Угу, саркастично сказала логика, значит – белая горячка. Легче стало?
Спорить я не собирался. Просто медленно двинулся в сторону леса. Густые заросли выглядели не слишком обнадёживающе, однако присутствие человека я заметил лишь в этой стороне. Какой смысл идти в поля, если там никого и ничего нет?
Громко плеснула вода за спиной, и послышался отчётливый девичий смех. Недоумевая, я обернулся, но обнаружил только круги, медленно расходящиеся по мутной зелёной глади. Какого чёрта?
– Эй! – крикнул я. – Есть тут кто?
Естественно, никто не отозвался. Да и то: я прямиком с дивана угодил в реку, а теперь пытаюсь найти объяснение странному смеху в безлюдном месте. Широко ухмыльнувшись, я подобрал плоский камешек и запустил им в реку. Голыш подпрыгнул ровно семь раз и ушёл на дно. Опа, личный рекорд! Раньше больше шести не получалось. Ну, хоть во сне…
Шагать по плотному влажному песку было необыкновенно хорошо. Одежда быстро высохла, получив после стирки в местных водах странный изумрудный оттенок. Теперь бы её немного прогладить, а то я несколько смахиваю на бомжа. Впрочем, перед кем я тут собираюсь красоваться? Перед смеющимися рыбками или сусликами?
Я прошагал не меньше пары километров, но чёртов лес, казавшийся недалёким, и не думал приближаться. Солнце палило немилосердно, и я с некоторой ностальгией припомнил прохладу сентября, царящего за пределами сна. А ведь по дороге домой я проклинал редкие капли дождя, падающие на макушку, и наглый ветер, проникающий своими холодными пальцами под ветровку. Тут-то пришлось сбросить рубашку и топать с голым торсом, веселя квакающих жаб волосатым животом.
Кстати, о жабах. Река начала расползаться во все стороны, по берегам появились заросли высокого – выше меня – тростника, а песок под ногами мало-помалу сменился липкой жижей. И да, появились зелёные, коричневые и даже пятнистые крикуны, насмешливо квакающие мне вслед. Запах медовых трав заглушила вонь сырости и гниения. Казалось, ещё немного – и…
Точно. Водный поток раздался ещё шире, а дорогу окончательно перегородили непроходимые дебри глухо шумящего тростника. Ага, дебри. Ты ещё подойди к ним! Ноги увязали в мутной болотной жиже. Не хватало только знака: «Проход запрещён». А впрочем, вот и он: конский череп, болтающийся на высоком колу и укоризненно взирающий на меня пустыми глазницами.
Почесав макушку, я принялся обходить неожиданное препятствие, гадая, как долго ещё может продолжаться моё непонятное путешествие. Или это приключение происходит в режиме реального времени? Так это что, мне до самого утра топать? А спать-то, собственно, когда?
Пока безответные вопросы блуждали по извилинам, я выбрался на невысокий холм, увенчанный молодым деревцем, весьма напоминающим берёзу. Отсюда открывался отличный вид на озеро, очень даже неслабых размеров, на крохотные зелёные островки посреди синей глади, бликующей золотистыми зайчиками, на лес, который аккурат подступал к противоположному берегу. А обходить придётся – ни фига себе! Ну, или лодку строить, как вариант.
Налюбовавшись видами, я опустил взгляд и обнаружил за порослью камыша огромный камень, торчащий из воды. Каменюка имела форму спящего медведя, ткнувшегося мордой в озеро. Впрочем, о формах – это я так.
На валуне вольготно расположились… ну, я назвал бы их русалками. Тела с аппетитными формами и пышной, ничем не прикрытой грудью, небольшие головы на длинных шеях и зелёные волосы, заплетённые в косы. Ну и рыбьи хвосты – всё, как полагается. Короче, на камне сидели три русалки и заплетали друг другу эти самые косы.
Внезапно одна из них заметила меня и указала пальцем. Остальные тотчас повернулись и принялись хохотать. Я думаю! Мужик с отвисшей челюстью должен выглядеть весьма забавно. Отхохотавшись, мифические создания принялись махать мне рукой. То ли звали в гости, то ли просто здоровались. Я им тоже махнул, и это вызвало новый приступ веселья.
То ли привлечённый смехом, то ли по какой другой причине, но появился ещё один персонаж. Гладь озера сразу за камнем разошлась, и на поверхность вынырнуло нечто чёрное, поросшее рогами, шипами и вроде бы щупальцами. Смех тотчас прервался, и наступила тишина. Мне показалось, что заткнулись даже жабы и птицы. Все три девушки как-то боком сползли в воду и почти без всплеска пропали из виду. Осталась только чёрная дрянь, и я ощутил, что она смотрит на меня с неприкрытой угрозой. По крайней мере, мурашки, бегущие по спине, ошибаться точно не могли.
Плюхнуло – и пришелец исчез. Давление на лицо пропало, а жабы вновь завопили во всё жабье горло. Нет, пожалуй, через озеро я не поплыл бы даже на лодке. На фиг, на фиг, как кричали пьяные детсадовцы. Однако же я получил ещё одно подтверждение тому, что нахожусь именно во сне. Во всяком случае, до этого мне ещё не встречались водоёмы с живыми русалками. С дохлыми, впрочем, тоже.
Я спустился с холма и обнаружил вполне хоженую тропку, которую неведомые путники протоптали в обход водоёма. Дорожка выбегала из поля и шла по краю зарослей тростника, аккурат в направлении леса. На утоптанной земле я увидел как следы чьей-то обуви, так и отпечатки копыт. Вроде бы лошадиных, но явно не подкованных. Чуть дальше я заметил оттиск босой человеческой подошвы. Правда, он показался несколько странным, точно на концах необычайно длинных пальцев ещё торчали когти. Ни хрена, кто-то запустил педикюр! Впрочем, после русалок чему удивляться?
Посвистывая, я сорвал травинку и сунул в зубы. Захотелось пить, что совсем не удивительно, учитывая, какая жара стояла в сновидении. Интересно, а если во сне напиться воды из природного водоёма, есть шанс захворать животом? Забавный вопрос. Однако я ещё не до такой степени иссох, чтобы продираться сквозь камыши и пугать жаб.
Тропинка неожиданно нырнула в глубокий овраг, который прежде прятался за высоким разнотравьем. На дне ложбины, невзирая на палящее солнце, оказалось совсем не по-летнему прохладно. Кроме того, здесь обнаружился ручей, весело булькающий в каменном русле. Никакого дурного аромата от воды не исходило, поэтому я без страха опустился на колени и принялся черпать ладонями холодную, до ломоты в зубах, воду. Ух ты, а она необычайно вкусная! Ну, надеюсь, козлёночком я не стану.
Правда, водопой мне всё же испортили. Стоило оторвать взгляд от прозрачного потока, и я тут же наткнулся на человеческий череп в кустах напротив. М-да… А если присмотреться, там не только череп, но и всё остальное.
Я поднялся и подошёл ближе. Костяк принадлежал человеку высокого, много выше меня, роста. Когда-то покойник носил кольчужный доспех, но время обратило броню в ржавый хлам. Скалящийся череп лежал на некотором расстоянии от остальных костей. Похоже, голову оторвали или отрезали. Ещё дальше я нашёл короткий широкий меч. Оружие выглядело так, словно его только что принесли из кузни, и лишь деревянная рукоять дала тонкую трещину по всей длине.
Поколебавшись, я нагнулся и подобрал оружие, ощутив его тяжесть. Стоило сжать ладонь, и треснувшая рукоять больно врезалась в кожу. М-да, много таким не навоюешь. Однако выбрасывать осиротевший клинок я не стал.
– Тебе оно уже ни к чему, – сказал я покойнику.
Он не возражал.
– Значит, договорились.
Коснувшись пальцем лезвия, я едва не отрезал себе подушечку. Лизнув кровоточащий порез, я подумал, что эдакую «опасную бритву» и опасно носить неприкрытой. Ага, а вот и ножны на разорванном ремне. Ничего, понесём в руке.
Подъём оказался гораздо тяжелее спуска. И, судя по старым следам, не только для меня. Как и кто-то из предшественников, один раз я поскользнулся и едва не ткнулся носом в склон. Нет, ну почему хотя бы во сне всё не может происходить без этих мелких неприятностей?
Стоило выбраться из оврага, как лес точно устремился навстречу, тёмным частоколом заслоняя небо впереди. Те постройки, что я видел прежде, напрочь пропали с глаз, так что надежды взглянуть на них поближе пошли прахом. Зато я обнаружил разбитую избушку, темнеющую боками за проломленной оградой. Судя по виду, она получила своё приблизительно тогда же, когда и мертвец на дне оврага. Вой на? Разбойники? М-да. Моё сновидение не торопилось давать ответы.
Чёртово любопытство заставило сунуть нос в развалины. Ограду, похоже, сломали каким-то тараном, а избушка имела повреждения, какие могли бы оставить прилетевшие артиллерийские снаряды. Но… меч? Ладно, всё это сон, и тут своя логика.
У пролома в ограде лежал скелет кого-то рогатого. Возможно, бурёнки, случайно угодившей в переделку. Вероятно, павшая корова пыталась спастись, удирая из сарая за домом. Сейчас от хозяйственной постройки уцелели лишь пара покосившихся деревянных столбов да груда мусора между ними.
Жилому дому повезло намного больше: пострадала черепичная крыша, провалившаяся в чердак, да стены, угрюмо уставившиеся на меня чёрными пробоинами и пустыми окнами. Крепкая была постройка.
Первые останки я обнаружил сразу за дверью, сорванной с петель. Человека, явно мужчину, пригвоздили к стене странным зазубренным копьём, напоминавшим конечность богомола. На полу лежал топор, который, возможно, обронил защитник. Ручка полностью сгнила, а вот металлическая часть не носила на блестящей поверхности даже следа ржавчины. Хм, хорошие здесь кузнецы.
Если прежде внутри избушки и была какая-то мебель и предметы обихода, то теперь от них не осталось и следа. Дыры в полу заросли сизой паутиной, и какие-то чёрные космы свисали из проломов в потолке. Кое-где я заметил тусклые пятна копоти. Если тут и начинался пожар, то ему не удалось войти в полную силу.
А вот когда я зашёл в следующее помещение, то сразу развернулся и вышел вон. Чёртов сон иногда подбрасывал дьявольски неприятные картинки. Судя по сломанной колыбели, я попал в детскую, где пытались укрыться мать с тремя детишками. Рука женского скелета сжимала рукоять обычного кухонного ножа, а детские кости лежали в дальнем углу. Кто бы ни атаковал дом, жалости он не ведал.
Плюнув в сердцах, я почти бегом направился в сторону леса. Однако же моё сновидение тянулось так долго, словно и не собиралось завершаться. И, чёрт возьми, не происходило ровным счётом никаких событий. Если моё подсознание пыталось что-то втолковать своему хозяину, то делало это настолько деликатно, что это граничило с пофигизмом. Может, стоило ущипнуть себя или удариться башкой о… хотя бы вот об этот странный столб, напоминающий предупреждающий знак.
Причём предупреждать он определённо должен был тех, кто шёл бы навстречу мне, из леса. Жуткие деревянные рожи корчили такие отвратительные гримасы, что аж мурашки по телу начинали бегать. Это как же надо накуриться, чтобы изобразить такое уродство! Изображения не походили ни на людей, ни на животных, ни даже на тварей из фильмов ужасов. Руки неведомого резчика наделили дерево кошмарным подобием жизни, и казалось, будто монстры вот-вот начнут рычать и щёлкать челюстью.
Дабы никто из наблюдателей (а они тут вообще имеются?) не решил, что я испугался странного столба, я щёлкнул верхнюю, самую страшную рожу по выступающему рылу. В тот же миг воздух вокруг словно ожил, толкнул меня в спину, прошёлся холодом по ногам и затих. В ушах тихо звенело, точно слабое эхо далёкого смешка. Я обернулся: высокие деревья будто склонили свои кроны, с интересом рассматривая незваного гостя.
Ну да, мне же к ним в гости и нужно. Ощущая остатки озноба на обнажённой спине, я пошёл по тропинке. С обеих сторон замерли огромные тёмные стволы, закованные в кольчугу мощной коры. Я вообще-то не специалист по растениям, однако гиганты, стоящие вдоль дорожки, казались абсолютно незнакомыми. Ветки начинались где-то на высоте пятнадцати – двадцати метров над головой, и шелестели на них то ли широкие иголки, то ли узкие листья. Отсюда я не мог точно разглядеть. А следов опавшей растительности под деревьями не наблюдалось – только мягкое коричневое покрывало мха.
Солнце, видимо, обиделось на мои жалобы и перестало посылать свои лучи. Да ещё бы: они напрочь застряли в непроницаемом зонтике над головой. И свет, и птичьи крики – всё осталось где-то далеко вверху. Стало чувствительно прохладнее, и повеяло сыростью. Передёрнув плечами, я натянул рубашку, ибо замерзать не хотелось даже во сне. Наверное, в реальной жизни одеяло сползло на пол, а Ксюха даже не подумает укрыть мужа.
Жена вспомнилась совершенно неожиданно, ведь всё, очень даже немаленькое время своего сонного путешествия я о ней ни разу не подумал. Настроение сразу упало на несколько пунктов. Если подумать, то становится понятно, почему я так не хочу пробуждаться. К чему торопиться? К утреннему скандалу или того хуже – оттопыренным губам и полному игнору на пару суток? В такие моменты легко представить, что ты живёшь с посторонним человеком, которому абсолютно плевать на соседа, делящего с ним квадратные метры. А в сущности, последние пару лет так и есть.
Ладно. Я постарался спрятать неприятные мысли в самый дальний ящик памяти и принялся рассматривать чащу, через которую осторожно пробиралась моя тропинка. Кстати, она мало-помалу трансформировалась. Из-под утоптанной почвы начали проступать квадратные белые плитки со стёртыми до неразборчивости рисунками, и появилось что-то типа бордюрчика, щеголявшего оплывшими столбиками каких-то древних изваяний. Кажется, в своё время здесь было достаточно красиво.
Лес же и не думал меняться, разве что деревья стали ещё выше, так что даже слабый отблеск солнечных лучей пропал в плотных кронах. Стволы выглядели совершенно одинаковыми, поэтому, думаю, заблудиться здесь – раз плюнуть. Где-то слышалось журчание воды, но поскольку пить я не хотел, то разыскивать ручей не собирался.
Впрочем, один раз я таки рискнул отойти от дорожки на пару метров. Между деревьев мелькнуло что-то светлое, определённо рукотворное, а значит – стоящее внимания. Так и оказалось.
Стволы древесных исполинов расступились, освободив небольшое пространство, залитое солнечными лучами. Поляна оказалась выложена уже шестиугольными белыми плитами, напоминающими мраморные. В центре площадки находился… Ну, я не знаю, больше всего это походило на какой-то алтарь. Круглый каменный стол на низкой ножке изобиловал рисунками. Предполагаю, что это подробные рекомендации по совершению некоего, не известного мне действа. В самом центре резец творца изобразил лошадь с рогом на носу. Единорога, короче.
Кроме того, в столе обнаружилась выемка, наполненная чистой прозрачной водой. Может, кто налил, а может – дождевая. Вода так радужно искрилась на солнце, что я не выдержал и, зачерпнув её ладонью, вылил в рот. Вкус оказался необычным – отдавало мёдом и почему-то шоколадом.
За спиной кто-то тихо вздохнул, и я оглянулся. Как и следовало ожидать – никого.
Я ещё раз прошёл взглядом по картинкам. На всех изображены исключительно женщины. А может, это всего одна женщина? Должно быть, какой-то чисто женский культ. Ну и единорог, да. Сие многозначительное утверждение, в сущности, не означало ровным счётом ничего. Просто я типа разложил всё по полочкам. Когда я так поступаю в реальной жизни, Ксюха веселится.
Продолжая перекатывать на языке необычный вкус, я неторопливо вернулся на дорожку и пошёл прежним курсом. Хм, а ноги-то начали уставать. Как это вообще называется? Люди, между прочим, ложатся спать, чтобы отдохнуть, а не наматывать километры по полям да лесам. Ладно, когда найду ещё одну полянку, обязательно присяду. А может, даже прилягу и подремлю.
Эта мысль вызвала смешок. Подремать во сне – надо же!
Следующая полянка обнаружилась лишь через пару километров, но присесть не получилось. Алтаря здесь не было, однако присутствовал маленький печальный ослик, запряжённый в двухколёсную повозку. Животное прядало длинными ушами и рассматривало хозяина. Старик, по виду – тысячелетней выдержки, сидел на таком же, как сам, ветхом коврике и тщательно пережёвывал хлеб, запивая из глиняной фляги. Перед дедуганом лежала нарезанная буханка, кусок чего-то жёлтого, кажется сыра, и чего-то коричневого, возможно – мяса. Мне тут же захотелось есть.
