Витязь. Тенета тьмы
А потом полыхнул серебряный смерч, поглотивший фигуры трех мужчин и дракона; громко заплакала Алинка, вдалеке завыли полицейские сирены.
Ирма откинулась назад, на долю секунды закрыв глаза, и решительно рванулась вперед – к дочке.
Тайтингиль, не открывая глаз, резко вдохнул знакомый воздух – остро вычерченные ноздри затрепетали.
Ирма успела проститься. Ирма. Его человеческая женщина. Она…
Успела.
Эльф ощутил под пальцами траву. Пахло ранней осенью – рекой, мхом, лесом. Это были знакомые с миновавшего тысячи лет назад детства запахи Эалы, его родного мира.
Получилось.
Тайтингиль пошевелился. Тело слушалось, но что-то тяжелое, живое лежало сверху и… дышало.
– Слезь с меня, – сказал витязь, открывая глаза.
Напряг мышцы и выдернул себя из-под…
Потрошитель Азар, сброшенный в сторону, жалобно мяукнул и поднялся, пытаясь оправить на себе разорванные в клочья неоновые адидасовские полоски. Тряпочки едва прикрывали натуральные оркские габариты – могучую, более чем двухметровую фигуру весом центнера полтора плотно сбитой мускулатуры.
Метросексуал Димочка Котов переродился обратно в себя – низколобый, клыкастый, остроухий. Только глаза остались подарком другого мира – искристые, светло-голубые, широко распахнутые глаза прожженного московского рекламщика.
– Ты снова орк, – философски заметил Тайтингиль, пожимая кевларовым плечом. – Твоя одежда… порвалась.
Диму потряхивало.
– Д-д-да… Тайтинги-и-иль, я-а-а…
– Как себя чувствуешь?
– Норма-а-ально… Но я… я…
Тайтингиль протянул руку и дотронулся до его плеча. Кожа была прохладной, шершавой, плотной. Чуть запрокинул голову. Теперь Котов – хотя, наверное, уже Азар, – оказался заметно выше его.
И тут эльф нахмурился. Подобрался, резко повернулся – влево, вправо.
– А где?.. Мастер Войны? В него стреляли… стреляла Алора! Лучница! Где дракон?
Орк тоже подскочил.
– Алор-ра… – Манера говорить осталась прежней, с кокетливым подмуркиванием, только голос стал гораздо ниже, и получалось, что орк ворчал по-медвежьи. – Оля она, витязь. Гадина! Она стрелять стала, а Мастер-р…
– Заслонил тебя собой, – выговорил Тайтингиль, вспоминая. От прыжка между мирами рассудок еще туманился, но дыхание родных небес помогало эльфу обретать ясность. – И Алора попала в него. Я не успел… он смог. Звездный воин упал на старого дракона. Кровь Альгваринпаэллира напитала камень и открыла путь между мирами, и… мы тут. А Мастера и дракона – нет.
– Будем искать, – оптимистично сказал Котов. – Мы же здесь. Вот они мы.
– Нда. – Тайтингиль осмотрел Котова еще раз и ухмыльнулся.
Московские гномы, дверги Ивана Андреевича Монахова, справили витязю славный доспех. Позолота на нем делала броню неотличимой от обычной ковки – нагрудник с символом Дома Золотой Розы, наплечники, поножи…
Кевлар. Десант. Самолет. Гаубица.
Звездная корабль.
Шоколад.
Любовь.
Что происходило с ним, эльф знал, но что случилось с Эалой? В чистейшем воздухе словно искрились незримые крошки горечи, а в дуновении теплого, ласкающего осеннего ветра вилось предчувствие беды.
«Враг здесь. Да».
Орк свербяще поднывал рядом.
– Тайтинги-и-иль… – Он скрещивал ноги так и эдак, возился, пытаясь загородиться, но лучше не становилось. – Я без трусо-о-ов, Та-а-ай… и я огр-ромный… мамочки, бицу ха какая, самому стр-рашно… ты на меня только посмотри-и-и…
Эльф рассмеялся, возвращаясь из внутренних чертогов.
Кругом были луга, желтел перелесок, чуть дальше угадывалась излучина небольшой реки…
– Точно не Клязьма, Тай? – растерянно спросил орк. – Или я вот, помню, в Кр-расноярске был… похоже чуть…
– Мы в тех землях, где я живу. Вот Светлоструйная. Значит, неподалеку Нолдорин. До него от силы полдня хода, если знать тропы. Мы…
– Хода? – мявкнул Котов. – Я в Беломор-рье находился. Ножками. Пока др-ракона искали, ну. Ох, пр-рохладно у вас тут… Такси нету, да?
Он пытался натянуть до колен остатки поло из пострадавшего от его новых размеров трикотажа. Поднял взгляд на Тайтингиля – и осекся. Из тонких ноздрей эльфа снова стекала яркая струйка крови. Орк поднял лапу, указывая, но слова не поспели.
Из леса с гудением вылетела длинная стрела. Наточенный наконечник обжег острое орочье ухо. Азар взвизгнул, вертанулся на месте, как ужаленная пчелой собака, и спешно прикрыл руками голову.
– Вниз! – коротко приказал Тайтингиль. Он рывком откинул волосы назад, напряженно вглядываясь в кромку леса. – Пригнись, быстро!
– А ты-ы?
– Я скажу стражникам, кто ты таков.
Орк покорно присел, эльф выпрямился и сделал шаг в том направлении, откуда прилетела стрела, заступив его.
Витязь стоял, смотрел на приближающийся патруль. Измученный недавним боем, но безукоризненно прямой, статный. Безоружен – меч, обретенный в северном озере иной складки Эалы, был вбит в тело Цемры где-то в космосе и остался там навсегда.
Но меч – лишь предмет. А суть витязя остается неизменной.
Азар моргнул. Он видел ее сейчас, эту суть – тонкое златое сияние, пульсирующее вокруг Тайтингиля.
Из-за перелеска мчался небольшой конный отряд эльфийских воинов. Эльфы были в легких доспехах, хорошо вооружены. Тайтингиль видел, как передний, ясноглазый, черноволосый, щурится поверх тетивы, чтобы выпустить еще одну стрелу, на сей раз – точно в цель.
Златой витязь, перехватив его взор, поднял руку.
– Я здесь!
Всадник мгновенно оценил обстановку – присевшего на корточки громадного орка, пытающегося прикрыть одной рукой круглую лысую маковку, а второй – все самое ценное помимо головы; и непоколебимого, легендарного Тайтингиля, который горделиво стоял подле.
Эльф круто осадил жеребца – тот всхрапнул и заплясал, роняя пену с губ.
– Тайтингиль!
Спешился, бросился вперед. Остальные приближались мыкающимся полукольцом. Дюжина великолепных всадников…
Котик загляделся и заулыбался. Двое – точно девочки. Даже три… три!
Не сводя взглядов с орка, девушки перемолвились – мелодично и непонятно.
– Здравствуйте, я Дима, – сказал Азар и приветливо, по-московски улыбнулся. Увидев эту улыбку, ближняя лошадь всхрапнула и заплясала.
– Тайтингиль, – выговорил черноволосый, – ты словно из битвы, словно из пасти демона. Ты в крови…
– Лантир из стражи дайна Виленора, и я приветствую тебя. Я впрямь из боя. После того, как я посещал Нолдорин в прошлом году…
В позапрошлом, Тайтингиль. – Стражник прищурился. – В позапрошлом году Виленор беседовал с тобой последний раз. Ты долго отсутствовал, светлейший. Дайн уважает твой выбор жить отшельником, призывая в случаях исключительной важности. Но нам всем было странно, когда так долго никто не смог отыскать тебя, Тайтингиль Заступник.
– Я пришел точно в тот миг, когда был должен, – проворчал Тайтингиль, разглядывая кровь на пальцах. – Лантир, дай плащ орку. Я бился с ним плечом к плечу против… страшного врага, мы не заслужили такой встречи. Вели стражникам убрать оружие.
– Орк не пленник?
Снизу протестующе мявкнуло.
– Плащ, – сказал Тайтингиль, протягивая руку к одному из стражников, – дай мне плащ.
– Мне нужна твоя одежда, очки и мотоцикл… – сопел орк.
Витязь бросил тяжелое шелковое полотно Котову.
– Многое меняется, – проговорил он, пока Котяра пытался соорудить из просторного куска ткани подобие гаремных шаровар, постреливая на девочек ясными очами. – Орк мой оруженосец, хоть ранее он был прославлен иначе. Что же, я здесь, и я желал бы скорее достичь Нолдорина, Лантир. Дела не требуют отлагательств.
– Бери лошадь, – кивнул Лантир. – Леррис и Сиаль приведут орка.
– Орка, – сказал Тайтингиль, – хорошо было бы тоже посадить в седло. Я не буду расставаться с ним, Лантир.
– Орка? На эльфийскую лошадь?
– Она потерпит.
– А я, я потер-рплю? – встрял разволновавшийся Котов. – От нее пахнет! Я не так буквально говор-рил про мотоцикл…
Эльфы переглянулись.
Тайтингиль принял от Лантира лоскут шелкового полотна и вытер лицо.
– Помоги ему сесть на коня.
– Я без белья, – причитал орк, – голым задом на седло… негигиенично как!
Лантир фыркнул – более громко и злобно, чем требовалось. Тайтингиль хорошо знал его; некогда служивший у властителя лесных эльфов Оллантайра, непримиримый и резкий нравом, Лантир не смог вынести того, что господин решил слить душу с чужеземкой, с человеческой женщиной. Теперь, по согласию с прежним Владыкой, Лантир всецело принадлежал дайну Виленору. Он не любил людей, этот гордый эльф.
А орков он не любил стократ сильнее.
– Скажи, Лантир, – произнес витязь, – скажи, как вы столь быстро отыскали нас? Место это у Светлоструйной неприметное.
Котов встряхивал остатки своей прежней одежды, вытаскивал из уцелевших карманов плитки шоколадок и пакетики сухарей – хозяйственно переложил провиант в более подходящее место. Лошади всхрапывали и прядали ушами на мелькание и шорох оберток; эльфы смотрели во все глаза.
– Мы увидели яркую вспышку. Небывалую вспышку! В светлом небе точно сгустились тучи, и ударила молния, будто в грозу… так может делать Оллантайр в Вековечной Пуще, но на сей раз ни капли воды не упало на землю. Мы оказались неподалеку, выехали немедленно и нашли вас.
– Вспышка эта была… единственной?
«Мастер Войны. Дракон. Где же они?»
– Да, Тайтингиль. Единственной.
Витязь обменялся взглядами с орком.
– Черт его знает, – уныло сказал Котов, стараясь держаться поближе к своему эльфу и подальше от пляшущих и храпящих животных. – Чер-рт… жаба белоглазая везунчик у нас. Может быть, вер-рнулся к своим… звездам.
– Отыщем, – кивнул Тайтингиль.
– Стража останется возле вас, – сказал черноволосый эльф, – слишком уж необычна фигура твоего оруженосца.
Котов как бы между прочим сделал позирование на трицепс.
– Не завидуй фигур-ре, кр-расавчик, – ласково муркнул, сияя глазищами. – Фр-ранцузский жим, р-румынская тяга – и будешь не хуже, не ху-уже…
Среди нескольких раздавшихся смешков парочка была точно женских – Котов снова улыбнулся аудитории, но, судя по мгновенно воцарившейся тишине, это оказалось лишним.
– Тайтингиль, – примирительно сказал Лантир, – вот кони, Ари и Лэм. Феррен поскачет вперед, упредить Виленора. Эльгир и часть отряда останутся, чтобы продолжить пикет, а вас с… с… ним сопровожу я, Леррис и еще несколько эльфов. Но возле Нолдорина орка придется связать. Ты знаешь правила.
Орк перестал тянуть мышцы, сдулся, нахохлился снова.
– Посмотрим, – объявил витязь и коротко кивнул оруженосцу – тот, схватив шлем, наскоро сунул в него шоколадки, пакетики сухариков, ключи от машины… пнул ногой разорванные тряпки, в которые превратилась его одежда, и выпрямился. – Котов, отдай мне свои припасы и садись. Эльфы помогут тебе. В Нолдорине подберу тебе особую лошадь, а пока сгодится чужая.
– Чер-рт, – упавшим тоном выговорил Котяра, посмотрев на роскошную мощную кобылу; кобыла недоверчиво уставилась на него. – Косит лиловым глазом, блин. Ну л-ладно. Кор-рабль… тур-рель. Лошадь. И это пер-реживу…
Глава 2
Драконья кровь
– Итак, вы не отрицаете, что нанесли телесные повреждения гражданке Алешиной Ольге Ивановне? – спрашивал усталый милиционер. Кабинет был сер, относительно отремонтирован и кондиционирован; за дверью в коридоре отделения сидели Ирма, Вадим, молчаливый злобный Шурман и даже Ленка. – В больнице она, без сознания увезли.
Алинке было холодно и безразлично.
– Я нанесла, – равнодушно сказала она. – Я взяла пепельницу и нанесла этой шкуре удар по голове, когда она стреляла. А сознание… она в него по жизни не приходила.
– Комментарии свои при себе оставьте. В кого она стреляла?
– Мне казалось, что около бачков стоит человек, – тихо выговорила Алина. – Показалось. А Оля, наверное, просто палила по мусорке. Характер такой.
– Характер, – крякнул следователь. Дело мутное, непонятное дело; сам он был тоже мутный и несколько похмельный, и ему здесь не нравилось ровным счетом ничего, в первую очередь «глок» боевой с глушителем и без документов. – С Олей твоей мы отдельно разберемся, как только врачи разрешат. Ты мне скажи, кто еще с вами околачивался? У мусорки – россыпь драгоценных камней на сумму… такую сумму государство тратит в год на содержание всей полиции Москвы. И лужа крови, от экспресс-анализа которой с судмедэкспертом приключился припадок. А следов нет. Ни одного. Так что увы… не пройдет. Объясняй.
– Крови, – бесцветно выговорила Алина. – Крови… я понятия не имею, что там за камни и что за кровь. А Оля… я не люблю Олю. Она увела моего жениха. Трахалась с ним в туалете прямо в день помолвки. У меня дохрена мотивов. И свидетелей. Я увидела, что она с пистолетом идет. Взяла пепельницу и ударила… суку.
Следователь выдохнул.
– Ну что же, а теперь – еще раз…
В этот момент дверь открылась без стука – вошел еще один полицейский, молодой, но уже немножечко лысеющий, по фамилии Ларионов и прозвищу Ларри; следом – почтенный предприниматель и депутат, а по совместительству король под-московных гномов – Иван Андреевич Монахов. С ним был степенный дядька в элитном костюме – такой же коренастый, крепкий, с характерными кустистыми бровями и выбритой до синевы угловатой двергской челюстью.
Следователь нервно вздохнул.
– Ларри… тебе чего?
Пришедший полицейский наклонился к уху следователя и зашептал; Монахов доброжелательно кивнул Алине, а явившийся с ним галантный джентльмен представился адвокатом и раздал всем присутствующим пучок щедро золоченых визиток.
– Черт-те что! – рявкнул следователь, разгневавшись окончательно. – Ларионов, ну вот как такого рода дела – сразу ты! Конвой! Уведите ее, пусть посидит ночку, пока я чуть разберусь, у меня еще куча допросов!
– Ты, Савельев, не нагнетай, – примирительно выговорил Ларри, – о пропаже камней Иван Андреевич вчера заявил.
Дверг с достоинством кивнул. Да, мол, Иван Андреевич; и да, заявил.
– Вот камни и нашлись, хорошо же, – продолжал прибывший служитель закона, – это значит раскрываемость! А кровь нечеловеческая вообще, в ней хромосом знаешь сколько? А нет человека, как говорится… Ты на девочку не дави. Самооборона, вот и господин адвокат подтвердит. Она в шоке была от сорванной свадьбы. А тут пистолет. Не нагнетай.
– Ты не лез бы, Ларионов! Это пока мое дело! Я никаких заявлений от Ивана Андреевича вашего, – Савельев подчеркнул, что человек с таким шнобелем ну никак не может быть Иваном, а тем более Андреевичем, – не видел, понятно? И анализа этой самой крови тоже! А налицо – нанесение телесных повреждений! Сто двадцать первая, это можно лет пять впаять. Для начала, по закону, девка сорок восемь часов может в ИВСе провести. И проведет! Золотая молодежь, тьфу!
На несколько минут все смешалось: мужчины заговорили разом. Алина зажала руками уши.
В конце концов ее куда-то повел за локоть полный полицейский, от которого немилосердно пахло допотопным одеколоном; казалось, что потолочные споты качаются, стены сжимают девушку, и вот наконец Алинка потерянно села на какую-то то ли лавку, то ли узкую постель, и в руки ей сунули застиранное флисовое одеяло. Она набросила его на плечи и с ужасом прислушалась к лязгу металла и ключей. Ее и впрямь посадили в изолятор временного содержания.
Алина сжалась, подтянула ноги к худенькой груди.
Кровь.
Мастер Войны. Ее звездный мужчина без имени и без нервов.
Империя Йертайан.
Кровь!
Она обхватила себя за плечи. Нет, не то, не так… это не спасало и не защищало. Касания его рук были нестерпимо горячи и приносили неведомое ощущение опасности и свободы одновременно. Она слушала шепот: «Алина, ничего не бойся, Алина, я твой теперь…» – и верила. И обнимала сама, впиваясь губами в жилы на его шее. «Вы не чувствуете? Совсем ничего? И даже так?» – «И даже так, да… но это не важно, не важно…»
Мастер Войны!
Вдали утихал голос адвоката, примирительным тоном говорившего, что девочку надо бы определить в камеру почище, получше, без соседей. Савельев раздраженно отвечал, что изолятор временного содержания – вовсе не курорт и раз девка умеет бить других пепельницами, то и тут будет прекрасно себя чувствовать.
И плевать, сколько бабок у ее мамаши.
* * *– Ты мог бы быть и поубедительнее, Ларионов, – ядовито сказал Вадим. – Поубедительнее.
Полицейский виновато почесал макушку.
– Так я же сказал. Камни. Кровь. Чья это кровь вообще, а?
Вадим наморщил высокий лоб с залысинами.
– Какое тебе дело? Кровь не принадлежит человеку – значит, состава преступления нет.
– Таки вы правы, – с достоинством выговорил адвокат. – Ирма Викторовна, не извольте беспокоиться. Мы решим вашу проблему в самые короткие сроки. Ваша дочь выйдет отсюда в целости и сохранности. Сейчас она находится в изоляторе… одна. Максимальный срок задержания – сорок восемь часов. Я попросил, она будет в безопасности. Я. Попросил. Убедительно.
– Хорошо, хорошо… спасибо…
Ирму еще потряхивало после разговора с дотошным следователем. Она ничего не видела… кроме глаз своего эльфа, который исчез так же странно, как и появился. И думала сейчас о дочке, запертой в изоляторе… тюрьме?
И не только.
О господи. Мысли метались от теста к Алинке, которую ей так и не дали увидеть, и снова к тесту, к Алинке…
И к Тайтингилю.
И опять.
В поле ее зрения попал Шурман. Бармен был тем, кто видел эльфа в последние минуты его пребывания на Земле. Шурман сидел в углу на стуле – взъерошенный, нахохлившийся, дулся.
– Ты не помнишь, Шура? – тихо сказала Ирма, подходя к нему вплотную, оставив мужчин разговаривать. – Ты не помнишь, что он говорил? Тайтингиль, эльф. Высокий, с золотыми волосами… что?
– Не помню, – буркнул Шурман. – Не обязан я все помнить. Ирма Викторовна, ну мне было чем там заняться.
Ирма стиснула пальцы. Тест с двумя полосками лежал в сумочке в машине, машина стояла около здания отдела внутренних дел. Тайтингиль не знал. То есть она надеялась, что он будет настолько волшебным, ее эльф, что предугадает – и оставит хотя бы какую-то весточку зануде Шурману…
Чуда не случилось.
Пора было привычно брать ситуацию в руки. В эти самые, судорожно стиснутые.
– Вадим, отвезите Шуру на работу, – сказала она строгим, хорошо отработанным тоном, – спасибо. Яков Ааронович… Иван Андреевич, я очень благодарна вам за заботу о моей семье. Господин адвокат… – Ирма заглянула в золотой прямоугольник визитной карточки, – Давид Шмулевич, вы проследили, чтобы Алина была, – голос нервно дрогнул, – в отдельной… камере?
Адвокат коротко поклонился.
– Таки она в полной безопасности. Я работаю, завтра Алина Николаевна будет дома.
– Сейчас планируем поехать в больницу, пообщаемся с этой Олей, – негромко проговорил король двергов, – у нее не самое лучшее досье. Думаю… договоримся, она откажется от претензий. К тому же неясно, как она объяснит происхождение пистолета. И камни… В общем, Ирма Викторовна, не беспокойтесь. Олю я беру на себя, обвинение предъявлено не будет.
– Я не беспокоюсь, – сказала Ирма. – Я. Не. Беспокоюсь. А теперь нам всем пора идти. Я буду завтра здесь в семь. И вы. Завтра.
Ирма наконец увидела в конце коридора яркий тюрбан и расшитый пайетками жакет, плиссированную юбку в пол, и прибытие моральной поддержки в виде пожилой, но невыносимо пафосной Натальи Петровны вынесло ее из напряженного состояния управления Вселенной в полный аут…
…Хлопочущая Наталья Петровна угостила женщину коньяком из фляжки, выхваченной из крохотной сумочки с видом завзятой фокусницы. Ирма прижала посеребреное горлышко ко рту и слегка тронула пряный напиток губами – нёбо обожгло, но и сознание вернулось вмиг. Наталья Петровна обняла, многократно назвала Ирму деточкой и погладила по голове; мужчины разбрелись выполнять поручения. Полицейский Ларри раз или два появился с пластиковыми стаканчиками воды и рассосался в казенном доме, точно его и не было.
– Завтра заберете машину, Ирма, завтра, детка. Поедемте на моем агрегате, – снисходительно говорила Наталья Петровна. – Все равно завтра за Алиной сюда надо будет, вот и заберете. Это полиция… тут сильно не угонят, максимум разуют.
И теперь Ирма дремала на пассажирском сиденье жигуля около одуряюще пахнущей «Опиумом» Натальи Петровны. Даже спала, внезапно обмякшая, выдохшаяся, обессиленная. Снились ее привычные кошмары, но с добавлением нетипичных деталей. Якобы она приехала на море, но почему-то у нее только один день на всё; Ирма бежала по пыльной улице между сухих кустов и утлых лачужек, бежала и понимала – не успевает, по необъяснимой причине пляж сейчас прекратит работать, а в аэропорт ей тоже не вернуться. Ирма во сне заплакала от бессильной ярости, страха и тоски, опустилась на придорожный камень, закрывая лицо руками, – и вскрикнула.
Рядом с ней сидел большой черный паук и внимательно смотрел холодными белесыми глазами с острыми вертикальными зрачками.
Ирма вскрикнула и дернулась – ремень безопасности удерживал ее в глубине не самого комфортабельного автокресла, а мимо плыла сияющая ночными огнями Москва.
Затрезвонил айфон. Незнакомый номер…
Знакомый голос.
Алина кричала в трубку, задыхаясь:
– Мама, мам, пожалуйста, приедь обратно, пожалуйста, вытащи меня отсюда! Дядя Вася Ларионов дал позвонить, на минуточку, мам! Как вы уехали, мне сюда сразу двух теток подселили, цыганок страшных, мама, они докапываются ко мне, помоги, я не хочу тут быть, не хочу-у-у-у, мама! Меня заперли-заперли-заперли…
Гудки; Ирма похолодевшей рукой стиснула стеклянное тельце телефона.
– Ого, – сказала Наталья Петровна, прекрасно расслышавшая заполошные крики Алины. – Так у нас еще не вечер, получается. Разворачиваюсь. Только не рыдать и не падать в обморок. И не такие учреждения брали.
Пока Наталья Петровна искала место для маневра, Ирма дрожащими руками гоняла список записной книжки.
С каждым звонком было все хуже: король двергов не брал трубку, а телефон адвоката вовсе был выключен, начальник ее собственной службы безопасности что-то беспомощно мямлил об отсутствии опыта работы с уголовными делами…
* * *Ирма, стискивая айфон, кусала губы. Кому позвонить? Оставался еще один вариант. Крайний. Последний.
Ноготь с акриловым типсом с ненавистью ткнул в экран.
– Че, мать, че? – послышался торопливый сиплый говорок. Вася-Брови. – Доброго тебе здоровичька, на! Мать, матушка, благодетельница! – раболепно задышал Вася. – Как дела твои, все чики-пуки? А может, обидел кто? Ты только скажи, всех ушатаем!
– Вася, – дрогнувшим голосом сказала Ирма. – Моя дочь в тюрьме.
– Опа-на! – Голос Васи прозвучал радостно, даже гордо. – По серьезке малолеточка! Мокруха? – В вопросе была явная надежда.
– Вася. Нет, не в тюрьме, я неправильно выразилась… Алина в полиции…
– В изоляторе временного содержания, – со знанием дела произнесла Наталья Петровна, открывая окно. Прикурила и прицельно выдохнула дым в ночь.
– Помоги мне, Вася… К ней в камеру посадили каких-то уголовниц! Этот следователь, он сделал все назло, мы просили, просили!..
Ирма до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться, слабо и позорно.
– Из ментовки дочку выкрасть? Ох, матушка… не вели казнить, этого не могу, на, пардону просим, чо…
– Ну я не знаю, Вася… подселить к ней в камеру кого-то… своего. Чтобы защитил. Меня… мне… кажется, меня некому больше защищать…
И она все-таки заплакала – беззвучно, неслышно. Вася еще говорил, что ему некого направить на помощь Алинке, он вроде как законник, а законникам никаких женщин не полагается, да и кругом одни шкуры, а надежную бабу найти непросто…
– Дайте уже ему отбой, этому шантрапе, он и так узнал слишком много, – заговорила Наталья Петровна, выдыхая пряную дымную струю. И продолжила после мхатовской паузы: – Мой папа, Ирмочка, был известным профессором-математиком. У нас имелась дача в трех часах езды от Москвы. Недалеко от дачи был колхоз, а в нем пастух – совершенно очаровательный и глубоко пьющий мужчина по имени Владимир.
Ирма опешила, замерла, царапнув стекло айфона.
– Позже сам профессор Успенский поражался многообразию лексических форм обсценной[1] лексики, которые я почерпнула во время конных прогулок на летних каникулах. Я вступлюсь за Алину. Не волнуйтесь, деточка. Мы не пропадем.
Ирма на секунду замерла… и с шумом втянула воздух через нос.
Все складывалось очень, очень странно.
… – Что у вас? – неприветливо встретил женщин дежурный. – Ограбление? Заявление написать?
– Уважаемый, – вкрадчиво сказала Наталья Петровна тоном пантеры Багиры из мультика про Маугли, – не могли бы вы оказать нам невероятную любезность и выслушать нас?
– Поговорить пришли? – нелюбезно выговорил полицейский. Явившиеся тетки с виду выглядели прилично, на одной была дорогущая одежда и в руке айфон стоимостью в два месячных оклада дежурного; вторая оказалась старухой с явной чудиной – из тех, что ходят по московским паркам в любое время года без лыж, но с палками.