Таня Гроттер и посох волхвов

– Я не люблю Пуппера! Я люблю Ваньку! Ясно вам? – убеждая непонятно кого, громко сказала Таня.

Безумный Стекольщик захихикал в зеркале. Черные Шторы язвительно зашевелились, высвечивая то Гуню Гломова в купальной шапочке, то Гурия в обнимку с василиском. В этой ненормальной магической школе нигде нельзя было побыть одной!

Тарарах, не привыкший тарахтеть целые часы напролет, как это с легкостью делал играющий комментатор, вскоре охрип. К тому же с трибун ему было видно не так хорошо, как Ягуну, который всегда был в гуще событий.

– Терпсихора ловит перцовый мяч… Передача Урании… Та шпорит пикирующий телескоп и мчится к Гоярыну. Тот выдыхает дым и пытается набрать высоту, да только делает это ужас как медленно. Вон, глядите, на хвост как заваливается!.. – Тарарах презрительно сплюнул в пространство, мало смущаясь, что прямо под его трибуной сидели А. Поллони с пифией и дюжина корреспондентов магвостей. – Да, лет сто-двести назад Гоярын был малость проворнее. Он и сейчас неплох, да только не дело это, когда драконам запрещают взбадривающую смесь перед матчем давать. Тут бы нитроглицеринчику, да пуда три горчицы, да ртути с красным перчиком, да не из ведра, а из свеженького следочка Стрефил-птицы… Во бы он как залетал! А сейчас чего: погода вон какая, промозгло, сыро, а драконы – существа капризные. Гоярын не сегодня-завтра в спячку впадет, а тут летать приходится. Вы уж не обижайтесь, академик, что я правду-матку режу!.. Оно конечно, не по правилам драконов опаивать, да только, когда они в воздухе засыпают, тоже не дело.

– ЯГУ… ТЬФУ ТЫ! ТАРАРАХ! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! – вскричал академик Сарданапал.

Главному судье катастрофически не везло с комментаторами. Первый был болтун, а второй попался обличитель.

– Да молчу я, молчу, если кого от правды моей коробит! Тогда я наперед скажу, что сейчас будет. Вон Урания Гоярына к куполу прижимает. Сейчас Гоярын разъярится и ударит ее хвостом, но промахнется – он, как ящерица, сонный. А как он пасть после разинет, тут Урания или пас даст, или сама атакует… Защитники вон наши суетятся, да только что толку? Им бы самим мяч поймать, да музы небось заговоренный пошлют… Они только с виду все такие поэтические, а на деле шустрые… Ну, что я говорил? Просто можно и не смотреть – и так все ясно! – с горьким удовлетворением произнес Тарарах.

Нереиды, наяды, дриады и ореады, собирательно окрещенные Ягуном нимфетками, радостно взревели. Как Тарарах и предсказывал, Гоярын попытался атаковать хвостом, промахнулся, разинул пасть – и получил перцовый мяч от хихикающей Талии. Урания была под невыгодным для броска углом и предпочла передать пас подруге.

Полыхнула белая слепящая вспышка. Гоярын, подчинясь магии, выплюнул двух ангарных джиннов и пухлого арбитра. Причем последний был в одном ботинке и с оторванным рукавом.

– Десять – один! Чудный счет! – ехидно заметил Тарарах. – Всего-то разницы, что в один нолик, а про него всегда можно сказать, что он ничего не значит.

– Мамочка моя бабуся! Не щекочите меня, дурищи! Я от щекотки с детства дурею! Уж лучше снова частушки! – вдруг громко, на весь стадион разнесся голос Ягуна.

Тарарах от неожиданности замолк. Даже разбуянившиеся нимфетки пораженно притихли.

– Рупор включился! В драконьем брюхе жара, вот магию и замкнуло, – пояснила Готфриду Зубодериха.

– Точно, алмаз короны моей! У нас теперь два комментатора – внутренний и внешний, – с обычной своей витиеватостью выразился господин Бульонский.

«Внутренний» комментатор между тем уже упорно брал верх над «внешним».

– А-а! Они мне в ухо дуют! Эй, отойдите от меня! Я психованный! Меня в детстве гарпии украли и с башни уронили! – вопил Ягун.

Пифон постепенно выходил из себя. Стоило ему открыть рот, как оттуда вместе с языками пламени вырывался то хохот Ягуна, то его истошные вопли. Это злило дракона. Пифон, озабоченный происходившим у него в желудке, несколько раз свернулся и развернулся, надеясь усмирить этим маневром навязчивого играющего комментатора. Но добился он строго противоположного. Перегревшийся, защекотанный да вдобавок еще и укачанный Ягун разбуянился и стал дурить.

Воспользовавшись тем, что Попугаева и муза во время одного из драконьих кувырков были отброшены в сторону, он приколол рупор на прежнее место и дикторским голосом произнес:

Примечания