Развод. Миллионер для сладкой булочки

1

– Хорошо, что ты пришла, малыш, – слышу хриплый и нежный голос своего мужа.

«Малыш», – отмечаю про себя. А меня он так никогда не называет…

А как же он меня тогда называет? Пышечка? Булочка?

Хотя отлично знает, как я ненавижу эти прозвища. Потому что я никакая не пышечка и не булочка, а Мия! Правда, малышом меня тоже, наверное, назвать очень сложно: малыш пятьдесят четвёртого размера, такого же не бывает, правда?

И хотя все журналы сейчас забиты моделями плюс-сайз, красивая и дорогая одежда всё равно продается на каких-то тощих щепок!

Всё это проносится у меня в голове за долю секунды, пока я стою за дверью и подсматриваю в щёлку, что же происходит в спальне.

В моей, чёрт побери, собственной спальне! Как-будто я очутилась в дурном сне и никак не могу проснуться.

Хочется вымолвить хоть слово, но язык и губы не слушаются меня… Стою как набитая дура, и завороженно наблюдаю, как мой горячо любимый муж занимается с кем-то там, в клубке белоснежных простыней, сексом.

Хотя нет, не сексом! Сексом занимаются быстро, грязно, со шлепками и причмокиваниями! А вот так медленно, плавно и проникновенно, как в голливудских фильмах, занимаются только любовью!

Любовью!

И пока осознание этого пронзает мой мозг, как игла, я отчётливо вижу на фоне окна, как мой Слава, приподнявшись на своих сильных и накачанных руках, нежно занимается любовью с распростёртой под ним какой-то женщиной.

Точнее, телом. Я не могу до сих пор воспринять её как отдельного человека. Как личность. Пусть для меня она останется просто безликим телом.

Стройным, красивым. Ухоженным. Телом без лица, потому что его я не могу разглядеть из-за выпирающего края подушки.

Но зато я могу отлично слышать из своего наблюдательного пункта, как мой муж страстно шепчет:

– Какая ты сексуальная, малыш. Не могу насытиться тобой. Какое у тебя тело, – и его бёдра продолжают плавно ходить туда-сюда над этим «малышом».

И тут я понимаю, что в жизни совершенно всё по-другому! Это в книжках и в кино разъярённая жена выскакивает, как вождь апачей из-за угла, и несётся с осколком стекла наперевес к ненавистной любовнице.

Режет её. Калечит. Уничтожает свою соперницу.

А потом уничтоженный и раскаявшийся муж ползёт за униженной и оскорблённой женой на коленях и умоляет развидеть всё то, что она увидела.

И они потом снова живут должно и счастливо. Правда, муж должен сначала хорошенько пострадать и искупить свою вину.

Но у меня нет в руках ни стекла, ни кинжала, и я понимаю, что я до смерти боюсь, что мой муж, мой самый любимый на свете Слава, не поползёт за мной на коленях, извиняясь… А просто бросит мне в лицо равнодушное: «Как хорошо, что ты всё узнала, я как раз собирался тебе всё рассказать… Пышечка…»

И я продолжаю стоять за дверью, опасаясь разрушить это хрупкое равновесие, которое пока существует. Состояние «до», когда у меня ещё был верный и любимый муж, и «после», когда я уже разведённая брошенка, сижу, утирая сопли кулаком в своей пустой красивой квартире, пока мой Слава уезжает в закат на белоснежном лимузине со своим «малышом».

– Какая ты сладкая, малыш, – словно продолжает издеваться мой муж, продолжая свои плавные движения над своей девицей, и добавляет: – Меня безумно возбуждает твоё тело… Не могу им никак насытиться… Такое красивое… Стройное, – и эти слова бьют меня кинжалом прямо в сердце.

Вот что значит самое главное для него? Стройность?

Да это самое оскорбительное и обидное, что я сейчас подслушала!

Значит, моему дорогому Славику не хватает красивого стройного тела?

Я стою, и чувствую, что моё собственное тело как будто нарочно ещё больше увеличивается в размерах, занимая собой всё пространство вокруг. Как поднимающееся из кастрюли тесто…

И мне кажется, что блузка и штаны на мне сейчас лопнут на мне по швам. От стыда и обиды.

Что их хозяйка так запустила себя…

И я всё ещё стою, не зная, что мне делать дальше. Мой ум пока не анализирует, а лишь просто смотрит на всё это со стороны. Наблюдает.

Я слышу страстные стоны этой женщины, я вижу, как её роскошная загорелая ножка чуть ли не в два метра длиной обвивает упругие ягодицы моего мужа, прижимает ещё плотнее его лобок к своему, и он продолжает шептать только в одному ему видимое лицо:

– Да, так, малыш… Обожаю тебя… Ты невероятная… Твоя киска такая сладкая и тесная… Такая горячая…

Да, и наверняка очень худая! – со злостью хочется мне выкрикнуть в комнату. Но я сдерживаю себя…

Я пока не решила, что мне делать.

Пока этот кошмар не закончился…

Я вижу, как Слава ускоряется, его движения становятся более ритмичными, стоны драной кошки под ним уже разносятся по всему дому, и вот он, замерев, начинает громко хрипло стонать.

Интересно, со мной он точно так же стонет? Так долго и громко? Что -то я совсем не могу этого припомнить…

И кстати, что-то я совсем не могу вспомнить, когда мы с ним вообще в последний раз занимались сексом. Неделю назад?

Да нет. Ещё раньше… Две недели? Или месяц…

И тут я с ужасом понимаю, что у нас со Славой не было секса больше месяца. Если не двух! А ведь мы ещё совсем молодые! По крайней мере – я!

Двадцать семь лет – не диагноз!

И если я сейчас выскочу из-за угла, наброшусь на них, мой муж наверняка от меня уйдёт. К этой фотомодели! Надеюсь, что лицо у нее страшное и кривое, хотя, конечно, я понимаю, что скорее всего, оно такое же ухоженное и прекрасное, как всё её невероятное тело… Сладкое и стройное, мать его!

И я продолжаю и дальше стоять в своём укрытии, покрываясь потом и пытаясь найти в себе силы, чтобы хоть что-нибудь предпринять…

2

Я хочу выбраться из этого заколдованного круга, и не могу. Слишком поздно: если я сейчас пошевелюсь, то они меня заметят.

И тогда мне надо будет самой оправдываться, что я за ними подглядываю?! Что за бред! Но, похоже на то.

Эх, не хватило мне решительности. Надо было сразу забежать в спальню, хватать эту стерву за патлы и елозить её мордой о мой дорогущий паркетный пол!

Ну а Славика… А Славика хватать за его твёрдый нефритовый жезл и точно так же выводить на чистую воду… Прямо держась за жезл…

Но я боюсь признаться самой себе, что я не хочу никого выводить на чистую воду. Тут и так всё понятно. Он меня не любит.

Он мне изменяет.

Но самое ужасное во всей этой ситуации, что я-то его продолжаю любить! Моя любовь не закончилась в тот самый миг, как я увидела его резвящимся со своей любовницей в постели.

Моя любовь всё ещё живёт в моём сердце. И если раньше она была тёплой лампадой, согревающей меня, то сейчас она – зияющая кровоточащая рана в моей груди.

Но я не хочу отказываться от неё. Я не готова взять и отдать своего любимого чужой тощей селёдке только потому, что у неё, видите ли, что-то там великолепное и тесное между ног!

А между тем, эта сладкая парочка, перестав стонать как стадо бегемотов в период гона, наконец-то утихает, и я ещё плотнее вжимаюсь в стенку. Как будто это вообще возможно с моими габаритами!

Но, к счастью, они не собираются вылезать из тёплой постельки.

Моей постельки, – ещё раз мысленно напоминаю я себе.

И мои розы, вышитые на пододеяльнике: вот они, цветут, как ни в чём не бывало.

И я про себя загадываю: если мой неверный муж всё-таки соизволит поменять постельное белье после своей мымры, то не всё ещё потеряно! Значит, в нём ещё осталась хоть какая-то крупиночка любви, и он всё ещё не хочет меня потерять…

И пока я размышляю надо всем этим, мой Славик, вытянувшись на спине рядом со своей развратной дрянью (о да, я даже не сомневаюсь, что только развратная дрянь готова пойти на всё, чтобы увести из семьи чужого мужа), произносит:

– Какая у тебя гладкая шелковистая кожа, – и его ладонь продолжает скользить по её животу.

Такому отвратительно плоскому и накачанному, что аж тошнит!

– А бёдра, – не унимается мой муж, и его руки уже дальше продолжают изучать тело этой стервы, пока Славик не перестаёт перечислять её неоспоримые достоинства. – Такие упругие и мягкие одновременно… Без грамма целлюлита…

Да он что, в каталоге сжигающих средств эту девицу нашёл?

И тут мне становится невыносимо горько и обидно от того, что мои бёдра, скорее всего, могут поспорить с любым апельсином насчёт это грёбаной корки… И надо признать этот факт…

Да что уж там… И живот мой явно подкачал.

Точнее, у меня есть такие же гладкие подтянутые кубики пресса, я в этом даже не сомневаюсь, но вот только незадача: скрыты они под толстым и рыхлым слоем жира. Увы…

И теперь мой любимый муж предпочитает пересчитывать рёбра чужой женщины, чем трогать мои пухлые аппетитные формы.

– Ой, а твоя-то скоро придёт? – вдруг подаёт голос эта стерва.

Ну надо, же, вспомнила о моём существовании! И ещё называет-то меня как: «твоя»… Она – «малыш» с великолепным сладким телом, а я – «твоя» и «пышка»…

И мне бы сейчас выпрыгнуть как чёрт из табакерки из своего укрытия с воплями: «А я уже здесь! Но вы не отвлекайтесь, ничего страшного», но я продолжаю прислушиваться к их разговору, словно в нём – разгадка, ключ к тому, как мне вернуть обратно своего мужа.

– Она на работе, – коротко отвечает Слава.

Ну конечно, я ведь и должна сейчас быть на работе. Откуда ему знать, что именно сегодня я решила сделать любимому сюрприз, сегодня же День всех влюблённых! Притащила домой пакеты с шампанским, креветками и шоколадным тортиком.

Для романтического ужина. Как раз собиралась приготовить.

А ещё – пакет с невероятно красивым французским красным бельём, который заказывала по каталогу, потому что у нас в магазинах я просто не смогла нигде найти подходящий размер! На пышные аппетитные формы.

Потому что, как выяснилось, джентльмены предпочитают селёдок…

Хорошо хоть пакеты стоят в прихожей неразобранные, и я не шуршу ими на всю квартиру.

И теперь могу тихонечко, как мышка, правда, очень большая и пухлая мышка, выскользнуть во входную дверь. Прихватив свои покупки.

И сделать вид, что меня здесь не было. Притвориться, что я ничего не видела. Ничего не знаю. Не рассматриваю, как сильные ласковые руки моего Славика сейчас проскальзывают между двух гладких стройных бёдер без апельсиновой корки, и эта девица начинает сладострастно изгибаться в пояснице, издавая громкие мяукающие звуки.

Ну вот, под этот аккомпанемент мне бы и смыться, сделать передышку. Сесть где-нибудь и спокойно подумать до вечера, как мне быть дальше.

Как вернуть своего мужа. Как победить это стройное модельное тело сорок четвёртого размера…

И только я собираюсь тихонечко ретироваться, как слышу, как Славик бормочет:

– Подожди немного, малыш, я еще не готов. Дай мне пару минут.

Ага, – злорадно думаю я про себя, – всё-таки даже с ней ему надо передохнуть и набраться сил несмотря на то, что у него не было секса больше двух месяцев…

Стоп! У него не было секса со мной… Но это же не значит, что не было секса с кем-то другим?

И новое ужасное озарение придавливает меня сверху, словно бетонной плитой: как давно мой Слава вообще встречается с этой шлюхой?

О да, я уверена, что она – самая развратная и грязная шлюха, и никто не убедит меня в обратном! Это она совратила моего изголодавшегося и брошенного по недосмотру мужа!

А Слава, а что Слава… Мужчины слабы…

Сама виновата, оставила мужика без присмотра…

Так, тебе самое не противно так рассуждать, – снова одёргиваю внутренне я сама себя.

Нет, не противно! Я же всегда видела и знала, как облизываются на моего мужа все женщины вокруг! Как голодные дворовые кошки на сметанку!

Ну вот, получила, что хотела…

3

– А ты знаешь, мне её даже жалко, – вдруг начинает эта стерва.

И у меня холодеет всё внутри: это она обо мне? Это ей меня-то жалко?! Что это за на фиг такое жалко?!

– Ей ведь уже столько лет, – продолжает эта сучка. – Для женщины это уже солидный возраст, ты же понимаешь, любимый, – я вижу, как её нога забирается на бедро моего мужа, обвивает его, как соблазнительная змея.

И вот теперь-то у меня как раз окончательно заканчивается терпение. Я сжимаю свои кулаки, и чувствую, как мои острые наманикюренные коготки впиваются в ладонь. До боли.

Я сдерживаюсь, чтобы сейчас не ворваться в комнату и не выцарапать её глаза этими самыми ногтями.

А она продолжает:

– Всё-таки это тяжело для женщины… Быть не в состоянии забеременеть и выносить ребёнка…

Да что она такое несёт? Или мой Слава что-то рассказывал ей?!

– Да, я знаю, малыш, – продолжает гладить её мой муж, и моё сердце буквально разрывается от боли, из-за того, что он стал обсуждать меня, свою жену, с какой-то шаболдой!

Да как он мог?!

И уж тем более обсуждать с ней то, что я действительно очень-очень сильно хочу ребёнка. И мы над этим работаем!

Вот уже два года как работаем! Но пока, к сожалению, безрезультатно…

Все эти таблетки, витамины, гормоны пока не дали мне желанного ребёнка, зато хорошенько расшатали мой гормональный фон и принесли мне в довесок пару килограммов.

Да что там говорить, какую пару! Килограммов десять, не меньше.

А если быть честной, то все пятнадцать…

И вот теперь они лежат там и обсуждают меня и мою личную трагедию, а эта хитрая стервозина ещё и делает вид, что жалеет меня! Тоже мне, мать Тереза нашлась!

Если бы на самом деле жалела, то выкатилась бы сейчас из моей квартиры колобком, а не пачкала бы мою красивую постель с розами своими телесными жидкостями! Жалостливая нашлась…

И пока я слушаю её притворное нытье, во мне ещё больше крепнут уверенность и решимость.

Не. Отдам. Своего. Любимого. Никому!

Моя бабушка всегда говорила, что мужчины, что телки – глупые и неразумные. Любят тепло. Комфорт. И вкусное большое вымя.

Видимо эта корова точно знает, что подставлять мужикам. И он с радостью уткнулся в её вымя, причём прямо сейчас. В самом что ни на есть прямом смысле: мой Славик склоняется над этой сволочью и начинает целовать и сжимать в ладонях её вымя.

Точнее, грудь.

Справедливости ради стоит отметить, что очень красивую и хорошо сделанную грудь.

Ну потому что не бывает таких красивых натуральных грудей, чёрт побери! Ни за что не поверю!

Не бывает женщин без целлюлита, и не бывает женщин с такими кубиками на прессе!

Но вот, это совершенство, однако, лежит сейчас в объятиях моего мужа, и он нежно начинает посасывать её сосок, словно собирается выпить из него какой-то божественный нектар.

А второй свободной рукой уже шарит у неё между ног. Где тоже, очевидно, намазано мёдом.

И тихо шепчет этой соске:

– Давай не будем сейчас о ней…

Ну спасибо, что он хотя бы во время секса со своей любовницей не хочет обо мне говорить. Мне прямо сразу полегчало!

– Подожди, теперь моя очередь, – игриво мяукает эта стервозина и скользит вниз по телу моего мужа.

Можно сказать, по моей законной собственности! Прямиком к его члену.

И я снова не могу разглядеть её лица, зато отлично теперь вижу её затылок, как он ходит туда-сюда, когда она делает моему Славику минет.

Слёзы обиды начинают капать у меня из глаз.

Уж минет-то – это единственное, что мне оставалось! Со всей этой гормонотерапией, но и его у меня отняли, потому что мой любимый, положив свою руку на её волосы хрипло шепчет:

– О да, малыш, так… У тебя просто волшебный язычок…

Да заткнётся он сегодня или нет?! Что-то не припомню, чтобы со мной он был таким разговорчивым…

И эта девица, изогнувшись как можно развратнее всем своим изящным стройным телом, так, чтобы все, включая меня, могли ещё лучше разглядеть её идеальные формы, продолжает извиваться и колдовать над достоинством моего мужа!

– Ты просто бесподобна, – продолжает постанывать мой Славик, и я задумываюсь, чего же делает такого она, чего не умею делать я?

Может быть, дело, действительно во мне? В моих лишних килограммах? Целлюлите и, как выяснилось, неумении делать такой же волшебный минет?

Да что она там такого делает с моим мужем?

Всё, я поняла! Она – ведьма! Она околдовала его! Ходила к знахарке. Сделала приворот.

И тогда тем более всё, что я бы не предприняла, будет использовано против меня.

Надо действовать тонко.

В конце концов, я ведь даже не какой-нибудь там заурядный бухгалтер. Я – аудитор со стажем.

Я умею мыслить аналитически и просчитывать ситуацию на сто шагов вперёд. Любую, кроме своей собственной семьи…

Но я обязательно исправлюсь.

И пока эти двое увлечены неземными оральными ласками, у меня в голове начинает выстраиваться план. Стройный, как экономическая формула и экселевская сводная таблица одновременно.

Я не дам какой-то уличной дряни забрать у меня моего любимого.

Не на ту напала. Думала, я какая-то рыхлая рохля? Растяпа и распустёха? Ну уж нет.

Я изворотливая умная женщина. Которая знает, как не упустить своего. И не отдать врагу.

Я буду бороться! И буду бороться до победного конца. За каждый сантиметр тела своего мужа. До самого кончика. И включая этот самый кончик. Особенно его.

И пока из комнаты раздаются стоны и хрипы любви, а точнее, самого отвратительного супружеского адюльтера, я тихо и незаметно удаляюсь.

Не забыв прихватить с собой свои пакеты с деликатесами.

4

И вот, спустя час, сильная пышная женщина в форме, как выражается моя подруга Ленка, сидит у этой самой Ленки на кухне и наконец-то размазывает сопли и тушь по лицу.

Теперь можно.

– Ты представляешь, Лена, они занимались сексом прямо в моей постели, – не унимаюсь я и в миллионный раз пересказываю ей всё, что я увидела.

Всё можно простить, но мои вышитые шёлком розочки – ни за что!

– Вот мудила, – в миллионный же раз успокаивает меня Ленка, уже откупоривая ту самую заветную бутылку шампанского, которую я приволокла к ней с остальными угощениями.

Угощениями, которыми я собиралась кормить своего любимого!

И теперь шоколадный тортик, креветки и баночка красной икры уже красуются на Ленкином столе на кухне, заботливо расставленные и разложенные моей лучшей подругой по тарелкам.

– И что? Ты оттаскала её за патлы, надавала ей по щам? – уперев руки в боки и нависая надо мной, вопрошает меня грозно Ленка.

– Нееет, – снова начинаю судорожно рыдать я, откусывая хороший такой кусочек бутербродика с икоркой.

Потому что только он сейчас может успокоить мою израненную душу. Он и Ленка…

– И почему? Как же так? Эта сучка залезла на твою территорию, пометила её, а ты даже не заступилась за себя?! Не вышвырнула эту приблуду вон?! – изумлённо переспрашивает подруга.

– Потому что я… Понимаешь… До сих пор люблю его… И очень боюсь его потерять, – глядя на неё полными слёз глазами, откусываю я свой бутерброд.

– Нет, не понимаю, – скрестив руки на груди, продолжает моя лучшая подруга. – Как можно продолжать любить человека, который притащил какую-то потаскуху в твой дом, на твою кровать, и ещё и рассказал ей про то, что ты уже много лет не можешь забеременеть?! – кричит на меня Ленка.

– Не ори на меня, – рыдаю я в голос. – Я не могу его взять и разлюбить, за одну секунду, тебе это ясно?! – уже сама повышаю я голос. – Тебе этого не понять, потому что ты сидишь тут одна, как, как… – пытаюсь я подобрать подходящее выражение.

Ну не старой девой же обзывать любимую подругу?

– Одна, как сыч! – заключаю я. – У тебя нет ни мужа, ни детей, и тебе не понять, что это такое!

– Да я и не хочу понимать! – наконец-то справившись с пробкой, разливает Ленка шампанское по бокалам. – Вот скажи мне, на хрена мне все эти проблемы, а?! – смотрит она на меня, пододвигая бокал. – Думаешь всем это нужно, ухаживать за каким-то мужиком, стирать ему трусы с носками?! Я одна, и чувствую себя просто за-ме-ча-та-льно, – растягивая слова, чтобы ещё сильнее убедить меня, объясняет Ленка. – Вот хочу – халву ем! Хочу – пряники! – заключает она и с яростью откусывает свой бутерброд.

И мне нечего ответить своей лучшей подруге.

Мы столько лет вместе, что уже не осталось ни одной темы и ни одного секрета, который бы мы не обсудили.

Я не знаю, правильно это или нет, но Ленка точно знает, что у моего Славика есть родинка прямо на правом яичке, и он возбуждается от высоких каблуков и чулок.

А я, например, знаю, что у моей подруги первый секс случился чуть ли не в двадцать один год с нашим преподавателем по экономике, но я – могила! И она тоже.

В общем, мы две могилы, в которых похоронены все наши секреты про наших мужчин, их члены, ягодицы и прочие анатомические особенности.

И кому уж как не мне знать, что Ленка просто ненавидит все эти сопли, серьёзные отношения, а особенно – женатых мужиков.

– Будь моя воля, издала бы закон: изменил жене – кастрировать! И я яйца на городских воротах повесить, как в старые добрые времена! – постоянно твердит она.

Особенно её ненависть ко всем женатым мужикам усилилась, когда выяснилось, что тот самый профессор экономики оказался женат и с детьми! А Ленке врал про то, что она единственная и неповторимая. Возможно, из-за этого она теперь живёт одна. В собственное удовольствие.

А я не хочу жить в собственное удовольствие!

Точнее, очень даже хочу, но моё удовольствие – это и есть мой Славик, и я пытаюсь донести это до подруги.

– Понимаешь, – отхлёбываю я из бокала. – Хлопнуть дверью, уйти, выгнать его из дома, в конце концов, может каждая. А что потом? Ты думаешь, я сразу же найду такого же умного, красивого, страстного, – начинаю я перечислять все достоинства своего изменщика-мужа, и снова перед глазами встаёт эта картина, где он трахает и трахает эту длинноногую стерву…

– Зачем тебе другой? Живи одна, – резонно отвечает Ленка. – Секса у тебя всё равно уже сто лет не было, ты сама говорила, – сыпет соль на голую рану моя подруга, и я только сильнее начинаю хлюпать носом. – На хрена тебе он вообще сдался, – с возмущением отпивает она из бокала и начинает накладывать нам по тарелкам закуски.

– Ну потому что он самый добрый. Самый красивый. Самый умный, – подперев щёку рукой, вспоминаю я всё то, за что люблю Славика.

И тут до меня доходит, что я его просто так люблю. Да ни за что!

Хотя, если подумать… Любила бы я его так же сильно, если бы все женщины не сворачивали шеи в его сторону, стоит ему появиться в радиусе километра?

И не смотрели бы потом с недоумением на меня, всем своим взглядом выражая: «И этот охрененный красавчик с это-о-ой?!»

И от одной мысли об этом мне становится невыносимо стыдно. Я ведь не была такой раньше. Когда мы познакомились…

И я запиваю свой стыд за свой внешний вид и лишние килограммы шампанским.

И шлифую сверху бутербродиком. И креветочкой. И тортиком.

И я знаю, что единственный человек, который меня поддержит, это моя Ленка: как бы она сейчас не возмущалась, она сможет мне помочь. И ей совершенно всё равно, сколько я вешу. Пятьдесят килограмм или сто пятьдесят…

Но, к сожалению, она не Слава, и очередная солёная капля с моего носа падает в мой бокал с грустным непраздничным шампанским…

5

– Так, ладно, соберись, тряпка! – грозно потрясает своим бокалом Ленка. – В конце концов, у тебя есть план?

– План? – поднимаю я на неё глаза и что-то там начинаю припоминать… – Ах да, план… Мне как раз что-то приходило в голову, там, за дверью, когда я подсматривала за ними… Что очень чёткое и гениальное… Но вот сейчас, как назло, всё вылетело из головы.

– Так, ладно, успокойся, – гипнотизирует меня своим взглядом лучшая подруга. – Скушай креветку. Не торопись. Что ты вообще надумала?

Я беру и закидываю в рот божественную креветочку и начинаю сосредоточенно жевать. Мне всегда это помогало думать…

– Ты знаешь, если бы я была точно уверена, что Слава меня больше не любит, и не хочет со мной жить, то я, наверное, развелась бы с ним, – начинаю размышлять я вслух, хотя одна только мысль о разводе повергает меня в священный ужас.

Потому что развод – это плохо! Это просто самое ужасное, что может приключиться с женщиной. Меня так воспитали. Все наши женщины в семье жили и терпели, стиснув зубы, даже если их что-то не устраивало.

Сколько себя помню: моя бабушка вечно бухтела на деда. Да и странные слушки до меня докатывались о том, как дед поехал как-то в санаторий по профсоюзной путёвке, да что -то там оказалось нечисто. И всплывала потом в разговорах какая-то крашеная перманентом Валя из Оренбурга… Но все эти истории заминались и умалчивались.

И женщины в моей семье, поджав губы, продолжали и дальше боготворить своих мужей. Какими бы они не были. Даже если моему папе нужно было уехать в командировку, или задержаться на работе с ночёвкой, всё это преподносилось как служебно-производственная необходимость.