Коллекционер

Мила и Федор переглянулись. Она видела по взгляду бывшего мужа, что ему не особо понравилась эта идея, как и ей самой. Она была не готова работать со Стекловым в паре. Что-то девушке подсказывало, что общего языка они уж точно не найдут.

– И я…

– Но Кирилл Геннадьевич! – Тут же возразила Мила и поймала на себе недовольный взгляд начальника.

– Ардо, что за привычка всегда перебивать меня. Помолчи, пожалуйста! – зло припечатал Кирилл Геннадьевич. Мила только покорно кивнула и, опершись спиной на спинку стула, опустила взгляд в стол, скрещивая руки на груди.

– Простите, – чуть слышно проговорила она, но Кирилл Геннадьевич все же услышал.

– Не прощаю, итак, думаю, больше никаких возражений не будет, да их и не должно было быть. Я повторюсь, эта практика с консультантами уже не первый год у нас ведется. В других отделениях она приносит свои результаты, раскрываемость поднимается, надеюсь, и у нас не будет с этим никаких проблем, верно я говорю, Мила Васильевна?

Все, кто был в кабинете, разом обернулись к Миле, а Стеклов еще и смерил ее довольной усмешкой.

– Да, – кисло ответила девушка.

– Вот и прекрасно.

«День обещает быть долгим», – пронеслось в голове у Милы.

– А теперь перейдем к тому, что вы наработали. Мареев, вижу у тебя есть новости?

Федор согласно кивнул.

– Я вчера просидел целый день в архиве, и это мне кое-что дало. Я нашел три похожих дела на наши убийства.

– Так, замечательно. – Кивнул Кирилл Геннадьевичи и внимательно стал слушать своего подчиненного.

Федор протянул начальнику распечатанные уголовные дела. И самым первым было дело матери Милы. Его-то Никонуров и открыл, как увидел фамилию, тут же поднял на Федора недоумевающий взгляд, после чего посмотрел на спокойную Милу, понимая, что она все знает, и снова обратил все внимание на бумажки в руках.

– Почему… км… вы думаете, что эти… убийства как-то связаны? – спросил немного осипшим голосом Никонуров.

Мила прекрасно понимала Кирилла Геннадьевича. Он, как и она, тяжело пережили смерть родного для них человека. И у нее вчера было такое же выражение лица, когда Федор показал это дело. Ардо догадывалась, что ее мать для Кирилла Геннадьевича всегда была больше, чем просто друг. Он любил ее. Особенно это было видно по его глазам, когда он вспоминал о ней.

– Во-первых, в этом деле много схожести с нашими убийствами в том, что все три жертвы умерли одинаково: их всех задушили. Удалил часть тела.

Никонуров, который всегда был очень сильным мужчиной и спокойно ко всему относился, казалось, сейчас как-то расклеился при виде фотографии знакомой женщины. Его лицо даже стало немного бледным. Он поспешно закрыл папку с уголовным делом, где была фотография матери Милы, и отодвинул ее как можно дальше, словно она могла его укусить. Пододвинул к себе другое дело, открыл, несколько минут уделил ему, вчитываясь в текст и перелистывая страничку за страничкой, а потом все же поднял взгляд и посмотрел на Федора.

– Но ведь здесь нет платья, как у наших жертв, и цветы только у… Марии. У этих девушек их нет. Да и место преступления разные. Одну нашли в ванной, вторую – в спальне на кровати в общежитии, а третью – на балконе, – заметил Никонуров.

– Да, – согласился Мареев, и об этом он тоже уже думал. – Скорее всего, это первые жертвы нашего убийцы. Он не так еще все продумывает и не так аккуратен, как с нашими жертвами.

– Почему ты не рассматриваешь версию, что это всего лишь подражатель? – задал вопрос Никонуров.

– Об этом я тоже думал. И если это подражатель, то кто-то из нас. К этим делам был доступ только у тех, кто мог пройти в архив. Но самое интересное то, что все три этих дела вел один и тот же следователь.

Кирилл Геннадьевич оторвался от папки и удивленно посмотрел на Мареева, а затем, чтобы убедиться, сам открыл страничку, где указывалось, кто расследовал это уголовное дело и сравнил все три подписи.

– И правда, один и тот же следователь. Я так понимаю, что ты хочешь связаться и поговорить с ним?

Федор согласно кивнул.

– А вы не общались с этим следователем? Вас же тогда, наверное, допрашивали как близкого человека? – вклинилась в разговор Мила, и Кирилл Геннадьевич тут же перевел на нее взгляд.

– Да, но столько времени прошло. Я даже уже и не помню этого следователя. Я вообще мало что помню из того дня. В тот момент было… – Мужчина замолчал, сглатывая тяжелый ком в горле. – Смерть Марии так потрясла, что мне трудно было с этим справиться. Я не следил за расследованием и не был в суде, когда выносили приговор… – сказал Никонуров, и в кабинете повисла недолгая тишина. Мужчина откашлялся и снова продолжил: – Так ладно, Федор, ты тогда найди хоть какую-то информацию об этом следователе, а пообщаются с ним Мила Васильевна и Иван Вадимович.

– Но это же я все нашел, и я… – тут же возмутился Мареев, но Кирилл Геннадьевич его перебил.

– Федор, – устало произнес Никонуров. – И ты туда же? Я сказал, что пообщаются Мила и Иван Вадимович, что непонятно? Это приказ. – Уже немного раздражаясь, произнес Кирилл Геннадьевич.

– Есть. – Хмуро ответил ему Федор и зло посмотрел на нового участника расследования, который, как кость, встал ему поперек горла. Не нравился ему этот Стеклов, и Мареев чувствовал, что тот только принесет проблем и будет всегда путаться под ногами.

– И да, Мила, передай все свои незакрытые дела Смирнову, я его уже предупредил, пока не закроешь дела этих двух убийств, никаких новых дел. Поняла?

– Да.

– Вот и прекрасно, можете идти работать. Иван Вадимович, останьтесь на пару слов.

Мила первая вышла в коридор и, привычным движением накинув куртку, быстрым шагом направилась в сторону своего кабинета. Негодование в ней так и кипело. Такого подвоха от начальника не ожидала. Она так злилась, что была готова хоть сейчас высказать Никонурову все, что думала о нем, но понимала: не место, да и не время. Ей нужно сперва успокоиться, взять себя в руки и все обдумать. Как раз в выходные будет удачный повод поговорить с Кириллом Геннадьевичем за ужином. Так сказать, подходящая обстановка. И вот тогда-то она ему выскажет все, что накипело. А сказать было много чего. Главное, беспокоил вопрос, что именно рассказал ему Стеклов? Как он так быстро убедил взять его в команду. Кирилл Геннадьевич был не так прост, чтобы вот так вот легко можно сесть тому на шею. Ардо вообще была уверена, что он ни за что не согласится на это, а оно вон как получилось.

– Мила, постой. – Позади раздался голос Федора, и тот поравнялся с ней. – Я вижу, ты тоже недовольна тем, что Стеклов теперь с нами работать будет?

– Это еще мягко сказано. Я просто в бешенстве.

– Нам что-то с этим нужно делать.

– А что ты с этим сделаешь? Приказы начальства не обсуждаются.

– Мил, – Федор дернул ее за руку, и девушка остановилась. Они стояли посередине коридора, и проходящие мимо коллеги с любопытством посматривали на них. – Может ты поговоришь с Никонуровым, все же вы какие-никакие родственники. Он прислушается к тебе.

– Федь! – Мила раздраженно отдернула свою руку. – Что тебе не ясно в слове «приказ»?

– Да этот же Стеклов будет только мешаться! Мы и без него хорошо справляемся.

Мила прекрасно понимала Федю, ей тоже не нравилось то, что к ним поставили кого-то еще. Да, у нее была личная неприязнь к Стеклову, и лишний раз видеть его лицо девушке не приносило никакого удовольствия.

Они стояли долгих несколько секунд, всматриваясь друг в друга, не замечая никого. Вокруг было много людей, которые обходили их, словно преграду. А когда Мила наконец-то справилась со своим раздражением и, набрав в легкие воздух, хотела уже ответить, сбоку от них кто-то остановился и, не дав ей сказать, заговорил первым.

– Мила Васильевна, у меня к вам будет несколько вопросов по поводу нашего с вами дела, – непринужденно сказал Иван, и она резко к нему обернулась. Сейчас видеть этого типа хотела меньше всего. Мила сдержала в себе злость.

– Конечно, Иван Вадимович, пройдемте в мой кабинет. А с тобой, Федор, мы потом договорим. – Ее голос был холодным и не выражал ни единой эмоции, ей даже показалось, что говорила не она, а кто-то другой, хотя внутри так и бурлило раздражение.

Быстро развернувшись и не обращая ни на кого внимания, Мила пошла вперед, чувствуя, как позади нее шагает Стеклов. Его ауру нельзя было перепутать ни с чьей другой. Девушке показалось, что проходившие мимо пару человек даже как-то шарахнулись от мужчины, а может она просто это нафантазировала себе. А еще этот терпкий аромат одеколона, от которого она просто задыхалась, сводил ее с ума.

– Иван Вадимович, у меня будет к вам просьба, – проговорила Мила, уверенно шагая по коридору, не оборачиваясь. Знала, что он ее прекрасно услышит.

– Я внимательно вас слушаю, – отозвался мужчина.

– Прошу вас, не могли бы вы чуть меньше выливать на себя одеколон, аромат стоит просто удушливый. Возможно, вы этого не замечаете, но окружающим нечем дышать.

Он не ответил, только хмыкнул, и Миле показалось, то он нисколько не внял ее просьбе и уж точно не подчинится.

Отперев дверь кабинета, она пропустила его первым и только потом зашла сама.