Свадьба моего бывшего
– Ах он подлец! – взорвалась мама, услышав, что произошло в машине. – Да я его засажу! Как он посмел! Завтра же напишу заявление!
– Мамочка, нет! – кинулась к ней. – Он ничего такого не сделал, я сама… Он ничего не сделал, не надо заявление!
– Его родители узнают, это я гарантирую! Пусть не думают: раз богаты, значит, могут пользоваться молоденькими глупышками. Я ославлю их на весь город!
– Мамочка, прошу, не надо. Прошу!
Она же меня опозорит, не его! Для парней – это плюсик на доске мужского почета. А для девушки – клеймо шлюхи!
– Успокойся, успокойся, – мама снова обняла меня, не давая упасть в истерику. – Все будет хорошо, обещаю. Иди, ложись и выкинь это из головы. Забудь этого подлеца.
Утром, когда выползла из комнаты, разбитая и подавленная, увидела за завтраком только отца. Ночью глаз сомкнуть не смогла: то боялась маминых угроз, то думала о Казанцеве. Я же сама во всем виновата, если бы не моя упертость, не попала бы в эту отвратительную ситуацию. Сегодня очень жалела, что поделилась с матерью своими проблемами. Как теперь в глаза смотреть?
– Пап, а где мама? – обеспокоенно спросила.
Он ел наспех состряпанную яичницу и пил крепкий кофе. Подозрительно. Кофеин ему категорически запрещен, и мама не приготовила бы ему такую банальность. Не ее почерк.
– Доброе утро, дочь, – улыбнулся он. – Умчалась куда-то полчаса назад. Садись, я и на тебя пожарил яиц.
Господи, неужели поехала в полицию?! Или… домой к Дэну!
– Папа, прости, мне нужно бежать.
Я пулей бросилась в спальню, натянула джинсы, майку и кеды, на ходу завязала высокий хвост и опрометью полетела вниз.
– Пап, дашь денег на такси?
– Ева, мама не велела.
– Прошу, это вопрос жизни и смерти! – взмолилась я. – Пожалуйста!
– Чьей смерти?
– Моей, папочка, моей!
– Тогда держи, – достал из кармана деньги. Мельче пятиста не было. – Сдачу вернешь.
До лесистого склона добралась минут за тридцать – такси долго ждала. Матери звонила, но та не отвечала. Я не знала, куда именно из двух возможных вариантов она могла поехать, но начала с дома деда Казанцева. Поняла, что не ошиблась с местом, обнаружив возле огромного особняка машину отца. Я не знала, что хуже: полиция или этот дом? Наверное, все-таки отделение.
Я замерла возле кнопки домофона, не решаясь позвонить. Возможно ли еще, остановить катастрофу?..
Денис
Я был в ауте. Это как вообще?! Нет, не из-за того, что переспал с девушкой – дело житейское. А вот девственницы в моем рационе впервые. Я вопреки мнению местных давалок, которые сначала ноги с охоткой раздвигают, потом удивляются, что интересны не больше, чем на разок, не бабник. Секс люблю – это нормально в моем возрасте: полезно, как спорт и приятно, как сладости. Спорт, секс, сладкое – круговорот взаимодополняемости.
Но, бля, честное пионерское не собирался трахаться с этой Евой! Хотел проучить назойливую врушку и помириться с Лерой, блондиночкой-нежнятиной. Понравилась она мне: хорошенькая, ласковая, порядочная. Вот ее хотел. Ночи этой ждал – три дня обхаживал девочку! Не знаю, может, и вышло что с ней. В Москве у меня не было девушки. Лера вполне могла ей стать. Или нет. Теперь уже не узнаю. И какого художника на мою голову упала эта Ева?! Доебалась, как банный лист до задницы! Нет, симпатичная, согласен. Но порода сучья, таких не люблю. Правда, губы у нее мягкие, задница охренительная, а сокрушительная податливость просто удар ниже пояса. Кто бы устоял?!
Ева была сексуальной, манкой и от нее вкусно пахло ягодами. Она как легкое, но коварное вино: глоток сделал и пропал. Но за любым алкоголем следовало похмелье.
Я ведь был уверен, что подобная девица давно распрощалась с невинностью: слишком яркая внешность, фигура сочная и вполне женственная для вчерашнего подростка и полное отсутствие моральных принципов. Так я думал, а оказалось, что ошибался.
Вздохнув, плавно развернулся, выпуская из виду стройную и соблазнительную фигуру Евы. Пусть идет с богом от греха подальше. Естественно, мне было хорошо: мужской оргазм ни от головы, ни от сердца не зависел. Я кончил, но довольным не был. Девчонка мне не нравилась (это не про внешность): стервозина растет, проблемная и непредсказуемая. Я любил покладистых, нежных, податливых. Мне нравилось понимать, чего ждать от людей вообще и женщин в частности.
– Привет, – ответил все же. Лера звонила. Сама. Хотела встретиться. – Давай в другой раз, – отказал, не уточняя дату и время. А смысл? Мы явно не с того начали: она начала мозг клевать ни с чего, а я переспал с другой – плохая база для отношений. Лучше домой поеду. Душ и спать. От меня пахло сексом, женщиной и ягодами.
Утром не успел позавтракать, только спустился, как бабушка шепнула, что меня срочно требовал в кабинет дед. Я не понимал, в чем дело. Когда вошел – встретился с двумя парами глаз: одни цепкие, пронзительные, дедовы; вторые метали молнии и принадлежали красивой моложавой женщине.
– Денис, проходи, – строго приказал дедушка. – Познакомься, Марина Григорьевна Дубравина. Мама Евы Дубравиной. Знакома тебе такая?
Блядь! Знал же, что трахнуть целку – чревато последствиями. Не, ну не жениться же меня заставят?!
– Я не знаю ее фамилии. Только имя, – вместо того, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, бросил, равнодушно сложив руки на груди. Глаза женщины воинственно сузились.
– Да как ты смеешь! – приблизилась и ткнула пальцем мне в грудь. – Как у тебя мысли такие возникнуть могли! Совратил девочку!
Я не выдержал, громко и очень саркастично хмыкнул. Сначала не воспитывают девок, не прививают норм приличий, а виноваты окружающие. Про мораль такие, как эта Ева, в принципе слышать не слышали!
– Я тебя засажу!
– Все было по согласию, – холодно отрезал. А вот это уже серьезно. Не может быть такого, чтобы Ева не достигла возраста согласия. Таких сисек у малолеток не бывает!
– Ева – еще ребенок, – Дубравина старшая была настроена решительно.
Я плотнее сжал челюсть: на языке вертелась пара колких замечаний, но дед взглядом велел помалкивать.
– Или ты будешь отрицать, что она не знала мужчин?
Я покачал головой и отвернулся к окну. Попал. Капитально попал. Знал же, что от этой чертовой Евы могли быть неприятности, но чтобы такое… Разве за секс с девственницей сажают?!
– Денис? – только и сказал дедушка, посматривая неодобрительно. Деда я любил и уважал и совершенно не хотел доставлять ему проблем. Он был старой закалки: хоть и состоятельный, но не прогнивший.
– И что? – ответил спокойно. – Я никого не насиловал.
– В полиции будешь объясняться! – продолжала угрожать мать Евы.
– Успокойтесь, Марина Григорьевна, – миролюбиво начал он. – Мы все решим. Виновных накажем, – и на меня недобро взглянул. – Денис, уйди. Взрослые будут разговаривать.
Я зло усмехнулся, но подчинился. Мне двадцать три – давно не ребенок. И мне не нравилось, когда меня и мои поступки обсуждали без меня.
Зеленые тяжелые портьеры, скрывавшие выход, задержали меня, а когда услышал приглушенные голоса, замер. Я должен знать, чего моей семье будет стоить эта история.
– Марина Григорьевна, я понимаю вашу злость. Дети вырастают и порой огорчают нас. Я верю, что мой внук не насильник. Также уверен, что ваша дочь приличная девушка. Давайте не будем им обоим портить будущее нехорошими слухами. Денису в будущем предстоит занять высокий пост в семейном бизнесе. Вашей девочке жить, учиться, работать. У них обоих впереди большое будущее.
Мать Евы что-то ответила, но неразборчиво, а вот дед отменно лил мед в уши. Семьдесят лет, а талант обхаживать и убалтывать стал даже лучше. Как можно отказать милому доброму старичку?
– Вы, наверное, не знаете, но моя корпорация построена на инвестициях. Я всю жизнь вкладывал деньги в молодые перспективные компании, в умных людей и рискованные проекты. Уверен, ваша Ева – достойна лучшего будущего. Позвольте, я проинвестирую в него, Марина Григорьевна?
– Да как вы смеете! – услышал возмущение в голосе.
– Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, – заверил дед самым ангельским голосом. – Я просто хочу, чтобы вы приняли в дар, скажем, двести тысяч рублей. Мы все забываем о случившемся и живем мирно и счастливо.
Так вот как дед собрался решить проблему! Хотя, вероятно, на то и был расчет. Девка легла под внука богатого человека, чтобы поиметь с него денег. Вот откуда такая назойливость! Бегала Ева не за мной, а за деньгами семьи! Вот сука! Может и целка у нее восстановленная, чтобы зарабатывать на этом. Ушла семейка.
– У меня одно условие, – услышал деловой голос Марины Григорьевны.
– Какое же?
– Ваш внук и близко больше не подойдет к моей девочке. Пусть только посмеет ее снова обидеть.
– Обещаю. Денис сегодня же вернется в Москву.
Услышав это, тихо вышел. Значит, нужно собираться. Дед шутить не любил. Я вышел во двор, закурил, пока бабуля вне поля зрения. Уже сегодня о произошедшем узнает отец, и с ним тоже нужно будет объясняться. Я обязан быть надежным, предусмотрительным и думать о репутации. Иначе вместо директорского кресла, так и останусь офис-менеджером, не выше. Эдика вперед меня поставят: у него темперамент спокойней. Я брата любил, но с детства понимал, кем буду. Я старший. Он младший. Расклады мы оба знали. Разок трахнулся, и такой головняк. Бля, съездил к деду на недельку перед нормальным отпуском.
Глубоко затянувшись, заметил за высоким ажурным забором странное мельтешение. Неспешно подошел ближе и безошибочно узнал стройную фигуру. Ах, мамаша, значит, не одна явилась! Расчетливая шлюшка тоже здесь!
– Дэн! – заметив, бросилась ко мне Ева. Впечаталась в темные прутья, глаза бегали, губы искусаны. – Что происходит?
– А чего ты здесь? – презрительно осмотрел ее. – Твоя поддержка матери нужна: пустить слезу, всхлипывать и надрывно рассказывать, как я тебя насиловал. Тогда больше выручить удалось бы.
– Что? – Ева растерянно округлила глаза, и такой честной, испуганной, совсем юной девочкой казалась. Бесит. Актриса погорелого театра!
– Ты свою девственность для меня берегла? – не выдержал и схватил ее за руку, притянул к себе, рыча в бледное лицо. – Или для любого, кто готов за нее заплатить? Так аукцион бы устроила. Хотя… Ты не стоишь двухсот тысяч. Дырка и дырка.
– О чем ты? – Ева попыталась выдернуть руку. – За что?
Я коротко и зло рассмеялся. Ну прямо святая простота! Невинная овечка! Один ее вид чего стоил! Без косметики, в простой майке и джинсах – она действительно выглядела, как школьница. Пухлые губы влажные, в покрасневших глазах страх и слезы, руки дрожат и такое искреннее возмущение в голосе – оскар за лучшую женскую роль определенно заслужила Ева Дубравина!
– Ты – дешевка. – Я оттолкнул ее от себя. – Пошла отсюда.
Ева ошарашенно хлопала глазами, только рот беззвучно открывала и закрывала.
– Ева! – мамаша вышла, бросила на меня полный презрения взгляд, схватила дочь за руку и утащила в машину.
– Что ты здесь делаешь? – услышал, как строго спросила, затем дверь салона захлопнулась, и они уехали.
Я достал еще одну сигарету. Прикурил. От злости разрывало. Чтобы эта семейка провалилась!
– Здорова! – рядом остановилась машина. – Паша Савельев приехал. Мы собирались рвануть на озеро, на катере покататься. – Едем?
– Да хуй там! – бросил в сердцах. – Я в Москву возвращаюсь.
– А что так? – удивился Пашка. Я трепаться о своих победах ниже пояса не любил, но на эмоциях выложил все. Как трахнул Еву и чем это для меня кончилось.
– Вот шкура! – покачал головой Савельев. – Ничего, дружище, она свое получит. Нормально в нашем городе ей больше не будет.
Мне было плевать на Еву. Я уехал в Москву и забыл о ней. На долгие годы забыл…
Глава 1
Москва, наши дни
Ева
Наконец-то пятница! Пять вечера, и завтра из моих клиентов никто не женится, значит, можно рвать когти из города. Мне нужно выезжать вот прямо сейчас, чтобы проскочить затор на МКАДе за час, а не за два.
– Какие планы на выходные? – спросила Лиза, верная помощница и напарница.
– Еду к родителям. У них годовщина завтра, – закрыла рабочий ноутбук и достала косметичку. Нужно обновить макияж: мне как минимум часа два, а то и больше в дороге быть. Не самый веселый пятничный вечер, но если не приеду, мать сожрет и не подавится.
– Ладно, – Лиза поднялась. – Хороших выходных, но в следующую пятницу мы идем тусить, поняла? – даже шутливо погрозила пальцем.
– Слушаюсь и повинуюсь.
Я осталась одна в просторном кабинете: остальные уже ушли, а кто-то и не возвращался в офис: носились по городу, догоняли дедлайны.
Свадебное агентство «Сахарная пудра», в котором я работала уже почти четыре года (начинала еще в студенчестве), было одним из лучших в Москве: широкий ассортимент услуг, ориентированность на клиента, отличная репутация. Мы обещали исполнить любые, даже самые смелые мечты молодоженов, и самое главное, за свои слова отвечали. В штате нас было немного, но связи по всему городу, в любой сфере: пригодиться мог и пианист, и сварщик, и священник.
– Пора, – поднялась и, звонко цокая каблуками, подошла к двери начальницы:
– Рита, я ушла.
– Давай, – та даже головы не оторвала от каталогов, сосредоточенно изучая новые тенденции в свадебной моде, – до понедельника.
Я прошла через уютный стильный холл: кремовые и пудровые тона, на низких креслах и пуфиках модные дизайнерские подушки, стены обтянуты перламутровыми и жемчужными тканями. Клиенты должны четко понимать, куда пришли, а еще, что в этом агентстве у сотрудников со вкусом полный порядок.
Вошла в лифт и, спустившись на подземный паркинг, приготовилась к двухчасовой, а может и трехчасовой поездке.
– Мама и папа – я делаю это только ради вас! – подумала вслух и выехала на оживленный Новый Арбат. Врубила музыку погромче и ехать было уже не так тоскливо. Лето неумолимо заканчивалось, кое-где уже виднелись желтые пятна, а трава пожухла, встречая осень. Сентябрь месяц сложный, но денежный. Свадьбы ранней осенью очень популярны. Ставка агентства пятнадцать процентов от бюджета: из них десять мне чистыми. Поскольку клиенты у нас крепкий средний класс, а иногда даже люкс захаживал, получалась кругленькая сумма. Не настолько, чтобы купить квартиру в Москве, но на хлеб с маслом и хорошие туфли хватало.
На въезде в родной городок сверкала яркая вывеска «Окея» – я свернула на парковку. Не с пустыми же руками в отчий дом заявляться! Вечером неплохо было бы выпить с отцом по бокалу сухого белого и послушать, как мама сокрушается по поводу идеи хозяина ресторана пригласить к ним в заведение Константина Ивлева. Я тихо рассмеялась: мама у меня повар от бога, но она четко разделяла кухню и телестудию. В первой готовили, во второй делали шоу. Ивлев шоумен: ему нужна яркая картинка, скандалы и ругань. Мама такого допустить не могла. Только через ее труп.
Я неторопливо брела по рядам, бросая в корзину мягкий сыр, французский батон, испанское вино. Я только присмотрелась к розовой прошутто, тонко нарезанной, свежайшей, как меня неожиданно окликнули.
– Ева? Ева Дубравина?!
Я застыла, не торопясь оборачиваться. Черт возьми, неужели Лера Гончарова? Восемь лет назад я бежала из этого города, проклиная все и всех. Не собиралась возвращаться ровно никогда, но время лечит. Поначалу я наведывалась к родителям крайне редко, да и сейчас не частила, но если приезжала, то максимально избегала бывших однокашников. Неужели прошлое решило вернуться и тяпнуть меня за задницу именно сейчас? Неужели я, взрослая, почти успешная, двадцатишестилетняя женщина, реально боялась своих детских страхов?
– Лера! – я натянула самую приветствую улыбку. – Привет!
– Выглядишь потрясающе! – она развела руками: то ли радовалась, что я не превратилась в пропитую проститутку, обслуживающую дальнобойщиков по дороге «Москва – Тагил», то ли огорчаясь. Да, я умела удивлять. Уверена, местные старожилы прочили мне будущее падшей женщины.
– Ты тоже! – я не врала. Лера выглядела хорошо, даже несмотря на то, что была глубоко беременна. – Вы с Пашей просто молодцы. Поздравляю.
– Так ты слышала, что мы с ним поженились? – я кивнула. Да, она теперь Савельева. – Ты совсем пропала…
– Я живу в Москве. Знаешь, там такой ритм. Работы много, но от матери слышала, что вы поженились.
– Ева, раз ты здесь, значит, просто обязана прийти к нам завтра: небольшую вечеринку в честь Пашкиного повышения по службе! Соберутся все наши. Мы так давно не виделись.
– Лер, я не могу…
– Возражения не принимаются! Вечеринка на «Даче». Ждем в восемь. Ничего не нужно, – пресекла попытку отказаться, потому что нет никакого подарка. – Все, ждем! – у нее зазвонил телефон, и она убежала, оставив меня с сокрушенно опущенной головой. Завтра меня распнут…
Можно не пойти. Плевать, что Лера подумает, что, вероятнее всего, обсуждать будут именно мой приезд и вспоминать былое. Возможно, так будет, даже если я приду, только перемывать кости станут шепотом. Но я не хотела, чтобы эти люди думали, что я испугалась. Что до сих пор их боюсь.
– Лева, ты просто обязан пойти со мной! – позвонила бывшему однокласснику, с которым жили по соседству. Лев до сих пор жил на том же месте.
– С чего это?! – нахально возразил. – Оно мне надо!
Я обреченно вздохнула. Нет, он не может меня бросить. Просто не может!
– Мне просто необходима моральная поддержка.
– Ева, господи, забей на всю эту историю. И, вообще, зачем тебе туда идти?
– «Забей», – спародировала она. – Преподаватель русского языка и литературы не должен использовать сленг.
– Ближе к делу, кривляка.
Я стала совершенно серьезной и, глубоко вздохнув, тихо призналась:
– Мне это нужно, понимаешь? Как там психологи говорят: необходимо закрыть гештальт и будет вам счастье.
– Ева, это было сто лет назад! Плюнь и разотри! – воскликнул он.
– Не сто, а восемь, – поправила я. – Мне нужно отмучиться. Ты же знаешь, что я до сих пор не появляюсь в том районе…
Я говорила о заповедной зоне, где находился дом Казанцевых. Если честно, я в принципе, приезжая к родителям, никуда не ходила. Этот город полон плохими воспоминаниями.
– И пешком не ходишь, – напомнил он.
Да, это было правдой. Казалось бы, ну что такого: меня буллили, но не насиловали и не били, только морально уничтожили. Это определенно травма. И пора ее вылечить.
– Пойдешь?
– Ох, Дубравина, ну что мне с тобой делать, а? У меня пары во вторую смену: до семи вечера. В восемь заеду за тобой, ок?
– Левчик, я тебя обожаю!
– Только вспоминаешь об этом исключительно, когда тебе это нужно, – проворчал и отключился.
Я сгрузила пакеты с продуктами в багажник и раскрыла компактную дорожную сумку. Комплект белья, старенькая футболка вместо ночной рубашки, жемчужный топ на тонких бретельках из стальных колечек и кристаллов – не густо. Но я ведь не в театр собралась! На мне модные узкие джинсы, а в багажнике всегда дежурила пара классических лодочек на шпильке – работа обязывала. Пойти вроде есть в чем.
Вечер провела в тихом семейном кругу, а с утра бегала на рынок со списком продуктов к праздничному столу. Мама смоталась на работу в ресторан, а, вернувшись, устроила на кухне творческую вакханалию. Я не лезла. Настолько изысканные кулинарные шедевры и близко готовить не умела.
– Ева, – услышала голос матери, – стол накрыт, спускайся.
– Иду!
Сейчас посидим с родителями, отпразднуем годовщину, а потом в бой. Хорошо, что Левчик согласился пойти со мной: и у родителей вопросов не будет, и у Савельевых полегче станет. Родители, естественно, не контролировали взрослую дочь, жившую самостоятельно с первого курса, но они, точнее, мама, знали, что я, приезжая домой, редко где-то бывала. Папа на эту блажь внимания не обращал; мама знала причину.
Я долго на нее злилась и обижалась, считала, что та загубила мне жизнь, но потом мы помирились. Нельзя же всю жизнь враждовать с самым родным и близким человеком из-за случайной ошибки. Мы все тогда ошиблись. Правда, самую большую цену пришлось заплатить мне, увы.
Леру Гончарову в тусовке все любили; у Дениса Казанцева в городе было много друзей и куча знакомых. Они не могли знать дословно, что между нами произошло (моя точка зрения никого не интересовала), но это не помешало объявить мне бойкот и полное презрение. Сальные шуточки и пошлые предложения сыпались, как из рога изобилия. Мне писали, звонили, кричали вслед всякую вульгарщину. Сплетни распускали.
Казанцев стал моим первым мужчиной и долго им оставался: сложно довериться кому-то с учетом моего опыта. Вот только для местных парней я стала шлюхой. Уверена, Денис постарался. От меня все отвернулись. Я стала парией. Даже Вика, лучшая подруга, бросила меня, переметнувшись на сторону большинства. Понятно, я перестала быть удобной подружкой, с которой можно тусоваться и зажигать.
Я не была девочкой из робкого десятка, но мысли выйти в окно посещали. Сложно не сломаться, когда все вокруг тебя презирают. Только Лев Филиппов, сосед и одноклассник, не обратил внимания на слухи. Остаток лета мы провели вместе: он готовился к первому семестру в педагогическом, я тоже вся ушла в учебу, больше не во что было. Как-то так.
– Ева! – снова позвала мать.
– Спускаюсь!
В семь вечера приступила к сборам. Легкий макияж, на губы устойчивый тинт цвета огненного чили, медные волосы плавной волной лежали на спине и плечах. Капля духов, высокие шпильки, узкие джинсы. Я улыбнулась, одобрительно кивнув отражению. Достойно. Вполне достойно выгляжу. Не стыдно будет встретиться со своим прошлым. Даже жаль, что я так и ни разу за годы не встретилась с Денисом Казанцевым: было бы приятно острой шпилькой прищемить ему хвост. Да, я выстояла в неравном бою и гордилась этим!
Телефон мигнул сообщением. Я мельком взглянула на экран – Левчик подъехал. Пора.
Отель «Дача» стоял на том же месте: выглядел так же, как и восемь лет назад. Разве что обветшал маленько. Я слышала, что родители Паши переехали в Сочи: море и зима мягче, а ему оставили семейный бизнес. Видимо, он был не так дотошен, как отец – забил на визуальный вид гостиницы.
– Готова? – спросил Лева, паркуясь.
– Готова, – сглотнула и гордо вскинула голову. Машин стояло не много, не мало. Достаточно.
– Ева, – шепнул Левчик, когда оказались на ресепшен, – выглядишь, как королева. Помни об этом.
Я благодарно сжала его руку. Мы с Левой были друзьями. Никогда не пытались перевести отношения в горизонтальную плоскость. Хотя оба вполне симпатичные. Он – высокий блондин в стильных очках, не мелкий, но и не крупный, интеллигентный и привлекательный. Я и вовсе сексуальная богиня. Но искра между нами так и не проскочила. Как-то в Москве пересеклись, в баре посидели, выпили, даже целовались, но нет, не то.
– Здравствуйте, – поздоровалась с администратором, – нас пригласили на вечеринку к Павлу Савельеву.
– Добрый вечер, – улыбнулась девушка, – я провожу в банкетный зал.
Нас проводили до дверей. Мы с Левой переглянулись. Если там стол буквой «П», застолье-раздолье под водочку с хитами Шамана, то разворачиваемся и уходим. На это у меня аллергия. Работа такая, что всякие пожелания выполнять приходилось, но если я могла избежать подобного формата, то драпала аж пятки сверкали!
Мы вошли в зал: я вздохнула с облегчением, но это с одной стороны, а с другой… Уйти уже не выйдет. Я нервничала. Как бы не хотела казаться спокойной, а руки дрожали. Но для всех буду королевой, не меньше!
– А ты кто! – удивился Паша Савельев, с которым столкнулись практически в дверях. Естественно, они с Левчиком знакомы не были. В разных возрастных категориях. – Ева? Ева Дубравина? – теперь я привлекла его внимание. А по глазам видно, что праздник в самом разгаре.
– Что, так изменилась?
– Нет, – он улыбнулся и отошел, пропуская нас в зал. Здесь играл диджей, накрыт фуршет, пирамида с шампанским. Вполне стильно. – Выглядишь сногсшибательно, – шепнул Паша, когда поравнялась с ним.
Я вздернула бровь. Вероятно, для него осталась первой шлюхой. Какими же дикими слухами обросла моя фигура, раз чужой муж, готовившийся стать отцом, шептал мне двусмысленные комплименты? Нет, Паша ничего крамольного не сказал, но то, как это сделал, как блеснули глаза, говорило само за себя. Не зря мажор Савельев мне никогда не нравился: богатый, высокомерный, но самым отталкивающим было в нем… Не знаю, как объяснить… Какая-то порочность, что ли? Разнузданность, распущенность, испорченность. Но это все пряталось за приятной тонкой улыбкой. И почему Лера вышла замуж именно за него? Неужели не чувствовала червоточину?
Раньше я недолюбливала ее, но это было исключительно из-за романа с Казанцевым, а так, в общем-то, плохой она не была.
– Меня пригласила твоя жена, – прохладно бросила, как раз заметив Леру. Та приветливо помахала рукой. Неужели настало время, когда мне лучше держаться к ней поближе?!