Долгая дорога домой
Выслушав подчинённых, князь отдал несколько приказов и направился к себе домой, чтобы узнать, как обстоят дела с детьми. Перед княжескими палатами собралась толпа любопытных, но в дом войти почему-то никто не решался. Ингур прошёл сквозь толпу, словно ледокол, расталкивая людей плечами, но стоило ему переступить порог, как он едва не споткнулся о лежащего поперёк порога зорга Лауры. Ингур хотел обойти зверя, но тот тихо зарычал, преграждая ему дорогу.
– Лаура! – закричал князь. – Убери отсюда своё чудовище, или я за себя не отвечаю!
Из одной из дверей высунулась головка Лауры, и девушка буквально зашипела на Ингура:
– Чего разорался? Дети едят, а ты их пугаешь!
– Зорга убери, а то я сейчас его зарублю к чёртовой матери! – снизил тон Ингур и взялся за рукоять меча.
– Ща-ас, зарубит он Царапку! – огрызнулась девушка. – Я ему только глазом моргну, и от тебя одни подмётки останутся! Не бесись, я сейчас дам ему понюхать пелёнки Стасика и Дэи, чтобы он их запомнил, и отпущу на охоту.
И девушка скрылась за дверью, но через минуту снова вышла в холл и подошла к зоргу. Следом за ней из комнаты выскочили малхусы и устроили весёлую кутерьму, играя в догонялки.
– Нюхай, Царапка! – приказала Лаура, тыкая в нос зорга пелёнкой. – Это запах Стасика, он мой братик, и ты должен его защищать, а это запах маленькой Дэи, моей сестрёнки. Я их люблю больше жизни, и если с ними что-то случится, то я умру от горя! Ты меня понял?
Зорг наклонил голову набок и внимательно посмотрел в глаза Лауры, затем обнюхал мокрые пелёнки и громко чихнул.
– Ну вот и хорошо, что ты всё понял, а теперь иди на охоту и чтобы никто чужой даже близко к посёлку не смог подкрасться! После охоты приходи на наше место, только никого не пугай.
Внимательно выслушав слова Лауры, Царапка обошёл Ингура и выскользнул за дверь. Во дворе раздались испуганные крики, но они быстро стихли.
– И за что же, Лаура, ты меня так не любишь? Я к тебе и так и эдак, а ты всё время злая, как твой зорг, – спросил девушку Ингур.
– А ты больше по девкам шастай и дома не ночуй. Князь называется, а у самого только одно в голове. Добегаешься, я лично тебе все причиндалы поотрываю!
Ингар удивлённо посмотрел на Лауру:
– А какое тебе до этого дело? Ты мне не жена и не невеста, чтобы указывать, где мне ночевать! Ты ещё маленькая, и тебе рано в такие вопросы вмешиваться.
– Быть Верховной магиней хуманов – не маленькая, афров в одиночку по лесам гонять – не маленькая, а в невесты – маленькая. Я уже через полтора года смогу себе жениха выбрать и выйти замуж, а тебе подождать трудно? – всплеснула руками Лаура и осеклась.
Ингур, услышав эти слова, даже задохнулся от неожиданности. Для него Лаура была любимой младшей сестрой, и он впервые взглянул на неё как на молоденькую девушку. Ингур хорошо помнил измученное смертельной болезнью маленькое существо с огромными глазами, которое вызывало в нём только жалость и сострадание. После того как Лаура выздоровела и Ингар улетел спасать тёмных эльфов, на Ингура обрушилась целая гора новых обязанностей и забот. Праздный юноша сразу превратился в князя целого народа, и об отдыхе пришлось практически забыть. Непрерывная стройка, походы к бункеру и заботы о новых членах клана хуманов, совместные с гвельфами вылазки в деревни афров, чтобы обезопасить дорогу в Кайтон, полностью поглотили его время. Ему толком и выспаться было некогда, но природа брала своё, и он изредка наведывался к двум вдовушкам, которые с удовольствием отдавали свои ласки молодому князю.
Сейчас у Ингура словно открылись глаза, и он увидел, как сильно изменилась Лаура. За прошедшие месяцы она выросла почти на целую голову, и её формы соблазнительно округлились. Из угловатого ребёнка она превратилась в очень красивую молодую девушку с огромными глазами и чёрной как смоль косой, которую одной рукой и обхватить было сложно. Эльфийская кровь явно давала о себе знать вытянутым овалом лица и слегка заострёнными ушами, но кожа у девушки была абсолютно белой. Ей было всего четырнадцать лет, но она уже обогнала по развитию многих своих ровесниц, которых Ингур встречал, бывая в Кайтоне.
Эталоном женской красоты для Ингура конечно же была Викана, но у него не лежала душа к эльфийкам, которые подавляли его своей холодной красотой и чопорностью. Он воспитывался на Тароне у отца Виканы князя Анхеля и знал гвельфов очень хорошо, поэтому временами сочувствовал брату, женившемуся на Викане. Ингур, став князем хуманов, прекрасно понимал, что холостой князь – это большая проблема для клана. Отсутствие наследника делало княжескую власть уязвимой, и он осознавал, что ему необходимо жениться, а после смерти брата проблема выбора невесты стала одной из первостепенных.
Ингур подспудно пытался найти себе невесту и поглядывал на девушек в Кайтоне или у арбов в Тадмуре, куда он ездил на переговоры с визирем Саадина, но всё безуспешно. Ни одна из встреченных красавиц не задела его сердца, а тем более не годилась в невесты князю. Сейчас же его словно дубиной по голове ударили, и он понял, насколько же был слеп и глуп.
Лаура, находившаяся постоянно рядом с ним, расцвела и через пару лет грозилась стать потрясающей красавицей, с которой на Геоне мало кто сможет соперничать в этом вопросе. Даже надменные гвельфийки выглядели рядом с ней как фарфоровые куклы. Хотя настоящие родители девушки были неизвестны, но явно по крови она была истинной высокородной, как и его брат Ингар. Юной Лауре, выходило, не было равных на Геоне по благородству происхождения, и любой из властителей мог только мечтать о такой жене. Оказалось, что у Ингура под боком растёт невеста, за которую скоро не одна голова слетит с плеч, а он как баран бегает по безотказным вдовушкам. Неожиданное признание Лауры мгновенно повернуло мысли Ингура в нужную сторону, и он хриплым голосом произнёс:
– Прости меня, пожалуйста, я дурак и слепец! Теперь, чтобы не расстраивать тебя, я буду ночевать только дома и ждать, сколько ты скажешь.
Лаура, услышав эти заверения, покраснела как рак и, чмокнув Ингура в щёку, убежала в комнату, где женщины устроили детскую комнату для детей Виканы. Князь хотел войти следом за ней, но маленькие малхусы с громким лаем буквально повисли на его штанах и не позволили это сделать. На лай из комнаты снова выглянула Лаура и сказала, что дети спят и лучше их не беспокоить. Ингур глубоко вздохнул и отправился на второй этаж своего дома, в котором неожиданно перестал быть хозяином.
Прошло больше суток после отъезда Ингура, а сердце у Лаэра было не на месте. Викана наконец пришла в себя, но была очень слаба и не могла вставать с постели. Фрейлины вынуждены были рассказать княгине о том, что детей увезли в Горное убежище к Ингуру и сейчас о них заботится Альфия. Викана немного поплакала, но согласилась с этим решением, понимая, что детям нужна кормилица. Лаэр собирался навестить Викану, но Лария убедила его, что лучше княгиню не беспокоить и дать ей возможность окрепнуть и успокоиться. Не допуская князя к Викане, фрейлина ссылалась на то, что княгиня, узнав об отъезде детей, едва смирилась с этим обстоятельством и не стоит бередить ей душу.
Князь попытался заняться делами и разобраться с накопившейся корреспонденцией, но никак не мог сосредоточиться и бездумно смотрел в окно. От этого занятия его отвлекло покашливание за спиной.
– Князь, к туннелю пришёл караван из Кайтона, и вместе с ним прибыли тёмные эльфы во главе с Айгоном. Командир дозора прислал гонца и спрашивает, можно ли впустить дроу в долину или пусть они остаются снаружи? – спросил Мистир, незаметно вошедший в кабинет.
– Мистир, а почему не было почтовой птицы?
– Я этого не знаю, князь. Охрана каравана сказала, что птицу из Кайтона отправляли, но она не долетела.
– Передай гонцу, что дроу можно впустить в долину и лагерь обустроят у ручья, и пусть за ними присматривают. Когда караван подойдёт к Нордрассилу, доложите мне, я спущусь для переговоров с Айгоном. Есть ещё какие-нибудь известия?
– Нет, гонец доложил только это, – ответил Мистир. – Князь, к вам просится на приём Лария. Впустить её?
– Да, пусть заходит, – ответил Лаэр и подошёл к столу.
В кабинет вошла старшая фрейлина и, поздоровавшись с князем, спросила:
– Лаэр, это правда, что в долину пришли дроу?
– Да, я разрешил их пропустить, а почему ты об этом спрашиваешь?
– Раньше тёмных на Тароне и близко к Нордрассилу не подпускали, а теперь такая милость этим уродам.
– Лария, Нордрассил без дроу со временем угаснет. Нам нужны удобрения для его корней и магические грибы, а также различные эликсиры для борьбы с вредителями. Ингар только поэтому и улетел спасать дроу, он отлично знал, что без их помощи нам не обойтись. Тёмные наверняка захотят узнать, что случилось с их князем, а я не знаю, что им ответить. Ингар с Амрилором пропали, и что случилось в Чинсу, нам неизвестно, я должен встретиться и поговорить с Айгоном и понять, как нам быть дальше.
– Лаэр, когда отправишься на переговоры с дроу, возьми меня с собой. Для лечения Виканы нужны травы, которых нет в долине, а тёмные большие специалисты в этом вопросе, и, может быть, они нам помогут.
Князь удивлённо посмотрел на Ларию и спросил:
– Что-то случилось с Виканой? Почему тебе понадобилась помощь дроу?
– Нет, ничего экстренного не произошло, просто Викана потеряла интерес к жизни. Мне попался на глаза старый рецепт эликсира для похожих случаев, но у меня нет всех трав для его приготовления. Я услышала от Мистира про дроу и решила воспользоваться моментом.
– Ну, если так обстоят дела, то я позову тебя, когда придёт караван. Единственная просьба, не вмешивайся в разговор и соблюдай секретность. Дроу не обязательно знать, что происходит на Нордрассиле. Ты поняла меня?
Лария утвердительно кивнула и вышла из кабинета. Лаэр сел за стол и начал разбирать бумаги, лежащие на столе. На этот раз ему удалось сосредоточиться на работе, и дела сдвинулись с мёртвой точки.
Глава 7
Медицинская практика
Я, словно падишах, валялся на подушках в повозке, которую мне уступила магиня Аладриель, и с аппетитом грыз пережаренную оленью ногу. Шла всего вторая неделя похода к Мэлору, а мне уже понадобилось санаторно-курортное лечение. Первые три дня мне показались лёгкой поездкой на пикник, но постепенно нагрузка увеличивалась, и на седьмой день я свалился с лошади от усталости. Поначалу наш караван не встречал препятствий на своём пути, и запасы пищи позволяли обходиться без охотничьих вылазок по окрестным лесам, но всему когда-то приходит конец. Первая попытка ассасинов поохотиться закончилась тяжёлым боем, в котором мы понесли серьёзные потери. Правоверные привыкли охотиться в степях и пустынях, и лес для них оставался загадкой. На одном из привалов воины дроу выгнали из леса стадо оленей прямо под стрелы ассасинов, но нескольким животным удалось вырваться, и арбы погнались за ними очертя голову. В результате охотничий азарт завёл их в засаду, и мы потеряли в скоротечном бою сорок шесть воинов убитыми и ранеными против девятерых бандитов.
Саадин буквально взбесился, раздосадованный потерями, поэтому он был глух к голосу разума и приказал прочесать лес практически без разведки. Ночная облава закончилась окружением укреплённого лагеря бандитов и ещё одним неудачным боем. Разбойники дрались за свою жизнь отчаянно, и мы разменяли жизнь ещё двадцати трёх ассасинов на трупы пятидесяти двух оборванцев, к тому же наш караван превратился в походный лазарет. Я почти трое суток провёл без сна, вытаскивая раненых с того света, и в результате такой нагрузки от меня остались только глаза и уши.
Чтобы не помереть от истощения, мне пришлось переселиться в повозку магини и усиленно питаться. На вторые сутки я пришёл в форму, но с этого момента стал с огромным уважением относиться к врачебной профессии. В прошлой жизни меня комиссовали из армии по болезни, и я провёл много времени в госпиталях. В результате этих мытарств во мне выработалась стойкая аллергия на земных эскулапов, и я без должного уважения относился к их профессии. Однако, побывав в шкуре полевого хирурга, я кардинально изменил своё мнение. Конечно, врачи тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, но чтобы постоянно жить в окружении чужой боли и несчастий, при этом добросовестно выполнять свою работу за гроши, нужно быть фанатиком.
Ещё одним важным открытием для меня стало то, что Великий Ингар, оказывается, не всесилен. Моя жизнь на Геоне была полна приключений, которых я даже врагу не пожелал бы, и они сильно изменили мой организм. Временами у меня начали появляться сомнения: а человек ли я или превратился в монстра в человеческом обличье. Однозначного ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому я не любил возвращаться к этой теме. Мои новые магические возможности пугали меня, но биологически я всё-таки остался человеком. Конечно, я изменился физически, и могу набить морду любому желающему, но без применения магии четверо или пятеро хороших бойцов могут запросто накостылять мне по шее. Для меня не было особой проблемой отправить на тот свет с помощью магии пару сотен врагов, но, спасая жизнь раненых, я буквально съедал своё биологическое тело и растрачивал жизненные силы до опасного предела.
Опыт спасения раненых ассасинов чётко определил границу моих физических возможностей. Дать толчок заживлению ранений средней и лёгкой тяжести я мог примерно у сотни человек, и при хорошем уходе они выздоравливали вдвое быстрее, чем обычно. Однако, если нужно было форсировать лечение и поставить раненого на ноги за пару дней, моего здоровья хватало только человек на двадцать. В особо тяжёлых случаях, когда раненый уходил за грань жизни, я мог спасти максимум пятерых, и сам после этого мало чем отличался от трупа. Для полного восстановления мне было необходимо отъедаться неделю, а к лечению несложных ранений я мог приступить только на третьи сутки.
Мой самоотверженный труд на поприще медицины не пропал даром и неожиданно нашёл горячий отклик в душе магини Аладриель. Когда после бессонных ночей я, обессиленный, свалился с лошади и очнулся в её повозке, то сразу понял, что меня усыновили. Эльфийка носилась со мной как с грудным ребёнком и даже пыталась кормить с ложечки. Удивлённый такой заботой, я начал подозревать, что, если потребуется, магиня будет кормить меня даже грудью. Аладриель сдувала с меня пылинки, укутывала от ветра, протирала влажным полотенцем, делала массаж и даже под ручки водила до ветра, потому что я отказался оправляться в ночной горшок прямо в её повозке.
Принцесса Эланриль тоже попыталась активно поучаствовать в ритуальных плясках вокруг меня, любимого, но была сослана магиней в лазарет. Пару дней такая жизнь мне нравилась, но потом навязчивая забота стала доставать, и я попытался вырваться на свободу. Попытка побега из-под женской опеки закончилась потоком слёз из глаз Аладриель, и мне пришлось провести ещё одну ночь под её надзором.
Непредвиденные боевые действия и большое количество раненых поломали все мои планы по занятию эльфийской гинекологией, и поэтому нам пришлось начинать всё сначала. После потока раненых и десятков операций, проведённых в полевых условиях, я поднабрался бесценного опыта и внёс существенные коррективы в планы лечения пациенток.
Сначала я занялся самыми простыми травмами, для излечения которых требовалось только небольшое вмешательство в женский организм, а затем перешёл к более сложным случаям. Пациенток сортировала Эланриль, а морально готовила к операции магиня Аладриель. Такое распределение обязанностей сразу дало положительный результат, и мы начали довольно быстро продвигаться к цели.
К концу пятой недели похода нам удалось вылечить практически всех эльфиек нашего отряда, за исключением трёх сложных случаев, и только тогда я решил заняться лечением Эланриль. Мне ранее доводилось обследовать принцессу, и я знал, что ей требуется не простое лечение, а восстановление внутренних органов и полостная операция, для которой просто не было условий. Чтобы обнадёжить девушку, я занялся устранением тех повреждений, с которыми мог справиться сейчас, но работа нам предстояла ещё очень большая.
После кровавой стычки с бандитами Саадин значительно усилил дозоры и договорился с Милорном о совместных с дроу разведывательных патрулях, и больше в засады мы не попадали. Правда, это значительно замедлило скорость передвижения каравана, но лучше медленно дойти до цели, нежели быстро улечься в гроб. В связи с огромным объёмом медицинских забот я практически не участвовал в обеспечении безопасности каравана, но дроу и ассасины отлично справлялись и без моей помощи.
Мэлор показался на горизонте на тридцать восьмой день похода, и у меня словно гора свалилась с плеч. В городе нам пришлось задержаться на двое суток для решения всех организационных вопросов с доставкой народа дроу в Тадмур. Сухопутная дорога была очень длинной и могла занять более двух месяцев, а по воде в Тадмур можно было доплыть за полторы-две недели. Чтобы уплыть одним рейсом, требовались три галеры, а в Керане в данный момент была только одна. Саадин сразу по прибытии в Мэлор отдал приказ, чтобы из замка Триумфалер выслали два недостающих корабля, отослав его с почтовой птицей. В разрушенной войной Керане не было условий для размещения такой толпы народу, как наша, поэтому эльфы остановились рядом с Мэлором.
Дроу категорически отказались ночевать в стенах города и разбили лагерь в лесу рядом с дорогой в Керану. В результате этого решения я, как бешеный кобель, для которого семь вёрст не крюк, носился с высунутым языком между лагерем дроу и ставкой Саадина в Мэлоре. Дел по организации круиза по Атласкому озеру было выше крыши, но за два дня мне удалось разрулить основные проблемы. Труднее всего было с продовольствием, лошадьми и телегами для увеличившегося обоза, но с помощью угроз, золота и кулаков всё разрешилось в нашу пользу. В конце концов пришёл ответ из замка Триумфалер, в котором говорилось, что галеры прибудут через двое суток, поэтому нам было пора отправляться в путь.
Халиф, видимо, наивно думал, что я забыл о своём требовании выдать мне Давлет-пашу и раскуроченный его умельцами дельтаплан, но он зря надеялся на мою забывчивость. Перед самым отъездом из города я вежливо попросил повелителя правоверных написать приказ о выдаче визиря и выделить мне в помощь десяток воинов из личной охраны, которые способны этот приказ выполнить. Саадин с недовольным видом написал требуемую бумагу и, скрепив её своей печатью, вызвал начальника охраны. Убелённый сединами воин выслушал приказ с каменным лицом и, поклонившись, вышел из комнаты.
– Ингар, я надеюсь, что ты выполнишь своё обещание и не убьёшь моего визиря. В письме из замка Триумфалер написано, что Акаир жив и ему обеспечен надлежащий уход, – попросил халиф.
– Саадин, я человек слова, и, если Акаир будет жив к моему приезду в замок, твой визирь не пострадает.
С этим уверением я попрощался с халифом и вышел из кабинета. В коридоре меня уже дожидался начальник охраны и десяток ассасинов, которые должны были сопровождать меня в замок Триумфалер. Помимо охраны в коридоре находились ещё двое арбов с почтовыми птицами. Мы с Саадином договорились, что они поплывут со мной до Тадмура, а по прибытии в бункер я пошлю халифу весточку. Я спросил у командира десятка, в курсе ли он приказа халифа, и тот ответил, что его проинструктировали, после чего мы, оседлав коней, выехали из города к лагерю эльфов. По дороге я поинтересовался у ассасина маршрутом движения к Керане, но он сказал мне, что наш караван дойдёт только до моста через Диому, где нас будут ждать корабли.
Сборы в дорогу заняли весь день и половину ночи, но с первыми лучами солнца мы выехали в путь. Наш обоз значительно увеличился, потому что он был загружен запасами продовольствия не только для дроу, но и для экипажей галер. Караван добрался до пристани у моста, где нас ждали корабли, уже в темноте, но у меня не было желания разбивать лагерь и задерживаться ещё на сутки. Посовещавшись с Милорном, мы решили сразу приступить к погрузке на корабли, чтобы с утра отплыть к замку Триумфалер и отдохнуть в дороге. Работа продолжалась до самого утра, но с рассветом галеры всё-таки отошли от причала и пошли вниз по течению реки к Атласкому озеру. Я сразу завалился спать и проснулся только к ужину. Наскоро поужинав, я вполуха прослушал доклад Милорна и снова решил лечь, в надежде выспаться за все бессонные ночи, выпавшие на мою долю за последние месяцы.
Погода благоприятствовала нашему путешествию, и, когда мы вышли в озеро, его поверхность напоминала зеркало. Было жарко и безветренно, поэтому галеры шли на вёслах. Дроу расположились на верхней палубе и занимались своими делами. Командный зуд меня оставил, и я нежился под лучами солнца, раздевшись по пояс. В принципе я мог бы раздеться и до трусов, но их на Геоне не носили, а загорать в подштанниках мне не хотелось.
– Ингар, чем ты здесь занимаешься? Я тебе не помешала? – вывела меня из блаженного забытья подкравшаяся Эланриль.
– Я бездельничаю, если хочешь, присоединяйся.
– Нет, я не могу, хотя и очень хочется. Ингар, заболела племянница магини Аладриель, ты её не посмотришь?
– Конечно посмотрю. Где она?
– Она лежит под навесом рядом с капитанской каютой, – ответила принцесса, и мы отправились к больной.
Магический осмотр выявил у девочки острый аппендицит, требующий срочной операции. Я приказал Эланриль приготовить всё необходимое и, погрузившись в транс, начал приводить свои мысли в порядок, чтобы не начудить чего-нибудь по недосмотру. Через полчаса всё было готово, и я приступил к операции. Наработанный мной опыт начал положительно сказываться на качестве хирургических манипуляций, и повреждения организма пациентки оказались минимальными, а магическая стимуляция в несколько раз увеличила скорость регенерации. Несмотря на то что меня поначалу пробил лёгкий мандраж, операция прошла без осложнений, и девочка к следующему утру должна уже полностью выздороветь.
После излечения племянницы магини я почувствовал себя чуть ли не богом и сразу переключился на проблемы Эланриль. Принцесса несколько минут отнекивалась от осмотра, но мне удалось её уговорить. Сначала я хотел заняться мелкими проблемами, но неожиданно в мою голову пришла плодотворная идея, благодаря которой я сумел запустить процесс регенерации в наиболее повреждённой части детородных органов девушки. После вызванного ядом химического ожога в теле принцессы появились шрамы и рубцы соединительной ткани, являющиеся основным препятствием на пути к излечению. С помощью магического воздействия на них мне удалось заменить их здоровыми клетками из небольших островков, не пострадавших от отравления. В результате магической стимуляции уцелевшие клетки регенерировали, возрождая повреждённые органы. Восстановленный участок рубцовой ткани был немногим больше почтовой марки, но давал серьёзную надежу на исцеление Эланриль. Даже при такой низкой скорости восстановления через пару месяцев интенсивной работы принцесса будет здорова. На всё про всё у меня ушло около пяти часов, но я надеялся в будущем значительно ускорить этот процесс.
Настроение у меня было отличное, и я проболтал с принцессой о всяких пустяках почти до полуночи. Чем темнее становилось вокруг, тем подозрительнее вела себя Эланриль, и я, чтобы сохранить верность Викане, трусливо удрал в кубрик Милорна. Эланриль обречённо вздохнула, но насиловать меня не решилась и тоже отправилась спать в каюту, занятую Аладриель.
Ночь прошла без приключений, и к полудню на горизонте показались башни замка Триумфалер. Ветер был попутным, и галеры шли под парусами. Через пару часов мы практически подошли к пристани, и на палубе началась суета. Матросы быстро свернули парус, и галеры на вёслах причалили к пирсу, на котором нас ждала целая делегация арбов во главе с богато одетым чиновником. Я приказал Милорну оставаться на корабле и быть готовым к любому развитию событий, уж больно мне не понравились надменные рожи встречающих, и спустился на пирс под конвоем выделенных мне Саадином воинов охраны, направившись к встречающим нас арбам.
Всем известна старая истина, что встречают по одёжке, – так произошло и на этот раз. Мой прикид хотя и был в приличном состоянии, но явно проигрывал роскошным одеяниям встречающих, поэтому арбы не опознали во мне Великого Ингара и решили, что я простой хуман, спустившийся с корабля по какой-то надобности.
– Воин, – обратился ко мне самый разряженный арбский петух, – на каком корабле приплыл князь Ингар?
– Князь Ингар приплыл на этой галере, – скромно ответил я и стал дожидаться, что произойдёт дальше.
– Хуман, вернись на корабль и доложи своему повелителю, что его ждёт Давлет-паша, первый визирь повелителя правоверных халифа Саадина!
Подобная наглость мгновенно меня разозлила, и я холодно заявил:
– Зачем же так далеко бегать? Князь Ингар перед тобой, и ты можешь задать любые интересующие тебя вопросы лично ему. Я вижу, что спеси тебе не занимать, но боюсь, что она скоро повредит твоей шее!