в валютном магазине, или моряк из загранки привез.
– Фарца? – ухмыльнулся Груздь.
– Я его знаю! – сказал Андрей. – Это Боря Шевченко, возле Татарской мечети живет. У него батя – большая шишка, в райкоме заправляет.
«Татарской мечетью» в народе называли Соборную мечеть, культовое архитектурное сооружение, выстроенное в стиле северного модерна, господствующего в начале двадцатого столетия.
– Точно – фарца! – Груздь хитро посмотрел на Худого. – Видел, как Талгат вертушку лепит? В союзе так никто не может!
Намек касался только что просмотренного фильма. Все знали, что актер Талгат Нигматулин, сыгравший роль пирата-каратиста, прославился как советский Брюс Ли. Худой похвастал однажды, что занимается подпольно карате – так назывался вид экзотической японской борьбы, официально запрещенной в Советском Союзе. Разгоряченный фильмом и выпитым портвейном, он вскочил на ноги. Розочка свернула в его руке.
– Спорим, я жирного вырублю с одного удара?! Спорим?!
– Как хочешь! – зевнул Груздь. – Языком трепать каждый может. Только розочку оставь, нам мокруха ни к чему…
Худой положил орудие на скамейку и быстро догнал удаляющегося человека.
– Стой, сука!
Молодой человек обернулся. Он чувствовал себя в относительной безопасности. За спиной была оживленная улица. Там гуляли люди, ездили машины. Едва ли его станут бить на глазах прохожих!
– Что вы хотите?
Как большинство битых в детстве подростков, он искренне надеялся, что вежливая манера речи является залогом личной безопасности.
– Закурить дай!
Груздь с Андреем неторопливо подтянулись, предвкушая расправу. Супружеская пара средних лет вошла в сквер, мужчина приостановился, но жена требовательно потянула его за руку.
– Коля! – приглушенно зашипела женщина, худощавая крашеная блондинка. – Тебе больше других надо?!
Мужчина что-то ответил, неохотно ускорил шаг, стараясь не оборачиваться на чужаков. Андрей засунул два пальца в рот и засвистел людям вслед.
– Говорю, курить дай! – закричал Худой.
– Я не курю…
– Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет! – рассмеялся Андрей, искоса посмотрев на Груздя.
– Разрешите мне пройти… – сказал молодой человек. Что-то в его манере поведения было странным. Румяное лицо выглядело напуганным, но в серых глазах сквозила насмешка и презрение к пьяным мальчишкам.
– А жирный-то борзой! – заметил Груздь.
– Вам нужны деньги? – все тем же вежливым тоном спросил мужчина. – Назовите сумму!
– Во чмо! – воскликнул Андрей. Мальчишка непонимающе посмотрел на Груздева. Захмелевшие подростки ожидали команду бугра, но тот почему-то медлил.