И старались, толкая его, озверелые.
У волков, ведь не как у людей,
В одиночку спасаться не смей,
И мальчонку они одного не оставили.
Умирали от огненных ран,
А заря опалила курган,
Алой кровью омыла песок, чуть разбавила…[5 - А. Маршал.]
Когда я, замерев, положил правую руку на струны, в вагоне звенела оглушительная тишина. Я так ушёл в песню, что не следил за окружающими, лишь перестук вагонных колёс слышался в отдалении. Сом сидел у окна, склонив к стене голову, и по его щекам текли слёзы. Он молчал, но другие молчать не стали, как волной пошли вскрики, голоса и просьбы исполнить ещё что-то. Меня хлопали по плечам, теребили за макушку, а я смущённо улыбался, а спазм после песни никак не проходил. Всегда так.
– Ещё что-нибудь? – спросил я, когда шум потихоньку стал стихать. – А что хотите?
– Ещё про волков что есть? – спросил Сом, причём его голос звучал так, что слышно было хорошо, хотя вроде и не громко спросил.
– Есть. «Охота на волков» называется. Одна из моих любимых. Песню написал не я, её написал Владимир Высоцкий.
Снова сделал привычный перебор. Тут же наступила тишина, все устроились так, чтобы видеть меня и слышать. Офицеры тоже сидели и внимательно смотрели, приготовившись слушать.
Рвусь из сил, и из всех сухожилий,
Но сегодня опять, как вчера,
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера.
Из-за елей хлопочут двустволки,
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.
Идёт охота на волков, идёт охота!
На серых хищников – матёрых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками
Бьют уверенно, наверняка!
Волк не может нарушить традиций,
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали: «Нельзя за флажки!»
Идёт охота на волков, идёт охота
На серых хищников – матёрых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу и пятна красные флажков…
Когда я замолчал, то более спокойно осмотрелся. Народ уже более-менее освоился, так что стал требовать ещё песни, тут же слышались заказы. Кому весёлых подавай, алкогольная душа требовала праздника, кому лирических, кому матерных. Последний сразу заткнулся, видимо сообразив, что попросил у пионера спьяну.
Все, кто находился в вагоне ресторана, за малым исключением, ехали на юга. Вот я и решил поднять им настроение, подать немного праздника. Сом вон, всё то время, что я пел и даже когда закончил, сидел и смотрел в окно.
На недельку, до второго,
Я уеду в Комарово
Поглядеть отвыкшим глазом
На балтийскую волну.
И на море буду разом
Кораблём и водолазом:
Сам себя найду в пучине,
Если, часом, затону.
На недельку, до второго,
Я уеду в Комарово.
Сам себя найду в пучине,
Если, часом, затону…[6 - М. Танич.]
Песня была воспринята на ура, меня уговорили исполнить её на бис и даже пытались помогать спеть пьяными голосами. Исполнив ещё пару, «Не волнуйся, тётя» и «Гранитный камешек в груди», я сказал, что баста, хватит. Переубедить меня не смогли, но перед уходом Сом снова попросил меня сесть к нему за столик, поговорить, мол, надо. Мне не жалко было задержаться.
– Растравил ты мне душу, Макс. Про волков – это ведь как про нас, представил себя на их месте, аж сердце защемило, как с первой песней. Песни Высоцкого я знаю, но эту не слышал, не довелось. Проси что хочешь, всё сделаю.
– Да мне ничего не надо. Всё есть.
– Насчёт того, что ты знаешь, какое будет твоё будущее, ты прав, это твоё. Не бросай, я хочу, чтобы эти песни на пластинках и по радио звучали. Ты талант, запомни это. Скажи, из какого детдома? Парни время от времени будут забегать к тебе, проверять, всё ли в порядке. Гостинцы подбрасывать, смотреть, чтобы не забижали. Знаю я, какие там порядки.
– Меня сложно обидеть, – скупо улыбнулся я. – Первый разряд по боксу, и против старших парней выйти могу. Да что могу, выходил уже пару недель назад. Один в нокауте, другому лицо заново сшивают.
– Сурово.
– Не люблю, когда мои вещи без спросу берут, особенно гитару.
– Да. За такую вещь и прирезать можно, не то что рожи набить. Молодец… Сам в Адлер?
– Угу, дикарём хочу на берегу пожить. Комнату снимать накладно, в плане не денег, а вопросов. Ещё сдадут и обратно отправят, а я до конца лета на море планирую пробыть.
– Хорошие планы. Держи адрес, мы, если что, там будем отдыхать. Кстати, ты не сказал, из какого детдома.
– Энский детдом, – всё же назвал я, изучая каракули на вырванном из блокнота листе бумаги.
– Это на Маховой?
– Рядом, на соседней улице. Там ещё театр через три здания.
– Ага, знаю, где это.
– Кстати, – уже собираясь встать, вспомнил я о мучающем меня вопросе, – а почему – Сом?
– В молодости усы у меня были роскошные, от них пошло. У самого-то погоняло есть?
– Было.
