Эгнор
Ковалевский описывал, как надо концентрироваться, чтобы сливаться со стихией, но там я не смог разобраться в помарках. Приводил примеры из средневековой, тибетской и даже древнешумерской литературы, тоже половину не смог разобрать. Зато хорошо нарисованными оказались знаки стихий с пояснениями и схема создания «круга инициации». Вот это больше всего меня заинтересовало. Я искренне поверил, что смогу стать магом!
Полез в Интернет, захотелось побольше узнать про Ковалевского С.В. Да и вообще про магию. Раньше я никогда этим серьезно не интересовался. Из фэнтези прочитал только «Властелина Колец» после просмотра фильма. С трудом осилил, не по мне. В юности я больше научную фантастику и приключения читал, поэтому с интересом окунулся в виртуальный магический мир и быстро разочаровался — разные слеты толкиенистов, форумы, игры, да и обычное фэнтези оказалось в таких огромных объемах, что я просто обомлел. Бросил, некогда. Лучше после инициации. Аж до сверления в одном месте захотелось. Нашел короткую заметку про Ковалевского:
«Ковалевский Семен Викторович, 1891—1948, с 1940 до 1948 работал в Биогеохимической лаборатории при Академии наук СССР, арестован по делу «борьбы с космополитизмом», в 1948 умер в Лубянской тюрьме».
А ведь он действительно космополитом был. Хм. Может, не умер, а до сих пор живее всех живых? Кто их, магов-колдунов знает. Хотя, наверное, забрал бы свои бумажки. Эх, бабуля, бабуля, ничего ты мне не рассказывала, да и я, дурак, не интересовался семейной историей. Больше ничего полезного для себя не нашел и завалился спать с мыслью заняться завтра «настоящей магией».
На следующее утро в первую очередь отключил все телефоны. Телик и не включал. Нужной концентрации решил достичь при помощи углубленной медитации «по системе йогов». Опыт был. Как-то жена затащила на курсы по йоге, и я, один мужик среди десятка женщин, честно отходил курс до того, когда начали объяснять про чакры и остальную лабуду. Дальше не выдержал. Единственное, чему научился, это сидеть в позе лотоса, выравнивать и замедлять дыхание и изгонять мысли из головы. Успокаивало хорошо, а больше просто ничего не пробовал.
Свернул палас, достал мелок (голубенького цвета, другого не нашел) и аккуратно, сверяясь с рисунком, начал чертить ровный круг диаметром один и восемь десятых метра. Специально померил, чтобы можно было проходить по комнате, не задевая чертеж. На схеме сведений о размере не было. «Наверное, в записях были», — пожал плечами и рассчитал, как мне удобно. Пробовали нарисовать ровный круг на полу? Правильно! Берется шпагат и гвоздик, получается циркуль. С третьего раза круг получился более или менее ровный. Далее находим юг. Компас был. Рисуем знак «свет». Старался в меру художественных наклонностей. Посмотрел, скривился, махнул рукой. Потом, по ходу солнца, на равных расстояниях друг от друга, отметил места остальных шести знаков. Нарисовал (опять ха-ха) в указанном порядке: Огонь, Земля, Вода, Воздух, Жизнь, Разум. Теперь внимательно «руны привязки»: внутри и вдоль окружности, чтобы начало совпало с концом. Надпись длиной в двадцать две руны. Получилось часа через три с перекурами. Наконец с рисованием было покончено.
Тут я замандражировал. И хочется, и колется. А вдруг это так серьезно, что малейшая ошибка — и мне капут. А если это чей-то ловкий розыгрыш? Буду как дурак по телику красоваться. Чтоб потянуть время, да и на всякий случай, решил написать себе памятку: «Кравцов Игорь Михайлович, двадцати семи лет, не служил, не привлекался, женат, но живет врозь с такого-то июля такого-то года, закончил политех по специальности конструирование электронно-вычислительной аппаратуры, в настоящее время безработный — это ТЫ, потерявший память. Паспорт в тумбочке». Положил шедевр на кухонный стол и придавил сахарницей. «Мало, надо еще видео добавить», пошел к компу, включил вебку, направил на нарисованный круг. Постирал жесткий диск, чтобы места больше было, и включил запись. Быстро попил чай с печеньем, покурил и пошел на казнь.
Сел точно в центре круга в позу лотоса. Подождал, пока перестанут гудеть ноги и расслабятся связки, закрыл глаза. Выровнял дыхание. Начал дышать на счет: медленно вдох до пяти, пауза два счета, выдох шесть. Через пять-шесть циклов и вдох, и выдох удлинил на раз. Еще через пять циклов удлинил выдох на один, потом еще на один. Чувствую — все, реже дышать не получается. Попытался определить число вдохов в минуту — сбился, потерял ориентировку во времени. Постепенно перестал считать — вошел в ритм. Пытаюсь очистить голову от мыслей — с трудом, но получается. Надо просто представить однообразный комфортный пейзаж, обычно это вид спокойного моря в ясную погоду, тоже не стал оригинальничать. Внезапно ощутил, что не чувствую собственного тела и понятия не имею — дышу ли вообще. Чуть не запаниковал, но успокоился: если нет удушья, значит, дышу.
Как это трудно думать без слов! Хорошо, что на йоге научился. Просто из интереса. Учитель как-то ляпнул, что можно ограничиться чисто визуальными образами, я и ухватился. В повседневной жизни не получилось, а в медитации — пожалуйста. Теперь надо представить во внутреннем пространстве нарисованный мной круг, причем во всех правильных, как на оригинальном рисунке, деталях. Есть! У меня вообще зрительная память отличная, поэтому долго не учил, хватило утра. Насчет цвета не нашел нигде в бумагах и решил интуитивно: раз семь, значит, радуга, и раскрасил начиная со Света — в красный цвет до Разума — в фиолетовый. Круговую рунную надпись представил просто белой. И тут рисунок внезапно «ожил»: знаки замерцали и постепенно обрели объем, немного изменившись в трехмерном пространстве, руны тоже стали объемными и мягко засветились серебристым цветом, и вся эта конструкция начала медленно вращаться в различных осях и изгибаться волнами. Полный трехмерный аналог фигуры Лиссажу! Как это красиво! Я оказался просто заворожен! Восторг подхватил меня и подтащил к фигуре, мы вместе стали изгибаться и кружиться, словно танцевать! Я полностью отдался этому танцу, я был счастлив, как никогда в жизни. Сколько это продолжалось — совершенно не ясно. Субъективного времени не было вообще. Может, миг, может, год. Невозможно понять.
Как мне удалось вспомнить о цели пребывания здесь, не знаю. Выругавшись, без слов это очень трудно, поверьте, попытался «привязывать» знаки к себе. По «инструкции» начинать надо было со Света и по кругу. Желательно по одному знаку в день. Да откуда это мог знать Семен Викторович? Намеков, что он сам все это прошел, не было. Ладно, поверим. Мысленно потянулся к знаку Свет. Ноль реакции. Потянул сильнее — то же самое, еще сильнее — аж картина потускнела — бесполезно. Надо менять тактику. Попробовать самому «подлететь»? Захотел сдвинуться, и пожалуйста: то ли я поплыл, то ли мир вокруг придвинулся ко мне. Отлично, как все просто! Кольцо со знаками увеличилось и, повинуясь моему желанию, поплыло ко мне. Или я к нему, не важно. Приблизился к знаку Свет и просто влетел в него и замер, прислушиваясь к ощущениям. Вокруг разливался красный туман. Ни звуков, ни мыслей, ни вкуса — ничего больше не почувствовал. Покрутился — везде однообразный красный цвет. Решил, что ошибся с расцветкой знаков. Вылетел с желанием поменять цвета, но сразу на выходе, как только красный туман отпустил, почувствовал ЕДИНЕНИЕ! Как это описать словами? Попробую.
Все серебристые руны вздохнули, вспыхнули и погасли. Все мое существо ОСВЕТИЛОСЬ — одновременно всеми цветами и излучениями, я просто ощутил их, и накатило чувство полнейшей свободы и всемогущества. Ощущения быстро схлынули, но эйфория осталась. На ее волне я принялся нырять во все знаки по кругу (хорошо хоть в правильном направлении). Чувства были и похожие, и разные: Огонь — тепло и холод везде, просто физическое ощущение движения; Земля — твердость во всем и в то же время податливость, как у глины, надежность; Вода — изменчивость, но и плотность, напор и спокойствие; Воздух — легкость, упругость, скорость, изменчивость; Жизнь — спокойствие и эмоциональность, превращение, сила; Разум — логика, воля, уверенность.
Многое, конечно, упустил. Трудно описывать абстрактные образы и чувства.
И опять я забылся в своем совершеннейшем счастье. Танцевал со своими новыми друзьями — знаками. Для меня они стали самыми близкими существами на свете. Я решил обнять их всех и прижать к груди и тут заметил, что груди у меня нет и вообще нет тела. Уже привыкнув обходиться без рук, забыл о них, а тут начал вспоминать. Стихии, словно заметив мои сомнения, стали ненавязчиво отвлекать внимание: появилась завораживающая музыка, манящие шепотки: «Ты наш, ты здесь живешь, мы вместе были и будем всегда, оставайся…» — «Конечно, останусь, я же дома! Вот только найду свои руки…» Руки, руки… ноги? Голова? И лавина образов хлынула в мою голову. Я сходил с ума: мысли были и моими, и чужими, и все разные, спорящие друг с другом. Сходил с ума и радовался — это же у меня в ГОЛОВЕ! Хохотал во весь голос, чувствуя свое тело! Как это прекрасно, не потеряться в самом себе, сохранить самое ценное, что у нас есть, — собственное Я. «Молчать! Вон из моей головы!» — перестав хохотать, заорал я, даже не удивившись резкой смене настроения. Все стихло. «Я собираюсь выйти отсюда, но и вас оставлять здесь жалко. Предложения?» — говорил вслух специально, чтоб не растерять ярость и уверенность. Как наркоману, мне хотелось и дальше испытывать кайф от нахождения в этом уютном мире. «Предложений не поступило…», жаль. Придется своим умом доходить, а ум дошел только до одного: все знаки стихий в себя поглотить. Может, и кайф будет вечным? Хотя без хобота не получится. Ого, шутить начал? «Все в меня, быстро, пока не началось!» — и «друзья», словно в самом деле испугавшись, понеслись в меня. «Раз, два, три… семь. Есть контакт!» Меня раздуло на всю Вселенную и быстро сдуло. «Слава богу!» — где-то слабо, но явно громыхнуло. «Так, аккуратней надо быть со словами, хи-хи, и хорошо, что не напомнил, что могло бы начаться. Ха-х… не могу», — еле-еле сдержал смех, прыснув в кулак. Я был элементарно пьян.
Можно было уже выходить, просто пожелав, я это точно осознал, но оставалась явная незавершенность, которую просто необходимо было завершить. И это не просто желание продлить эйфорию. «Будем рассуждать логически. Здесь я могу что угодно. По крайней мере, что угодно делать с собственным телом. Слабый гром в ответ на невинное восклицание пока не принимаем во внимание. Помню, у Стругацких всем жителям делали прививку в младенчестве для снятия блокировки гипоталамуса. Они потом крутые вырастали. Я тоже так хочу!» И началось: пронеслось все мое тело в разрезе, все в странных разноцветных каналах. Едва успел выхватить — практически все стихии, но с упором в сине-фиолетовую область. Кости, мышцы, суставы, связки, да все органы! Полыхали и переливались. Потом вдруг резко в голову, и что там началось! Фейерверк! «Мама дорогая…», все со стороны и как бы не со мной. Прекратилась эта вакханалия снова очень быстро: «Раз, и готово. Здорово! Мне нравится этот мир, и я сам себе нравлюсь». Перед взором висела очень четкая «голограмма» меня. Нормально, видимых изменений нет. Чуть ниже среднего роста, немного коренастенький, немного лишнего веса, но мышцы развиты неплохо, хотя и не качок. Лицо круглое, черты правильные, нос чуть с горбинкой и немного картошкой, глаза карие. Подкачали ресницы, да и губы тонковаты. Отлично. «На выход!» — и мир рухнул.
Глава 3
Мир рухнул буквально. Я тоже. Не успев открыть глаза, понял, что падаю и тут же получаю удар по затылку. Сноп искр из глаз. «Больно!» — только и успел подумать, и на меня НАВАЛИЛОСЬ!
В детстве, читая книги про войну, я часто ставил себя на место пойманных гестапо разведчиков. Смог бы выдержать пытки и не выдать Военную Тайну? Сомневался, но надеялся, что смог бы. Глупый был и сильно переживал за «наших». Теперь я точно понял — не вынес бы и минуту! Все бы выложил, только б избавиться от боли!
Еще помню, как-то случайно засадил себе щепку под ноготь. Вот выл так выл! Слезы градом, боль была адская! Но сейчас оказалось, что я просто НИЧЕГО не знал о боли. Она была везде, острая, тупая, ноющая, да всякая! Силы неимоверной! Хотелось потерять сознание или умереть, в конце концов, лишь бы ее не стало. Предал бы все родины во всех мирах! Только бы избавиться от нее, да что там, только за то, чтобы просто уменьшилась. Может, было бы легче, если б удалось закричать, заметаться всем телом, но наказали и немотой и параличом. Даже веки не слушались. Это продолжалось вечность. И все это время мысль была только одна: «Избавиться от боли!!! Умереть, сойти с ума, продать душу — любым, любым способом, только — избавиться от боли!!!» Но сознание, на протяжении всей пытки оставалось совершенно ясным.
Ни одного признака помешательства! И это был дополнительный плюсик к истязанию. По краю мозгов пробежала мысль, что это наказание: мол, не суйся куда не приглашают, не делай чего не знаешь, не поддавайся соблазнам! И вообще, как говорили в секретных летных частях: «Прежде чем приступить к полетам, учите матчасть!»
Запасов кислорода как раз хватило на вечность, она ведь тоже когда-то кончается?
Резко вздохнув, понял, что все время экзекуции не дышал. Боль медленно отпускала. Открыл глаза, увидел потолок родной квартиры и снова закрыл. «Хорошо-то как!» — отсутствие боли — это просто счастье!
Я лежал и приходил в себя. Ни о чем не хотелось думать. Спустя минут пять почувствовал, что пол жесткий, лежать неудобно и прохладно. Надо вставать. Начал подниматься: голова кружилась, перед глазами все плыло, шатало, как пьяного. Руки-ноги будто чужие. Еле добрался до дивана и рухнул, натянул кое-как одеяло и уснул. Сон был беспокойный, но что снилось, не запомнил.
Просыпался постепенно. Явь долго не желала вытеснять остатки сна, чему я был только рад, разнежился. «Какие планы на сегодня? — спросил сам себя. — Понятия не имею… решено, отдыхаю!» — и со спокойной совестью повернулся на другой бок. От движения проснулся окончательно. Двигаться было неудобно, словно в чужом теле очнулся. Пришлось подниматься. Ну, слабость — что и следовало ожидать, ничего не болит — что неожиданно, но приятно, а все равно — что-то не то. «Разберемся!» — решительно зашагал в туалет. Тело слушалось отлично, но! Все движения приходилось обдумывать, не было автоматизма. «Хорошо хоть ходить не разучился и под себя ночью не сходил, а то совсем как ребенок. Точно! Я же заново родился, у меня все процессы перестроились, и поэтому все воспринимается как чужое! Но раз основные рефлексы не нарушились, значит, научусь. Еще должен я быть постоянно голодным», — думалось мне во время движения. Только подумал и набросился на еду, будто неделю не ел. Глотал, почти не жуя и не чувствуя вкуса, но наелся довольно быстро, «Хороший аппетит и ничего особенного», — мысленно пожал я плечами. Решил закурить по привычке, и вот тут удивился: курить совершенно не хотелось! Сделал две затяжки и затушил сигарету. «Похоже, курить я бросил. Хм». В принципе неплохо.
Осмотр себя в зеркале тоже принес положительные эмоции: втайне я хотел похудеть, и вот пожалуйста. Даже чересчур. Не «бухенвальдский крепыш», конечно, но поправиться не помешает.
Настало время просмотра видеоролика «Из частной жизни волшебника». Ого! Восемнадцать часов записи! Ну да, я ж не выключал ничего, хорошо, диск халявный на терабайт поставил. «Посмотрим, что было в реале». Включил воспроизведение сначала.
Нарисованный мной круг. Я вхожу в него, сажусь в центре в позу лотоса и застываю. Лично мне всегда весело смотреть себя на видео и немного стыдно. Все-таки представление о себе отличается от взгляда со стороны. Ладно, это я отвлекся. Пятнадцать минут на экране ничего не происходило, но потом… круг вспыхнул яркой радугой и исчез. Я нажал на стоп, отмотал назад и стал смотреть покадрово. Постепенно разгорается круг — и знаки, и руны, все ярче и ярче и вдруг, за два кадра, поднимается и, сжимаясь, вся эта колдовская смесь входит в меня на уровне груди. Меньше секунды! Быстро посмотрел вниз — на полу ни следа от мела. И вообще никаких следов! «Все страннее и страннее». Смотрим дальше. Сижу не шевелясь еще минуту, потом резко падаю назад и трясусь в судорогах три минуты двадцать секунд! С полминуты отдышался и пополз на диван. Вот и вся полезная запись. «Больше трех минут не дышать! Да у меня никогда дыхалки не было, все легкие прокурены. Были».
Я пробежался по комнате, размахивая руками, приседал, отжимался, прыгал, шевелил пальцами, крутил головой, корчил рожи, говорил скороговорки, которые помнил, и т. д. Остановил физкультуру характерный вызов скайпа.
— Черт! Совсем забыл про этот долбаный скипе! — Вздохнул и пошел отвечать.
Мама. Добралась все-таки. Камеру включать не стал.
— Алло, здравствуй, мам, я как раз на работу собираюсь, говори быстрее.
— В двенадцать дня? У вас что, свободный график? Значит, можешь выделить мне пятнадцать минут, и не спорь!
Спорить я и не собирался, приготовился к неизбежному.
— Слушаю, ма.
— Я все знаю, и не надо было тебе от меня все скрывать и отключать телефоны, я же все равно узнаю, ты же знаешь!
— Знаю, знаю. И ничего я не отключал: случайно задел ногой провод, выдернул телефон и не заметил. Было же уже такое, помнишь?
— Ага, а сотовый ты случайно уронил в ванну, так? Лучше не ври матери! Что у вас случилось с Олей?
— М-м-м-м-м…
— Она говорит, что поссорились и сейчас живет у подруги, это так?
— Да.
— Из-за чего поссорились?
— Мама, я не буду говорить об этом, — сказал я как можно тверже.
— Хорошо, хорошо, можешь не говорить, но ты же знаешь, я хочу тебе только добра, я переживаю за тебя, и отец, кстати, тоже! Мы же места себе не находим, а до тебя не дозвониться! Хоть Оля и уверяла, что с тобой все в порядке, но мы все равно хотели в милицию обращаться.
А ведь могла, с нее станется!
Странно, упоминание имени жены меня совершенно не трогало, оно словно выветрилось из головы.
— Слава богу, отец про скайп вспомнил, хоть здесь дозвонилась. Прибежала с работы и сразу звонить, не перекусила даже.
— Спасибо, конечно, мам, но мы сами разберемся, ладно?
— Сыночка, я старше и мудрее тебя, я жизнь прожила, и, в конце концов, я женщина и лучше тебя знаю, как с нами мириться. Ты же хочешь помириться с Олей? Полмесяца уже прошло!
— Конечно хочу.
— Так вот. Купи цветы, лучше розы, бордовые — большой букет, подожди ее возле дома, то есть там, где она сейчас живет. Подойди и попроси прощения. И не важно, виноват ты или нет! Вот увидишь, она только этого и ждет, поверь мне. Перебори свою гордость! А то весь в отца.
— Отлично, мама, я так и сделаю, не переживай. Все у нас будет хорошо. Как там папа?
— А что с ним случится? Нормально все, передает тебе привет.
— Мне бежать надо.
— Подожди, сына, я тебе на карту двадцать тысяч положила, снимешь все. Десять на помириться и десять отнесешь дяде Вите, сегодня же! Ему срочно надо, еще вчера.
— Мама, я же просил не высылать мне деньги, я обижусь!
— Это только на примирение, я все знаю и помню. И дяде Вите обязательно сегодня, десять тысяч, не забыл?
— Понял, понял. Все, я побежал, целую, отключаюсь.
Как меня выматывали разговоры с матерью, кто бы знал! С отцом проще. Хорошо, что живем в разных городах и очень далеко. Я их, конечно, люблю, но общаться стараюсь как можно реже. А к дяде Вите идти придется. Но с ним просто: привет — привет, как дела — нормально, и разошлись. Он какой-то мой дальний родственник. «Интересно, а если бы мне не дозвонилась, как бы к Вите деньги попали? По-любому это предлог, чтобы он на меня посмотрел и матери все рассказал. Интриганка». Включил сотик, проверил карту — пришли, родимые. Теперь точно не отмажусь, придется идти.
Солнышко! Как приятно слепит глаза! Соскучился за полмесяца. И не так жарко. Зелень кругом яркая, не успела запылиться. Решил пройтись пешком. Деньги снял быстро, около дома, и отправился через парк, так ближе, минут тридцать неспешного хода. Если не тороплюсь, всегда предпочитаю ходить пешком. Город у нас компактный. Дорогу до дяди Вити посвятил выработке походки. Старался идти мягко и плавно. Минут через пять стало получаться все лучше и лучше, и, подходя к дому Виктора, уже совсем не замечал, как я иду. У дяди Вити пришлось задержаться. Накормил: борщ и котлета с картофельным пюре — чисто по-семейному. После достал бутылку коньяку и, пока не распили, не отпустил. Я почти не опьянел! Эта новая особенность понравилось меньше, чем с куревом. «Но зато и похмелья не будет», — успокоил сам себя. Обратно пошел прежней дорогой через парк. Смеркалось.
Как пишут в приключенческих романах, нападения на главного героя обычно случаются в сумерках, в безлюдных местах и неожиданно. В моем случае произошло примерно так же.
На полпути к дому, за поворотом встретилась девушка, которая сидела на бордюре, держалась за ступню и стонала.
— Что с вами? — Я склонился над ней.
— Ногу подвернула, — со слезами ответила она и посмотрела на меня с надеждой.
«А ничего, симпатичная, домой, что ли, пригласить? Типа я тут рядом живу, первая помощь, все такое».
— Давайте я вам помогу. Вы далеко живете?
— Ой, спасибо, совсем рядом! Прямо по этой аллее, метров сто всего сразу за парком. — И она уже взяла меня под руку и легонько прижалась грудью. Приятно.
— Провожу прямо до дому, не беспокойтесь, пошли потихоньку. — Вот он, облом. Жалко.
И мы похромали. Девушка болтала без умолку, а я только кивал, натерпелась страху, сейчас отходит, вот и тараторит. Прохромали еще метров пятьдесят, как вдруг девушка остановилась, вцепилась в меня и закричала: «Насилуют!», впрочем, не сильно громко. Я офонарел. Встал, начал судорожно оглядываться, искать, кого насилуют, но тут моя больная впивается мне в лицо и давай царапать. Больно и неожиданно! Я даже подумать ничего не успел, просто перехватил ей руки, чтоб перестала царапать, и так кровь начала выступать.
— Машка, этот хмырь, что ли? — выходя из кустов и показывая на меня пальцем, спросил парень лет двадцати в черной кожанке. — Щас мы его накажем, не волнуйся.
Маша вырывается от меня и прячется за спину парня.
— Ага, Вить, как выскочит из кустов и давай меня лапать. Хотел уже одежду рвать, еле отбилась, хорошо, что ты успел, — не моргнув глазом сочиняла девушка, и так искренне, что я сам чуть не поверил.
Сзади раздались шаги еще нескольких человек. Я обернулся — двое. Постарше, примерно моего возраста, в ботинках с подбитыми железом носками и тоже в черных кожанках. Короткие стрижки. Оружия ни у кого видно не было. Один тихо насвистывал «Белый лебедь на пруду», красиво, кстати. Подошли, встали метра за два от меня. Первый, Витя, оставил Машу горевать и нарочито медленно стал подходить ко мне. Я опять повернулся к нему. «Двое сзади в двух метрах, один спереди.
Приближается на контакт», — всплыла нехарактерная для меня мысль.
Вообще я человек сугубо мирный и немного трусливый. В последний раз дрался в выпускном классе школы и был бит. Сейчас был на удивление спокоен.
— Ты что же, сучонок, мою девушку обидел? Нехорошо это. Девушек обижать нельзя, не по-мужски как-то. Или ты не мужик? — Я молчал. — Что молчишь, язык в жопу засунул? Да ты не бойся, дядя сильно бить не будет, просто поучит немножко плохого мальчика хорошим манерам, и мальчик ему денежки за учебу заплатит, так ведь? Сколько у тебя есть? — Встал, не дойдя метра полтора, с очень довольной ухмылкой.
Тут я услышал, что двое сзади двинули ко мне. «Схватят сзади за руки, а этот молодой ударит под дых и по челюсти, потом обыщет», — мелькнула мысль. Правой ногой, не мешкая, шагнул вперед и слитно с шагом ударил правой рукой, без замаха прямо в довольную улыбку. Тут же развернулся, шагнув левой ногой назад, и встретил подбежавших, резко выбросив вперед руки с кулаками просто на уровне их лиц. Как в замедленном кино, увидел, что оба напарываются один подбородком, другой носом на мои кулаки. И валятся как подкошенные на землю. Чувствую, как лопается кожа на костяшках от удара в зубы, снова оборачиваюсь и вижу, что Витя лежит затылком на бордюре, раскинув руки. Из-под затылка растекается черная в сумерках лужа. «Кровь», — подумал я и похолодел. В навалившемся «ватном» ступоре не мог отвести глаз.
Вдруг, спустя десятки секунд, увидел, как легкий серый туман отделяется от тела, густеет, собираясь в шар, и тихо исчезает, словно испаряясь. Это заняло буквально несколько мгновений, а синяя оболочка вокруг тела наоборот тускнеет и тускнеет, а еще через секунды становится почти прозрачной и начинает медленно рассеиваться.
— Убили?! — раздался женский возглас.