Наследники легенд
Этот парень, одновременно старый и молодой, позволяет его рассмотреть, но совсем недолго. Затем он поднимает на меня свои темно-оранжевые глаза, словно бросая вызов. Когда наши взгляды встречаются, меня словно пронизывает электрический удар, от головы до ног, а после него остается страх.
Сглотнув, я отвожу взгляд.
– Я смогла бы допрыгнуть.
Он фыркает.
– Прыжки с обрыва – идиотизм.
– Тебя забыла спросить. – У меня есть дурацкая черта – я становлюсь невероятно упрямой, когда мне попадаются другие упрямые люди, и этот мальчишка явно из их числа.
Я встаю справа от него. Ловко, как кот, он дотягивается до меня, но я уворачиваюсь, прежде чем он успевает ухватить. Он поднимает брови, уголок его рта дергается.
– Не видел тебя здесь раньше. Ты новенькая?
– Мне пора. – Я поворачиваюсь, но он в два шага нагоняет меня.
– Ты знаешь, кто я?
– Нет.
– Я Сэльвин Кейн.
Его взгляд излучает крошечные невидимые электрические искры, которые танцуют на моих щеках. Вздрогнув, я поднимаю ладонь между нами, словно закрываясь щитом.
Пальцы – слишком горячие, слишком сильные – тут же сжимаются на моем запястье. Покалывание пронизывает руку до локтя.
– Почему ты прикрываешь лицо?
Мне нечего ему ответить. Или себе. Я пытаюсь вырваться, но у него железная хватка.
– Отпусти!
Глаза Сэльвина слегка расширяются, затем сужаются – он явно не привык, чтобы на него кричали.
– Ты… ты что-то чувствуешь? Когда я на тебя смотрю?
– Что? – Я дергаюсь, но он удерживает меня без малейших усилий. – Нет.
– Не ври.
– Я не…
– Тихо! – приказывает он. У меня в груди вспыхивает негодование, но необычные глаза этого парня словно впитывают его. – Странно. Я думал…
Внезапно ночь разрывают крики, но на этот раз они исходят не от ныряльщиков. Мы оба разворачиваемся в сторону леса и поляны, на которой происходит вечеринка. Еще больше криков – и на радостные вопли пьяных студентов они не похожи.
Рядом раздается глухой рев. Я подпрыгиваю на месте, когда осознаю, что этот звук исходит от Сэльвина, который по-прежнему сжимает мое запястье. Он смотрит в сторону деревьев, его рот изгибается в довольной улыбке, обнажающей два клыка, которые почти касаются его нижней губы.
– Поймал.
– Кого поймал? – спрашиваю я.
Сэльвин вздрагивает, словно совершенно забыл, что я здесь; потом, разочарованно хмыкнув, выпускает меня. Он срывается с места, уносясь в лес – безмолвная тень между деревьями. Он исчезает из виду, прежде чем я успеваю что-то сказать.
Пронзительный крик доносится со стороны поляны. Справа, где были ныряльщики, слышно все больше громких голосов, они тоже бегут на шум. Кровь застывает у меня в жилах.
Элис.
Сердце колотится в груди. Я бегу к началу тропы следом за Сэльвином, но как только я ступаю под кроны деревьев, различить ее в темноте становится невозможно. Сделав три шага, я спотыкаюсь и тяжело падаю в заросли ежевики. Руки царапаются о ветви. Я судорожно вздыхаю раз, затем другой. Даю глазам привыкнуть к темноте. Встаю. Прислушиваюсь к воплям студентов. Затем на адреналине я пробегаю почти километр в нужном направлении быстрыми осторожными шагами, не понимая, какого черта Сэльвину удается так быстро перемещаться по этому лесу без фонарика.
К моменту, когда я вываливаюсь на поляну, вечеринка уже превращается в хаос. Студенты отталкивают друг друга, стараясь пробраться по длинной узкой дорожке к машинам, припаркованным на посыпанной щебенкой площадке. За деревьями с ревом оживают двигатели. Два парня изо всех сил пытаются поднять бочонки с пивом и взвалить их в кузов грузовика, а столпившиеся вокруг пытаются «облегчить» им работу, отпивая прямо из кранов. По другую сторону костра человек двадцать, столпившись кольцом, кричат, подняв вверх пластиковые стаканчики и мобильные телефоны. Непонятно, на что или на кого они смотрят, – но явно не на Элис. Она, должно быть, пытается найти меня, как я пытаюсь найти ее. Я достаю телефон, но пропущенных звонков или сообщений нет. Наверное, она перепугана.
– Элис! – Я пытаюсь рассмотреть в толпе ее, хвост и футболку Шарлотты, рыжие волосы Эвана, но их не видно. Полуголая, настолько мокрая, что с нее капает, студентка проталкивается мимо меня. – Элис Чен! – Густой дым от костра вздымается в воздух, почти ничего не видно. Я проталкиваюсь между потных толкающихся тел, выкрикивая имя Элис.
Высокая блондинка бросает сердитый взгляд, когда мой крик раздается у ее лица, и я возмущенно гляжу на нее в ответ. Она прекрасна, как кинжал, о котором заботится владелец: острая, блестящая, угловатая. Слегка надменная. Абсолютно во вкусе Элис. Проклятье, где же…
– Все, сваливайте, пока никто не вызвал полицию! – кричит девушка.
Полицию?
Я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда стоявшие в кругу ребята с одноразовыми стаканчиками расступаются. В следующую секунду я вижу, почему все кричали раньше и почему могут вызвать полицию теперь – драка. Причем нехорошая. Четыре пьяных огромных парня, сбившись в кучу, катаются по земле, размахивая руками. Вероятно, ребята из команды по американскому футболу, как раз закончившие предсезонные соревнования, переполненные адреналином, пивом и кто знает, чем еще. Один из гигантов хватает другого за рубашку, ткань натягивается, и я слышу, как разрывается шов. Третий встает на ноги, замахивается, чтобы пнуть в живот четвертого. Все равно что смотреть на схватку гладиаторов, только вместо доспехов они покрыты мышцами, шеи у них толщиной с мое бедро, а вместо оружия они размахивают кулаками размером с премиальные грейпфруты. Они подняли в воздух целый ураган пыли, и кругом столько дыма, что я не сразу замечаю мигающий свет и движение у них над головами.
Что за?!
Вот оно! Вот опять. В воздухе над парнями что-то танцует и мерцает. Что-то зеленовато-серебристое мечется в воздухе, пикирует, мерцает, то появляясь, то исчезая, словно глючная голограмма.
Эта картина пробуждает что-то в моей памяти. Мерцание света… само его ощущение… от него у меня перехватывает дыхание.
Я видела это раньше, но не помню где…
Охнув, я поворачиваюсь к студенту, стоящему рядом – широко открывшему глаза парню в футболке с эмблемой Tar Heels[1].
– Ты тоже это видишь?
– Имеешь в виду, как эти козлы подрались неизвестно из-за чего? – Он что-то нажимает на своем телефоне. – Ага, а думаешь, почему я снимаю?
– Нет, вон там… свет. – Я показываю на мерцание. – Вот!
Парень рассматривает воздух, затем презрительно кривится.
– Накурилась чего-то?
– Давайте же! – Та блондинка проталкивается через кольцо наблюдателей, а затем встает между дерущимися и остальными, уперев руки в боки. – Пора убираться!
Стоящий рядом со мной парень отмахивается от нее.
– Не лезь в кадр, Тор!
Тор закатывает глаза.
– Ты бы лучше уходил, Дастин! – Под ее свирепым взглядом большинство зевак разбегается.
Нечто до сих пор там, за головой блондинки. Сердце колотится, и я снова осматриваю все вокруг. Никто больше не заметил серебристый сгусток, который колышется в воздухе, зависнув над головами парней, – либо дело в том, что никто другой не способен его увидеть. Желудок сдавливает холодный ужас.
Горе делает с человеческим сознанием странные вещи. Это я понимаю. Однажды утром, через пару недель после того как умерла мама, папа сказал, что ему показалось, будто он чует, как она готовит на кухне кукурузную кашу с сыром – мамино фирменное блюдо, мое любимое. Однажды я слышала, как она что-то напевает без слов дальше по коридору, рядом со спальней. Что-то такое обыденное и простое, такое привычное и незначительное, что на мгновение все предыдущие недели показались просто кошмаром, будто теперь я проснулась и она жива. Смерть движется быстрее осознания.
Я выдыхаю воспоминания, крепко зажмуриваюсь, затем снова открываю глаза. «Никто больше не может этого видеть, – думаю я, в последний раз осматривая группу. – Никто…»
За исключением человека по другую сторону костра, спрятавшегося между двумя дубами.
Сэльвина Кейна.
Он смотрит вверх с таким выражением, будто что-то высчитывает. Он чем-то раздражен. Его острый взгляд тоже видит этот сгусток, то появляющийся, то исчезающий. Его длинные пальцы подергиваются, серебряные кольца поблескивают в тени. Неожиданно сквозь облака дыма, которые волнами и вихрями поднимаются над костром, мой взгляд и взгляд Сэльвина встречаются. Он вздыхает. Действительно вздыхает, словно теперь, когда существо-голограмма оказалось здесь, я вызываю у него скуку. Сквозь страх пробивается укол оскорбленной гордости. По-прежнему глядя мне в глаза, он быстро, резко дергает подбородком, и мое тело словно обвивает невидимый электрический заряд, который дергает меня назад, как веревка – подальше от него и от этого нечто. Меня тянет так сильно и быстро, что я едва не падаю. Губы Сэльвина двигаются, но я не слышу его.
Я сопротивляюсь, но невидимая веревка реагирует на это, и ощущение сдавливающей боли, пронизывающей тело, расцветает, превращаясь в одно слово.
Уходи.
Оно материализуется в голове, словно собственная мысль, которую я просто забыла. Команда прожигает мозг, отдается глубоко в груди, словно колокольный звон, пока не становится единственным, что я могу слышать. Она заполняет рот и нос одуряющими запахами – немного дыма, а затем запах корицы. Потребность уйти заполняет мой мир, пока ее давление не становится настолько сильным, что мои веки смыкаются.
Когда я снова открываю глаза, оказывается, что я уже повернулась в сторону стоянки. В следующий момент я уже иду прочь.
2
Уходи. Сейчас же.
Я ухожу. Немедленно.
Это кажется правильным. Хорошим. Даже наилучшим.
Дастин тоже идет рядом со мной.
– Пора идти. – Он трясет головой, словно не может понять, почему еще не ушел. Я обнаруживаю, что согласно киваю ему. Тор сказала нам уйти, и мы должны так и сделать. Мы уже вышли на присыпанную гравием дорожку. Еще несколько минут пройти среди деревьев, и покажется парковка.
Я спотыкаюсь о ветку, шарахаюсь в сторону, хватаюсь за ствол, чтобы не упасть, упираясь ладонями в зазубренную сосновую кору. Острая быстрая боль в уже пострадавших ладонях пробивается через пахнущее дымом «Уходи» и пряное «Сейчас же», пока слова не растворяются. Вместо того чтобы придавить меня тяжелым грузом, команда кружит вокруг моей головы, будто комар. Дастин давно ушел.
Я жадно глотаю воздух, пока мысли не становятся снова моими, пока я не получаю достаточно контроля над своим телом, чтобы ощутить, как промокшая от пота футболка липнет к спине и груди.
Воспоминания поднимаются, как пузыри в масле, медленные и неспешные, а потом взрываются красочной кинолентой.
Сэльвин. Его скучающее лицо. Его рот, выплевывающий в ночь слова, похожие на порыв холодного ветра. Эти слова заменяют мое желание остаться на его команду уходить. Его воля окутывает мою память о летучем существе и перемалывает его, превращая в кучку пыли и разрозненных образов, а затем перестраивает его в нечто новое: непримечательное пустое пространство над костром, в котором нет никакого существа. Но это новое воспоминание не кажется реальным: это тонкий, хлипкий слой, сплетенный из серебристого дыма, за которым остается конкретная, видимая правда.
Он дал нам обоим ложные воспоминания, но теперь я помню правду. Это невозможно…
Чей-то голос заставляет меня спрятаться за деревом.
– Только эти четверо. Остальные добрались до парковки. – Это Тор – блондинка, которая кричала на всех. – Можем быстро разобраться с этим? У меня встреча с Сар. Собирались выпить в Tap Rail.
– И Сар поймет, если ты задержишься. – Сэльвин. – Этот почти успел воплотиться. Мне пришлось стереть воспоминания тем двоим просто на всякий случай.
Я сдерживаю вскрик. Они по-прежнему тут, на поляне, в шести метрах от меня. Что бы они ни делали, они работают вместе. Я замечаю Тор и Сэльвина между деревьями. Они обходят костер, смотрят вверх. Мутный зеленый сгусток по-прежнему там, в небе, то появляется, то исчезает. Четверо регбистов, наверное, пьяны в хлам, поскольку только сейчас замечают, что им не хватает воздуха. Они садятся, тяжело дыша, с окровавленными лицами и растерянными взглядами. Один из них встает, но Сэльвин в мгновение ока оказывается рядом с ним. Его рука опускается на плечо парня, как наковальня, заставляя этого внушительного типа снова опуститься так резко и быстро, что я слышу, как его колени ударяются о землю. Парень кричит от боли, падает вперед на руки, и я сама едва подавляю крик.
– Эй, приятель! – кричит другой парень.
– Заткнись, – отрывисто произносит Сэльвин. Пострадавший парень пытается вырваться из его хватки, но тот без усилий удерживает руку, даже не глядя. Сэльвин не отрывает взгляда от блестящей штуки, которая движется у них над головами. Несколько раз болезненно вздохнув, регбист снова испускает стон.
– Остальные сюда, к нему. – Другие три парня молча переглядываются. – Сейчас же! – рявкает он, и трое быстро подбегают на четвереньках, чтобы сесть рядом с пострадавшим приятелем.
В эту секунду я понимаю, что у меня есть выбор. Я могу пойти искать Элис и Шарлотту. Элис наверняка с ума сходит от беспокойства. Я могу уйти, как и сказал мне Сэльвин. Я могу снова выстроить стену, на этот раз вокруг того, что происходит здесь, с незнакомыми мне студентами в университете, куда я только-только поступила. Я могу спрятать свое любопытство так же, как прячу Бри-После, так же, как прячу свою скорбь. Или я могу остаться. Если это не просто горе шутит надо мной, то что это? Пот струится по лбу, от него щиплет глаза. Я прикусываю губу, взвешивая варианты.
– Как только я уберу их с дороги, оно сбежит, – предупреждает Сэльвин.
– Да что ты говоришь? – сухо спрашивает Тор.
– Издеваться потом будешь. Сейчас время охоты.
Охота? Мое дыхание ускоряется.
– Горшок, чайник, черный. – Тор фыркает и тянется через плечо к чему-то, чего я не вижу.
Все варианты, которые у меня были, рассыпаются в пыль, когда из ниоткуда появляется серебристый дым. Он клубится, окутывая Сэльвина, словно живое существо, охватывает его руки и грудь, скрывает его тело. Его янтарные глаза светятся – буквально светятся, – как два солнца, а кончики его темных волос загибаются вверх, подсвеченные ярким сине-белым пламенем. Пальцы свободной руки сжимаются и разжимаются, словно тянут и скручивают сам воздух. Невозможно, но он становится еще более пугающим и прекрасным, чем был до того.
Серебряный дым материализуется и окружает парней. Они даже не моргают – потому что не видят его. Но я вижу. Сэльвин и Тор тоже.
Когда Тор делает шаг назад, я наконец понимаю, что у нее в руках: темная металлическая палка, изогнутая дугой. Она резко опускает ее, и та раскладывается, превращаясь в лук. Черт побери, лук.
Увидев ее оружие, спортсмены кричат и расползаются, как крабы.
Не обращая на них внимания, Тор берется за один конец палки и вытягивает из него серебристую тетиву. Отточенными движениями цепляет ее за другой конец. Проверяет натяжение. Тор, которая показалась мне чопорной и надменной, достает стрелу из спрятанного за спиной колчана и не глядя кладет ее на тетиву. Вдыхает и одним решительным движением натягивает лук, так что оперение стрелы оказывается у ее уха.
Один из спортсменов показывает на нее трясущимся пальцем.
– Что…
– Куда предпочитаешь? – спрашивает Тор, словно не слыша его. Видно, как напрягаются ее бицепсы и мышцы предплечья.
Сэльвин наклоняет голову, оценивающе глядя на существо.
– В крыло.
Тор целится.
– По твоей команде.
Мгновение.
– Сейчас!
Одно за другим стремительно происходят три события.
Тор выпускает стрелу. Сэльвин бросается к парням, широко расставив руки и бормоча слова, которых я не слышу. Парни встают. Выстроившись в линию, обходят костер и направляются в мою сторону.
Выпущенная Тор стрела пронзает мерцающий сгусток. На мгновение я вижу крылья в дыму, поднимающемся от костра. Когти. Удар – и существо корчится на земле, разбрасывая листья и грязь. Из него торчит половина стрелы. Что бы это ни было, оно не больше опоссума. И такое же злобное. Меня пробирает дрожь. Опоссум с крыльями.
Спортсмены подходят совсем близко, и я приседаю, когда они проходят мимо, чтобы меня не заметили. Кровь холодеет, когда я вижу их лица: приоткрытые рты, расфокусированные взгляды. Они словно под наркотиками.
Я что, выглядела так же?
Воздух пронзает скрежет, и мое внимание снова возвращается к Сэльвину и Тор. Шипение. Голос, будто металл скрежещет по металлу. «Мерлин…»
Я растерянно моргаю. Мерлин, в смысле, как в легендах о короле Артуре?
Сэльвин подходит к мерцающему существу, которое дергается, пронзенное стрелой Тор. Он вытягивает руку, и на кончиках его пальцев появляются острые, как иголки, лучи света. Он взмахивает кистью руки, и в землю вонзаются копья из света. Существо кричит – Сэльвин пригвоздил его к месту, как бабочку к картонке. Он глухо усмехается, и я вздрагиваю.
– Не просто какой-то там мерлин.
Существо снова шипит от боли и ярости:
– Королевский маг!
На лице Сэльвина появляется хищная ухмылка.
– Так-то лучше.
Мое сердце сбивается с ритма. Маг. Магия.
– Это просто мелкая тварь, Сэл, – морщится Тор, уже наложив на тетиву следующую стрелу.
– Какая бы маленькая она ни была, – возражает Сэльвин – Сэл, – ей здесь не место.
Существо снова пытается высвободиться. Хлопает крыльями.
Сэл цокает языком.
– Что ты здесь делаешь, маленький исэль?
Он произносит слово «исэль» с ударением на первом слоге – и с презрительной ухмылкой.
– Пронырливый легендорожденный! – Исэль фыркает. – Пронырливый преда… – Сэл наступает ногой ему на крыло. Сильно. Существо визжит.
– Хватит о нас. Почему ты здесь?
– Кормежка!
Сэл закатывает глаза.
– Да, мы заметили. Нашел себе искру агрессии и раздувал ее, пока не устроил настоящее пиршество. Так хотел нажраться, что даже не заметил нас, хотя мы были прямо под тобой. Но так далеко от кампуса? Ты слабое, ничтожное создание. Едва воплощенное. Тебе ведь явно было бы проще питаться там, поближе к твоим вратам?
С земли доносится ритмичный скрежещущий звук – оттуда, где лежит пригвожденный к земле исэль. Только спустя мгновение я понимаю, что существо смеется. Сэл тоже это слышит, его губы кривятся.
– Я что-то смешное сказал?
– Точчччно, – каркает исэль. – Очень смешшшное…
– Ну давай уже. Мы не собираемся тут болтать всю ночь, – предупреждает Сэл. – Или мне уточнить, что конкретно ты не будешь торчать тут всю ночь? Ты здесь умрешь – или ты и об этом не подумал?
– Не моиии врата, – хрипит существо.
Сэл стискивает зубы.
– В смысле не твои врата?
Тварь снова смеется. Это звучит диссонансно, неправильно. Сэл бросает быстрый взгляд на Тор. По-прежнему целясь в исэля, она качает головой, затем пожимает плечами. Они оба не знают, что это означает.
– Не мои врата. Не мои врата…
Без предупреждения Сэл резко сжимает пальцы в кулак. Светящиеся колья сдвигаются. Ярко вспыхивает свет, раздается крик, пробирающий до костей, и мерцающие очертания твари рассыпаются зеленой пылью.
Мои ноги приросли к земле. «Они обнаружат меня, – думаю я, – потому что я слишком испугана, чтобы убегать».
– Их может быть больше. – Тор убирает лук. Сэл задумчиво опускает голову. – Сэл?
Молчание.
– Ты меня слышишь?
Он резко поднимает взгляд на нее.
– Да, слышу.
– Так что, будем охотиться или нет, о королевский маг? – фыркает она.
Он поворачивается к лесу, в противоположную сторону от места, где прячусь я. Его спина и плечи сильно напряжены. Он принимает решение.
– Охотимся.
Он негромко произносит что-то, чего я не понимаю, и снова появляется серебристый дым. Он клубится вокруг костра, пламя вскоре гаснет, и поляна погружается во тьму.
– Выдвигаемся.
Я задерживаю дыхание, но Тор и Сэл не поворачиваются в мою сторону. Они углубляются в другую часть леса. Я жду, пока их голоса не удалятся совсем. Хотя уже не нужно бояться, что они меня найдут, уходит немало времени, чтобы взять под контроль дрожащие руки и ноги. Наконец Тор и Сэл точно уходят.
Мгновение тишины, затем другое, и снова начинают трещать сверчки. Я и не осознавала, что они смолкли.
С ветки у меня над головой тихо и неуверенно чирикает птица. Я сочувственно выдыхаю. Я почти уверена, что понимаю, как она себя чувствует: исэль – невозможный монстр, который каким-то образом кормится от людей, но Сэльвин – это нечто большее… нечто худшее.
Все живое в лесу пряталось от него.
Я стою там еще мгновение, по-прежнему застыв на месте, а затем бегу. Я бегу сквозь тени со всех ног, не оглядываясь назад.
3
Выбежав на открытое пространство, я замедляю шаг. Все мысли о невозможном исчезают.
Ночное небо освещают вспышки синего и красного света, ужас, тяжелый и горький, сдавливает живот. Патрульная машина шерифа округа Дарем стоит на стоянке, мои друзья рядом с ней. Они рассказывают что-то помощнику шерифа, который записывает все в блокнот.
Шарлотта и помощник замечают мое приближение. Белый мужчина лет сорока захлопывает блокнот и опускает руку на пояс, словно напоминая мне, что убегать бесполезно. Я не могу не заметить пистолет у него в кобуре.
Элис выглядывает из-за него – тихая тень со склоненной головой. Волосы падают ей на лицо густой черной завесой, скрывая его. От этой картины у меня щемит сердце.
Когда я подхожу к машине, помощник шерифа смотрит на Шарлотту.
– Это твоя подруга?
Она кивает, а затем продолжает что-то быстро объяснять и извиняться.
Я подхожу к Элис и осматриваю ее.
– Ты в порядке? – Она не отвечает и не смотрит мне в глаза. Я касаюсь ее плеча, но она отшатывается подальше от моих пальцев. – Элис…
– Теперь, когда мы все собрались… – растягивая слова, произносит помощник шерифа. Испустив протяжный страдальческий вздох, он подходит к водительской дверце патрульной машины – уверена, он специально тянет время, – и прислоняется к капоту. – Мисс Симпсон, вам выносится предупреждение. В следующий раз выпишу вам штраф. Мисс Чен и мисс… – Он выжидательно кивает в мою сторону и поднимает бровь.
Сглотнув, я ощущаю, как колотится сердце.
– Мэтьюс.
– Ага… – Он кивает на заднее сиденье патрульной машины. – А вы обе со мной.
Элис сидит рядом со мной, руки дрожат у нее на коленях. Я смотрю на светящиеся синим часы в патрульной машине. 22:32. Мы едем по темной пустой дороге, ведущей к кампусу, уже десять безмолвных минут. Мы обе никогда раньше не ездили в полицейских машинах. Здесь пахнет кожей, оружейным маслом и еще чем-то острым и мятным. Мой взгляд цепляется за круглую черно-зеленую жестянку с жевательным табаком Skoal Classic Wintergreen в подставке для стакана между двумя сиденьями. Фу. За металлической сеткой, разделяющей задние и передние сиденья, виднеется пыльный ноутбук, прикрепленный к центральной консоли. Под ней свалены в кучу какие-то электронные приспособления с извивающимися проводами, переключателями и шкалами. Помощник шерифа, на форме которого написана фамилия «Норрис», возится с радиоприемником, пока из трескучего динамика не раздается припев Sweet Home Alabama.
Мне шестнадцать. Я достаточно бдительна. Я слышала истории от дядей и двоюродных братьев – да даже от папы – об облавах и задержаниях. Я смотрела видео в Интернете. Сидя в машине, я вспоминаю эти картины, и сердце начинает гулко колотиться. Не знаю, найдется ли в этой стране хоть один темнокожий, который со стопроцентной уверенностью сможет сказать, что чувствует себя в безопасности рядом с полицейским. Не в последние несколько лет. А возможно, и никогда. Может, кто-то где-то есть, но я уж точно таких не знаю.
Элис сидит неподвижно и прямо, как доска, пристально глядя в окно на бесконечную стену проносящихся мимо темных деревьев. Сидящий впереди Норрис постукивает большими пальцами по рулю и тихонько подпевает: «Боже, я иду к тебе домой…»
– Элис, – шепчу я. – Кое-что случилось.
– Я с тобой не разговариваю.
– Ну же, – шепчу я. – Там, у костра, там было… – Боже, я даже не знаю, с чего начать. – Похоже, там была драка…