Принц Приджио – победитель дракона

PRINCE PRIGIO

by Andrew Lang

© Л. Моргун. Перевод с английского. 2019.

Моим юным читателям

Автор этой книги также является редактором Синей, Красной и Желтой книг фей. Он всегда чувствовал себя немного самозванцем, потому что многие дети, кажется, думают, что он сам выдумал эти книги из своей собственной головы. На самом деле он только собрал великое множество старых сказок, рассказанных на французском, немецком, греческом, китайском, индийском, русском и других языках, перевёл их и напечатал с картинками. Он рад, что они нравятся детям, но должен признаться, что по-настоящему они должны быть благодарны старым забытым людям, давным-давно придумавшим эти сказки и знавшим о феях больше, чем мы можем надеяться.

Моя собственная книга сказок, которую вы сейчас держите в руках, была составлена автором целиком из его собственной головы, разумеется, с помощью исторических документов, сохранившихся в королевстве Пантуфлия. Об этом древнем царстве известно очень мало. Туземцы там говорят по-немецки, но королевская семья, как обычно, была иностранного происхождения. Подобно тому, как в Англии были нормандские, шотландские и в настоящее время немецкие монархи, так и короли Пантуфлии происходят от древнего греческого рода Гипнотидов, которые пришли в Пантуфлию во время Крестовых походов. Они объяснили, что не хотят, чтобы их беспокоили крестовые походы, которые они считают очень неразумными и утомительными. Герб царственного дома – это Соня, дремлющая, правильная, на поле Верт, а девиз, Если перевести с греческого оригинала, означает, «Что угодно ради спокойной жизни».

Юного читателя может удивить, что такие принцы, как Приджио и Рикардо, ноги которых всегда были в стременах и копья которых всегда оставались в покое, происходили из семьи Гипнотидов, которые по натуре всегда были удивительно ленивы и миролюбивы. Но эти герои, несомненно, унаследовали дух своей великой прародительницы, историю которой необходимо знать. Покинув родное королевство во время Крестовых походов в поисках надёжного убежища, основатель Пантуфлианской монархии высадился на острове Кипр, где во время полуденного зноя улегся спать в пещере. Тогда в этой пещере обитал дракон огромных размеров и непреклонного характера. Каков же был ужас изгнанного принца, когда он пробудился ото сна от огненного дыхания дракона и почувствовал вокруг себя его чешуйчатые кольца!

– О, оставьте ваши розыгрыши! – воскликнул принц, вообразив, что кто-то из придворных разыгрывает его.

– Ты называешь это шуткой? – спросил дракон, поворачивая свой раздвоенный хвост в одну линию с глазами его королевского высочества.

– Уберите эту штуку, – сказал принц, – и дайте человеку спокойно вздремнуть.

– Поцелуй меня! – воскликнул дракон, который уже сожрал немало доблестных рыцарей за то, что они отказались его поцеловать.

– Поцеловать? тебя? – пробормотал принц. – О, конечно, если это все!.. Все что угодно для спокойной жизни!

Сказав это, он поцеловал дракона, который тотчас же превратился в прекрасную принцессу, ибо она лежала, заколдованная злым волшебником, во образе дракона, пока кто-нибудь не осмелился поцеловать ее.

– Любовь моя! мой герой! милорд! как долго я ждала тебя, и теперь я навеки принадлежу тебе! – Так шептала, с самым нежным акцентом, Леди Драконисса, как ее теперь называли. Хотя принц и был убеждённым холостяком, он был слишком хорошо воспитан, чтобы возражать. Госпожа Драконисса, женщина необычайного духа, энергии и честолюбия, приняла командование над ним и его последователями, повела их вверх по Дунаю, захватила княжество, владыка которого отправился в крестовый поход, посадила на трон своего мужа и со временем стала матерью маленького принца, который, опять же, был прапрадедушкой нашего принца Приджио.

От этой предприимчивой Леди Дракониссы принц Приджио унаследовал свой галантный характер. Но ее муж, как говорят, часто замечал, что его семейный девиз слегка изменился: «Все что угодно ради тихой жены!

Теперь вы знаете столько же, сколько и автор о ранней истории Пантуфлии.

С этими объяснениями автор оставляет на суд юных читателей свою собственную сказочную книгу.

Предисловие

Посвящается Альме, Тире, Эдит, Розалинде, Норне, Сесили и Вайолет

При составлении следующей истории из Государственного архива Пантуфлии, редактор взял на себя несколько обязательств перед Ученым Советом. Возвращение Бенсона (глава xii.) Является плодом исследования покойного мистера Аллена Квотермейна, в то время как последнее желание принца Приджио было предложено изобретением или эрудицией леди.

Исследование происхождения Огнедышащего Дракона в Южной Африке, где его называют трудным словом Nanaboulélé, было опубликовано на французском языке (в переводе с языка басуто) М. Полом Себилло в Revue des Traditione Populaires. За «Ремору» редактор обязан «Путешествию по Луне» М. Сирано де Бержерака.

Глава I. Как фей не пригласили на крестины

Когда-то давным-давно в Пантуфлии правили король Грогио и королева Бельсинда. У них было почти всё на свете, чтобы сделать их счастливыми, но они оба хотели только одного: чтобы у них было побольше детей. Их отсутствие раздражало короля даже больше, чем королеву, которая была очень умна и образованна, и которая, даже когда была ребенком, ненавидела кукол. Однако и она, несмотря на все книги, которые она прочитала, и на все картины, которые нарисовала за время замужества, была бы весьма рада, если бы ей удалось стать матерью маленького принца. Король старался проконсультироваться на этот счёт с феями, но королева и слышать не хотела ни о чём подобном. Во-первых, она не верила в фей: она полагала, что их никогда и не было; а во-вторых, она уверяла, что история королевской семьи была полна глав ни о чем другом.

Ну, наконец-то, наконец, у них появился маленький мальчик, которого все вокруг считали лучшим ребенком из всех, кого когда-либо видели. Даже ее величество сама заметила, что, хотя она никогда не могла поверить, что все придворные заверили её, что её сын был самым очаровательным ребенком насвете – ну просто самым-пресамым.

Однако пришло время крещения младенца, и однажды король и королева сидели за завтраком в своих летних покоях салоне, обсуждая эту церемонию. То была великолепная комната, увешанная портретами королевских предков. Там была Золушка, бабушка правящего монарха, с ее маленькой ножкой в хрустальной туфельке, выдвинутой вперёд. Был и маркиз де Карабас, которого, как все знают, возвели на трон как супруга принца после его свадьбы с дочерью короля того периода. На подлокотнике трона сидел его знаменитый кот в сапогах. Там также был портрет прекрасной дамы, крепко спящей: это была мадам Ля Бель-о-Буа (Спящей красавицы), также являющаяся прародительницей королевской семьи. И многие другие картины знаменитых королевских предков висели на стенах летнего покоя.

– Вы оповестили всех нужных людей, моя дорогая? – спросил король.

– Всех, кого нужно было, – ответила королева.

– Люди так обидчивы в этих случаях, – сказал его величество. – Вы не забыли ни одну из наших теток?

– Нет; ох уж эти старые кошки! – ответила королева; тетки царя были старомодны и не одобряли ее, и она это знала.

– Они очень добрые старушки, в своем роде, – сказал король; – и были очень милы со мной, когда я был мальчиком. – Затем он немного подождал и заметил:

– Фей вы, конечно, пригласили? В нашей семье им обычно всегда уделяли внимание; хотя я думаю, что мы немного пренебрегаем ими в последнее время.

– Как можете вы быть настолько наивны? – вскричала королева. – Сколько я должна говорить вам, что фей на свете нет? Но даже, если бы они и были – неважно; помолитесь Богу, и давайте отбросим эту тему.

– Они очень старые друзья нашей семьи, моя дорогая, вот и все, – робко сказал король. – Раньше они часто бывали крестными для нашей семьи. Одна, в частности, была самой доброй и самой полезной в судьбе Золушки, моей собственной бабушки.

– Твоя бабушка! – перебила ее величество. – Да она просто старая балоболка! Если только кто-нибудь вложит такую глупость в голову моего маленького Приджио…

Но здесь няня принесла ребенка, и королева осыпала его поцелуями. И поэтому фей не пригласили! Это было необычно, но никто из дворян не смог прийти на вечеринку по крещению, когда узнал, что фей не пригласили. Некоторые выехали за границу; иные сказались больными; несколько человек оказались в тюрьме среди сарацин; другие стали пленниками в логове огров. В конце концов король и королева должны были воссесть в одиночестве, по одному на каждом конце очень длинного стола, с тарелками и стаканами для сотни гостей – сотни гостей, которые так и не пришли!

– Какой ты предпочитаешь суп, моя дорогая? – обратился король к своей благоверной через переговорную трубу, как вдруг воздух наполнился звуком, похожим на шелест птичьих крыльев.

Королева посмотрела вверх, о чудо! о чудо! на каждом сиденье сидела прекрасная фея, одетая в зеленое, и у каждой в руках был очень интересный сверток. Тебе нравится открывать подарки? Так и поступил король, и при этом он был очень дружелюбен и вежлив с феями. Но королева, хотя и видела их отчетливо, не обратила на них внимания. Видите ли, поскольку она не верила в фей, то не желала верить и своим собственным глаза, хотя видела их. Так она разговаривала с королем через фей, как будто их там и не было; но король вел себя вежливо, как если бы они были реальными – что, конечно, и было на самом деле.

Когда ужин закончился, и няни принесли ребенка, все феи подарили ему самые великолепные подарки. Одна преподнесла ему кошелек, который никогда не мог быть пустым; другая – пару семимильных сапог; и еще одна – шапку-невидимку, так чтобы никто не мог увидеть принца, когда он надел бы её; и еще одна – шапочку для исполнения любых желаний; и ещё ему подарили ковер-самолёт. И ещё ему подарили одежду, которая сделала его самым красивым в мире; и меч, который делал его самым смелым, и третью, которая делала бы его самым везучим… Но последняя фея из всех, весьма дряхлая старуха, подкралась к ребёнку из-за спину и возвестила:

– Дитя моё, обещаю тебе – ты будешь слишком умен!

Дар этой феи понравился бы королевебольше всего на свете, потому что она сама была такой умной, понравился бы, если бы она поверила в него. Но она вообще ничего не заметила; и феи отправились каждая в свою страну, и никто из них не остался там во дворце, где никто не верил в них, кроме короля, да и тот весьма немного. Но королева велела побросать все принесённые ими дары, и сапоги и шапки, и ковры, и кошельки, и мечи и все прочее в темную комнату с дровами; потому что она, конечно же, думала, что все это – чепуха, просто старый мусор из книг или пантомимы.

Глава II. Принц Приджио и его семья

Однако время прошло, и маленький принц вырос. Я думаю, что сказал вам, что его звали Приджио, не так ли? Ну да, таково было его имя. Что же касается всего остального, вы можете только догадываться, насколько он был умен. Он. ю едва научился говорить, тут же поспорил со своей нянькой, и это было очень и очень скоро. Он заявил, что ему не нравится, когда его моют, потому что мыло попадало ему в глаза. Однако, когда ему рассказали всё о порах кожи и о том, что как они не могли быть здоровы, если его не помыть, он тотчас же перестал сопротивляться, потому что на самом деле был очень разумным ребёнком. Он спорил со своим отцом, поскольку не понимал, почему короли должны быть богаты, а нищие должны быть бедны; и почему королю за послеобеденным чаем подавали отварные яйца и сливовый пирог, в то время как многие другие его подданные вовсе оставались без обеда. Король был так удивлен и обижен этими замечаниями, что заткнул себе уши, заявив: «Я отучу тебя быть чересчур умным, парень». Затем он вспомнил ужасное проклятие самой старой феи и пожалел о грубости королевы. А когда юный принц заявил ему, что «сила не аргумент», король в ярости ушел и хлопнул дверью.

Действительно, я даже не могу сказать вам, насколько принца возненавидели буквально все вокруг! Он спускался на кухню и показывал повару, как надо правильно готовить суп. Он посещал хижины бедняков и учил их, как стелить себе кровати и как делать сливовый пудинг из обрезков репы и котлеты из оленины из ржавого бекона. Он показывал мастеру фехтования, как правильно защищаться, и профессиональному игроку в крикет, как играть в покер, а чего стоили его инструкции крысоловам насчёт разведения терьеров. Он выставил астрономические суммы Канцлеру Казначейства и заверил королевского астронома, что Солнце вовсе не вращается вокруг земли, что же с моей стороны, то я тоже считаю, что так и есть, хотя меня никто не спрашивал. Молодым фрейлинам двора вовсе не нравилось танцевать с ним, несмотря на его симпатичную внешность, потому что во время танцев он всегда спрашивал: «Вы читали вот это? А вон то?», – и когда они говорили, что нет, он изумлялся и заявлял, как много они потеряли, хотя каждому понятно, что никто не может потерять того, чего не имеет.

Он измучил всех своих учителей и наставников таким же ужасным образом; то он старался исправить акцент своего учителя французского языка, то пытался отучить своего преподавателя немецкого есть горох с ножа. Он также постарался научить вдовствующую королеву, то есть свою собственную бабушку, искусству печь блины, с которым она была давным-давно знакома в совершенстве! На самом деле он и впрямь знал всё гораздо лучше, чем кто-либо другой; но самым худшим было то, что что бы он ни сделал, он никогда не ошибался, и при этом наш принц всегда говорил: «Разве я не говорил тебе об этом?» И, более того, у него всё это и в самом деле получалось!

Со временем у принца Приджио появились два младших брата, которые напротив всем нравились. Они были не очень умными, но веселыми детьми. Принц Альфонсо, третий сын, был круглым, толстым, добродушным и храбрым, как лев. Принц Энрико, второй по счёту, был высоким, худым и немного грустноватым, но не слишком умным. Оба были влюблены в двоих своих двоюродных сестёр (с одобрения своих дорогих родителей); и весь мир единодушно решил: «Какие они милые, добрые, совершенно не испорченные принцы!» Но сам Приджио едва не втянул страну в несколько войн, поскольку оказался слишком умён для иностранных послов. Теперь, когда Пантуфлия стала богатой, ленивой страной, которая ненавидела сражаться, всё это было очень неприятно и отнюдь не заставляло людей любить принца Приджио ещё больше.

Глава III. Кое-что об Огнедышащем

Однако изо всех подданных, которые не любили принца Приджио, больше всего не любил его собственный дорогой папаша, король Грогио. Ибо король про себя точно знал, что сам он вовсе не был особенно умён. Когда однажды он был в Счетной палате, считая свои деньги, и случайно сказал: «Шестнадцать шиллингов, четырнадцать и два пенса – это три фунта, пятнадцать», то немало смутился, услышав шепот Приджио: «Один фунт, десять и двадцать пенсов» – что, конечно, так и было. И король побоялся, что однажды Приджио во всеуслышание заявит о себе и сам захочет стать королем – но это было последнее, чего действительно хотел Приджио. Он предпочел бы и дальше бездельничать и знать всё обо всём, никому не доставляя хлопот.

Ну, король Грогио всё думал и думал. Как он мог убрать Приджио с пути и сделать своим преемником Энрико или Альфонсо? Он читал об этом в книгах; и все книги указывали, что если какой-нибудь король посылал трех своих сыновей сделать что-нибудь, то с заданием всегда справлялся самый молодой, который в итоге и получал корону. И король захотел, чтобы у его младшего сына появился шанс. Ну вот наконец-то он и появился!

В тот год выдалось очень жаркое лето! В марте настало самое настоящее пекло. Все реки высохли. Трава не росла. Кукуруза тоже не росла. Термометры взорвались от жары. Барометры стояли на отметке Великая Сушь. Люди были очень расстроены, толпы горожан пришли на дворцовую площадь и перебили все окна во дворце – как обычно бывает в Пантуфлии, когда что-то идет не так.

Король посоветовался с придворными учеными, и те заявили ему, что не иначе как по соседству объявился какой-нибудь огнедышащий дракон. Теперь поясним, чем таким на самом деле был этот Огнедышащий дракон – это было крупное животное, зверь или птица величиной со слона. Его туловище было сделано из железа, и всегда было раскалено. Более ужасного и жестокого зверя невозможно себе было и представить; ибо достаточно было только подойти к нему, как смельчак рисковал поджариться на его буквально огненном дыхании, ведь недаром же его прозвали Огнедышащим!

Но король был недоволен: «Непонятно, почему, – подумал он, – именно мои трое детей должны идти добывать эту скотину. Старший, понятное дело, отправится первым. Ну и, как обычно, зверюга убьёт первых двух и будет убит самым младшеньким. Это будет немного сложновато для Энрико, бедный мальчик; но что угодно, лишь бы избавиться от этого несносного Приджио!»

Затем король отправился к Приджио и сказал, что их страна в опасности, и что он полон решимости оставить корону тому из сыновей, кто из них принесет ему рога (поскольку у зверюги имелись и рога) и хвост Огнедышащего дракона.

– Это неловкий грубый поступок, – сказал король, – но тут уж ничего не попишешь – ты – самый старший, мой мальчик. Ступай же туда, где тебя ждёт всемирная слава! Надевай доспехи и пусть да пребудет с тобой вечная признательность народа!

Так сказал король, надеясь, что либо Огнедышащий дракон изжарит принца Приджио живьём (что он мог бы легко сделать, как я уже сказал, потому что он снаружи был весь такой же горячий, как раскаленный утюг), либо что, если принцу удастся его победить, то по крайней мере, страна будет освобождена от монстра.

Но принц, который всё это время лежал на диване и занимался сложными арифметическими задачками, отвечал отцу самым вежливым образом:

– Благодаря образованию, которое дало мне ваше величество, я узнал, что Огнедышащий дракон точно также, как сирены, феи, эльфы и т. д., – это ничто иное, как животное сказочное, то есть такое, которого на самом деле не существует. Но даже признавая, ради аргумента, что Огнедышащий дракон где-то там и в самом деле есть, ваше величество прекрасно понимает, что отправлять меня к нему не имеет никакого смысла. Во всех сказках первым против дракона всегда выступает старший сын, который, как правило, первым же и терпит неудачу. Преуспевает в таких случаях, как всегда третий сын, так что рекомендую сразу послать Альфонсо (это был младший брат), и он сразу сделает свое дело. По крайней мере, если он потерпит неудачу, это и впрямь будет чем-то необычным, и тогда счастья может попытать Энрико.

Затем он вернулся к своему листу со своей арифметикой, и король вынужден был послать за младшими принцами – Альфонсо и Энрико. Они оба пришли очень разгорячёнными; потому что день выдался необычайно жарким.

– Послушайте, дети мои, – сказал король, – только вы, двое, помоложе, посмотрите на нашего Приджио! Вы видите, как жарко в округе и как прохладно он это принимает? Вы знаете, как страдает вся страна; и всё из-за Огнедышащего, который, очевидно, построил свое гнездо где-то недалеко. Ну, вот я и попросил этого вашего брата убить этого, а он мне заявил…

– Что я не верю ни в каких Огнедышащих драконов, – прервал его Приджио. – Погода и так достаточно теплая, без всякой охоты на драконов!

– Не веришь в огнедышащих!? – воскликнул Альфонсо. – Интересно, а во что ты тогда действительно веришь? Просто позволь мне добраться до сути! – Воскликнул он так, потому что и в самом деле был храбрым, как лев. – Эй, паж, где моя кольчуга, шлем, копье и щит? Молинда! Молинда! – так прибавил он, и последнее слово (имя его очаровательной кузины) было его боевым кличем.

Паж побежал за доспехами; но было так необычно жарко, что он обжёгся, уронил их и сунул пальцы в рот, плача!

– Вам, Альфонсо, для такой работы лучше надеть фланель, – сказал Приджио. – А я на твоём месте взял бы с собой легкий садовый насос, полный воды, чтобы вспрыснуть противника.

– Счастливая мысль! – сказал Альфонсо. – Так я и сделаю! – И он ушел, поцеловав на прощание свою дорогую Молинду, и попросив её сохранить для него побольше танцев, а потом он бросился на поле брани и… И больше не вернулся!

Все горько плакали – все, кроме принца Приджио; поскольку он думал, что это была практическая шутка, и сказал, что Альфонсо наверняка воспользовался возможностью, чтобы отправиться в путешествие и повидать мир.

– Полагаю, что тут произошла какая-то ужасная ошибка, сэр, – сказал Приджио отцу-королю. – Вы так же хорошо, как и я, знаете, что до сих пор младший сын всегда добивался успеха. Но, впрочем, я питаю большие надежды на Энрико!

И он улыбнулся; думая, что все это, конечно же, чепуха, и что никаких огнедышащих драконов на свете не бывает.

Энрико присутствовал при этой сцене, когда Приджио утешал короля столь бесчувственным образом.

– Энрико, мой мальчик, – сказал его величество, – тебя ждёт непростая задача и высокая честь. Когда ты вернёшься с рогами и хвостом Огнедышащего, ты станешь наследным принцем; а Приджио придётся стать помощником учителя в гимназии – это всё, для чего он подходит.

Но Энрико был вовсе не так уверен в себе, как Альфонсо. Он настоял на том, чтобы исполнили его волю; и перед отъездом написал стихотворение о бренности мирских радостей и преимуществах смерти молодым. Вот небольшая часть этой баллады:

и дальше в том же духе на шести листах убористым, витиеватым почерком.

Это стихотворение более или менее успокоило Энрико, и он показал его Приджио. Но принц только посмеялся и сказал, что вторая строфа никуда не годится, последний стих был не очень хорошим; для фиалок не «пчёлки жужжа приласкают», а скорее «мухи зудя обсидят».

Энрико пытался улучшить стих, но не смог. Итак, он прочитал стихи своей двоюродной сестре, леди Кэтлин, и она поплакала над ним (хотя я не думаю, что она поняла их); и Энрико тоже немного заплакал.

Однако на следующий день он начал с копья, патентованного холодильника и множества бутылок, которые люди бросают в огонь, чтобы потушить пламя.

Но и он никогда так и не вернулся назад!

Пролив потоки слез, король вызвал принца Приджио к себе.

– Ублюдок! – заявил он. – Трус! Ваша очередь, которая должна была прийти первой, наконец-то наступила. Ты должен принести мне рога и хвост Огнедышащего. Вероятно, ты в итоге будешь и сам изжарен живьём, и слава богу! Но кто вернет мне моих любимых Энрико и Альфонсо?

– Действительно, ваше величество, – сказал Приджио, – вы должны разрешить мне исправить вашу политику. Единственная причина, по которой вы отправили своих сыновей в погоню за этим опасным, но как мне всё же кажется, невероятным животным, заключалась в том, чтобы выяснить, кто из нас будет наиболее достойным наследником вашего престола, на дату – надеюсь, она может быть надолго, может быть, отложена! – вашей жалкой смерти. Теперь не может быть больше вопросов по эту тему. И я, недостойный, представляю единственную надежду королевской семьи. Поэтому, отправлять меня после всего этого на охоту за этой Огнедышащей зверюгой – было бы делом и опасным, и ненужным. Опасно, потому что, если он отнесётся ко мне так, как вы говорите, он отнёсся к моим братьям – моим несчастным братьям, – то престол Пантуфлии лишится наследника. Но! Если я вернусь живым – то почему же я не смогу быть более истинным наследником, чем я им являюсь в настоящее время?[1] Так следует ли мне в таком случае куда-либо двигаться? Спросите у главного судьи королевства, если вы мне не верите.