Расследования Берковича 8 (сборник)
– Они пользовались счетами отца, и им было достаточно. Алекс и Наоми были заинтересованы в том, чтобы отец прожил как можно дольше, это же очевидно. Если бы все это произошло, скажем, две недели назад, тогда у вас были бы основания для сомнений, но не сейчас!
– А что случилось две недели назад? – насторожился Беркович.
– Абрам изменил завещание, – сообщил адвокат. – Предыдущее он написал одиннадцать лет назад, когда приобрел контрольный пакет акций «Дастин корпорейтед». Все переходило к Алексу, который должен был выплачивать сестре ежегодно полмиллиона шекелей из доходов концерна.
– Вы хотите сказать, что завещание, по которому дети в случае смерти Абрама не получают ничего, было написано две недели назад?
– Именно так. Вот я и говорю – если в прошлом месяце ваши подозрения против Алекса были бы вполне обоснованы, но сейчас это чепуха.
– Любопытно, – пробормотал Беркович.
Ему сейчас хотелось одного: чтобы адвокат поскорее ушел. Выпроводив Арбеля, Беркович спустился в лабораторию судебно-медицинской экспертизы.
– Отчет для тебя пишу, – сообщил эксперт Хан, увидев старшего сержанта. – Тридимидин, яд из группы растительных, очень широкого применения. В гомеопатических дозах используется для лечения болезней желудочно-кишечного тракта.
– Передозировка могла быть случайной? – с надеждой спросил Беркович.
– Исключено.
– Жаль, – вздохнул Беркович. – Понимаешь ли, не было у них ни малейшего мотива убивать старика! Наоборот – он был им нужен живым. Пусть больным и немощным – это даже лучше, – но живым!.. Послушай, – перебил Беркович сам себя, – а что если они хотели, чтобы старик не умер, а оказался, скажем, парализован…
– Исключено, – повторил эксперт. – Вот если бы он был при смерти, и его нужно было его спасти, тогда да, имело смысл.
– Не понял, – нахмурился Беркович. – Повтори.
– Тридимидин в данной высокой концентрации может быть использован как яд или как противоядие. Но противоядием он может быть только в том случае, если жертву перед этим долго и упорно травили другим ядом того же растительного типа. У него слишком длинное название, ты все равно не запомнишь.
– Но ты не проводил теста на этот яд с длинным названием, верно? – возбужденно спросил Беркович.
– Нет, – пожал плечами Хан. – Невозможно проводить все мыслимые и немыслимые тесты. Я исследовал содержимое рюмки и обнаружил яд, от которого Абрам Гиндес мог умереть. То же вещество я нашел в крови умершего. Вот если бы он остался жив и меня спросили бы, как это ему удалось несмотря на то, что его долго и медленно травили, тогда да, я бы понял, что должен искать…
– Пожалуйста, Рон! – воскликнул Беркович. – Сделай эти тесты! Очень важно.
Результата он дожидался в кабинете эксперта, нервно прохаживаясь из угла в угол. Прошло около трех часов, прежде чем Хан вернулся из лаборатории.
– Похоже, что ты прав, – задумчиво сказал он. – В организме есть следы обоих ядов. Тридимидин, что был в рюмке, естественно, в гораздо большей концентрации. Похоже, что Абрам принимал яд регулярно и спасти его могла лишь ударная доза тридимидина, которую ему и дали вчера вечером. Но… нет, передозировки в этом случае не было, скорее наоборот – дали слишком мало. Черт меня возьми, – воскликнул Хан, – если я вижу в этом смысл! Старика отравить хотели или спасти?
– Вот именно, что спасти, – хмуро сказал Беркович. – А перед этим хотели отравить.
Он задал эксперту еще несколько вопросов и получил исчерпывающие ответы. Оставив Хана в состоянии некоторого недоумения, Беркович поднялся к себе. К счастью, инспектор Хутиэли еще не ушел домой, хотя день уже клонился к вечеру, и Беркович сообщил о результатах экспертизы.
– Не знаю, кто приложил к этому руку, – сказал старший сержант. – Скорее все-таки Наоми, ведь она жила в доме с отцом и каждый вечер давала ему лекарство, в котором, видимо, и был яд. Не такой сильный, чтобы вызвать немедленную смерть, но достаточный, чтобы привести к летальному исходу в течение нескольких недель. Симптомы, по словам Рона, не могли вызвать подозрение у лечащего врача – в возрасте Абрама все выглядело бы естественно. Причина, по которой старика хотели отравить, понятна – все деньги оставались детям. Но он неожиданно изменил завещание, и все могло пойти прахом! Абрама нужно было спасти, и Наоми с Алексом – сами или после консультаций – нашли препарат, который мог нейтрализовать действие яда. Но и сам этот препарат – тридимидин – тоже смертельно опасен, если используется сам по себе…
– Они ведь не специалисты-фармакологи, – закончил рассказ Беркович. – Хотели спасти старика, но только приблизили конец.
– М-да, – протянул Хутиэли. – Когда будет готово полное экспертное заключение?
– Рон обещал управиться к ночи. Ему предстоит двойная работа – следы первого яда оказались практически нейтрализованы тридимидином…
– Надеюсь, ты не собираешься ждать в управлении, пока будет результат? – спросил инспектор. – Тебя Наташа уже несколько раз спрашивала.
– Поеду домой, – решил Беркович. – До утра Гиндесы не сбегут.
– Не сбегут, – сказал Хутиэли. – Сержант Соломон отвечает за них головой.
Смерть на ринге
Моше Левингер положил Леонида Зусмана в третьем раунде. Положил основательно: рефери досчитал до десяти, сказал «аут!», а Зусман не сделал даже попытки подняться. На ринг выбежал Ленин тренер Серж Безыменский, зрители уже приветствовали победителя, а Левингер смотрел на поверженного противника и думал вовсе не о том, что стал наконец чемпионом Гуш-Дана в полутяжелом весе. Что-то было в Лениной позе… «Господи! – подумал Левингер. – Неужели я ему что-то сломал?»
Безыменский опустился перед боксером на колено, перевернул Зусмана на спину и только после этого увидел расплывшееся на помосте алое пятно. Кровь толчками вытекала из раны в левой стороне груди.
Свист и выкрики болельщиков мгновенно смолкли. Зусмана перенесли с ринга в раздевалку, и несколько минут ушло у спортивного врача на то, чтобы попытаться остановить кровь. Когда в раздевалку вбежал сержант Соломон, Зусман уже был мертв. Возможно, его удалось бы спасти, не будь все – тренеры, рефери и спортивные медики – в состоянии шока.
– Отойдите все, – приказал судмедэксперт Рон Хан, приехавший с вызванной полицейской бригадой. Внимательно осмотрев тело, он сказал:
– Огнестрельное ранение в область левой части грудины. Скорее всего, пуля вошла в сердце.
Он поднял взгляд на присутствовавших и задал естественный вопрос:
– Кто стрелял, черт побери?
Старшего сержанта Берковича вызвали с совещания у майора Златкина. Начальство проводило разбор завершенного дела по обвинению Наоми Гиндес в убийстве ее отца Абрама. Когда Беркович появился в спортзале «Битон», зрители толпились перед входом. В раздевалке царило мрачное молчание. Беркович склонился над убитым и выслушал доклад эксперта.
– Оружие примерно калибра девять миллиметров, – сказал Хан. – Смерть последовала минут через пять после выстрела. Если бы не паника… Нужно было оставить его на ринге и вызвать скорую. Возможно, что-нибудь удалось бы сделать, хотя и маловероятно… И еще. Стреляли из верхних рядов. Пуля вошла под довольно крутым углом. Скорее всего, убийца стоял позади последнего ряда и, выстрелив, убежал через одну из дверей, которые ведут к билетным кассам.
– Кассиров опросили? – повернулся Беркович к подошедшему сержанту Соломону.
– Сейчас опрашивают, – сказал Соломон. – Пока никаких результатов.
– Кто-нибудь слышал выстрел?
– Никто не признается. Но тут был такой шум…
– Звук выстрела легко отличить от криков толпы.
– Конечно, – согласился Соломон, – но тут еще взрывали хлопушки, и петардами, похоже, кто-то баловался…
– В помещении? – удивился Беркович.
Соломон не ответил. Старший сержант выслушал сбивчивый рассказ Левингера. Картина складывалась достаточно очевидная, но для розыскных работ практически безнадежная. В третьем раунде оба боксера устали и вели ближний бой, кружась друг вокруг друга. Зусман провел серию ударов, от которой Левингер с трудом защитился, а в сдедующий момент уже Левингер нанес Зусману удар левой и отскочил в сторону, чтобы нейтрализовать ответную атаку. Но Зусман упал, как подкошенный – головой вперед.
– Значит, в момент выстрела Зусман был открыт? – спросил Беркович. – Я хочу сказать, что убийца мог выстрелить, не опасаясь, что ненароком заденет вас или судью?
– Он мог попасть в кого-то из зрителей! – воскликнул Левингер, только сейчас, похоже, осознавший, что могло произойти, если бы убийца промахнулся.
– Нет, – покачал головой Беркович, – в зрителей он попасть не мог, пуля вошла бы в покрытие ринга. Но все равно, стрелок он, конечно, отменный… Скажите, вы хорошо знали своего соперника? Были у него враги? Может, кто-нибудь ему угрожал?
– Мы знакомы семь лет, – медленно заговорил Левингер. – Познакомились вскоре после репатриации. Он приехал в девяносто первом, я – в девяносто третьем. Вместе тренировались, бывали друг у друга… Сколько боев провели, я уж и не помню. А враги… Нет, старший сержант, насколько я знаю, никто Леониду не угрожал. Он работал охранником, жил один, жена его бросила через несколько месяцев после приезда в Израиль.
– Где она живет сейчас?
– Уехала с сыном в Америку. Леня им звонил время от времени. Женщины у него потом были, но не постоянные подруги… Приятелей много, он… был… общительным. С женщинами расставался легко, они с ним – тоже. Никаких шекспировских страстей. Ума не приложу, кто бы хотел его смерти! Пойти на такой риск…
– На самом деле риск был далеко не так велик, как кажется, – заметил Беркович. – Крики, взрывы хлопушек и петард, все смотрят на ринг, момент самый критический…
– Никто не видел убегавшего человека?
– Ему и убегать не нужно было. Спрятал оружие, смешался с толпой… Скорее всего, он и сейчас там, снаружи – смотрит и слушает, как развиваются события.
– Ужасно! – воскликнул Левингер. – Нужно всех задержать, проверить, из какого оружия недавно стреляли…
– Три тысячи человек? И вы думаете, убийца будет дожидаться? Нет, господин Левингер, нужно выяснить, кто хотел убить Зусмана.
– Никто, – сказал Левингер. – Леня был…
Боксер замолчал, какая-то мысль пришла ему в голову и поразила своей очевидностью. Так, во всяком случае, показалось Берковичу – Левингер нахмурился и даже закусил губу.
– Вы что-то вспомнили? – мягко спросил старший сержант. – Пожалуйста, не нужно самому делать выводов. Скажите мне.
– Что? – Левингер очнулся. – Я подумал, что, если бы пуля попала Лене в руку… Он мог остаться жив.
«Нет, – подумал Беркович, – не это пришло тебе в голову. Тебе вдруг представилось, что на пути пули мог оказаться и ты».
– Если вы вспомните что-нибудь, – сказал он вслух, – звоните мне по любому из этих телефонов – на работу или домой, или по сотовому…
Левингер взял листок, протянутый старшим сержантом, и вышел, продолжая в задумчивости морщить лоб.
Беркович вызвал рефери, а затем тренеров обоих боксеров. Рассказы их практически не отличались друг от друга и никак не помогли понять, откуда был произведен выстрел. Беркович задал всем троим тот же вопрос: были ли у Зусмана враги, не угрожал ли ему кто-нибудь в последнее время?
– Нет, – решительно сказал тренер Серж Безыменский, естественно, знавший Зусмана лучше других. – Дела у него шли прекрасно, тренировки – тоже. Враги были только на ринге, да и враги ли? Соперники – конечно. А вне ринга – друзья, вот как Моше, к примеру.
– Не знаю, – пожал плечами рефери Ваксман, отвечая на попрос Берковича. – Я обоих знал, конечно, но так, шапочно. Встречались в зале…
– Враги? – переспросил Ноах Бирман, тренер Левингера. – Понятия не имею. Если бы вы спросили о Моше…
– А что Моше? – насторожился Беркович.
– По-моему, он ввязался в историю, – нехотя сказал Бирман. – У него дочь шестнадцати лет. Начала принимать наркотики. Моше выследил кого-то из тех, кто занимается торговлей, собирался заявить в полицию…
– Почему не заявил?
– Ну… Я не в курсе, – протянул Бирман, но встретив тяжелый взгляд старшего сержанта, поспешно продолжил: – Они ему угрожали, так мне кажется. Он в последнее время был сам не свой, сегодняшний бой провел не лучшим образом… Объективно Моше сильнее Леонида, но мог бы и проиграть, если бы не…
Бирман замолчал, но Беркович его уже не слушал. Он вспомнил странное выражение лица Левингера и понял, что собирался делать боксер. Отпустив тренера, Беркович бросился искать сержанта Соломона и нашел его среди возбужденных болельщиков. Сержант, похоже, имел уже гораздо больше информации, чем ему бы хотелось. Увидев Берковича, Соломон решительно выбрался из толпы и сказал огорченно:
– Толком никто ничего не знает, а фантазий… Один видел, как высокий мужчина убегал через южный выход, другой – как коротышка прятался в женском туалете, третий…
– Бог с ними, – прервал Соломона Беркович. – Нужно найти Левингера – возможно, он отправился домой, возможно, околачивается поблизости, но скорее всего, отправился по одному ему известному адресу. Узнай номер его сотового телефона и свяжись с ним. Если понадобится – перехвати. Но лучше всего – проследи…
Беркович коротко сообщил о своих подозрениях, и Соломон бросился к машине. Самым большим желанием старшего сержанта было поехать с ним, но он понимал, что толку от него будет немного, и потому, вернувшись в управление, стал дожидаться доклада Соломона.
Прошел час, сообщений не поступало, и Беркович сам связался с сержантом. Вместо Соломона ответил водитель патрульной машины.
– Мы в районе Шхунат а-Тиква, – сообщил он. – Соломон и Варди пошли за боксером, а я жду уже минут двадцать. Погодите, старший сержант! Они идут, я вижу, и боксер с ними.
– Борис, это ты? – послышался в трубке голос Соломона. – Ты был прав, мы сейчас приедем.
– Одни? – спросил Беркович.
– Не беспокойся, все нормально, я вызвал патрульную машину из местного отделения, там опытные ребята, они за домом проследят, никто никуда не денется.
Минут через пятнадцать Моше Левингер сидел перед Берковичем и мрачно смотрел в пол.
– О том, что вы попали в историю, мне известно, – сказал старший сержант. – Вы решили, что убить хотели вас, я правильно понял? Промахнулись и попали в Зусмана…
– Ничего он не промахнулся, – пробормотал Левингер. – Шай был одним из лучших стрелков в армии. Он бы попал мне в грудь, мне, а не Лене, понимаете! Я ведь устал, двигался медленно… Он и выстрелил. А я именно в этот момент… В общем, все повернулось на сто восемьдесят градусов, Леня открылся…
– Да-да, – нетерпеливо сказал Беркович. – Это я понял. Но зачем вы сразу не сказали? Почему решили сами свести счеты? А если бы он вас все-таки убил?
Левингер пожал плечами.
– Идите, – вздохнул Беркович. – Вас, конечно, вызовут свидетелем… Если бы сержант Соломон не проследил вас до самой квартиры, все могло кончиться совсем плохо.
– В той квартире живет Бени Бардани, – сказал старший сержант инспектору Хутиэли, докладывая полчаса спустя об аресте группы торговцев наркотиками. – Именно он стрелял в Левингера, а попал в Зусмана. Расправиться с боксером они решили, когда Левингер их выследил и пригрозил обратиться в полицию.
– Обычно эта братия не идет на убийство, причем на такое дерзкое, – заметил Хутиэли.
– Да, но случай оказался из ряда вон выходящий. В квартире обнаружили склад наркотиков. Рон говорит, что товара там миллионов на двадцать, так что человеческая жизнь по сравнению с такой суммой…
– В Лото на этой неделе разыгрывают больше, – сказал Хутиэли. – И без всякого риска для жизни.
– У каждого свой интерес, – вздохнул Беркович. – Одни играют в Лото, другие в бокс, третьи торгуют кокаином.
– А четвертые ловят третьих, смотрят, как дерутся вторые и удивляются, когда выигрывают первые, – завершил разговор инспектор.
Смерть дельтапланериста
С утра была хорошая погода – редкий случай, когда яркое весеннее солнце не обжигало кожу, а ласково поглаживало ее, дул слабый прохладный ветерок, и в воздухе стояла свежесть. Старший сержант Беркович предложил Наташе пройтись пешком до набережной, а там посидеть под тентом.
– В твоем положении, – сказал он, – тебе вредно находиться на солнце, даже если оно, казалось бы, не греет.
Телефонный звонок раздался, когда Беркович надевал босоножки. Трубку подняла Наташа.
– Алло, – сказала она. – Здравствуйте, инспектор, доброй субботы. Да, мы уже выходим. Как куда? Гулять, у Бори выходной… Но ведь… Хорошо, передаю ему трубку.
– Борис, – услышал Беркович голос инспектора Хутиэли, – я, конечно, понимаю, Наташин гнев, она буквально испепелила меня голосом, но… Видишь ли, на набережной убили человека. Машину за тобой я уже выслал.
– Слышу, – сказал Беркович. Действительно, за открытым окном уже раздавался заунывный вой сирены полицейского автомобиля. – На набережной, говорите вы? Послушайте, инспектор, что если я возьму жену с собой? Пока буду разбираться, она посидит под тентом…
– Ну смотри, – неопределенно отозвался Хутиэли. – Вид трупа для беременной женщины…
– Она не будет смотреть, – быстро сказал Беркович. – Она будет любоваться морским пейзажем.
Несколько минут спустя Наташа и Борис сидели на заднем сидении полицейской машины, мчавшейся по улицам Тель-Авива. Патрульный Моше Динкевич вводил старшего сержанта в курс дела.
– Отличная погода, – говорил он. – С утра на пляже собрались дельтапланеристы. Разгонялись на автомобиле, поднимались и парили – восходящие потоки сегодня очень сильные. К десяти стало припекать, и большинство любителей полетов отправилось купаться. В воздухе оставался только один планерист – Амнон Захави, биржевой брокер, тридцать два года. На берегу было много народа, все следили, как его дельтаплан медленно опускался к дальнему концу пляжа. Там никого не было в это время. Дельтаплан опустился, Захави неожиданно споткнулся, упал и остался лежать. Несколько человек бросились на помощь – расстояние было метров триста… Когда добежали, Захави был мертв. Вызвали скорую и полицию. У бедняги оказалось пулевое ранение в спину, с левой стороны. Пуля вошла в сердце, он умер практически мгновенно.
– И никто не видел, откуда стреляли? – спросил Беркович.
– Нет. Могли стрелять с набережной, со стороны пляжа или лодочной станции, но никто ничего толком не видел.
– Кошмар, – подала голос Наташа. – Средь бела дня в центре города стреляют в человека, и – никаких свидетелей…
– Почему никаких? – удивился Динкевич. – Свидетелей более чем достаточно. Обязательно найдем тех, что что-то видел.
Беркович неопределенно хмыкнул – свидетельствам подобного рода он не очень доверял, особенно в таком случае, как сейчас, когда расстояние до убитого исчислялось сотнями метров.
Когда приехали, он сначала устроил Наташу под большим тентом и лишь убедившись, что с женой все в порядке, отправился к месту трагедии. Участок был огорожен, собралась толпа, цветастое пятно дельтаплана выделялось на ярко-желтом песке, тело погибшего лежало лицом вниз, на рубашке расплылось алое пятно крови. Инспектор Хутиэли мрачно смотрел, как полицейский фотограф заканчивал съемку.
Беркович подошел к инспектору и, обменявшись рукопожатиями, спросил:
– Мне заняться связями убитогоили работать здесь?
– Связи без тебя отработают, – ответил Хутиэли. – Нужно разобраться, откуда стреляли. Вот смотри. Дельтаплан опустился – видишь, где ноги Захави начали пропахивать песок? Если Захави не крутился вокруг оси, то спина его была обращена к парапету набережной. Стреляли скорее всего оттуда, но свидетели утверждают, что ничего не видели и не слышали выстрела.
– Много ли свидетелей?
– Восемь человек – два старика, гревшихся на солнце, женщина с ребенком, она следила за тем, как Захави опускался, и пятеро прохожих, остановившихся, чтобы увидеть, как планерист будет складывать свой аппарат.
Подойдя к телу, Беркович внимательно его осмотрел и сказал, обращаясь к эксперту Хану:
– Если стреляли с набережной, то пуля должна была войти под небольшим углом сверху.
– Не обязательно, – возразил Хан. – Если Захави наклонился, чтобы удержаться на ногах, когда дельтаплан тащил его по песку, пуля могла войти даже снизу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги