ЛонДон
– Алекзендр!.. Объясните мне, пожалуйста, что происходит?! – спросила Грейс, приближаясь и удивлённо глядя на огромного, шатающегося рядом с супругом, незваного гостя, которого тот придерживал за рукав. – Что за спектакль, хотелось бы понять?!..
Битлер, изображая изрядно подвыпившего, потянулся к ней, но она отстранила его рукой. Тогда он ухватил её за ладонь в белой перчатке и, перевернув, притянул к лицу и поцеловал шелковистую, ухоженную, всегда благоухающую кожу женщины в большой вырез в виде овала на тыльной стороне белой сетчатой перчатки.
– Дорогая, извини! – только и произнёс он, делая вид, что пошатывается и едва стоит на ногах, потом воспользовался паузой, пока Грейс набирала воздуха, чтобы задать следующий вопрос, и представил ей гостя, который смотрел на неё осоловевшими глазами, пьяно покачиваясь из стороны в сторону. – Это господин Кантемиров!.. Из России!.. Эмигрант!.. Очень крупный изобретатель!
– Но позвольте мне узнать, почему вы в таком виде?! – возмутилась, наконец, Грейс.
– Дело в том, что я отмечал с Владом, – Битлер показал на здоровенного спутника ладонью свободной руки, – начало нашей совместной деятельности!
– Какой, если не секрет?! – удивилась Грейс.
– Я приняла решение о начале финансирования его проекта!
От удивления Грейс потеряла дар речи.
Она постоянно контролировала все действия супруга в сфере реальных инвестиций.
Не вникая глубоко в суть его финансовых манипуляций, прежде чем дать разрешение, Грейс оценивала его проекты довольно быстро беглым поверхностным ознакомлением. Но её слово всегда было последним. Без её согласия Битлер не мог начать ни одной сделки, потому что на кон ставилась репутация и состояние её отца, крупнейшего банкира Англии. Ей надо было всегда знать, что её супруг, который по её представлению не мог быть финансовым гением просто потому, что она подобрала его из самых низов, фактически на улице, случайно влюбившись на какое-то время, которое, как тогда казалось, никогда не кончится, не ввязался во что-нибудь необдуманное.
Рискованные проекты Грейс, так же, как и её отец, никогда не одобряла, сразу относя их к мусору, которым, – даже если впоследствии и получат стабильный и высокий доход, – пусть занимаются другие. Она, быть может, справедливо считала, что, обладая значительным состоянием, инвестиции надо осуществлять только в надёжные проекты и финансовые инструменты, которые далеки от пропасти риска, сгубившей не один десяток некогда преуспевающих семейств, прежде действовавших на рынке вложений агрессивно и рискованно. Хотя Грейс не обладала опытом ведения самостоятельных операций, финансовое чутьё словно передалось ей по крови от отца, который всегда предпочитал соотношение риска и доходности склонять в сторону меньшего, как бы ни мала была при этом прибыль.
Услышав возмутительные до оскорбления слова мужа, который прежде всегда знал своё место и не позволял себе подобных выходок, Грейс поджала тонкие губки, но замялась в раздумье.
Выйдя замуж за русского немца, родившегося и выросшего в России, и уехавшего из Советского Союза уже взрослым, она привыкла, в общем-то, не реагировать столь бурно, как прежде, на его случающиеся время от времени заскоки и попойки, хотя, конечно, они её весьма раздражали. Но вот чтобы он при этом ещё и принимал какие-то самостоятельные финансовые решения?!.. И теперь, с порога, заявлял ей, что берётся за какой-то проект, сомнительность которого была на лицо уже от одного вида его создателя?!..
– Он останется у нас?! – возмущённо поинтересовалась Грейс у супруга.
– Влад собирался ехать в Америку! – сказал Битлер. – Я буквально снял его с трапа «Конкорда». Завтра я подыщу ему жильё. А сегодня… Пусть он переночует в комнате для гостей?!..
Грейс ещё раз, на прощанье, окинула взглядом, с ног до головы, огромную тушу незваного гостя, – высокого, красивого, интересного, но изрядно напившегося, – и своего беспардонного супруга и, распорядившись Джорджу накрыть ужин, пошла прочь по просторной зале, в глубину дома, оставив их у порога огромной прихожей.
– Я на кухню, сэр! – тут же, как только Грейс отдалилась, предупредил его слуга, давая понять, что Битлер будет заниматься собой и гостем сам, и удалился.
Битлер, скинув ботинки, отвёл Влада прямо в обуви через залу в комнату под лестницей, где иногда останавливались его знакомые. Здесь были две односпальные кровати, диван, шкаф-купе, телевизор на стене.
– Ужинать будешь? – поинтересовался он у Кантемирова, но тот пьяно замахал руками, давая понять, чтобы его оставили в покое, и, едва присев на постель, повалился на бок.
– Тазик под кровать поставь! – попросил Влад перед тем, как отключиться.
Глава 4
……………………………………………
Глава 5
Уложив спать Кантемирова, Битлер направился следом за Грейс в столовую, просторную, светлую залу в дальнем конце дома, примыкавшую к кухне.
Есть он не хотел, но присутствие на ужине было беспрекословным правилом приличия.
Грейс сидела за дальним краем длинного стола покрытого белой скатертью.
Битлер сел за ближний к двери край, делая вид, что пытается прийти в себя.
Прислуга подавала блюда.
Битлер едва-едва тронул еду, покручивая от нервного напряжения в руках серебряные с позолотой нож и вилку. Полдюжины свечей в двух подсвечниках мешали ему, как следует вглядеться в лицо супруги, которое было от того в тени. Но её упорное молчание, в котором было слышно, как она слегка стучит по фарфору тарелки приборами, как ставит на стол пузатый фужер, изредка отхлёбывая из него небольшими глотками красное полусухое вино, бутылка которого стоила, как роскошный автомобиль, давали ему тот особый знак, что всё висит на волоске от большого английского скандала, который напоминал ледяной душ.
Теперь Битлеру, в самом деле, захотелось быть пьяным, а не притворяться им.
«Да, лучше бы было напиться!» – подумал он.
Прошло, наверное, минут двадцать пять-тридцать. Ужин подходил к концу, а Грейс по-прежнему молчала. И это было необычно. Так долго прежде она не позволяла себе злиться.
– Я чувствую какой-то подвох! – наконец произнесла она, обмакивая салфеткой рот. – Я не знаю, откуда он идёт! Но… Я предупреждаю тебя, Алекзендр, что спуску не дам!..
Битлер хотел что-то возразить, но понял, что этим лишь выдаст себя, поскольку почувствовал, как Грейс прощупывает его, пытаясь заставить заговорить и выяснить, что супруг от неё в действительности скрывает.
– Весь этот балаган, который ты устроил, Алекзендр, – продолжила Грейс, обмакивая после ужина руки в большом серебряном кувшине-умывальнице с ароматной водой, – я раскусила сразу!.. Я не знаю, что ты скрываешь за этим, но постараюсь узнать…
Битлер сидел и слушал, напряжённо улавливая каждое слово супруги, каждую интонацию, с которой оно было произнесено, весь съёжившись внутри себя от ощущения того, что застигнут с поличным, хотя само это поличное, – Вероника, – ещё не открыто. Но всё уже накануне. Он почувствовал пристальный взгляд Грейс, и чтобы не выдать своего волнения, опустил глаза в тарелку.
Грейс вытерла руки, встала, прошла вдоль стола к нему и остановилась рядом.
– Я знаю, – повторяю тебе, – Алекзендр, что ты что-то скрываешь! – произнесла она тихо. – И ты очень боишься, что это что-то станет известно мне. Я не буду допытываться. Рано или поздно я всё равно узнаю. Но в наказание за то, что ты устроил этот нелепый маскарад, которым глубоко оскорбил мою проницательность, я сделаю его частью твоей жизни, Алекзендр!..
Битлер весь напрягся, удивляясь, как запросто Грейс раскусила его игру. Она положила руку на его плечо, и ему показалось, что оно сейчас отвалиться от непомерной тяжести.
– В общем, так, – заключила Грейс. – В наказание за то, что ты хотел меня провести, я возьму под личный контроль выполнение тобою обязательств по проекту этого Кантемирова. Я не знаю, ширмой какого проступка стал этот бедолага, но сделаю эту занавеску, которую ты, наверняка, хотел выбросить через пару дней на помойку, частью твоей жизни. Пусть этот проект станет твоим кошмаром!.. И это будет самым лучшим наказанием за то, что ты посмел меня дурачить!..
Грейс опустила руку с плеча супруга, но Битлер по-прежнему сидел, затаившись.
– А сейчас, – Грейс сменила тон, – я жду тебя в спальне! Даю тебе четверть часа привести себя в порядок!..
С этими словами Грейс покинула столовую, оставив Битлера в полном замешательстве: она всегда знала, чего хотела.
Не теряя времени, он направился в ванную принимать душ, беспокоясь теперь о предстоящей постели с супругой и лихорадочно пытаясь найти внутри себя возбуждение, на которое не было и намёка.
Приняв душ, он поднялся на второй этаж и прошёл по коридору в тот его конец, в котором находилась спальная комната жены.
Грейс лежала, подперев свою головку ручкой на кровати под балдахином, на атласном розовом белье. Её обнажённое тело, купающееся в мягком свете ночника в потолке балдахина, отсвечивало сквозь газовую перламутровую занавеску. Она смотрела на приближающегося супруга как голодная львица, наблюдающая за приближением жертвы.
Он приблизился к кровати, сбросил халат и проник внутрь, за газовую занавеску, но тут же поймал удивлённый взгляд супруги, устремлённый на его так и не проснувшийся сексуальный инструмент, хотя и сделал вид, что не заметил этого. Да, он пытался уговорить себя, что хочет совокупиться с нею… Грейс, в самом деле, была обворожительна. Но с ним происходило что-то странное и страшное: он так и не мог найти в себе и капли возбуждения.
Вскоре Битлер присел рядом с лежащей на боку женой, потянулся к её бёдрам, погладил шелковистую кожу, потом прилёг, стал целовать её в губы, с ужасом осознавая, что его член и не собирается возбуждаться…
Грейс, хотя и встретила его насторожено, но постепенно стала размягчаться, всё больше предаваясь неге ласк и поцелуев. Она пока ещё не заметила, что в прелюдии к соитию участвует только её тело: мужское достоинство супруга безжизненно висело между ними, и Битлер с ужасом думал, что в следующий момент его слабость обнаружится. Но, пока ещё она не была раскрыта, он силился заставить себя возбудиться, прилагая отчаянные волевые усилия. Но всё было тщетно, и Битлер не мог понять сам, что же такое с ним происходит…
Грейс, продолжая целоваться, принялась гладить его по груди, потом обняла, привлекая к себе. Он тоже обнял её за спину, прижав к себе, и с холодным ужасом почувствовал, как её лоно прижалось к мягкому комку его безжизненного члена…
В следующую секунду, едва допустив промедление, Грейс отпрянула от него, как ошпаренная кошка, вмиг очутившись на дальнем краю огромной кровати. На лице её выступил целый букет, состоящий из обиды, оскорблённого чувства собственного достоинства, удивления, возмущения, страха, негодования, ярости, презрения и отвращения к мужской слабости. Не было только одного: снисхождения или хотя бы попытки понять, что происходит с мужем.
Да он и сам не мог понять этого. Хотя и раньше либидо как-то вяло просыпалось в нём при соитиях с женой, но теперь его не было вовсе!..
Битлер в мгновение ока облился холодным потом. Если бы у него был сейчас миллион фунтов стерлингов, он отдал бы его, не раздумывая за то, чтобы его член стоял, как солдат на посту, как несгибаемый нефритовый стержень с алмазным набалдашником головки, готовый вонзиться в вульву супруги и навести там порядок, дав прикурить, понюхать пороху заскучавшим по хорошей взбучке женским прелестям жены.
Но теперь он лишь лежал на боку с мерзким ощущением своей сексуальной несостоятельности, сгорая от стыда, чувствуя, как его половой орган висит и касается атласной простыни, подобно какому-то мешочку барахла.
– Алекзендр! – Грейс вся покраснела от возмущения и стыда, с испугом и отвращением глядя на безжизненно повисший, как дохлый мышонок, член мужа. – Что происходит?!…
Она потянулась к органу мужа, пытаясь потрогать его и ещё раз удостовериться, что всё это не чудится ей, а происходит на самом деле.
Битлер почувствовал, как теплые, даже горячие пальцы Грейс дотронулись до его мошонки, подбросили несколько раз вялый, маленький, безжизненный, словно спрятавшийся в норке, хоботок члена.
Грейс брезгливо, с отвращением, словно от склизкой медузы отдёрнула руку.
– Алекзендр! – вырвался у неё вопль негодования. – Что это?!..
– Я сейчас! – Битлер быстро вскочил с кровати, прорвался сквозь газовую пелену занавески и устремился в маленькую уборную в углу спальни. Здесь он решил прибегнуть к последнему средству: растормошить спящее либидо вручную. Минут через пять отчаянных усилий это ему удалось, и он вышел и направился к постели супруги с торчащим в боевом положении, как и положено, членом, однако с недоумением и ужасом чувствуя, что возбуждение быстро угасает…
Через полчаса Битлер был уже далеко от дома. Хотя ему казалось, что он просто катается по городу, поворачивая то вправо, то влево, проезжая то по запруженным народом улицам, то сворачивая в нелюдимые закоулки, но машина как-то незаметно, хотя и зигзагами, перемещалась всё ближе и ближе к той части города, откуда было совсем недалеко до загородного дома, где находилась Вероника. Это происходило неосознанно, машинально, несмотря на то, что Битлеру казалось, то он полностью контролирует своё поведение и не собирается сегодня больше с ней встречаться. Но он врал самому себе! Словно мотылёк на яркий огонь, он неминуемо стремился к Веронике, хотя собирался всего лишь прошвырнуться по Лондону. И в этом он не хотел признаваться даже себе.
Битлер был сам не свой. Да, он, несомненно, был расстроен тем, что с Грейс у него так ничего и не получилось, и, чтобы выйти из неловкой ситуации, решил уехать из дома покататься на машине.
Битлер крутил руль, жал на педаль газа и думал о том, что же произошло, почему так случилось. Нет, конечно же, он слышал о том, что так бывает, но никогда не думал, что это произойдёт с ним. На свете много чего с кем происходит. Но почему это вдруг случилось с ним?! В самом деле, он – красивый, здоровый мужчина! И Грейс… симпатичная, привлекательная женщина, с хорошей фигурой!..
Он то и дело вспоминал последнюю сцену. Вот она лежит на своей огромной кровати с полупрозрачным балдахином, раскинув и полусогнув ноги, и ждёт его, когда он вернётся. Он приближается, проникает сквозь газовую завесу, опускается на широкое, просторное ложе, словно и предназначенное для любовных утех, покрытое атласным бельём, подбирается к ней с нижнего края постели, только и думая о том, чтобы снова не оконфузиться, забирается в развал между её ног, но уже чувствует, что там, внизу, что-то не совсем в порядке. Нет того дикого напряжения, – по-русски говоря, «стояка», – которого он только что добился неимоверными усилиями, от которого «пуговицы на ширинке рвёт». Он чувствует, как его член предательски сдувается, катастрофически падает! И когда он, целуя Грейс в губы, пытается вставить его в её вагину, то вставлять-то уже и нечего: между ног снова болтается дохлый мышонок!..
Это была катастрофа!
Грейс, повторно ждущая начала, поняла, что у мужа снова пропала эрекция. Она почувствовала, как что-то мягкое, податливое трётся о её напрягшиеся от желания, раздвинувшиеся и обнажившие малые губы и вход в вагину, налившиеся и переполненные кровью большие срамные губы, и тут же с отвращением оттолкнула мужа. Да он и сам подался назад и виновато сел на постели, рядом с ней в позу «мыслителя».
– Что происходит, Алекзендр?! – возмутилась Грейс, превратившись в голую шипящую кошку, взъерошенную и готовую его порвать. – Почему у тебя не стоит?!..
– Не знаю! – Битлер не мог придумать ничего вразумительного. – Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь, покатаюсь по городу! – сказал он, съезжая с постели. – Может быть, всё наладиться!..
Грейс сердито наблюдала, как он одевается.
Вечер, первый их вечер после его возвращения домой, после продолжительного отсутствия, был испорчен…
Покружив ещё с полчаса по Лондону, Битлер вдруг решительно, словно опомнился, направил машину к загородному дому, где была Вероника, и вот теперь поднимался к ней в спальню на второй этаж, то ли расстроенный произошедшим конфузом, то ли пытающийся сделать вид, как предлог для сочувствия с её стороны, что расстроен.
Несмотря на позднее время, Вероника не спала. Она читала, и, судя по толстому формату книги, Битлер понял, что – Библию.
Она лежала на постели, на боку, подперев локтем голову, и даже не заметила, как он вошёл в комнату и приблизился к кровати – настолько была увлечена чтением.
Битлер изумился тому, что она читает с таким интересом. Он всегда считал, что Библия – занудная книга, толстая, тяжёлая для чтения, непонятная – такое у него было представление, хотя ни разу не пытался не то, чтобы почитать её, – даже взять в руки мысли никогда не возникало. Он не мог объяснить, откуда у него появилось такое представление об этой книге, но оно так глубоко укоренилось в его сознании, что он невольно удивился, увидев Веронику, с головой ушедшую в её чтение.
Она придвинула к кровати массивный торшер и, устроившись уютно, закутавшись в одеяло и увлекшись чтением, казалось, забыла обо всём вокруг.
Битлер остановился у самой кровати и, некоторое время, наблюдая за молодой женщиной, потом, чуть повременив, спросил:
– Ты прикидываешься или тебе, в самом деле, интересно читать эту книгу?
Вероника вздрогнула от неожиданности и только теперь заметила его. Она приподняла голову и слегка улыбнулась, заложив пальчиком место в толстом фолианте.
– Вот послушай! – сказала она так, словно он и не уезжал никуда, а только что вышел из комнаты и вернулся обратно, и зачитала ему отрывок, который в это время был перед её глазами. – «…И сказала старшая младшей: отец наш стар, и нет человека на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли. Итак, напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего племя. И напоили отца своего вином в ту ночь. И вошла старшая и спала с отцом своим; а он не знал, когда она легла и когда встала. На другой день старшая сказала младшей: вот, я спала вчера с отцом моим; напоим его вином и в эту ночь; и ты войди, спи с ним, и восставим от отца нашего племя. И напоили отца своего вином и в эту ночь; и вошла младшая и спала с ним; и он не знал, когда она легла и когда встала. И сделались обе дочери Лотовы беременными от отца своего, и родила старшая сына, и нарекла ему имя: Моав (говоря: он от отца моего). Он отец Моавитян доныне. И младшая также родила сына, и нарекла ему имя: Бен-Амми (говоря: он сын рода моего). Он отец Аммонитян доныне» … Ну, что скажешь?!
– Да, никогда и не думал, что в Библии может быть такое написано! – Битлер присел на край широкой кровати.
– У тебя же дочь? – как бы поинтересовалась Вероника, хотя знала, что у него дочь: он как-то рассказывал ей об этом.
– Ну, и что? – удивился Битлер, присаживаясь рядом с ней.
– Ну, ты бы стал спать с дочерью, чтобы она от тебя забеременела? – в глазах Вероники блеснули озорные искорки предвкушения порока.
– Ну, – Битлер нырнул рукой под одеяло, опустив свою прохладную ладонь на её тёплый животик, нащупал аккуратно постриженную щетинку волоса на лоне, проскользнул ниже и пальцами нырнул в обжигающе горячую вульву, где уже бился в истерике, словно сумасшедшая птичка, пытающаяся вырваться из тисков клетки на свободу, возбуждённый от страсти и вожделения влажный клитор, – …не знаю.
Вопрос был бесстыдный, и хотя его дочь была уже в том возрасте, когда на неё засматривались мужчины, он как-то ни разу не задумывался об этом: она была для него его ребёнком!..
Вдруг к удивлению своему он чрезвычайно возбудился.
Как остервенелый лев, рывком сорвал он с себя одежду и нырнул к Веронике под одеяло, ощущая жар её обнажённого тела. Она слегка, игриво отстранила его, не подпуская к себе близко:
– Нет, ты отвечай на вопрос, сэр Битлер! – настаивала нагло девчонка.
– На какой?! – он не мог понять, чего она хочет, и мягко старался преодолеть её сопротивление.
– Ты бы хотел трахнуть свою дочь?!
Только теперь вопрос дошёл до него своим смыслом, и сердце Битлера бешено заколотилось.
Он никогда не думал об этом! Он никогда не смотрел на свою дочь, как на предмет вожделения. И теперь вдруг порочный дух проник в него и завладел им!
Битлер замер и испугался!.. Ответ, который прозвучал в нём, испугал его до самого мозга костей!..
– Вероника! – даже страсть его поугасла вдруг. – Ты чрезвычайно порочна!
– Я порочна?! – засмеялась Вероника с удивлением. – Я женщина!..
В мозгу Битлера вдруг на секунду блеснуло какое-то откровение, что женщина, в самом деле, наверное, не может быть порочна. Это всё равно, что предъявлять моральные претензии к куску мыла!
– Нет!.. Ты порочна! – повторил он, пытаясь утверждением прогнать прочь нечаянную и не устраивающую его догадку.
– Саша! – Вероника вдруг пристально посмотрела ему в глаза, заглянув в них так глубоко, что Битлер испугался. – Знаешь, почему ты так сказал?!
Битлер молчал, он чувствовал страх и перед собой, и перед Вероникой, которая, казалось ему, видит его нутро насквозь.
– Ты просто испугался! – продолжила она, скривив скептически прелестные губки. – А знаешь, почему ты испугался?!..
Битлер затаился в себе, как мышонок, боясь, что Вероника нащупает правильный ответ. Да, нет! Он видел, что она знает этот ответ! Ей даже не надо было его искать! Она прочла его в глубине существа Битлера, как в открытой книге, и теперь он боялся, что она огласит его громогласно, как приговор.
– Потому что, – Вероника сделала паузу, – ты её захотел!..
Слова Вероники прозвучали, как пушечный выстрел, раздавшийся рядом с ним. Они оглушили его, сотрясли головной мозг срамотой до самой глубины сознания.
Вероника весело, раззадорившись, загоготала.
Она взяла Битлера за поникший хоботок его члена, только что торчавший как осиновый кол в походе на вампира, и стала его теребить из стороны в сторону, заливаясь от смеха и глядя на очумело застывшего, словно истукан, мужчину.
– Так кто из нас порочен, сэр Битлер?! – сквозь смех спросила она. – Ты или я?!..
Битлер не мог прийти в себя. Он не мог понять, что так во всём этом развеселило Веронику, и это его раздражало и злило. Ему смешно не было.
– Ты! – наконец подтвердил он. – …Знаешь, я даже никогда не задумывался на эту тему! А теперь… Теперь!
– Теперь … эта мысль поселиться в твоей башке, – подсказала Вероника, – и будет гнездиться там, пока ты её не осуществишь!.. – она продолжала смеяться так, словно попала на самый весёлый аттракцион в своей жизни. – Вот так и рождаются маньяки, между прочим! – то ли серьёзно, то ли шутя, добавила угрожающим тоном молодая женщина, сделав паузу в смехе. – Ты будешь бороться с этой мыслью, а она будет расти в тебе тем сильнее, чем больше ты с нею будешь бороться! И, в конце концов, она тебя победит!..
Вероника снова продолжала хохотать, а он молчал.
Битлер был зол на неё. Она испортила ему настроение так же просто, как это случилось пару часов назад с Грейс.
Второй облом за вечер!..
– Посмотри, как ты её захотел! – воскликнула Вероника, больно оттягивая обмякший и мимикрировавший в пестик член за кожицу. – Ты даже перехотел меня, хотя только что пёр вперёд, как трактор!
– Не говори ерунды! – попытался защититься Битлер не столько от неё, сколько от самого себя. Эти слова он сказал больше себе, чем ей. – Никого я не захотел!
Вероника прильнула к нему.
– Саша, женщину не обманешь! Я тебя читаю, как открытую книгу! Я же не девочка, в конце концов, и даже не твоя жена, которая, наверное, кроме твоего члена, в жизни больше ничего и не видела. Я не говорю, что это плохо. Просто ты должен понять, что моего опыта достаточно, чтобы видеть твою сущность насквозь, ну, как ты видишь сущность финансов, например!.. Понимаешь?!..
– Да! – кивнул головой Битлер.
– Я просто обратилась к тёмной стороне твоей души, и там лежал готовый ответ! – объяснила Вероника.
– Откуда ты знала?! – удивился Битлер.
– Да просто мужчина так устроен, чтобы вонзать свой инструмент при каждом удобном случае во всех, у кого между ног щель!.. Любой!.. И даже библейский праведник Лот!..
– Ну, насколько я понял из прочитанного тобою сюжета, это дочери совратили своего отца! – возразил Битлер.
– Саша! – Вероника уже не смеялась, а просто весело улыбалась. – Скажи мне, пожалуйста! Мужчина, напоенный до беспамятства, в состоянии совершить половой акт?!
– Не знаю!.. Не пробовал!..
– А я знаю – нет! – Вероника отстранилась от Битлера и посмотрела на него словно серьезно, в самом деле. – Хочешь, устроим эксперимент?!
– Это как? – поинтересовался он машинально, пытаясь сообразить, что в следующую секунду придёт на ум молодой женщине.
– Напоим тебя, а потом посмотрим, сможешь ты спать со своей дочерью в таком виде или нет!..