Здравствуй, земля целинная. Книга третья

Мой путь в Москву растянулся на целый месяц, однако возвращение в ряды единомышленников произошло значительно дольше. В отделе внешней разведки ЧКа встретили меня с удивлением и подозрением. Мне не верили, что я вышла из тюрьмы контрразведки так запросто. Мой рассказ о том, как мне был вынесен смертный приговор и, как меня спас родной брат Александр, казался им смешной фантазией, а у меня не было никаких реальных фактов, которые бы доказывали мою стойкость в тюремных застенках. Должна признаться, что мне не нравилось их подозрение, но ничего не могла изменить.

На некоторое время я жила у своих родителей, правда, они сейчас снимали только две комнате, где раньше занимали весь этаж. Мама была очень рада, что я вернулась, рада была получить известие о том, что её сын жив и здоров, а вот с папой мы почти не общались. Он работал сейчас каким-то счетоводом в строительной компании, причем во внеурочное время занимался уборкой улиц и площадей, как в наказание за свое не пролетарское происхождение.

– В конце концов мне это надоело, и я пошла к самому начальнику внешней разведки Осипу Пятницкому и заявила, чтобы меня перестали проверять и перепроверять, а наконец-то вернули меня в ряды сотрудников этого ведомства. Мы с ним были хорошо знакомы по революционных днях в Москве, когда я входила в его боевую пятерку.

– Я тебе прекрасно знаю, и не на минуту не сомневаюсь в твоей преданности революции, ибо хорошо помню, как ты самоотверженно сражалась с противниками новой власти, несмотря на то, что сама принадлежала к эксплуататорскому классу.

– Так в чем же дело? Почему меня не возвращают в штат? Я не могу сидеть сложа руки в такое тяжелое для страны время.

– Понимаешь, дорогая моя Анушка, есть у нас такие твердолобые типы, которые родителям своим не верят. Но я держу тебя в своей обойме, тем более, что очень скоро твои знания иностранных языков очень пригодятся. Между прочим, какие языки иностранные ты знаешь?

– Немецкий, французский и итальянский, немного общаюсь на польском.

– Это очень замечательно. Иди домой и жди от меня вызова. Свободное время используй для того. чтобы усовершенствовать свои знания иностранных языков. Ты сейчас где живешь? У своих родителей?

– Да, – ответила я. Я была заинтригована предложением Пятницкого.

– Какие у тебя с ними отношения?

– С мамой у меня прекрасные отношения, а вот с папой пока натянутые отношения.

– Я немного знаю твоего папу. Он замечательный профессионал своего дела, в скором времени мы его привлечем для создания новой конституции. Мы вам отдадим еще одну комнату на этом этаже, чтобы у твоего отца был рабочий кабинет.

– Я считаю, что нам достаточно и двух комнат, ведь сколько людей еще ютятся в бараках и подвалах.

– Хорошо. Зайди в нашу кладовую и получишь там продовольственный паек, а сегодняшнего дня ты будешь числится в секретном отделе, – он протянул мне записку, и я вышел из кабинета очень довольная и воодушевленная. Мама тоже была довольна тем, что я принесла несколько килограммов пшеничной крупы, килограмм сахара и полкило масла. В тот вечер мы устроили хороший праздничный ужин, правда, папа не прикоснулся к моим продуктам. Я понимала его и не упрекала за это, даже была довольна, что он не критиковал нынешнюю власть.

Я была благоустроена, я снова занималась своим любимым делом, хотя пока что это дело было совсем непонятным. Я с помощь своей мамы занималась совершенствованием мои знаний иностранных языков, а, когда мне уже мне немного надоела моя школа, в то время, как вокруг происходят великие исторические события, то меня в конце февраля пригласил в свой кабинет Пятницкий.

– Проходи, Анна Михайловна, присаживайся, – голос у Иосифа Ароновича был мягкий, можно сказать, даже услужливый, что свидетельствовало о его хорошем настроении.

– Думаю, что наконец-то закончилось мое бездействие, – без предисловий сказала я, мне хотелось побыстрее узнать чем она будет заниматься в ближайшее время.

– Надеюсь, что это время ты не тратила зря?

– Да, я с мамой занималась немецким и французским языком. Есть определенные успехи – у меня появился баварский акцент, а по-французски я говорю, как парижанка.

– А как итальянский у тебя?

– Пока что не занимались.

– Жаль. Надо было начать с итальянского.

– Вы же не подсказали мне. А почему надо мне готовить итальянский? – меня заинтриговал разговор шефа.

– Потом расскажу. В начале марта в Москве соберется учредительное собрание Третьего Интернационала, на котором должно присутствовать представители несколько десятков коммунистических партий Европы, Азии и Америки. На этом собрании будет разработан план по распространении революции на другие страны, чтобы обеспечить победу пролетариата во всем мире. После окончания собрание его участники разъедутся по своих странах, чтобы организовывать там движение в защиту Советского государства – это на первом этапе своей деятельности, а затем переходить к более решительным методам по захвату власти. Мы должны помочь нашим партнерам по борьбе с мировым капитализмом.

Видно было, что Пятницкий давно готовил эту речь, возможно, кто-то из руководителей партии помогал ему в этом деле, ибо говорил он уверенно, четко формулировал задачи предстоящего этапа международной революции и способы его разрешения. Ведь по существу это было вмешательство во внутренние дела иностранных государств, что могло повлечь большие осложнения в международных отношениях, которые на данный момент были очень натянуты.

Анна высказала свои сомнения в правомерности таких действий, но Пятницкий сказал, что все будет делаться в большом секрете, и они поедут туда под другими именами, с новыми паспортами и легендами.

– Так что иди домой, работай с итальянским языком, ибо туда ты поедешь, так как там созрела очень напряженная обстановка, в связи с тем, что фашистская партия Мусоллинни попала в парламент и создают опасную конкуренцию социалистам и коммунистам Италии. Конечно, никому ты не должна ничего рассказывать, а маме скажешь, что тебя послали на Украину для борьбы с Деникином.

– Вы еще не устали от моих разговоров, – вежливо спросила Петра Анна Михайловна, – ведь уже за полночь, а вам завтра на работу.

– Ничего, я не устал. Очень интересно вас слушать. Я, словно, переношусь в то время. Замечательное время, тогда жили настоящие герои, и вы одна из них.

– Это слишком громко сказано, я просто исполняла свой долг. Так вот в начале апреля я с несколькими товарищами по чужим паспортам ехали Италию. Среди нас было два настоящих итальянца Паоло Винчетто и Марио Чезаре, а еще несколько товарищей с Кавказа, которые были очень похожи на итальянцев. Я была единственная женщина, которая должна была работать секретарем и переводчиком. У каждого из нас были сумки или чемоданы, в которых были сделаны тайные карманы, в них были спрятана валюта, золото, брильянты. Эти средства были предназначены для поддержания коммунистической партии Италии, создание новой партийной газеты "Аванте". Старшим у нас был Георгий Иванов, то ли болгарин, то ли серб.

Путь наш со многими пересадками шел через Украину, Молдавию, Румынию, Сербию. Мы добирались туда со множеством приключений, в Румынии нас задержала полиция до выяснения наших личностей. Мы представились беженцами из России, которые бегут от большевиков на Запад. Но нас приняли за нарушителей границ, ибо у нас не было никаких виз. Несколько дней нас продержали в местной полиции, пока Георгий не договорился с начальником таможни, короче дал ему взятку. Решение дать взятку из средств партии мы приняли единогласно с составлением акта списания средств, правда, при подписании документа Марио отказался ставить свою подпись.

Больше месяца мы добирались до Милана, где на конспиративной квартире нас ждал сам Джорде Серрати, секретарь соцпартии. Поскольку Григорий плохо знал итальянский язык, то он взял меня на личную встречу с Серрати, во время которых произошла передача денег и ценностей представителям социалистической партии. Точно я не помню, какие там были ценности, но было много американских долларов и италийских лир.

Первое время у нас сложились хорошие отношения с местными социалистами, мы с ними вместе готовили выпуски газет, посещали собрания на заводах, на фермах, рассказывали там о революции, а России, о том, как сейчас живут рабочие и крестьяне, освобожденные от ига капиталистов и помещиков. Они с интересом слушали представителей далекой страны, победившего социализма. Народ там был очень темпераментный и заводной, достаточно было провести один такой митинг, и слушатели уже были готовы идти против своих эксплуататоров. Но затем у нас стали возникать различные трения с местными социалистами, которые несколько по-другому видели свой путь становлении социалистического государства.

Мы пытались выяснить, почему это происходит, но местные социалисты и анархисты предпочитали не отвечать прямо на этот вопрос, только к нам приехала Анжелика Балабанова она смогла нам разъяснить нам причину наших расхождений. Должна тебе немного рассказать об этой необычайной противоречивой женщине.

Так вот она была выходцем из России, жила в Киеве, но затем из-за расхождений со своими родителями ушла из семьи и уехала за границу, где увлеклась социалистическими идеями, стала одной из организаторов социалистической партии Италии. Одним из способных учеников у неё был Бенито Мусоллини, сначала он был простым журналистом в газете, которым руководила Балабанова, но обычно все статьи за него писала Анжелика, потом она его сделала редактором центральной партийной газеты. Бенито выдвинулся на руководящие должности, благодаря своей решительности, порой его поступки граничили с безумием, но в целом он был последовательным последователем учения своей наставницы. В 1912 году Балабанова познакомила Мусоллини с Лениным и тот заметил, что этот решительный молодой человек имеет хорошие задатки и перспективы, в отличие от других лидеров соцпартии Италии.

Правда, в четырнадцатом году Бенито резко развернул свои политические убеждения на сто восемьдесят градусов, поддержав свое правительство, которое вступило империалистическую мировую войну. Он отказался от интернационализма, теперь в его планы входило воссоздание Великой Италии, возвращение земель, которые захватила Австрия, Франция, Югославия, а также забрать колонии в Африке. Конечно, после такой измены, конечно, между ними произошла большая размолвка и Анжелика уехала в Россию, где назревали большие политические перемены. Потом была революция, большие надежды построить новое справедливое общество в России, но надежды не оправдались, ей не понравился "красный террор", расправа с левыми социалистами-революционерами. Её тоже едва не посадили в тюрьму, но за неё вступился Ленин и разрешил ей уехать снова в Италию, мол, пускай она едет туда, там она будет нам полезней. Так она снова оказалась на Апеннинах, где развернула большую работу по поддержке революции в России.

– Понимаете, вы находитесь в другой стране, – сказала Балабанова при нашей стране, – здесь другие люди, другой менталитет, другой уровень развития гражданского общества, иные производительные силы и другой уровень жизни народа, поэтому нельзя механически переносить революцию в России, на эту страну.

Дальше она еще много говорила об особенностях классовой борьбы в Италии, о местных вождях и ихних целях, которые пока не готовы подымать восстание, а пытаются добиться улучшения жизни рабочих и фермеров путем экономических реформ. На том мы и разошлись. что мы можем вести разъяснительную работу в массах, но призывать к прямому бунту, революции не должны.

Мы продолжали свою работу в Италии, но напряженность там возрастала, в связи с тем, что новая партия Мусоллини набирала силу, так как буржуа и правительство опасались распространению "красной чумы" поддерживали "чернорубашечников". Все чаще между коммунистами и фашистами возникали потасовки во время митингов и собраний. Появились первые жертвы этого противостояния. И в этом противостоянии все чаше победу одерживала партия Мусоллини, ибо его лозунги о восстановление былой мощи Италии, о создании нового государства в границах Римской империи. Людям после поражения в первой мировой войне хотелось реванша и побед. Фашисты любили устраивать массовые парады, праздничные мероприятия с привлечением всех верст населения, чтобы показать, что для достижения своих целей они должны объединится вокруг новоиспеченного "дуче" спасителя нации.

Работать стало тяжело, а после того, как Мусолини организовал 27 октября 1922 года марш тысяч своих единомышленников на Рым и король, чтобы не допустить гражданской войны, отдал пост премьер-министра "дуче", то началась настоящая травля социалистов и коммунистов. Мы встретились снова с Анжеликой Балабановой, которая сказала, чтобы мы сворачивали свою деятельность в Италии, ибо нас могут заключить в тюрьму нас до сих пор не трогали только потому, что она по старой дружбе и сотрудничестве с дуче уговорила его не трогать нас, но он дал нам срок в две недели покинуть в страну.

По дипломатическому каналу мы сообщили в центр о ситуацию и попросили дальнейших указаний. Оттуда пришел приказ перебазироваться нам в Германию, где намечалось важное мероприятие, которое по замыслу руководителей Коминтерна должно было в корне изменить политическую обстановку в Европе. Как послушные солдаты революции мы отправились в Берлин, где должны были встретится с вождями немецкой компартии и поступить в их распоряжение.

К сожалению, в связи с задержкой на границе с Австрией, мы не смогли попасть вовремя на это событие, которое намечалось, как грандиозное восстание рабочих и военных против законной власти в Германии. Мы попали туда уже на грязные разборки между вождями коммунистической партии и представителями Коминтерна в лице Бела Куна и Карла Радека, ибо они в последний момент отменили восстание в Берлине и других больших городах Германии 9 ноября 1923 года, но не сообщили об этом Эрнста Тельмана, который действовал по плану и начал вооруженное восстание в Гамбурге. Понятно, что восставшие потерпели поражение. Таким образом, мы, не задерживаясь в Германии перебрались в Польшу. Но об этом я уже вам расскажу в следующий раз, – закончила свой рассказ Анна Михайловна, – вам надо идти ложится спать, ибо завтра надо идти на работу.

Петр не стал возражать и пошел в свою комнату, но, лежа в постели он еще долго не мог уснуть, думая о героическом пути этой хрупкой женщины.

Мы прибыли в Польшу тоже в разгар классовой борьбы, в бывшей столице Кракове развернулись настоящие боевые действия между полицией и рабочими отрядами, – продолжала свой рассказ Анна Михайловна на следующий день. Только, когда на помощь полиции прибыли войска, тогда они смогли разгромить восставших. Многих участников боевых действий посадили в тюрьму, судили военно-полевым судом к расстрелу. Надежды Коминтерна на то, что в соседних с Россией странах произойдет революция и социалистическое государство не будет находится в окружении врагов, рухнули в один миг. К тому же в стране началась ожесточенная борьба за власть, так как Ленин уже был полностью парализован, не мог ничего говорить, а его соратники делили власть. Сталин объединился с Зиновьевым и Камневым против Троцкого, ибо после Ленина он имел самое большое влияние в партии и стране.

Коммунисты Польши поддержали Троцкого и потому руководство Коминтерна отозвала нашу группу из этой страны, в конце декабря мы возвратились в Москву. На этом мои заграничные путешествия закончились, в стране закончилась гражданская война и я получила назначение работать преподавателем иностранных языков в Институте Коминтерна, где обучались представители коммунистических и рабочих партий с разных стран, которые находились в нашей стране на правах беженцев. Их готовили для дальнейшей подпольной работе в своих странах. Кроме, изучения иностранных языков они изучали различный общественные науки, марксистскую философию, а также военное, подрывное дело, а также радио- и телеграфную связь.