Тренер. Молодежка. Книга 2
Дилемма.
– Ты кто такой будешь, козёл? – прошипел мажор. Взгляд на Ленку перевёл. – Это твой новый любовничек вместо Олегова?
В словах такая вселенская обида чувствовалась, что мне на миг стало парня жалко, в смысле настолько он жалким выглядел. Но на миг. Попустило сразу.
– Он вообще никакого отношения ко мне не имеет! – пошла оправдываться Ленка. – Иван Сергеевич наш физрук в «Колоске», он ребят футболу тренирует, чтобы на соревнованиях выступать.
Мажор снова вперил в меня взгляд, прищурился. Я думал после того, как Пупс меня ему «представит», то этот товарищ поймет кто перед ним и возможно передумает мне голову монтировкой проламывать. Логично ведь предположить, что человек заходивший по долгу своей работы на стадион, должен знать в лицо лучшего нападающего «Спартака» последних лет. Но видимо в случае с мажорчиком – логично, но не совсем. Меня он не узнал. С другой стороны, может рожа в новом теле у меня не особо выделяющаяся. Опять же – все кто ходил на стадион эту рожу очень хорошо помнили. Мне вспомнились слова видного журналиста на стадионе, который поделился со мной, что «папонькин сынок» отбывает номер… Вот и хахаль Пупса смотрел на меня вылупленными остекленевшими глазами, да никак не узнавал.
Тем лучше, когда ему придется заявление на меня писать, то имени моего он не вспомнит. Хотя Ленка тоже молодец… взяла да и сказала, что я физрук в «Колоске».
– У вас что-то друг с другом есть? – спросил он.
Причем не столько спрашивал, сколько утверждал, для него наша близость казалось очевидной и не вызывало сомнения.
Ленка, которая явно боялась своего горе-избранника, уже полную грудь воздуха набрала – ответить хотела. Я даже знал, что она скажет – ничего у нас с Иваном Сергеевичем нет! Но я взял инициативу в свои руки и Елену Анатольевну на полшажка опередил.
– Тебе какое дело, что с кем у меня есть? – грубо спросил я.
– Ты её трахаешь? Просто признайся, что вы спите! – снова зашипел он, как подколодная змея.
– А если и спим, какие у тебя могут быть вопросы? Ты вообще кто?
Я прекрасно знал, что такими ответами и последующими вопросами, я спровоцирую этого товарища на дальнейшую агрессию. По-хорошему, следовало попытаться конфликт завязать, но делать этого я не хотел совершенно сознательно. С чего бы вдруг конфликт завязывать, если этот козёл при мне чуть женщину не избил?
– Я ее жених!
– Елена Анатольевна это так? – я обернулся к Пупсу.
Та промолчала. Я видел, что она собирается ответить, готовится к этому, но снова ее опередил, чтобы Ленка меня в неловкое положение не поставила, если вдруг вздумает подтвердить слова.
– Понял, ты ей никто, женик! Так что вали, пока возможность есть.
Он двинулся на меня, занёс монтировку, уже хотел меня железякой огреть. Понимая все возможные последствия, я не стал рисковать. Новое тело еще не настолько мне знакомо, чтобы вот так бросаться в драку. Поэтому лихачить и ставить над самим собой эксперименты, я не стал. Как бы напомню на секундочку, что противник вооружен, а у меня пустые руки.
Поэтому, не долго думая, сделал самое разумное, что можно на данную минуту предпринять. Подпустил мажорчика к себе поближе и ударил ногой ему между ног. Крепко так, прежний Павлов обладал хорошим мощным ударом, а я этот навык в нужное русло направил.
Занесённая монтировка, готова уже опуститься для удара, упала на землю из разжатой руки. Мажор схватился обеими руками за пах, взвыл, потом закрякал. Мне вот уже второй раз подряд стало на мгновение жалко бедолагу. Я отчетливо представил, какие красочные ощущения он сейчас испытывает. Удар то явно посильнее, чем Мухину пришелся и носик кеда это далеко не мяч.
Он сложился пополам, пошатываясь из стороны в сторону. У меня на руках имелись все шансы, чтобы добить его и поставить в конфликте точку, но делать этого я не стал. Что стал, так это взял его крепко за ухо и потянул, начал отводить к машине незадачливого горе-любовника.
– Слушай меня чувырла, у тебя есть ровно пять секунд для того чтобы сесть в свою консервную банку и уехать отсюда подальше.
Я открыл дверцу со стороны водителя и запихнул мажора туда.
– Четыре секунды осталось, – сказал я, вытирая руки друг о друга ладонями.
Пыл у моего визави сразу поубавился, да и все о чем он сейчас думал, наверняка был звон в ушах после пропущенного удара по причинному месту. Предположу, что именно поэтому мажор не стал пытаться вылезти из девятки, дабы продолжить драку. Не решился. Боялся, что я еще раз ему мужские причиндалы помну. Правильно делал, за мной не заржавеет, с такими как он надо разговаривать на языке грубой физической силы. Ну а насчет удара в пах – когда человек перестает определенные правила приличия соблюдать, тогда и с ним не стоит церемониться. Со скотиной надобно по скотски обращаться, что я и делал.
Вместо того чтобы продолжить рыпаться, чувырла, оказавшись внутри салона, спешно заблокировал дверцу, изнутри заперся. Не дай бог, чтобы я не пытался дверцу открыть. Следом завёл карбюратор, а эта девятка ещё была первой версии с карбюраторным двигателем. Но чего было не отнять, так это того, что все его манипуляции сопровождались руганью и угрозами в мой адрес.
– Ну ты попал козёл, я тебя запомню, ты хоть знаешь кто я?! – рычал он в такт тарахтящему карбюратору.
Я на такие «ты попал», «я тебя запомню» и «ты хоть знаешь кто я» велся в последний раз, когда мне шестнадцать было. А сейчас знал, что серьезные люди, которые имели хоть какой-то вес, не станут сотрясать воздух. Поэтому ответил на угрозы мажорчика весьма жестко.
– Ты чмо, которое руку на женщину поднимает. И когда соберешься кому-то жаловаться, ты об этом не забудь упомянуть.
– Ты за меня не беспокойся, за себя беспокойся. А я упомяну, не переживай, ты еще не знаешь с кем связался.
– К папочке своему побежишь жаловаться? – не выдержал я и не удержался от подколки.
– Посмотрим, будет ли это так радостно говорить завтра, – процедил он, еще больше заводясь от того, что я не ведусь на его дешевые манипуляци.
– Ну где меня найти ты знаешь, если от слов к делу соберешься переходить, я никуда убегать не собираюсь, – твердо сказал я.
С этими словами я резко подался вперёд, как обычно делают, когда имитируют удар. Вот такая имитация заставила мажочрика засунуть язык в одно место. Поскольку разговор оказался исчерпан, он дал по газам и девятка, выстрелив клубом дыма, уехала.
Я проводил автомобиль взглядом, пока он не скрылся за поворотом через несколько секунд. Господи, сколько вот таких вот дураков за свою жизнь гонять пришлось… ещё вот один умник нарисовался – папами и мамами угрожает, нет бы сам из себя хоть что-нибудь дельное представлял.
Мы остались вдвоем с Ленкой у ворот «Колоска». Я обернулся к ней, полагая, что теперь она наконец сможет нормально и искренне меня отблагодарить за спасение. Рядом то больше нет раздражителя и подбирать слова не надо, возможность говорить все, что думаешь появилась.
– Ну ты цела? – спросил я, но увидел на лице Ленки картину ужаса.
– Иван Сергеевич, ты ещё не знаешь с кем связался… – прошептала она. – Это такая подлая и злопамятная сука, что он всё вверх дном перевернет, но сделает так чтобы ты виноватым оказался! А ему папа ему поверит, понимаешь?
– Дай угадаю, ты, Лен, именно поэтому меня решила раньше времени прибить, – спросил я. – Или это у тебя особая форма благодарности? Не знал.
Ленка помолчала, не зная что ответить. Потом выдала очередной напор нелепого бреда, который я воспринимать спокойно не мог. Не смешно даже.
– Ты просто не понимаешь, Иван Сергеевич с кем связался и то, что я на тебя напала… это я тебя хотела защитить!
– Оригинальные у тебя способы защиты, Елена Анатольевна, – покачал я головой.
– Какие есть, и вообще Иван Сергеевич, когда мы с вами на «ты» перешли?
– Не переходили… – я плечами пожал. Хочет «выкаться», ради бога. Мне от этого ни горячо, ни холодно, как мертвому припарка. – Пойдёмте может быть?
– Идите! Ничего с вами не хочу иметь общего, – фыркнула Ленка.
– Ну уж простите, в следующий раз буду знать и не буду ввязываться, раз вам так угодно.
– Спасибо вам, – стиснув зубы, как будто не хотя, сказала Ленка, но сказала же.
И с этими словами развернулась и пошагала обратно в лагерь, бросив меня, как в первый раз, когда конфликт с ментами вокруг Олегова завязался.
– Собственно, пожалуйста…. обращайтесь.
Я обернулся, посмотрел на все еще стоявшую в воздухе пыль от девятки. Что сказать, вот помог человеку, а получил в ответ непонятно что. Зато новых проблем у меня стало больше, этот гад наверняка не оставит всё просто так. Ну, с проблемами будем разбираться по мере их поступления.
Глава 5
Ну и какого черта спрашивается…
Ленка наступила на брошенную мной розу, ту самую которую я с полисадника Оксаны Вадимовны сорвал и хотел подарить поварихе Аннушке. Как назло, Пупс переломила у цветка стебель.
Теперь розочка – утиль.
Не знаю, видела она, что по цветку идет, или нет, но своим поступком всю малину мне испортила. Ну ничего… прорвемся. Я подошел к цветку, поднял, повертел в руках и со вздохом выбросил за ближайший куст. Белые розы, беззащитны шипы.
Пожал плечами.
Ничего, в полисаднике еще полно роз, сорву другую, правда там одни розовые остались. Что касается Ленки, та видимо подумала, что это я ее обхаживаю и цветок для нее сорвал. Обломись, Пупс – не для тебя счастье в палисаднике директрисы росло.
В остальном, стычка с ухажёром Ленки Пупса моих планов на вечер нисколечко не изменила. Ну бывает так у мужиков – проорались, потолкались, морду друг другу начистили (хотя тут чистил я и не только морду), так и что теперь? Не конец света случился, поэтому надо своими делами дальше заниматься, от плана не отступать. А какие от мордобоя последствия наступят – буду разбираться по мере наступления оных. Мне уже понятно, что хахаль этот начнет тучи руками разгонять, блин, но отомстить попытается. Больно тип скользкий попался.
Ладно. Стычка стычкой, а ужин у нас в столовой по расписанию, как говорится.
Поэтому я быстро переключился с напористого мажорчика, и вернулся в лагерь. Как раз ужин в столовой с минуты на минуту начнется, а в животе уже урчит. После выплеска адреналина кушать всегда хочется. По пути завернул к полисаднику, новую розу зацепить. Огляделся, чтобы дело беспалевно происходило, новую розу сорвал. Ну и потопал довольный в столовую.
Аннушку застал в крайне прескверном расположении духа. Занималась девчонка тем, что разливала по стаканам кисель. Кисель Оксана Вадимовна любила, я слышал, как она заказывала у поварихи его на ужин. И та прислушалась, сварила. Ну, я тоже отведать киселя не прочь, мне что кисель, что чай – одного поля ягоды. Подошел поближе, стакан взял. Дальше делать вид, что повариха меня не замечает – не выйдет. Вот он я.
– Анечка, какой прекрасный вы кисель приготовили, – сказал вместо приветствия, привлекая к себе внимание поварихи. – Но даже этот чудный кисель не сравнится с тем, как вы великолепно сегодня выглядите.
Я протянул Анне розу, улыбаясь в полный рот зубов. Кстати еще одно преимущество нового тела – целые зубы. В прежней жизни у меня своих зубов целых не осталось, где подшаманенные стоматологом, где вовсе коронки стояли. Желтые такие, под позолоту, на большее денег у детского тренера не хватало. А тут – песня, хочешь мясо ешь прям от куска откусывай шмотками, хочешь семечки лузгай. Но да не об этом сейчас. Сейчас надо исправляться, свой косяк заглаживать перед поварихой. Пусть я, положа руку на сердце, своей вины здесь не чувствовал. Разве я виноват в том, что девушка в такое положение попала, когда весь лагерь обсуждает прошедшую ночь? Не виноват, но я как мужчина порядочный несу за это прямую ответственность.
– Вы, конечно, Иван Сергеевич, ничего лучше не нашли, чем меня с киселем сравнивать, – обиженно, как показалось, сказала она в ответ на мой комплимент.
Глаза так и не подняла, взяла очередной стакан, зачерпнула черпаком кисель, на поднос поставила, где уже несколько полных стаканов стояло.
Есть такое, комплимент действительно получился самую малость сомнительным.
– Аннушка, дорогая, вы не кисель, вы лучше. Просто позвольте просто выразить вам знак своего чуткого внимания, – я попытался исправить неудачный «подкат» и сунул ей розу едва ли не под нос.
Она была вынуждена поднять взгляд, только на секунду, как будто хотела убедиться, что это действительно я вручаю цветок и ей не показалось.
– Иван Сергеевич не стоит, честно, – выдавила она ещё больше смутившись. – Пейте кисель, кушайте на здоровье, сегодня на ужин гречиха с куриной котлетой.
– Что вы, что вы, любезная, возьмите цветок, он ни в чем точно не виноват, и с киселем вас не сравнивал, – настоял я. – И если я перед вами хоть в чем-то провинился, то прошу извинить… – у меня чуть с губ не сорвалось «старого дурака», все же тяжело избавляться от некоторых привычек из прошлого.
– Вы, похоже, до сих пор не поняли, что произошло, – разочаровано прошептала она.
– И что же произошло?
– Оксана Вадимовна объявила мне строгий выговор…
– Ба! И за что же она его объявила? Строгий выговор? – мне правда было крайне непонятно, откуда директриса могла Ане выговор слепить, поэтому я и удивился так ее словам.
Не могла же Оксана Вадимовна выволочку устроить Аннушке только за то, что она свое свободное время вне работы как хочет, так и проводит. Никому и ничего не докладывая и ни перед кем не оправдываясь. За что оправдываться, собственно – тоже непонятно. Но все оказалось куда проще.
– Я вам когда борща наливала тем вечером, то забыла кастрюлю убрать в холодильник, и… в общем половина кастрюли на утро пропала, а Оксана Вадимовна это увидела.
Вон оно как. Нашла змеюка подколодная до чего докопаться к поварихи. Ну, вполне себе в стиле директрисы, кстати.
– Сочувствую, неприятненько получилось…
Наверное, надо было сказать девчонке что-то другое, например помощь предложить… хотя какая тут может быть помощь. Но я сказал то, что сказал. Другого ничего в голову не пришло, к сожалению.
Цветок она брать так и не взяла. Я не стал смущать девочку ещё больше, понюхал розу, взял поднос, наложил себе еды и пошёл есть, подыскивая себе стол. Честно говоря, злился я на Оксану Вадимовну жутко. Вот чего она на девчонку бочку катит, явно ведь не в борще дело, прокис и прокис. Новый, в конце концов, можно сварить. Непорядок. Поэтому место, где ужин провести, я выбрал сразу же – к Оксане Вадимовне за столик присел, правда на ужин директриса еще не пришла. Но придет ведь. А я пока столик облюбую.
Я подошел, поставил на стол поднос, взял из-за соседнего стола второй стул, на него розу положил. Присел. Кстати, Ленка предсказуемо на ужин не явилась. И вряд ли позже придет. Так хоть ей розу можно было вручить, чего я с цветком теперь буду таскаться. Но нет, наверное наша комсомолка, лежит в номере и плачет в подушку, что жизнь такая несправедливая и в ней встречаются идиоты, которые готовы подставить плечо помощи, когда не просят. Какой ужас… Ничего, пусть плачет. Больше поплачет, меньше пописает.
Кстати о птичках, пока я ковырял вилкой котлету, мне в голову пришла вот такая занимательная мысль – что если это дело рук хахаля Ленки. Ну в смысле та дурацкая идея натравить на Олегова дюже любопытного мента. Я, если честно, уже и как звать майора забыл. Формально, при ближайшем рассмотрении, все сходилось – мажорчик, а если точнее быть, его папа, имел обширные связи. Это раз. А вот два – хахаль Пупса ненавидел Пашку, о чем прямо заявлял. Не знаю с чего вдруг ему в голову пришло, что у Олегова и Пупса есть какие-то шуры-муры друг с дружкой. Я то ничего подобного между ними не замечал. Конечно, дыма без огня нет, но все же – последнее, что я бы мог подозревать, так это хоть какую-то связь между Еленой Анатольевной и одним из ее воспитанников. Шуточки всякие были в ее адрес и скорее даже в адрес ее вполне себе аппетитных форм, но куда же без них. Пацаны такие пацаны, в таком возрасте – тем более.
Предположу, что злится хахаль только потому, что сама Ленка к нему охладела и взаимностью не отвечает. А Пашку этот мерзавчик обвиняет из за того, что парень внешне красивый у мамы с папой получился. Так вот, если дальше мысль с майором развивать по накатанной, то Олегов самая что ни на есть подходящая цель для выбранной хахалем тактики. Я прекрасно помнил, что сам Пашка «не без грешка» по части нарушения закона, а что может быть проще, чем упечь за решетку пацана, который ходит под условным сроком? Вот то-то же, дело по такому моменту состряпать, как два пальца об асфальт – отсюда и появился целый майор и липовые украденные часы. Знать бы еще откуда заявитель взялся.
Ясно в общем все, хотя это предположение, безусловно. Никак не доказуемое.
Я закинул отломанный вилкой кусок котлеты в рот, начал тщательно пережевывать. Все это знание, конечно, полезное, кто ж спорит. Но еще раз – не докажешь это никак, что дело на Пашку сшили. Поэтому надо просто иметь в виду, что хахаль у Ленки способен на такие неприятные сюрпризы. Не удивлюсь нисколечко, если он попробует натравить майора на меня. Тем более, дело какое шикарное подворачивается – здесь вполне можно хулиганку уголовную состряпать и заявителя искать не нужно. За то, что я мажорчика малость при встрече помял. Не удивлюсь, что это падла противная поехал прямо сейчас снимать побои, чтобы у мента все доводы на руках были и он уже завтра приехал меня арестовывать и в участок доставлять.
М-да.
Я не стал заморачиваться и дальше развивать свои мысли. Будь как будет.
Еда сегодня показалась достаточно пресной, но как я уже говорил на вкус серьезно влияет настроение женщины, а Аннушки настроение не ахти. Вот и получился ужин не туда и не сюда – гречка недоваренная, котлета пережаренная.
– Иван Сергеевич! – отвлекла меня от мыслей появившаяся директриса.
Бух! Это она поднос на стол «поставила», чтобы мое внимание привлечь.
– Не поняла, вам что во всей столовой места мало, что вы выбрали мой стол?
– Приятного аппетита, уважаемая директриса, – я отвечать на глупые вопросы не стал.
Раз выбрал этот стол, значит надо так.
– С чего бы это вдруг вы мне решили компанию за ужином составить, Иван Сергеевич?
– А может у меня рядом с вами аппетит просыпается? – предположил я. – Присаживайтесь, а то гречка остывает.
Она поколебалась, не до конца видать понимала, чего я от нее хочу. Но по итогу присела за стол с явным любопытством на лице.
– Вам тоже приятного аппетита, – сказала Оксана Вадимовна, хотя я к моменту ее прихода успел половину тарелки умять.
С минуту сидели молча. Я ждал, когда директриса устроится, есть начнет, сам кашу жевал с умным видом. В общем, другими словами, ждал когда Оксана Вадимовна расслабиться, больно она напряженная в моем пристуствии. И только потом заговорил.
– Жду не дождусь, когда мы с вами в колхоз поедем. Спасибо, что команде помочь вызвались. Неожиданно приятно.
– Вы думаете, что я вам помогаю? Еще чего не хватало. Но помогать ребятам это моя обязанность, – напыщенно сказала директриса. – Я чего думаете на ужин задержалась, мне как раз подруга звонила и сказал, что у ее муженька машина сломалась, не заводится.
– Не приедет? – насторожился я, не хватало, чтобы наша поездка в колхоз сорвалась.
– Не приехал бы, если бы мне на ребят все равно было, – самодовольно заявила Оксана Вадимовна. – А я, Иван Сергеевич, уговорила его приехать. И он с удовольствием согласился, потому что не все такие как вы противные и только о себе думаете.
Ясно все, не преминула мне колкость отвесить. Видать, чтобы не расслаблялся. Схаваем на первый раз.
– И как же он приедет, если машина сломана?
– Да вот так – он по итогу грузовик взял из гаража колхоза!
– Ничего себе, проблем не будет.
– Вот представьте на что человек ради «Колоска» пошел, так что цените мою вам помощь!
Я улыбнулся учтиво. Но дальше тему не совсем приятную для Оксаны Вадимовны завел, собственно, ради нее я и присаживался к столу.
– Мне тут птичка пернатая на хвосте принесла, что вы выговор Аннушке нашей поварихи организовали. Неужто правда?
– А вам какое дело до этого? – вилка директрисы с нанизанным на нее куском котлеты, застыла у самого ее рта. Вопрос явно ее врасплох застал.
– Солидарность одного трудящегося к другому, – ответил я. – Я даже не поверил, когда краем уха услышал. Теперь переживаю, на Анне лица нет.
– Она вам все это рассказала, как понимаю?
– Не рассказала, это я вам толсто намекаю, что стены в лагере тонюсенькие и слухи очень быстро по «Колоску» распространяются.
– Понятно, Иван Сергеевич, снова вы вокруг да около ходите своими витиеватыми фразочками. Нет бы прямо сказать, как подобает настоящему мужчине, умничать – это не ваше, – Оксана Вадимовна вернулась к своей трапезе, делая вид, что ничуть не возмущена моими словами. – Вообще-то, чтобы вы знали, я порядочный руководитель и никого просто так не наказываю. Если основания нет.
– Заслужила стало быть повариха выговор? – уточнил я, делая изумленное выражение лица. – Что же за основание такое?
– Стало быть! Если вы не в курсе, и мне какие-то странные претензии выдвигаете, ничего не зная, то прежде хотя бы утрудитесь обстоятельства узнать! – она через чур агрессивно ткнула вилкой в котлету.
– Так я знаю. Тоже краем уха услышал, что вы из-за тарелки борща девчонку по полной программе вздрючили, – я пожал плечами.
– Фу, как вы выражаетесь некрасиво, – поежилась директриса, но скорее демонстративно это сделала.
– Вы от темы не уходите, ага.
– Я ухожу? Да будет вам. Я вам вот что скажу, это я еще мягко с Анной обошлась, ограничившись выговором.
– Почему?
– А вот я вам скажу, хоть это и не ваше дело! – Оксана Вадимовна подбородок вскинула. – Потому что, Иван Сергеевич, что у нас в «Колоске» каждая крупинка соли на хозяйственном счету числится. Борщ этот мы планировали на обед подавать, на два раза Анна его сварила.
– Так, и что? Теперь план под угрозой оказался? – я улыбнулся кончиками губ.
– Да то, что у меня теперь по бумагам разрыв произошел. И продуктов нам теперь не хватает! Как я, по вашему, буду это перед своим руководством обосновывать, с меня же три шкуры спустят!
Я понял, что хотела сказать директриса. Ну… по большому счету тут ничего против не скажешь, повод у директрисы действительно имелся. Если борщ остался и его планировали на следующий день к обеду подавать, то все понятно в принципе. Речь то действительно шла не о тарелке борща, как я ради красного словца сказал, а о половине кастрюли, которой надлежало нас на следующий обед кормить. Для Оксаны Вадимовны это дополнительные расходы, непредвиденные, а бюджет никогда резиновый не бывает. И ей действительно придется дополнительные траты согласовывать. Поэтому в чем-то она права, Анна еще хорошо отделалась, если только выговор устный получила, тут и премии можно лишить. Если, конечно, таковая поварихи есть.
Однако, я прекрасно понимал, что форс-мажоры случаются и с Анней это был именно такой форс-мажор. Зная, что у девчонки без того настроение слухами лагерными испорчено, ее можно было поберечь. Любой же разрыв, или что там у Оксаны Вадимовны по документам произошло, можно смело устранить. Пояски к примеру подтянуть… что я директрисе и предложил.
– Пояски подтянуть говорите? – вылупила она глаза от возмущения. – Больше ничего не придумали? Вот вы, Иван Сергеевич и подтягивайте пояски, а у меня ребята будут полноценно питаться! У них организмы растущие.
– Ясно.
– Ясно вам! Если бы было ясно, и вы действительно об Анне переживали, то ночью спали бы, а не вот это вот все! – выплеснула свое возмущение Оксана Вадимовна, наконец подтвердив из-за чего начался весь сыр-бор.
– Все – это? – попросил я разъяснений, хотя уже понял куда эта красавица клонит. – Я, знаете ли, всегда ночью сплю. Поэтому не понимаю, о чем вы говорите.
– Знаю я ваше всегда! И не вы, конечно же, сотрудниц «Колоска» по углам водите после отбоя?
– Боже упаси, – открестился я. – Вожу? Я? Вы явно меня с кем-то перепутали или желаемое за действительное выдаете.
– Вы просто видимо не знаете, что у Анны есть жених, которого она из армии ждет! И ваше внимание к поварихи неуместно.
Я хмыкнул только в ответ. Во какая свистопляска нарисовывалась. Прекрасно понимаю, что это именно Оксана Вадимовна пустила слух о «ночных похождениях» Аннушки, никто кроме неё не знал о визите поварихи в мой номер той ночью. Но тут, оказывается, слух новыми подробностями обрастал. Аня то еще и изменщица, как выяснялась. А кому? Пареньку солдату, который срочную службу в армии проходит. Считай на девчонке клеймо директриса поставила. Не дождаться из армии жениха – дело непорядочное. Я теперь окончательно понял, чего такая грустная ходит повариха. На нее теперь все волком будут смотреть.