Расследования Берковича 9 (сборник)
– Нет, – покачал головой эксперт. – Преступник убил клиента наповал, протер рукоятку пистолета и бросил оружие на пол. Других следов тоже нет. Чистая работа.
– Что Лискер делал в офисе в ночь на субботу? – сказал Беркович, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответ все-таки прозвучал – подал голос мужчина средних лет, стоявший у журнального столика:
– Гай почти каждый день до полуночи задерживался, жены у него не было…
– Познакомься, Борис, – сказал эксперт, – это Рафи Гольдштейн, исполнительный директор «Нефеша».
– А сами вы когда ушли с работы? – спросил Беркович.
– Рано, часа в два… Вечером говорил с Гаем по телефону, все было в порядке. Это было часов в десять…
– Смерть последовала между десятью и полуночью, – заметил эксперт.
– Понятно, – рассеянно отозвался Беркович. – Тебе не кажется странным…
– Что? – насторожился Хан.
– Как убийцы попали в кабинет.
– Поднялись на лифте или по лестнице…
– Не так просто, – покачал головой Беркович. – Я знаю, как организована система безопасности в таких зданиях. Сторож сидит внизу, он может с пульта блокировать движение лифта. Кроме того, на ночь запираются на электронный замок двери на лестничных клетках. Если кто-то хочет подняться, он должен либо сделать это вместе со сторожем, а это было невозможно, поскольку сторожа связали, либо позвонить на этаж, и если там кто-нибудь есть, он откроет дверь… Сложная система, но зато избавляет от случайностей. Я правильно говорю? – обратился Беркович к внимательно слушавшему Гольдштейну.
– Точно так, – кивнул тот. – Получается, что убийца был Лискеру знаком!
– Вот именно. Менеджер открыл дверь, встал навстречу гостю и получил пулю в лоб.
– Пожалуй, – кивнул Хан.
– Тогда вопрос к вам, – повернулся Беркович к Гольдштейну. – Предположим, что убийцы – стрелял один, но на самом деле, судя по рассказу сторожа, их было двое – были хорошо знакомы с Лискером. Тогда и вы могли их знать. Один был высокого роста, усатый…
Выслушав пересказанное Берковичем со слов Шехтмана описание, Гольдштейн покачал головой.
– Не было у Гая таких знакомых и быть не могло, – отрезал он. – С людьми подобного типа он не знался.
– Действительно, Борис, – вступил в разговор Рон Хан. – Судя по твоему описанию, это скорее базарные торговцы, чем интеллектуалы.
– Кто знает, с кем общался Лискер во внеслужебное время, – пожал плечами Беркович, не будучи уверен в своих словах. – Возможно, свел знакомство с криминальными элементами…
Он не стал развивать свою мысль, встретив иронический взгляд Гольдштейна.
– Есть еще одна странность, – сказал старший сержант. – Совершив убийство, эти двое не стали сразу делать ноги, а вернулись в комнату сторожа. Возможно, хотели проверить, крепко ли он связан. И прихватили с собой блок «Кэмел» и игровую приставку к телевизору.
– Но это вообще бред! – воскликнул Хан. – Честно говоря, я не понимаю даже того, почему они оставили этого дурака-сторожа в живых. Специально для того, чтобы он мог их описать полиции?
– Да-да, – закивал Гольдштейн. – Это нелогично. По-моему, сторож никого на самом деле не видел и все выдумывает. Двинули ему по голове, ничего он не помнит, но не хочет выглядеть в глазах полиции полным болваном и трусом, вот и придумывает.
– Нет, – покачал головой Беркович. – Никто Шехтмана по голове не бил, нет у него на темени ни шишки, ни кровоподтека. Он был в полном сознании.
– Знаете что я думаю? – нерешительно сказал Гольдштейн. – Надо бы проверить этого Шехтмана. Вам не кажется, что он сам впустил убийц в здание? Может, ему заплатили? Он их впустил, а потом они его связали, чтобы полиция не подумала чего-то дурного. Он и двери на этаж для убийц разблокировал!
– Да, это очевидно, – согласился Беркович. – Вот только доказать факт сговора трудновато. Понятно, что и описания бандитов тоже вымышлены, слишком уж они карикатурны. Но это слова. Надо иметь что-то более существенное, чтобы прижать сторожа и заставить сознаться.
– Один момент, – сказал эксперт. – Вы забыли о том, что Лискер был знаком с убийцей. Если принять версию о том, что преступники подкупили сторожа, то откуда Лискер мог знать того, кто вошел к нему в кабинет?
– Почему же… – задумчиво проговорил Беркович. – Люди, знавшие Лискера, решили свести с ним счеты, подкупили сторожа, поднялись на этаж…
– Не могли найти более простого способа? – удивился Хан. – Подкараулить на улице, например! Зачем им лишний свидетель?
– И зачем они, кроме убийства, еще и на грабеж пошли? Я все думаю об этом блоке сигарет и игровой приставке…
– Да, – согласился эксперт. – Преступники вели себя совершенно нелогично.
– Или мы пока не можем понять их логики, – возразил Беркович.
– Я бы на вашем месте крепко прижал сторожа, – сказал Гольдштейн. – Он наверняка соучастник.
– Я бы тоже так думал, – вздохнул Беркович, – если бы не блок «Кэмел».
– А почему этот блок сбивает тебя с толку? – спросил Хан.
– Зачем сторож о нем вообще упомянул? Ну, допустим, его приятели не удержались… Хотя, согласитесь, логики здесь ни малейшей. Но даже если все так и было, к чему было Шехтману сообщать о пропаже?
– А может, и пропажи не было? – усомнился Хан. – Может, он просто на ложный след наводит?
– Возможно. Только вот на какой?… Ты уже закончил здесь? – спросил Беркович у эксперта.
– Да. Никаких следов. Собственно, этого и следовало ожидать: убийца стрелял с порога, ни до чего не дотрагивался. Одна улика – пистолет, но и он, скорее всего, до убийцы не доведет, иначе оружие не бросили бы.
– Сторож наверняка все знает, – убежденно повторил Гольдштейн. – Займитесь этим типом!
– Непременно, – кивнул Беркович и вышел в коридор.
Он, конечно, собирался еще расспросить Шехтмана, но совсем не о том, о чем говорил Гольдштейн. Берковичу не давали покоя блок сигарет и игровая приставка. Это ведь даже не смешно, господа – совершить хладнокровное убийство, а затем – мелкое воровство. Будто речь шла о двух независимых преступлениях…
Когда старший сержант вернулся в комнату сторожа, Шехтман сидел на диване и о чем-то увлеченно рассказывал Соломону, закончившему заполнять протокол. «Как он быстро пришел в себя», – подумал Беркович.
– Сколько вы им заплатили? – спросил старший сержант, и сторож оборвал рассказ на полуслове.
– Кому? – напряженно спросил он.
– Мальчишкам, – объяснил Беркович. – Только не врите, вы уже достаточно лапши повесили мне на уши. Вы ж понимаете, мальчишек найти будет достаточно просто, это ведь не мафиози, они тут обычно бегают, потому вы их и наняли.
– Не понимаю, – пробормотал Шехтман.
– Все вы прекрасно понимаете, – резко сказал Беркович. – Хотите расскажу, как было дело? У вас произошел какой-то конфликт с Лискером, и вы решили убить менеджера. Любой другой убийца подкараулил бы его на улице, а вам было проще сделать это здесь. Вы поднялись наверх и застрелили Лискера, а пистолет бросили. О том, где вы его взяли, я еще спрошу, ведь это не ваше оружие. Потом вы вышли на улицу, нашли двух ребят – тут неподалеку вечно какая-нибудь подростковая компания ошивается – и посулили награду. За что? За то, чтобы они вас хорошенько связали. Они так и сделали, а потом увидели сигареты и приставку… Взрослый не стал бы красть все это, согласитесь, а подросток…
– Глупости, – сказал сторож. – С чего бы мне убивать Лискера?
– Разберемся, – пожал плечами Беркович. – А ребят я вам предъявлю через час-другой. Думаю, больше времени поиск не займет.
Сержант Соломон увел Шехтмана, а Беркович присоединился в холле к спустившимся с этажа Гольдштейну и Хану.
– Какой негодяй! – возмутился Гольдштейн, выслушав рассказ старшего сержанта. Эксперт только головой покачал.
– Намучаешься ты еще с этими подростками, – сказал он. – Так они тебе эту приставку и выдадут.
– Да пусть себе оставят, – заключил Беркович. – Лишь бы правду сказали.
Я убил, арестуйте меня!
На улице плавился асфальт, и старший сержант Беркович весь день просидел в прохладном кабинете под струей холодного воздуха из кондиционера. К счастью, никаких происшествий, требовавших его присутствия, не происходило, и он занимался оформлением законченных дел, подготовкой материалов для передачи в прокуратуру и суд, отчетами и прочей канцелярщиной, которую Беркович обычно терпеть не мог, но сейчас занимался с удовольствием, лишь бы не вспоминать об уличной жаре.
Время от времени он звонил домой и справлялся у Дорит, приходящей няньки, как чувствует себя Арик. Вчера и всю прошедшую ночь малыш плакал, утром перед работой Наташа возила сына к врачу, но педиатр ничего существенного не нашел, дал какой-то препарат, и Арик действительно успокоился. Дорит утверждала, что мальчик нормально ест и почти все время спит – в общем, все нормально.
Похоже было, что день так и закончится без происшествий. Беркович уже собрался было выключать кондиционер и просить Соломона подвезти его домой на патрульной машине, как позвонил сам сержант – легок на помине! – и сообщил, что в дежурной комнате находится наркоман, который, похоже, плохо соображает что говорит. Но если он говорит правду, то не далее как несколько минут назад он задушил собственную жену, в чем и решил сознаться.
Беркович спустился в дежурную комнату, где обнаружил описанного Соломоном мужчину, сидевшего на скамье для посетителей.
– Типичный наркоман, – сказал Берковичу Соломон. – Посмотри на глаза.
– Может, он все сочиняет? – спросил старший сержант.
– Я поеду к нему домой, проверю. Но похоже, какая-то доля правды в его словах есть. Он, конечно, в эйфории, но не до такой же степени…
– Как ваша фамилия? – обратился Беркович к «преступнику».
– Беньямин! – воскликнул тот. – Сойфер! То есть, я Сойфер, а Беньямин – это мое имя. То есть, Сойфер – моя фамилия, а…
– Понятно, – перебил Беркович. – Вы утверждаете, что задушили жену? По какой причине?
– Задушил! Не помню почему! Мы подрались. Мы всегда деремся. Ничего не помню. Сначала подрались, а потом – отключился. Прихожу в себя – смотрю: Сара мертвая на полу лежит. Я ее толкаю – так она же мертвая, не отвечает! Ну тогда я понял, что сделал…
Беньямин Сойфер неожиданно разрыдался, все его тело затряслось – наступала реакция на принятие наркотика.
– Вот так это и бывает, – философски заметил Соломон. – Девяносто процентов убийств на бытовой почве просходят в семьях наркоманов.
– Поехали, – решил Беркович. – Отправь этого типа в камеру, пусть отлежится.
Адрес, который был записан у Сойфера в удостоверении личности, соответствовал району бедноты – по стечению обстоятельств район этот начинался почти сразу за зданием управления; по крайней мере стало понятно, почему убийца пришел сдаваться именно сюда, а не в другой полицейский участок.
Дом оказался старым трехэтажным строением времен британского мандата, узкая лестница, казалось, вот-вот обвалится. Квартира Сойфера находилась на втором этаже, дверь оказалась не запертой, и Беркович с Соломоном вошли в комнату, которую лишь при большом воображении можно было назвать салоном или гостиной. Мебели здесь почти не было, а та, что была, годилась скорее для свалки, чем для приличной квартиры. Правда, в углу около окна на относительно новой тумбочке стоял замечательный телевизор марки «Тошиба» с экраном в двадцать девять дюймов, и первой мыслью Берковича была уверенность в том, что этот предмет домашнего обихода был Сойфером скорее всего украден. Мысль, конечно, могла оказаться совершенно неверной, а в следующую секунду Беркович и думать забыл о телевизоре – он увидел лежавшее рядом со старым диваном тело молодой женщины.
Сара Сойфер лежала лицом вниз, у нее была короткая стрижка, и никаких следов удушения на шее жертвы Беркович не обнаружил – ни синяков, ни пальцевых следов, ничего. Похоже, что и шейные позвонки сломаны не было.
– Странно, – произнес сержант Соломон.
– Ага, ты тоже обратил внимание, – сказал Беркович. – Кажется, Сойфер действительно все придумал. Возможно, женщина просто без сознания. А ну-ка…
Мужчины наклонились, перевернули Сару на спину и одновременно присвистнули.
– Ничего себе! – воскликнул Соломон.
Было отчего прийти в недоумение: платье Сары Сойфер на груди было черным от крови, ножевая рана находилась чуть ниже левого соска, а на полу под трупом натекла кровь. Орудия преступления нигде видно не было.
– Вот мерзавец, – пробормотал Беркович. – Дожрался наркотиков до такой степени, что сам не помнит – задушил он собственную жену или зарезал.
– Не мог он ее зарезать, – неуверенно сказал Соломон.
– Почему ты так думаешь?
– Ты к нему близко не подходил, а я осмотрел внимательно, – объяснил сержант. – Вся его одежда совершенно чистая. Посмотри сколько крови. Если бы это была работа Сойфера, на одежде обязательно остались бы следы. И не в таком он был состоянии, чтобы перед приходом в полицию искупаться и переодеться. Да и зачем? Какой смысл? Если он убил, то не все ли равно – каким способом?
– Логично, – кивнул Беркович. – Хорошо, вызывай бригаду и экспертов, будем разбираться.
Ожидая Хана, Беркович внимательно осмотрел место преступления. В квартире царил кавардак, но из этого еще не следовало, что здесь происходила драка – возможно, так здесь было всегда, вряд ли супруги Сойфер следили за порядком. Ножа Беркович не нашел нигде – убийца наверняка унес его с собой и выбросил где-то по дороге. По дороге в полицию? Тогда есть шанс найти орудие преступления – до управления отсюда не так уж далеко, Сойфер наверняка шел пешком. Может, на допросе он и сам вспомнит, как на самом деле убил жену и куда швырнул окровавленный нож.
А как быть с утверждением Соломона о том, что Сойфер не мог зарезать жену? Рассуждение выглядело логичным, но его предстояло проверить, и Беркович, не дождавшись прибытия эксперта, решил вернуться в управление.
Войдя в кабинет, он попросил привести из камеры Сойфера, который, похоже, немного пришел в себя. Во всяком случае, он уже не дрожал и взгляд у него был вполне осмысленным. Сойфер сел на предложенный ему Берковичем стул и спросил:
– Сколько мне дадут?
– Это зависит от того, было убийство преднамеренным или нет, – объяснил старший сержант.
– Нет! – воскликнул Сойфер. – Я не хотел. Я вообще ничего не помню!
– Расскажите подробнее, – попросил Беркович. – Ваша жена тоже принимала наркотики? Вы поссорились? Почему?
– Она… Нет, она не принимала… А я… Без «экстази» уже не могу, знаю, что это… Но все равно… Потому и ссорились. Сара хотела от меня уйти. Я сказал, что если она это сделает, я ее найду и убью. Она стала на меня кричать… А дальше… Дальше не помню, как раз таблетка начала действовать. Потом смотрю – Сара мертвая…
– Вы ее трогали? – спросил Беркович. – Переворачивали?
– Нет! – взвизгнул Сойфер. – Не переворачивал!
– Она лежала лицом вверх?
– Нет, – сказал Сойфер. – Но я ее звал, кричал…
– Почему вы решили, что она мертва? Может, потеряла сознание? Или спала?
– Спала? Вы рехнулись? Простите, старший сержант… Я действительно ее потрогал… ногу… Холодная, как лед, как труп… Тогда я испугался…
– Понятно, – сказал Беркович. – Когда вы выходили из квартиры, почему не заперли дверь?
– Запер… Я не помню… Может, не запер. Вообще-то мы редко запираем, только на ночь…
Зазвонил телефон. Беркович поднял трубку и услышал голос эксперта.
– Борис? – сказал Хан. – Я так понимаю, ты сейчас из Сойфера показания выжимаешь?
– Примерно, – сказал Беркович. – Правда, без толка.
– Если у него на одежде нет следов крови, то он не убийца, – продолжал Хан. – Женщина умерла не больше полутора часов назад. Удар был нанесен так, что убийца не мог не испачкаться. А если Сойфер находился в невменяемом состоянии, он не имел возможности так тщательно привести себя в порядок, что…
– Да, я понял, – прервал Хана Беркович. – Спасибо, я перезвоню через несколько минут.
Он положил трубку и спросил у внимательно слушавшего разговор Сойфера:
– Вы говорите, что жена грозилась уйти от вас. Было к кому?
– К кому? – вспыхнул Сойфер. – Из-за этого мы чуть не каждый день дрались. Она путалась с одним… Яир Штайниц его зовут. Ужасный тип, ужасный, не понимаю, как она могла…
– Она не скрывала, что у нее есть любовник?
– Скрывала? Сара? И не думала! Я ее бил, а она смеялась и говорила, что уйдет к Яиру.
– Вы знаете, где он живет?
– Конечно, это рядом, нужно от дома вправо два квартала, там налево и сразу в подъезд, второй этаж…
Беркович набрал номер сотового телефона Соломона и пересказал адрес, по которому можно было найти Яира Штайница.
– И поторопись, – сказал Беркович. – В ванной или в корзине для грязного белья ты можешь обнаружить кое-что любопытное.
– Что именно? – поинтересовался сержант.
– Сам подумай по дороге, – хмыкнул Беркович и положил трубку.
– Вы так и не сказали, старший сержант, сколько мне дадут за убийство, – пробормотал Сойфер.
– Вам? Так это еще нужно доказать, что вы убили жену. Собственное признание – не доказательство.
– Но я… – удивленно произнес Сойфер. – Мы подрались. Я был не в себе. Сара умерла.
– Она не задушена, – сообщил Беркович. – Ваша жена убита ударом ножа в грудь. Если ее убили вы, то куда дели нож и где переоделись?
Берковичу показалось, что глаза Сойфера сейчас вылезут из орбит. Подбородок у бедняги затрясся, и прошло не меньше минуты прежде чем к нему вернулась способность говорить.
– Нож… – прохрипел Сойфер. – Я не…
И неожиданно, будто только сейчас окончательно осознав произошедшее, он вскочил на ноги и закричал тонким голосом:
– Я не убивал! Я не убивал! Я не…
В кабинет заглянул конвойный.
– Сядьте! – резко сказал Беркович Сойферу, и тот, как подкошенный, опустился на стул. – Я знаю, что вы не убивали. Сейчас вас отведут в камеру – ненадолго, надеюсь. Скоро все выяснится. Успокойтесь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги