Пловцы

Julie Otsuka

The Swimmers

Copyright © 2022 by Julie Otsuka, Inc.

© Евгения Макарова, перевод на русский язык, 2022

© ООО «Издательство «Лайвбук», 2022

«Иногда это не столько роман, сколько стихи – точные, негромкие, одновременно душераздирающие и целительные»

«Через легкие, медитативные описания завсегдатаев бассейна Оцука касается тем смерти, любви, отношений матери и дочери и забвения, в которое люди погружаются медленно, как в воду»

«Зыбкий, личный, трудноуловимый текст. Всё ненадежно и в то же время легко, проплывает мимо и цепляет»

Бассейн в подземелье

Бассейн находится глубоко под землей, в просторном помещении, похожем на собор, скрытый под улицами нашего города. Некоторые из нас приходят сюда, потому что получили травму и нуждаются в исцелении. Мы страдаем от болей в спине, плоскостопия, разрушенных надежд, разбитых сердец, тревоги, меланхолии, уныния – обычных земных недугов. Другие работают в колледже неподалеку и предпочитают проводить обеденные перерывы под землей, в воде, вдали от суровых взглядов коллег и мониторов. Третьи сбегают сюда всего на час от неудачного брака, оставшегося на поверхности. Многие живут по соседству и просто любят плавать. А одна – Элис, лаборант на пенсии, ранняя стадия деменции, – приходит сюда, потому что всегда приходила. Она может не помнить код шкафчика или забыть, куда положила полотенце, но когда она погружается в воду, то знает, что делать. Ее гребки длинные и плавные, ноги сильные, сознание ясное. «Там, наверху, – говорит она, – я просто очередная старушка. А здесь, в бассейне, я – это я».

Приходя в бассейн, мы почти всегда оставляем все проблемы на суше. Несостоявшиеся художники превращаются в элегантных пловцов. Непризнанные профессора с головокружительной скоростью несутся по воде, словно акулы. Недавно разведенный менеджер по персоналу берет выцветшую красную доску из пенопласта и с чувством полной безнаказанности машет ногами. Сокращенный рекламщик плывет, как выдра, на спине, глядя на рисунки облаков на бледно-голубом потолке, и в его голове, впервые за весь день, ни одной мысли. Отпустить. Беспокойства больше не беспокоят. Безутешные вдовы перестают горевать. Безработные актеры, неспособные зацепиться на земле, легко скользят по скоростной дорожке, наконец-то в своей стихии. Я на своем месте! И на короткое мгновение у нас в этом мире есть дом. Уходит плохое настроение, исчезают тики, пробуждаются воспоминания, растворяются мигрени и медленно-медленно начинает стихать болтовня в голове, гребок за гребком, дорожка за дорожкой. И, закончив плавать, мы поднимаемся из бассейна очистившимися и свежими, снова в равновесии, готовые к новому дню на суше.

На поверхности – лесные пожары, оповещения о смоге, эпические засухи, жующие бумагу принтеры, забастовки учителей, восстания, революции, обжигающая жара, которая, кажется, никогда не спадет («Мощный тепловой купол накрыл все западное побережье»), а внизу, в бассейне, всегда комфортные двадцать семь градусов. Влажность – шестьдесят пять процентов. Видимость отличная. На дорожках порядок и спокойствие. Часы работы, хотя и ограничены, вполне отвечают нашим потребностям. Одни приходят сразу после пробуждения, со свежим полотенцем через плечо и резиновыми очками в руках, готовые к заплыву в восемь ноль-ноль. Другие спускаются вечером, после работы, когда еще светло и солнечно, и возвращаются на поверхность уже затемно. Пробки рассосались. Экскаваторы затихли. Птицы разлетелись. И мы, слава богу, снова избежали наступления сумерек. Это единственное время, когда я не могу вынести одиночества. Некоторые ходят в бассейн с религиозным рвением по пять раз в неделю и чувствуют себя виноватыми, если пропускают хотя бы один день. Другие приходят каждый понедельник, среду и пятницу в полдень. Одна является за полчаса до закрытия, и к тому моменту, как она переодевается и заходит в воду, уже пора выходить. Еще один умирает от болезни Паркинсона, и он приходит только тогда, когда может. Если я здесь, значит, у меня хороший день.

Правила бассейна, хотя и негласные, аккуратно выполняются (мы сами себе лучшие надсмотрщики): не бегать, не кричать, детей не приводить. Плавать только по кругу (против часовой стрелки, всегда держась справа от нарисованной на дне черной линии). Пластыри снять. В бассейн не допускаются лица, не принявшие обязательный двухминутный душ в раздевалке (горячая вода, мыло). В бассейн не допускаются лица с необъяснимой сыпью или с открытой раной (на менструацию запрет не распространяется). Вход в бассейн запрещен тем, кто не является членом клуба. Гости разрешены (не более одного за раз) за номинальную плату. Бикини допускаются, но не поощряются. Купальные шапочки обязательны. Мобильные телефоны запрещены. Все время нахождения в бассейне необходимо соблюдать надлежащий этикет. Если вы не можете поддерживать темп, нужно остановиться в конце дорожки, чтобы пропустить пловца позади вас. Если вы хотите обогнать кого-то, вы должны один раз коснуться его ноги, чтобы предупредить. Если вы случайно столкнулись с другим пловцом, вы должны убедиться, что с ним все в порядке. Будьте вежливы с Элис. Выполняйте все команды инструктора. Поднимайте голову через равные промежутки времени и, конечно, не забывайте дышать.

В «настоящей жизни», наверху, мы – переедающие, непреуспевающие, выгуливающие чужих собак, переодевающиеся в платье жены, помешанные на вязании («Еще один рядок»); тайные скопидомы, малолетние поэты, супруги экспатов, близнецы, веганы, «мамочки»; второсортный модельер, иммигрант без документов, монахиня, датчанин, коп, актер, который играет копа на ТВ («Офицер Махоуни»), победитель розыгрыша грин-карт, двукратный номинант на звание Лучшего профессора года, игрок в го, занимающий место в национальном рейтинге, три парня по имени Джордж (Джордж-ортопед, Джордж – племянник нечестного финансиста, Джордж – бывший боксер, обладатель «Золотых перчаток» в полусреднем весе), две Розы (Роза и Другая Роза), одна Ида, одна Элис, одно самопровозглашенное ничтожество (Не обращайте на меня внимания), один бывший член СДО[1], два осужденных преступника, зависимые, способные, борющиеся, озлобленные, вышедшие в тираж, потерпевшие неудачу (Кажется, у меня положительный тест), на закате карьеры в сфере недвижимости, в разгаре затянувшегося развода (Пошел седьмой год), погрязшие в рутине, бесплодные, в расцвете сил, в спешке, в ремиссии, на третьей неделе химиотерапии, в глубоком неослабевающем отчаянии (К этому никогда не привыкнешь) – но внизу, в бассейне, мы только одно из трех: люди на быстрой дорожке, люди на средней дорожке и люди на медленной.

Люди на быстрой дорожке – это альфа-люди бассейна. Они гребут напряженно, агрессивно и в высшей степени уверенно. Они превосходно выглядят в купальных костюмах. Анатомически они, как правило, мезоморфы, но с дополнительным килограммом жира для лучшей плавучести. У них широкие плечи и длинное туловище, женщин и мужчин поровну. Когда они делают гребок, вода вокруг бурлит и закипает. От них лучше держаться подальше. Они прирожденные спортсмены, одаренные чувством ритма и скоростью; у них сверхъестественное чувство воды, которого не хватает всем остальным.

Люди на средней дорожке заметно более расслаблены, чем их собратья на скоростной полосе. Они демонстрируют разнообразие форм и размеров, и каждый из них уже давно оставил мечты о быстрой и лучшей дорожке. Как ни старайся, но им по ней не плыть, и они это знают. Однако время от времени кто-нибудь поддается непроизвольному порыву и внезапно начинает грести, так яростно работая руками и ногами, как будто на мгновение им показалось, что можно бросить вызов своей судьбе. Но это мгновение никогда не длится долго. Ноги вскоре устают, гребки укорачиваются, локти опускаются, легкие начинают болеть, и через один или два бассейна они возвращаются к своему обычному повседневному ритму. Не судьба, говорят они себе. А потом дружелюбно, приветливо: «Да я просто пошутил, ребят!» – и плывут себе дальше.

На медленной дорожке в основном пожилые мужчины, недавно вышедшие на пенсию, женщины старше сорока девяти, любители водных прогулок и пробежек, заезжие экономисты из не имеющих выхода к морю развивающихся стран третьего мира, которые, по слухам, только сейчас учатся плавать (и водить машину), а также случайные больные, проходящие реабилитацию. Будьте к ним добры. Не делайте поспешных выводов. Они могут быть здесь по разным причинам: артрит, радикулит, бессонница, новое титановое бедро, больные ноги, измученные долгим хождением по земле. «А ведь мама говорила никогда не носить высокие каблуки!» Бассейн – это их убежище, их приют, единственное место на земле, куда они могут пойти, чтобы сбежать от своей боли, потому что только здесь, под землей, в воде, их симптомы ослабевают. Как только я вижу эту нарисованную на дне бассейна черную линию, я сразу чувствую себя прекрасно.

На поверхности многие из нас нескладны и неуклюжи, и с годами все более медлительны. Добавились лишние килограммы, появился навык отпускать, гусиные лапки морщин тихо, но неумолимо расползлись, как трещины на лобовом стекле, из уголков глаз. Но внизу, в бассейне, мы вновь обретаем прежнюю молодость. Седина прячется под темно-синими шапочками. Нахмуренный лоб разглаживается. Хромота исчезает. Пузатые мужчины с больными коленями изящно покачиваются вверх-вниз в ярко-оранжевых поясах для акваджогинга. Полные женщины, давно оставившие позади годы своего цветения, опять обретают гибкость и проворность дельфинов, едва надевают облегающие купальники из спандекса. Животы становятся плоскими. Грудь приподнимается. Появляется давно исчезнувшая линия талии. Вот же она! Даже самая тучная из нас перемещает свою величественную массу по дорожке с такой легкостью и апломбом, как будто она статная Королева Мария. Мое тело создано для того, чтобы плавать! И те из нас, кто обычно сетует на свои обвисшие лица – С каждым годом становится все труднее и труднее ухаживать за кожей – безмятежно скользят по воде, уверенные в том, что представляют из себя всего лишь размытую фигуру, мимоходом промелькнувшую на периферии зрения пловца в запотевших очках на соседней дорожке.

Люди, которых следует остерегаться: агрессивные шлёперы, целеустремленные торопыги, забывчивые любители поплавать на спине, невидимые любители поплавать под водой, мужчины средних лет, которые начинают ускоряться, как только чувствуют, что их вот-вот обойдет женщина, охотники пристроиться впритык сзади, плаво-наци, махатели руками, пикаперы (у нас не такой бассейн), вуайерист (в своей наземной жизни известный ведущий детской телепрограммы, который под землей более всего известен своей привычкой быстро менять дорожки – Нубийская пловчиха на четвертой дорожке! – и своими «случайными» столкновениями под водой: Очень извиняюсь), женщина на четвертой дорожке со сверхразмашистым гребком (слишком много йоги), бывшая трехкратная призерка Олимпиады (две серебряные медали, стометровая эстафета; одна бронзовая, стометровая эстафета на спине), которая сейчас учится на втором курсе медицинского колледжа и в реальной жизни выглядит совсем не так, как на экране телевизора. «Я думал, она больше» – разочарованный рефрен, который часто можно услышать после одного из ее незапланированных визитов. Увидеть ее удается редко. Она приходит в бассейн, ныряет в воду, плавает – неторопливо, томно, не прилагая никаких усилий, хотя один взмах руки уносит ее в три раза дальше, чем один из наших гребков, – а затем возвращается к своей жизни наверху. Не беспокойте ее. Не просите автограф. Она – наша Гарбо, и предпочитает, чтобы ее оставили в покое.

Некоторых членов сообщества вы можете встретить только в раздевалке и никогда в самом бассейне: поклонница зубной нити (женская раздевалка, средняя раковина, три раза в день как по часам), воришка туалетной бумаги (мужская раздевалка, раз в неделю, никогда не берет больше, чем ему нужно), проверятель зеркала («Я нормально выгляжу?» – спросит он вас, и вы должны с энтузиазмом ответить: «Да, просто отлично!»), дотошный бритвенник (иногда ему требуется целое утро, чтобы удалить с лица все до последнего волоска), грузная женщина в разных шлепанцах, которая часами стоит под душем с закрытыми глазами, откинув голову назад, широко расставив ноги и яростно намыливая себя, как будто это ее единственный шанс очиститься. Эти люди безобидны. У них есть свои причины находиться здесь, как и у нас. Не пугайтесь их присутствия. Не смейтесь над ними. Не обращайте на них внимания, если можете. Они ходят сюда много лет, не причиняя нам никаких неприятностей, и если вдруг начать к ним приставать, это наверняка накликает на нас неприятности на дорожках.

Инструктор заходит в бассейн через отдельный вход, обозначенный «Только для персонала», и сидит на высоком металлическом стуле перед деревянными трибунами, часами глядя на воду. Инструктор носит белые шорты и светло-голубую рубашку и напрямую подчиняется директору бассейна, невысокому симпатичному мужчине в потрепанной ветровке, чей кабинет без окон находится в нижнем мезонине здания напротив торговых автоматов. Иногда инструктор – это худой подросток, а иногда взрослый мужчина. Временами – молодая женщина. Часто инструктор опаздывает. Пунктуальный или не очень, молодой или старый, мужчина или женщина, инструктор никогда не задерживается надолго. В прошлом месяце инструктором был безработный айтишник из соседнего города. В позапрошлом – сын местного футбольного тренера. Люди с земли, называем их мы. В этом месяце инструктор – темноволосый мужчина неопределенного возраста, у которого к уху всегда прижато радио. Невозможно понять, о чем он думает и думает ли вообще. На наши дружеские приветствия он отвечает едва заметным кивком. О новом инструкторе ходят самые разные слухи. Ему двадцать семь. Ему пятьдесят восемь. Он плачет. Он дрыхнет. Ему все равно. Мы подозреваем, что он предпочел бы быть в другом месте. Потому что в конце каждого сеанса он с таким явным облегчением и даже, как утверждают некоторые, едва подавляемым ликованием дует в свисток и кричит с несильным, но различимым акцентом неясного восточноевропейского происхождения наше самое нелюбимое слово: «Выходим!»

Первые несколько мгновений возвращения на сушу всегда самые трудные. Слишком яркое солнце, бьющее сквозь рваный полог деревьев. Невыносимо голубое небо. Мужчины в темных костюмах с озабоченными лицами, торопливо садящиеся в свои машины и выходящие из них. Худые, измученные матери. Рычащие и дерганые маленькие белые собачки на длинных поводках-рулетках. Фредди, нет! Сирены. Отбойные молотки. Неестественно зеленые газоны. Мы делаем глубокий вдох, бесцеремонно закидываем влажное полотенце через плечо, ставим одну тяжелую ногу за другой и шагаем – мокроволосые, на подгибающихся коленях, с глубокими отметинами от очков вокруг глаз – из пункта А в пункт Б. Я вернулся! И хотя мы с большой неохотой возвращаемся в нашу жизнь на земле, мы воспринимаем это довольно спокойно, потому что здесь, в земном царстве, мы всего лишь случайные гости.

Поздно вечером, засыпая, мы начинаем мысленно перебирать свои движения. Локти могли бы быть выше, ноги прямее (Толчок от бедра, а не от колена!), плечи более расслаблены. Мы представляем, как отталкиваемся от бортика вытянутыми носками ног и полностью распрямляем тело, а затем поворачиваемся чуть на бок для совершения гребка. Представьте, что вы тянетесь за банкой. Наши туловища обтекаемы. Наши лодыжки расслаблены. Настрой – бодрый, но спокойный. Это просто вода. Мы тренируем дыхание, набирая полную грудь воздуха через нос и рот, затем сжимаем губы и медленно выдыхаем. Мы натягиваем одеяло на голову и тихо шепчем в подушку: Голова и позвоночник – одна линия, голова и позвоночник – одна линия. Не-охотно, но добросовестно мы просматриваем свои прошлые ошибки. Я годами задерживала дыхание. Когда наши партнеры – у тех из нас, у кого они есть, – сонно поворачиваются к нам и спрашивают, что у нас на уме, мы отвечаем: «Ничего», или «Я завтра выношу мусор?», или «Как ты думаешь, почему на самом деле вымерли динозавры?». Но мы никогда не говорим: «Бассейн». Потому что бассейн – наш и только наш. Это моя личная тайная Вальхалла.

Когда мы слишком много времени проводим наверху, мы становимся не-обычно грубыми с коллегами, забываем о намеченных планах, хамим официантам – даже несмотря на то, что один из нас – седьмая дорожка, маленькие черные плавки и огромные, похожие на ласты, ноги – сам официант; мы перестаем радовать наших друзей. Не сейчас. Мы изо всех сил стараемся не поддаваться желанию спуститься вниз – Это пройдет, говорим мы сами себе, – но чувствуем, как нарастает паника оттого, что жизнь как будто проходит мимо. Я туда и обратно, и все наладится. И когда становится совсем невыносимо, мы вежливо извиняемся и прекращаем делать то, что делали в тот момент – обсуждали книгу месяца в книжном клубе, праздновали чей-то день рождения в офисе, выясняли отношения, бесцельно бродили по освещенным лампами дневного света проходам местного супермаркета, пытаясь вспомнить, что именно мы собирались купить (зефир? печенье?) – и идем плавать. Потому что нет места на земле, где бы нам хотелось бы быть больше, чем в бассейне: его широкие дорожки, четко пронумерованные от одного до восьми, его глубокие, хорошо продуманные водостоки, его веселые желтые буйки, расположенные через приятно предсказуемые интервалы, его отдельные, но одинаковые входы для женщин и мужчин, теплый рассеянный свет его встроенных верхних светильников – все это дарит нам ощущение комфорта и порядка, которые отсутствуют в нашей наземной жизни.

Чувство воды – ничто на суше с ним не сравнится. Прохладная прозрачная жидкость обтекает каждый сантиметр кожи. Временное избавление от гравитации. Чудо плавучести, когда вы беспрепятственно скользите по блестящей голубой поверхности бассейна. Как будто летишь. Чистое наслаждение движением. Исчезновение всех желаний. Я свободен. Вы внезапно парите в воздухе. Дрейф. Экстаз. Эйфория. Восторженное и трансовое состоянии блаженства. И если вы плывете уже достаточно долго, то начинаете забывать, где кончается ваше собственное тело и начинается вода, и между вами и миром больше нет границ. Это нирвана.

Некоторые каждый день проплывают сто бассейнов, другие – шестьдесят восемь (одна миля) или сто два (полторы мили); другие плавают ровно сорок пять минут (Эдуардо, шестая дорожка), или пока не уйдут плохие мысли (сестра Кэтрин, вторая дорожка). Один из нас не доверяет собственным подсчетам и каждый раз проплывает лишнюю дорожку или две, «просто на всякий случай». Один из нас всегда сбивается со счета после пяти. Один из нас (профессор Вэн Вэй Ли, автор книги «Упокоение начал») предпочитает проплывать ровно восемьдесят девять. Одна из нас клянется, что достигает блаженства в тот момент, когда заходит на пятьдесят третий круг. «Это случается всякий раз». У каждого из нас свои ритуалы. Один из нас, прежде чем прыгнуть в бассейн, должен кинуть взгляд на красную стрелку на ламинированном плакате «Не оставляйте вещи без присмотра» на лестничной клетке. Один из нас должен сделать три глотка из ржавого фонтана, прежде чем прыгнуть в бассейн, несмотря на – или, как утверждают некоторые, вопреки («Я люблю рисковать!») боязни свинца в трубах. Одна из нас отказывается плавать по своей обычной дорожке (седьмой), если ее бывший муж плавает по восьмой. Один из нас – «новый» муж, с которым они состоят в браке пять с половиной лет – последние пять с половиной лет спокойно плавает по шестой дорожке («Я знаю свое место»), не обращая внимания ни на что. «Сами разберутся». Среди нас есть непреклонные сторонники растяжки до плавания и сторонники, такие же непреклонные, растяжки после плавания. На четвертой дорожке есть пловец, который не может выйти из бассейна, пока дважды не коснется своей шапочки и не сосчитает до пяти. «Я не знаю почему». А есть Элис, которая не утруждается подсчетами и просто плавает, пока не закончит.

Если у вас есть претензии – кто-то разговаривает слишком громко, часы остановились, кто-то плывет медленно по быстрой дорожке, кто-то плывет быстро по медленной дорожке, ваше любимое полотенце с «Монополией» исчезло из раздевалки, у вас болит плечо, очки протекают, ваш парикмахер сбрендил – не доводите их до сведения инструктора. Потому что в девяти случаях из десяти инструктор не будет ничего делать. Однако не стесняйтесь взять дело в свои руки. Разомните плечи. Найдите новый салон. Рискуя показаться мелочным, повесьте объявление: Кто украл мое полотенце? Вежливо, но твердо попросите говорить потише. Или, если хотите, вы можете сообщить о нарушении правил непосредственно руководству, написав имя нарушителя на листке бумаги и опустив его в металлический ящик для предложений (он же «почтовый ящик для доносов») на двери директора. Но имейте в виду, что с этого момента вы рискуете прослыть предателем и стать объектом нашего молчаливого презрения. В вашем присутствии разговоры будут прерываться. «Это она». Приятели по раздевалке перестанут здороваться. В вашу сторону будут вечно повернуты голые и не очень красивые спины. И однажды, выйдя из душа, вы можете обнаружить, что ваш купальник тоже таинственным образом исчез. Так что подумайте дважды, прежде чем указывать пальцем на товарища и навлекать на него худшую участь из всех возможных: постоянное и безвозвратное изгнание из подземного бассейна.

Повороты кувырком. Некоторые из нас умеют их делать, но многие не умеют. «Слишком страшно», – говорит один из нас. Другой заявляет, что от них болит поясница. Некоторые из нас стремятся научиться – «Это в моем списке», – в то время как другие избегают самой мысли: «Я попробовала один раз и думала, что утону». Одна из нас все время боится, что начнет поворачиваться слишком поздно и врежется головой в стену. «Но никогда не врезаюсь». Один из нас – бывший член школьной команды по плаванию, и его красивые резкие повороты вызывают зависть у всех нас. У него именно столько брызг, сколько нужно. Одна из нас недавно освоила поворот кувырком в возрасте шестидесяти трех лет. «Никогда не поздно!» Одна из нас научилась переворачиваться несколько десятилетий назад, и хотя теперь она значительно замедляется при приближении к бортику, мышечная память движения все еще прочно закодирована в синапсах ее мозга. «Это просто кувырок с поворотом». Один из нас чрезмерно гордится своим «быстрым, убийственным» поворотом – «Это то, что мне больше всего нравится в себе», – в то время как другие притворяются безразличными. «Ну и что такого?» – говорим мы, и «Действительно, какая разница?», ведь мы, в конце концов, пришли в бассейн не кувыркаться, а плавать.

Мы первые готовы признать, что жизнь под землей имеет свои недостатки. Например, под землей нет уединения. И очень мало разнообразия. Я плаваю на спине по третьей дорожке каждый день в течение последних двадцати семи лет. И за исключением скрепленного спиралью Руководства для членов клуба, спрятанного под двумя наполовину съеденными батончиками в нижнем ящика стола в офисе заместителя директора, здесь слишком мало книг. Также у нас нет красивых видов, нет горизонта, нет возможности вздремнуть и, что самое печальное, нет неба. Но, хотим заметить, у нас также нет приливов, медуз, солнечных ожогов, молний, интернета, ерунды, мусора и, самое главное, обуви. А то, чего нам не хватает в отсутствии горизонта и неба, мы восполняем покоем, ведь лучшее, что дает нам бассейн, – это краткая передышка от шумного мира наверху: от стригущих газоны, вырывающих сорняки, гудящих в клаксоны, сморкающихся, кашляющих, шуршащих страницами, от назойливой музыки, которая играет везде, куда бы вы ни пошли, – в стоматологическом кабинете, в аптеке, в лифте, поднимающем вас на прием к аудиологу по поводу странного звона в ушах. Док, пожалуйста, сделайте так, чтобы это прошло! Как только вы опускаете голову в воду, весь шум исчезает. Все, что вы слышите, – это успокаивающий звук собственного дыхания, ритмичные взлеты и погружения в воду рук при гребках, приглушенные всплески гребков товарища, проносящегося по соседней дорожке, и, время от времени, неземные отголоски песни, мечтательные и туманные, дрейфующие в густом хлорированном воздухе: это Элис поет «Танцующие на потолке», натягивая свою белую шапочку с цветами. Мир – поэзия, потому что чудо… Но большую часть времени это просто ваши собственные мысли и вы сами – скользящие по прохладной, прозрачной воде.