Дурные
– Ну всё. Ты её убила.
– Я не специально, – напряжённо выдавила Агнешка. Руки её вцепились в руль.
– А? – Лана оторвалась от карты. – Да не обязательно. На стекле ничего нет. Она могла просто задеть по касательной и улететь.
– Нет. Она её убила, – убеждённо повторила Нелли, даже с каким-то странным удовлетворением. – Она вон туда упала, я видела.
Она щёлкнула, открыв своё зеркальце, маленькое и круглое, и несколько секунд ловила в него кусты позади, затем, казалось, углядела что-то интересное в своём отражении, и переключилась на него.
– Я не специально, – повторила Агнешка. Она не поворачивала головы ни на сантиметр, будто ей заклинило шею, и глубоко втягивала носом воздух. Лана с сомнением и молчаливым недовольством глянула на неё, но, порешив, видимо, что серьёзной помехи тут нет, отвернулась и стала смотреть вперёд.
Машина медленно переваливалась с взгорка на взгорок, приподнимая то один бок, то другой. Высохшая, никому не нужная ёлочка прыгала под зеркалом (когда-то предполагалось, что она с запахом ванили). Лана несколько раз кидала на неё взгляд, прикрывала глаза, кидала снова.
– Нелли, – окликнула она.
– А?
– Если будешь ещё менять ёлку, не бери ваниль.
– Почему?
– От неё укачивает.
– На таких кочках тебя от чего угодно укачает, – Нелли оторвалась на секунду от зеркальца. – Нам долго ещё?
– Долго ещё? – подумав, переспросила Лана Агнешку.
– Я стараюсь аккуратнее.
Лягух прыгнул снова. Их подбросило, Нелли стукнулась головой о потолок.
– Да я ви-ижу, – насмешливо протянула она. – Офигеть как стараешься, Агнеш.
– Ну распростите, – та на секунду отпустила напряжённые плечи. – Простите, что не приехала заранее и сама не проложила обход получше, надо было так и сделать.
Лана покосилась на неё, мрачно, но расслабленно теперь усмехнулась.
Тропа, хоть и не стала ровней, но набрала достаточно в ширину, чтобы ветви кустов не хлестали по окнам. Впереди дорога заворачивала в сторону, скрадывая перспективы. Там, дальше… в принципе, там могло оказаться как угодно. Машина постепенно забирала всё влево и влево, на изгибе тропы пропустив между колёсами маленький трупик какого-то зверька – вроде ягнёнка или кого-то подобного. По этому поводу никто уже ничего не сказал.
Сначала казалось, поворот не принёс ничего нового, но вскоре справа начал редеть кустарник, берёзы и сосны пошли и того реже, даже почти исчезли. Автомобиль миновал несколько последних деревьев, и совсем рядом, по правую руку, оказался обрыв.
То есть не то что прям вот совсем обрыв: там была тропка и по ней можно было спуститься вниз – только очень аккуратно, под большим креном и под большим секретом от Неллиного папы, вряд ли он одобрит подобный спуск, если только узнает, а он, конечно, узнает, нет, дорогая, ну что ты, ты же видишь, у нас всё под контролем, даже не поцарапали ни разу, неужели? в самом деле, всё-таки смогли и спустились, хотя это не выглядело как выход обратно на дорогу, но теперь-то, внизу, на ровном, так даже удобнее будет срезать, чем ехать по трассе до нужного поворота.
По звону воды можно было заподозрить речку где-то рядом, но нет – всего лишь небольшой ручеёк, который даже их старый жигуль пересёк без проблем.
Нет, тут в другом заключалась трудность.
Агнешка притормозила, теперь до полной остановки, и оглядела раскинувшееся перед ними песочно-земляное месиво. Несколько раскатанных в грязи направлений были тут, видимо, за дороги.
– А… теперь кто-нибудь знает, где мы?
Мерно, умеренно быстро автобус мерил километр за километром, отмерял их и оставлял позади. Впереди как будто не становилось меньше.
– Вот чего им не жилось? – говорил дядька в возрасте через несколько сидений впереди. – Такая земля, такие люди были… Так нет, надо было продаться, что вот теперь…
Две его спутницы благодарно слушали, и он говорил, с горькой и гордой радостью от их внимания:
– Главное, помочь же вам хотим, идиотам! И никакой благодарности, никакой. Нет и не будет, давно всё было ясно.
– Да передавить их просто, как собак нерезаных! – возмущённо прервала одна из женщин. – В асфальт закатать.
– Ну ты что-то совсем, – вмешалась было вторая.
– Не, ну а что? Что, неправда, что ли? Всем можно, только нам – ни-ни?
Алиса отвернулась к окну, потянулась за наушником телефона (оттуда долетело приглушённое «…if doomday is coming, я не попаду в рай»6), но, помедлив, не стала затыкать уши, так и осталась сидеть с зажатым в руке смотанным проводом. Взгляд её от окна упал на пол, с некоторым усилием приподнялся на говорившую компанию.
Это был очень одинокий разговор.
Год или полтора назад автобус был бы полон под завязку, даже если бы людей было не больше, чем сейчас, воздух раскочегарился бы, ему бы не хватало салона. Кто-то распалялся бы с возмущением и гордостью, с азартом футбольного болельщика, кто-то долго, с навязчивым упорством уяснял бы с другим генеалогию народов, кто-то, познавший жизнь, проводил бы экономический ликбез для тех, кто ещё не познал, кто-то бы бесхитростно травил бояны о подробностях сношений глав государств, кто-то – возможно, даже на соседнем сидении – смотрел бы без наушников репортаж о том, как в рамках ответных мер был нанесён превентивный удар по городу N., в котором наше наступление вот-вот закрепит свои позиции, совсем как месяц назад. Но сейчас его никто не смотрел – ни на соседнем сидении, ни вообще.
Две тётки подальше, по другую сторону прохода, разговаривали о покупках – о том, как хорошо получилось, что нашлось подешевле и как раз вот к концу школы. Сначала они просто посмеивались, говорили ещё что-то, затем перестали выговаривать отдельные слова и захохотали уже просто так – неконтролируемо, сгибаясь пополам, точно не могли остановиться.
Алиса дёрнула кончиками рта, словно тоже хотела рассмеяться – или, возможно, наоборот. Дядька с двумя спутницами со значением заключил:
– Такая вот судьба у нашей страны – всем помогать и постоянно огребать за это.
Остальные согласно повздыхали и покивали в ответ. Взгляд Алисы снова остановился на них, она машинально, каким-то невольным защитным жестом подтянула поближе к груди свою сумку. Сквозь синюю ткань выступали уголками края большой тетрадки.
Автобус двигался ровно и мерно и приближался по мере движения.
Эта Нива, за которой они решили следовать, была удивительно фиолетовая – удивительно для здешних мест и удивительно для Нивы. И она так уверенно двигалась по едва намеченным путям между карьеров и битых бетонных блоков – сразу ясно было, люди в ней знали, куда ехали.
– Может, у них навигатор работает, – пояснила вслух для всех Лана. – Или они из местных и видят и так, куда им надо.
Она ещё раз ткнулась в смарт, но карты снова врали: метка «вы здесь» застыла на трассе, ровно перед дорожными работами, и утверждала, что лягух с тех пор и не сдвинулся с места.
– Зависло, – раздражённо бросила Лана и убрала телефон – наверно, устала уже выключать его и включать обратно.
– Надеюсь, они к федералке, – Агнешка озирала простор впереди сквозь полуприкрытые дремотно глаза. – А не куда-нибудь в частный сектор.
– А что частный? – Лана быстро кинула в неё взгляд.
– Ну, просто если в частный… Я не уверена, что смогу отъехать тем же путём обратно. То есть как, я и не вижу тут путей.
И правда – ни путей, ни указателей, ни знаков, земных или небесных. Ни даже частного сектора где-нибудь вдалеке. Линия горизонта не показывала ничего нового, ничего такого, чего бы они ещё здесь не видели.
– Надо было сыпать что-нибудь за собой по дороге, – задумчиво проговорила Лана.
– Хлебные крошки?
– Может быть. У нас же есть с собой бутерброды.
– Хм, действительно, – почти серьёзно согласилась Агнешка. – Ладно, их, наверно, стоит оставить для тех, кто живёт в частном секторе. Надеюсь, бутерброды им понравятся и они не станут есть нас.
– Мнэ, – скептично сморщилась Нелли. – Давайте ещё про пальцы в пирожках, только этого сейчас не хватало.
– Не-не-не, пирожки – это из другой оперы, – подхватила Агнешка. – А это, знаешь, как во всяких ужастиках: выезжает стайка непуганых цивилов на природу, ломает машину в каких-нибудь гребенях, а там как раз…
– Людоедо-народное товарищество на отшибе? – Лана скептично поджала губы. – Банальщина.
– Не, я тебе скажу, в чём банальщина, – заговорила вдруг с жаром Нелли. – Настолько банальщина, что так, скорее всего, и будет. Мы доберёмся сейчас до какого-нибудь посёлка или чьих-нибудь дач, и тут выяснится, что трасса в шаге от нас, просто с таким градусом топографического кретинизма в компании нельзя ездить за город. И лучшим вариантом тогда будет тебе позвонить Максу, чтоб он приехал или прислал за нами кого-то, потому что сами мы оттуда выбраться всё равно не сможем.
Лана, похоже, прослушала почти всё, что она сказала, но с тревогой задумалась о чём-то своём, будто вспомнила только сейчас.
– М. Да, – пробормотала она и снова вытащила смарт. Ей что-то не понравилось на экране, но она всё же выбрала номер и приложила аппарат к уху. Через какое-то время отняла и снова нахмуренно посмотрела на экран.
– Не берут? – Агнешка чуть покосилась на неё.
– Связи нет.
Агнешка тихо усмехнулась:
– Классика.
Но фиолетовая Нива впереди двигалась всё с той же уверенностью – в простор, в простые линии пространства, в протянувшееся вдаль никуда. Появились теперь и другие машины: какие-то подъезжали со стороны и встраивались в тот же маршрут, какие-то долгой цепочкой плелись за лягухом. Давно ли они были тут – может, и с самого начала, но только теперь их стало видно.
– О, – Нелли ткнула пальцем за окно. – Наши знакомые.
Чуть поодаль, по другой тропе между канавами, пробирался хаки-джип.
– Они тоже сюда? – Нелли с неуверенной надеждой проследила за внедорожником. – Может… там, наверно, правда будет путь.
– Да, они все в эту сторону, – Лана повертела головой и окинула взглядом окрестность. – Да. Видимо, всё правильно. Не может же столько человек ехать наугад, как мы.
На самом деле, тут было куда больше знакомых, если присмотреться – не только парни на джипе. Семейство на пыльно-синем минивэне двигалось здесь же, в общем строю, и кремовый каблучок, где-то растерявший свои фуры. Маленькая красная машинка – японский миник, как выяснилось – на поверку оказалась вполне себе на ходу и теперь игрушечно катила рядом. Были и другие – много, много других, разных марок и стран, целая процессия.
Тропа впереди споткнулась о бетонные завалы и растворилась в грязи и месиве. Дальше дороги не было.
Фиолетовая Нива остановилась. Из неё вылез мужичок и недоумённо оглядел толпу машин позади. Поколебавшись, он отошёл от своего автомобиля и направился к внедорожнику. Дойдя, нагнулся к водительскому окну: было слышно, как он спрашивает парней внутри, не знают ли они, как добраться отсюда до трассы.
Они не знали. Они ехали сюда прямиком за ним.
– Э? – спросила Нелли.
Лана подавилась словами и не сказала ничего осмысленного. Агнешка упала на руль и расхохоталась, захлёбываясь смехом.
– Боже, – простонала она. – Какая прелесть.
3.
Слева заросли диалектики,
Это солнце сгорело вчера,
Справа поросли экзистенции,
И луна, и луна, и луна. 7
Агата Кристи
Теперь – кто куда. Разъезд. Конец.
Ниве дали отъехать назад по своим следам, и она исчезла. Остальные…
Чёрт с ними. Незачем было и начинать.
Лягух скоро отыскал себе трассу – пародию на трассу, может быть, но тут, по крайней мере, был асфальт. Ну, как, был – когда-то был и теперь ещё остался местами, кусками, на которых машина то и дело взлетала, чтобы с новыми силами ухнуть в яму – куда шумнее и веселей, чем на лесных пригорках. Нелли постановила, что теперь отец убьёт её без всяких сомнений и можно только смириться. Агнешка предложила напомнить, что за рулём была она, а не Нелли. Нелли сказала, что это всё равно. Агнешка спросила, будет ли достаточно дать ему понять, что Нелли связали и затолкали в багажник – тогда он, возможно, подумает и решит убивать не её, а Агнешку? Лана справедливо заметила, что багажник лягуха очень маленький и человек в нём не поместится, придётся придумать что-нибудь другое. В это время попытка асфальта закончилась, и они выехали на спокойный и тихий просёлок.
Больше здесь никого не оказалось. Странно даже – нормальная дорога, вполне пригодная, чтоб добраться из пункта А в пункт Б, а куда же ещё планировали добираться все эти люди во всех своих автомобилях, если…
– О. Вон там, – Агнешка кивнула взглядом вперёд. – Вроде жильё, нет?
Вроде жильё, да, согласились они. Небольшие домики, немного покосившиеся, но крепко сделанные. Ветховатые, конечно… Но так ведь часто бывает в деревнях и посёлках. Уже подъехав, они поняли, что не немного и не ветховатые, а весьма и весьма ветхие… Хотя даже нет – это были разрушенные дома. И в них никто не жил.
– Брр, – сказала Лана.
Агнешка поёжилась, передёрнув плечами. Нелли… Но Нелли не стала отрываться от своего зеркальца – там были вещи и полюбопытнее, чем вымерший посёлок. Она только чуть нахмурилась – возможно, ей мешал звук: одинокий, безобразный стук, повторяющийся, нечеловечески настойчивый, будто кто-то ломился в жестяную дверь, тряс её, пытался вынести – во всеобщем молчании. Звук раскатывался по тишине грохотом, громом, железным горохом, но дома не слышали: им нечем было отвечать, они ослепли и крыши их и пристройки крылец смялись, съезжая набок.
Других путей не было – дорога лежала сквозь селение. Впрочем, не так и много его оказалось: последний дом – с глубокими провалами в шиферной крыше – проплыл справа. Здесь же взору открылся и источник звука: это были вороны. Одна раз за разом долбала крупной костью о металлический скат – наверно, надеялась разбить её. Рядом вторая вытягивала что-то из щели крыши – какую-то красную тряпку.
– Сик транзит, – не сводя с них взгляда, пробормотала Лана.
– Что?
– Глория мундис.
Она отвернулась от ворон и удивилась, возмущённо и запоздало:
– Почему они стоят здесь? Ведь это даже невыгодно. Если в них никто не живёт, почему никто ещё не оттяпал себе площадку? – тише и растерянно повторила. – Ведь это невыгодно…
– А то есть что случилось с этим лесом, тебя не интересует? – Агнешка кивнула на проезжавший слева холм.
Лана посмотрела.
– Пожар, может быть.
– Но, – Агнешка снова бегло глянула вбок, – они не выглядит как… как обгоревшие.
И впрямь, они не были обгоревшими – просто мёртвыми. Целый холм мёртвых деревьев. Сухие палки с обломками веток уползали по склонам вверх и там, под небом, чернели вырезанными силуэтами на фоне алевшего заката.
– Так. Стоп, – Лана напряглась и сунулась в смартфон. – А с чего у нас закат в это время суток?
Агнешка с немым вопросом покосилась на неё, ожидая, пока Лана проконсультируется с нужными приложениями.
– Ну да, – через минуту подтвердила та. – Сейчас не должно темнеть. Сейчас лето, а не зима. Если только время… Нелли? Который час у тебя на смартфоне?
– Девочки, хватит накручивать, – лениво откликнулась та. – Ну, заехали не туда, бывает. С нормальной трассы съедешь – ещё не такое увидишь. А что свет странно падает – ну, падает себе. На нас не напрыгивает, мочить не собирается. Да и вообще, – она демонстративно огляделась по сторонам, прежде чем вернуться к своему отражению, – я лично ничего особенного пока не заметила.
– Да ты никогда ничего не замечаешь до последнего, – бросила Агнешка. Нелли опустила зеркальце и холодно уставилась на неё.
– Неужели? Это потому что я не была на этих ваших митингах?
– А-а, – злобно выдохнула Агнешка. – Причём здесь…
– Притом что! Это же вы все такие нравственные и тонко чувствующие, вам вот единственным не пофиг и не наплевать, а я, видимо, тупое быдло и ничего не замечаю, только потому, что не бегу подставляться под дубинки, когда какие-то мудаки опять кого-то бомбят?
– Нет, блин! – огрызнулась через плечо Агнешка. – Потому что упорно делаешь вид, что ничего не происходит, а потом очень удивляешься, что что-то пошло не так.
– Девчат, только не начинайте снова, – мимоходом бросила Лана, впрочем, не особо отвлекаясь от смарта.
Нелли проигнорировала.
– И если ты сама никогда не замечала, – сказала она, по-прежнему глядя на Агнешку, – каждый год где-то кого-то бомбят, в каком-нибудь далёком уголке Земли. И ничего, всем пофиг – все живут как жили. Не замечала?
– Замечала.
Нелли довольно улыбнулась – не совсем ещё удовлетворённо.
– Кстати, Агнеш, – добавила она, помолчав. – Я думаю, тебе тоже пофиг на самом деле.
– Мм?
– Ну, на всех этих левых людей, которых ты даже не знаешь. А? Вот – положа руку на сердце?
Агнешка посмотрела на неё в зеркало заднего вида, но ничего не сказала.
– Я даже не знаю, на что тебе не пофиг, – Нелли задумчиво попробовала пальцем кресло Агнешки. – Ну, кроме себя красивой, естественно. По-моему, единственное, что тебя интересовало бы в идеале – это красиво постоять на баррикадах и красиво сдохнуть за какую-нибудь свободу, или мирное небо или другую прикольную финтифлюшку.
– Хах, – вырвалось у Агнешки. – Если бы это так работало, потом всем было бы глубоко до лампочки, что я там думала у себя в голове. Я сомневаюсь, что люди, которые строили твою панельку, так прям мечтали, так хотели, чтоб тебе классно жилось в ней.
– Нелли, посмотри свой смартфон, пожалуйста, – снова окликнула Лана. – Который у тебя час?
– Да не, я ж не то чтобы против, Агнеш – успокоенно и даже нарочито миролюбиво протянула Нелли. – Все мы люди, что уж там. Но пользоваться чужими проблемами и реально серьёзными, чтоб почесать свои детские комплексы – это, честно сказать, довольно мерзко.
– Я тебя тоже люблю, – с каменным лицом ответила Агнешка.
– Нелли!
– А?
– Который час, – повторила Лана.
– Где?
– У тебя на смартфоне.
– Я не буду его доставать, – капризно скривилась Нелли. – Там новости, соцсети и люди несут всякую чушь.
– Я тебя не прошу открывать соцсети. Просто посмотри, который час.
Нелли без особой охоты вытащила смарт – голубенькую раскладушку с крылатой пухлой корги на подвеске.
– Четыре сорок, – она повернула экран и продемонстрировала со своего места. – Устроит?
– Агнешка, а у тебя?
– Так же.
Лана нахмурилась:
– Нда. Всё правильно.
Она снова посмотрела вверх и вперёд. Вдаль, к красневшему небосклону, убегали ряды того, что можно было бы принять за гигантские кресты или виселицы. На самом деле это, конечно, были линии электропередачи – или, может, телеграфные столбы, если они всё ещё встречались в этих краях. Многие из них покосились и нависали теперь зыбкими, запутанными в проводах конструкциями по обе стороны дороги. Асфальт по центру пересекала белая прерывистая линия.
Справа, почти чёрное против света…
– Что это? – Лана подобралась и вгляделась.
Против света, по обочине приближалось что-то неясное и огромное – больше, чем случайная машина на встречке или нелепо слепленное дорожное заграждение. Оно было неровным, неправильной какой-то, непринятой формы, будто с ним случилось что-то непринятое, и оно только наплывало теперь на них, не двигаясь, искорёженным тёмным пятном.
Лана резко наклонилась врубить дальний свет, хотя Агнешка невнятно попыталась это опротестовать. Справа пронеслась и исчезла как сон грузовая фура. Обычная грузовая фура, ничего особенного, просто она выгорела до основания.
– Оу, – Нелли с испуганным интересом отодвинулась подальше влево. – Что с ним случилось?
– Внутри загорелось что-то, – Лана мрачно глядела за окно, будто там всё ещё трепались с ветром матерчатые обрывки кузова. – А может, и подожгли специально.
– Надеюсь, там хотя бы никто не сгорел, – пробормотала Агнешка.
– Может, и нет, – Лана выпрямилась и опустила взгляд, заговорила куда-то в пространство. – Но вот так, за две минуты, потерять всё: дом, работу, средства к существованию…
Она судорожно закопалась в телефон, даже не ответив Нелли – та спросила, о чём это она. Несколько раз набрала номер и приложилась ухом послушать, но всё безрезультатно.
– Не ловит. Нет сигнала.
Она опустила смарт на минуту, приобернулась назад.
– У тебя тоже так?
– Да, – беспечно отозвалась Нелли. – Тоже ничего не ловит.
Лана беспокойно и даже как-то беспомощно поглядела на свой аппарат.
– Я обещала позвонить своим. Они скоро должны вернуться домой – мама и брат. Я обещала, что позвоню им.
Она замолчала.
– Напиши Максу? – предложила Агнешка. – Может, сообщение дойдёт.
Лана минуту или две поскребла пальцами экран.
– Мессенджеры тоже не работают. Во всех зависло и не доставляется. Где мы вообще?
Она сунулась снова в карты, но те молчали.
– Круто, – сказала Нелли и с застывшей полуулыбкой откинулась на спинку дивана. – То есть это вообще не круто. Я не хочу ночевать здесь.
Лана обернулась к Агнешке:
– Дай мне свой на минуту. Может быть, у тебя карты подгрузятся.
– Ну… – та неловко улыбнулась.
– Что? Только не говори, что опять его забыла. Он был у тебя, когда мы отъезжали.
– Я забыла его зарядить, – чуть виновато призналась Агнешка. – Думаю, он скоро сядет.
Лана молча набрала воздуха и медленно его выдохнула, прикрыв глаза.
– Молодец, – проговорила она ледяным тоном. – Чем ты думала раньше?
– Ну, просто сначала был загруз по работе, потому что пятница, потом поскандалили с Валерианом, потом как-то внезапно с ним оказались в баре, а там вдруг раз – и ночь… Лан, я даже не спала почти.
– Угу. То есть ты находишь время пособачиться с парнем, находишь время нализаться в баре, а зарядить телефон – не находишь.
– Ла-ан… – просительно сморщилась Агнешка.
– Мы едем за город на все выходные. И там нет других людей, нет другого транспорта и нет другой связи, и ты прекрасно об этом знаешь. Молодец, – повторила Лана. – Умница.
Агнешка нервно хохотнула:
– Слушай, ну, хочешь – дай мне в морду и успокойся.
Лана фыркнула и, недовольно отвернувшись, стала смотреть в своё окно.
Дальше ехали в молчании. Заметно темнело. Под кустами у обочин шебуршали иногда тени, не решаясь выползти оттуда. Прерывистая линия беспрерывно убегала вдаль.
– Интересно, хоть радио работает? – негромко пробормотала в тишину Агнешка.
– Попробуй, – предложила Лана, не оборачиваясь.
С поворотом ручки приёмник зашипел и ничего не сказал сначала, но через две или три прокрутки наткнулся на человеческую речь:
«… начали наступление, как сообщает наш военкор. Ожидается, что город будет занят в течение двух дней, а линия фронта…»
– Ну хватит! – Нелли бросила зеркальце.
– Подожди, – Лана нагнулась к приёмнику. – Там, может быть, что-то важное…
– Я запрещаю включать и слушать об этой… блин, войне в моей машине!
– Я за, – подхватила Агнешка и, уловив удивлённый взгляд Ланы, добавила. – Ну, в том смысле, что ничего не изменится, если мы услышим это в понедельник, а не сейчас. А если что-то и впрямь глобальное… думаю, мы узнаем и без радио.
– Ладно, – насупилась Лана. – Переключите.
Радио снова на них зашипело и, только чуть погодя, пошелестев и подумав, вдруг решило сыграть им:
«…не работал даже телефон, мужа не было, не было отца, потому что…»8
Нелли беззвучно замахала руками. Ещё после короткого шелеста приёмник выдал:
«Леса и просёлки, деревья да ёлки…»9
– А в посёлке воют волки, – прокомментировала Агнешка. Лана скривилась и сморщила нос:
– Убери.
– А что? Тебе раньше нравилось, – Агнешка встретилась с ней взглядом и поспешила дальше прокрутить ручку. – Ладно-ладно.
«Некуда больше прятаться, некого больше ждать в темноте…»10 – пропело из приёмника.
– То ли мы были солдатами, то ли убили не нас и не те, – вполголоса подхватила Агнешка и с виноватой улыбкой развела руками, как бы говоря, что тут уж она не причём и бессильна.
– Странный набор у местных станций, – проговорила только Лана. Но радио больше не трогали и решили оставить в покое: пусть играет, что ему играется, раз всё равно ничего больше нет.
«…То ли мне всё это кажется, то ли всё это не кажется мне».
Салон оживился. Кое-кто начал вставать, хотя на спуске, на ходу, это было неудобно. Судя по всему, подъезжали к первой серьёзной остановке.
Люди доставали телефоны и вызванивали кого-то, уточняли минуты, спрашивали, где кто стоит. Алиса чуть сдвинула сумку, чтобы тоже взять телефон, хотя не очень ясно зачем – она просто пробежала список контактов сверху до самого низу, иногда застревая на отдельных номерах, но каждый раз раздумывала и бежала дальше. Она пролистнула весь список – вниз и обратно, несколько раз – но, похоже, так и не нашла. Тупо перескочила со строчки на строчку, уже не глядя даже. Между строчек должно было быть что-то ещё, чего не было. Не было здесь ничего.