Я – Гагарин. «Звездные войны» СССР

Глава 5

Проклятый «человеческий фактор»

Вечером 24 октября 1960 года на стартовой площадке № 41 космодрома Байконур царила рабочая суета. На позиции возвышалась серебристая красавица – межконтинентальная ракета «Р-16», или «изделие «8К-64». Все спешили закончить многочисленные проверки – до старта оставалось всего полчаса. На складном стульчике, прямо на стартовой позиции, нога на ногу, улыбающийся, сидел маршал Митрофан Иванович Неделин. Своим присутствием и беззаботным видом командующий Ракетными войсками стратегического назначения старался вселить уверенность в успешном пуске экспериментальной ракеты. Самый молодой маршал самого молодого рода войск Вооруженных сил СССР старался действовать на подчиненных личным примером. И это подействовало.

Вместе с маршалом РВСН на старте у полностью заправленной ракеты находилось еще полторы сотни человек. Бойцы стартового расчета в противогазах и прорезиненных костюмах химзащиты, испытатели, инженеры конструкторского бюро днепропетровского «Южмаша» вместе со своим начальником и разработчиком ракеты «Р-16» Михаилом Янгелем, его зам, Лев Берлин, военные…

К группе военных быстрым шагом подошел командир группы заправки капитан Иван Мурашко. Он откозырял, как и полагается, старшему адъютанту маршала Неделина, полковнику Николаю Салло.

– Что ты его держишь здесь? – качнул головой в сторону командующего РВСН командир группы заправщиков. – Посмотри, какая обстановка здесь напряженная. Ракета полностью заправлена, а это 130 тонн высокотоксичного ракетного топлива и азотной кислоты!.. Но это же…

У людей, которые занимаются настоящим делом, свое понимание субординации. Естественно, что капитан с нахмуренным, озабоченным лицом никак не мог фамильярничать со старшим по званию. Но полковник понял его правильно. Он немного помялся, а потом тихо произнес:

– Ну а что я могу сделать?..

На стартовой позиции волновался не только командир группы заправщиков в чине капитана. Переживал за свое детище и главный конструктор ракеты Михаил Янгель. Он наблюдал за предстартовой суетой вместе со своим заместителем Львом Берлиным.

– Черт побери! Отказ за отказом… Сначала течь из топливных баков, потом – короткое замыкание в главной электроцепи, датчик забарахлил… Может, и действительно прекратить процедуру запуска, слить, к чертовой матери, все топливо и начать все сначала? – Глубокие поперечные морщины прочертили лоб Янгеля.

– Маршал Неделин резко против. Он сделает все, чтобы старт состоялся, – резонно возразил заместитель главного конструктора.

Строго говоря, Лев Берлин и вовсе должен был отсутствовать на запуске новой ракеты. Буквально за несколько дней до этого он вернулся из отпуска – первого за очень долгий срок напряженной работы. Но сразу же поехал из Днепропетровска на Байконур. Казалось, все было против этой поездки: уже не летали спецрейсы, не было билетов на поезд. Лев Берлин ехал на Байконур чуть ли не на попутках, один раз он даже воспользовался своим удостоверением лауреата Ленинской премии. Еще бы! Он ни разу не пропустил ни одного пуска.

– Что-то нервы сдают, пойду – покурю…

Михаил Кузьмич вместе с заведующим сектором ОКБ «Южное» Владимиром Кукушкиным отошли метров на семьдесят и скрылись за бетонным зданием бункера управления пуском. Там была устроена общая курилка. Вместе с ними к курилке пошли и два представителя Государственной комиссии: Иосифьян и Богомолов, они хотели все же отговорить Янгеля от намеченного старта.

Мимо проехали грузовик «ЗиЛ-131» и сине-белый служебный автобус «ЛАЗ». Они были битком набиты ракетчиками. Это заместитель командира ракетного полка подполковник Борис Алексин отправил со старта более ста человек обслуживающего персонала. Он отвечал за эвакуацию и, как мог, задачу свою выполнил. На ракете проверки всех систем шли не последовательно, а параллельно. А это значило, что вместо десяти человек там работают одновременно более сотни. И это на заправленном высокотоксичным топливом носителе!

«Правильно, нечего на старте столпотворение разводить! И так нарушили все нормы и правила запуска», – с досадой подумал Янгель.

Он завернул за угол бетонного бункера. Привычная табличка: «Место для курения». Чиркнула спичка, терпкий дым привычно успокаивал. «Да все нормально, обойдется и на этот раз. Отрапортуем в Москву в лучшем виде», – подумал Михаил Кузьмич.

Сигарета осталась недокуренной.

Вечерние октябрьские сумерки на стартовой площадке № 41 космодрома Байконур разорвали тугие струи пламени. Специалисты на старте услышали знакомый рев запускаемых реактивных двигателей. Но яростный огонь извергался из сопел второй ступени ракеты, которая располагалась над первой!

Техник систем управления старший лейтенант Мануйленко из открытого технического люка ракеты крикнул:

– Сволочи, что же вы делаете?! – это были последние человеческие слова на старте.

Через две секунды снопы пламени работающих реактивных двигателей прожгли оболочку топливных баков первой ступени ракеты «Р-16». Изящная серебристая колонна переломилась пополам, вспухая огромными клубами жидкого огня. Сто тридцать тонн горящего диметилгидразина и азотного тетраоксида обрушились на людей с высоты двадцати одного метра. Расходившиеся от ракеты концентрические волны пламени распространялись с огромной скоростью и захлестывали все на своем пути. Из огня выскакивали и бежали во все стороны горящие люди. Лавинообразное горение продолжалось около двадцати секунд.

Потом еще около двух часов догорал гигантский костер.

Семьдесят четыре человека погибли сразу же, еще четверо – в госпиталях от полученных ожогов и травм.

От молодого и улыбчивого командующего РВСН Митрофана Ивановича Неделина остались только половина маршальского погона, обгоревшая «Золотая Звезда» и оплавленные наручные часы… Остальные тела тоже обгорели так сильно, что опознать их было крайне трудно. Находящийся рядом с маршалом заместитель главного конструктора Лев Берлин тоже погиб. Не зря судьба отводила его от этой поездки…

Паника и страх тоже собрали обильную жатву. Объятые пламенем и ужасом люди бежали куда глаза глядят, а ведь бетонная стартовая платформа находилась в шести метрах над землей. Те, кто добегал до края, прыгали вниз и разбивались о бетон…

Многим выжившим запомнился навсегда главный конструктор злополучной ракеты Михаил Янгель, стоящий в ореоле пламени.

Из Москвы, Ленинграда, Ростова-на-Дону на Байконур срочно вылетели медицинские самолеты с бригадами хирургов, запасами медикаментов и необходимым оборудованием. Четырнадцать пострадавших с тяжелыми степенями ожогов срочно отправили санитарной авиацией в госпитали.

Байконур закрыли на десятидневный карантин – это была полная изоляция. Главный конструктор Михаил Янгель отправил секретную телеграмму Верховному:

«24 октября 1960 года.

В 18:45 по местному времени за 30 минут до пуска изделия «8К-64», на заключительной операции к пуску, произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива.

В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста или более человек. В том числе со смертельным исходом несколько десятков человек.

Глав. маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают.

Прошу срочной мед. помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой.

Янгель

«Пурга»-3

аппарат т. Неделина».

Комиссия по расследованию катастрофы во главе с секретарем ЦК партии по космическим исследованиям Леонидом Брежневым начала работу на следующий же день. Хуже было то, что этот страшный взрыв ракеты унес жизни многих талантливых и опытных инженеров и военных.

Через два дня Василий Сталин позвонил Королеву:

– Что вы думаете о Янгеле?

Всемогущий и волевой главный конструктор надолго задумался. С Янгелем у него были серьезные разногласия, и другой человек мог бы выразиться в таком ключе, что, мол, «ведь я же говорил – нельзя строить ракеты на столь опасных компонентах топлива»!.. Но Королев ответил прямо:

– Это могло случиться и у меня – новая техника…

Он оказался прав: спустя три года, день в день, 24 октября 1963-го произошел взрыв ракеты «Р-9А» конструкции Королева. Погибли восемь человек. С тех пор на Байконуре 24 октября считается «черным днем», пуски в эту дату не выполняются. В этот день принято вспоминать не только жертв «Неделинской катастрофы», но и всех, кто погиб при освоении космоса.

Первое заседание комиссии по расследованию катастрофы под председательством секретаря ЦК по космосу Леонида Брежнева состоялось в монтажно-испытательном корпусе сразу по прибытии колонны машин с аэродрома. В присутствии всех выживших испытателей злополучной ракеты «Р-16» Брежнев заявил: «Никого наказывать не будем».

Дальнейшее расследование только подтвердило выбранную точку зрения: непосредственные виновники аварии – ответственные за технику безопасности работ и разработчик системы управления – погибли при взрыве. Оставшихся в живых наказывать сочли негуманным. По результатам работы комиссии Леонид Брежнев высказался, как приговор подписал: «…они сами себя наказали».

Будущим космонавтам руководитель Отряда Николай Каманин объявил:

– Планировавшийся на этот год полет человекав космос отменен из-за катастрофы на Байконуре. Вообще-то это информация строго секретная, но вы имеете право знать. Прямо на старте взорвалась ракета, имеются многочисленные человеческие жертвы.

Будущие космонавты выслушали эту страшную новость в полной тишине. Отсрочка полета шокировала их не так, как гибель людей. Все понимали, что дорога к звездам отнюдь не усыпана розами. И все же… Сейчас каждый прикидывал на себя: а что, если и он оказался бы там – в огненном аду пылающего стартового комплекса?..

Глава 6

«Хочешь изменить мир – измени себя!»

Больше всех терзался молодой командир Отряда космонавтов Юрий Гагарин. Савин ведь знал о так называемой «Неделинской катастрофе». Но что он, старший лейтенант, пусть и отобранный в особый отряд космонавтов, мог сделать? Как мог повлиять на стечение неумолимых, как падающий нож гильотины, обстоятельств?..

Написать рапорт, обратиться непосредственно к главному конструктору? Исход в таком случае был бы один: его внимательно выслушали бы и списали вчистую и из Отряда космонавтов, и с летной работы по «психушечной статье».

К тому же «Неделинская катастрофа», как ее назвали гораздо позже, явилась именно роковым стечением обстоятельств, помноженных на элементарную человеческую глупость, самоуверенность и расхлябанность. Даже если предотвратить одну катастрофу, то вполне вероятно, подобное стечение обстоятельств будет повторяться в различных вариациях, пока полностью не будут отлажены все технологические операции на ракетном старте. Да и тогда есть чисто статистическая вероятность ошибки. Увы, предугадать абсолютно все не получалось еще ни у кого.

Катастрофа на Байконуре и для самого Юрия Савина стала шоком. Ведь до недавнего времени об истории советской космонавтики он судил только из книг и фильмов. Но в реальности это оказалось намного страшнее. Будущий космонавт, как и все остальные, невольно задумывался: «А что, если я окажусь в таком огненном аду?..» Все прекрасно понимали, что путь к звездам усеян терниями, но только «Неделинская катастрофа» со всей очевидностью показала, что плата за возвышенную мечту полетов в космос может быть очень высока.

Оставалось только в очередной раз собрать волю в кулак и шаг за шагом двигаться к намеченной цели. Великой, но сложной цели.

Вообще-то Юрий Савин, попав в иное время и иную реальность, не оставлял мыслей применить свои знания современного инженера XXI века. Но, поскольку возраст дает еще и некоторый жизненный опыт, он все же решил не пороть горячку.

Савин перенесся в тело Гагарина в августе 1960-го, а катастрофа, в которой погиб маршал Митрофан Неделин и чуть было не погиб главный конструктор Михаил Янгель, произошла в октябре. За неполных три месяца Савин только-только стал привыкать к реальности происходящего вокруг. Первые недели после его невольного и невероятного перемещения в пространстве-времени вообще казалось, что он находится на съемках масштабной кинокартины наподобие «Войны и мира» Сергея Бондарчука. Возможно, такая реакция психики и спасла Юрия.

Даже когда меняешь работу или переезжаешь в другой город, приходится привыкать к изменившимся реалиям. А тут такое…

Проблемы с семьей, с сослуживцами по Отряду космонавтов, большим «звездным» начальством… Ведь что Юрий знал о том же Королеве, Леонове, даже о своей нынешней жене Валентине? Да практически то же, что и все! Более того! Савин хотя бы интересовался авиацией и космонавтикой, читал соответствующие книги. Да и СССР с его реалиями застал в относительно зрелом возрасте. А что обычный человек из России начала XXI века знает о людях и реалиях той эпохи? Да практически ничего, кроме общеизвестных фактов!

Стараниями западной пропаганды скоро вообще забудут, что Юрий Гагарин полетел в космос 12 апреля 1961 года. А отсчет космической эры будут вести от посадки американцев на Луну. Кстати, а когда она была произведена? Правильно – 20 июля 1969 года. А как звали того третьего астронавта, который оставался на орбите Луны? Нила Армстронга и Базза Олдрина знают все. Кроме того, Базз – это прозвище, так называла его младшая сестра, а звали его Эдвин, а на орбите оставался Майкл Коллинз. И это была миссия «Аполлона-11», а первый полет к Луне совершил «Аполлон-8».

На страницах книг, которые запоем читал Юрий Савин, Королев и сам Гагарин, его друзья-товарищи по Отряду космонавтов представлялись эдакими богатырями, «звездными витязями» без страха и упрека. А ведь это были обычные люди, со своими характерами, страхами и слабостями. И к этим характерам нужно было привыкать. Не обходилось и без конфликтов, которые Юрий старался улаживать мирным путем. Очень сильно помогал авторитет Гагарина среди космонавтов и то, что Савин во многом разделял взгляды своего альтер-эго. Он понимал, что, заняв место Гагарина, должен соответствовать по-настоящему высокому званию кандидата на первый космический полет. Поэтому и тренировался, наверное, с еще большим усердием, чем «реальный» Гагарин. В учебных классах и на тренажерных стендах первого космического корабля «Восток» Савина выручала его инженерная подготовка из «прошлой жизни». Он многое подсказывал космонавтам по теории, и это только укрепило авторитет командира Отряда.

Космонавты с самого начала активно сотрудничали с инженерами и конструкторами, которые создавали космическую технику. Савин внес несколько рациональных предложений по эргономике и внутреннему устройству «Востока». По его рекомендациям переместили в более удобное положение тот самый знаменитый глобус Земли с указанием места корабля над «шариком». Конструкторы также кардинально перестроили несколько важных приборов. Давая советы конструкторам, Юрий руководствовался не только прошлым опытом инженера-электронщика донецкого завода «Топаз», но и элементарной осторожностью. Для реализации некоторых идей нужна была более современная элементная база: микросхемы, а не электронные лампы. Да и спорить с Сергеем Королевым, который в известной степени отличался своенравностью и категоричностью, было непросто.

Кроме того, «космическая гонка» с американцами задавала бешеный темп и сжатые сроки реализации проекта «Восток». Поэтому конструкция первого пилотируемого космического корабля была намеренно упрощена. Использовались только проверенные и эффективные инженерно-конструкторские решения. И в этом случае инициативы Савина только помешали бы скорейшему полету его же самого в космос! Вот такая дилемма «попаданчества»…

Но был и еще один аспект вынужденного «попаданчества» Савина. Когда-то, еще в детстве, Юра видел фильм «Укрощение огня», посвященный покорению космоса. Главный конструктор, которого играл актер Кирилл Лавров, сказал: «Пройдет еще каких-то тридцать лет, и люди будут летать в космос, как на работу»! Да, конечно, пройдет каких-нибудь тридцать лет с памятного апреля 1961 года, и в 1991-м развалится Советский Союз, великая страна, открывшая человечеству дорогу к звездам.

А на руинах Красной империи разгорятся кровавые междоусобицы: Нагорный Карабах, Приднестровье, Чечня, Дагестан, Южная Осетия, и теперь вот – Донбасс…

Юрий Савин, молодой, подающий надежды инженер-электронщик, будет вынужден торговать на рынке и «таксовать» на старой отцовской «копейке», чтобы хоть как-то свести концы с концами. Словосочетание «нищий инженер» стало девизом эпохи Безвременья девяностых.

И пойти воевать Савин был вынужден, чтобы к нему в дверь однажды не постучали бы прикладом автомата бандеровские «отморозки»[8].

А на заросшем сорной травой Байконуре рухнет прохудившаяся крыша монтажно-испытательного комплекса, похоронив красавец «Буран», детище гениального советского конструктора Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского… А в окрестных степях местные баи будут выпасать отары овец.

Иногда, глядя в зеркало на молодое лицо Юрия Гагарина, Савин с горечью повторял: «Юра, мы все просрали!»

Но даже в этом случае Россия, объявившая себя правопреемницей разрушенного и разворованного СССР, сохраняет мировое лидерство в космосе с 26 запусками ракет-носителей в 2015 году. И ракеты эти – просто-напросто модернизированные версии великолепной королевской «Семерки» и могучего челомеевского «Протона». Ничего принципиально нового в области космических полетов создано не было, и яблони на Марсе не зацвели. И все же, спустя более чем сорок лет с момента звездного старта Юрия Гагарина, Россия все равно первая в космосе благодаря таким титанам духа, как Сталин, Королев, Келдыш, Челомей, Янгель, и многим другим советским инженерам, конструкторам, рабочим, ученым, военным…

И только относительно недавно под жесткой рукой сильного духом человека Россия начала по крохам возвращать свое былое могущество. В том числе – и в космосе. Прошла успешные испытания новая ракета-носитель «Ангара», спроектирован и построен новый космический корабль «Федерация», близится первый старт с нового российского космодрома «Восточный». Дай бог снова не растерять эти благие начинания!..

И возрождение научно-технической мощи России, вера в прогресс тоже стали для Юрия Савина еще одним мощным побудительным мотивом для того, чтобы бороться с автоматом в руках за «умное» будущее своей страны. Против тупости и косности нынешних киевских властей. Бесполезный в обществе потребления инженер-электронщик, как никто другой, осознавал, что нынешняя кровавая междоусобица на Донбассе является своеобразной «Войной разума» против злобного невежества бандеровских фашистов!

Постепенно Савин, что называется, «врастал» в окружающие его реалии. Сорокасемилетнему инженеру нравилось его новое здоровое и молодое тело со всеми его плотскими потребностями. Постепенно его стеснение в семье прошло. А жена Валентина, медсестра по специальности, объясняла состояние мужа последствиями травмы при тренировочном катапультировании и высокими нагрузками на тренировках. Благодаря стараниям мудрой женщины Савин обрел наконец гармонию чувств.

Совершенно новые и неизведанные чувства дарило и его неожиданное отцовство. Юрий и сам не заметил, как привязался к дочери.

В общем, за необычайно плотным графиком тренировок было просто некогда заниматься «прогрессивными переменами к лучшему». Да и как бы это выглядело: старший лейтенант, кандидат в космонавты, вместо того чтобы тренироваться и изучать сложные теоретические дисциплины, ходит и дает советы академикам?! Вокруг Юрия Савина были Королев, Челомей, Янгель, Келдыш, Курчатов – кому из них бывший инженер из XXI века мог дать «ценный совет»?! Савин в обществе таких людей чувствовал себя примерно как главный герой повести Стругацких «Парень из преисподней». Эдакий туземец, вырванный из кровавой междоусобицы в мир гораздо более развитых людей. Поэтому для себя Юрий решил: «Хочешь изменить мир – измени себя!»

«Неделинская катастрофа» стала для попавшего в иное время и иную реальность Юрия Савина своеобразной «точкой невозврата». Юрий твердо решил, что больше никто не погибнет из-за того, что он – Савин, знал о грядущей катастрофе, но не предотвратил трагедию. Выполнить задуманное было непросто, но человеческая жизнь была все же важнее.

Глава 7

«Первый американский астронавт»

В последний день января нового, 1961 года с мыса Канаверал во Флориде стартовал космический корабль «Меркурий-Редстоун-2». Эта американская исследовательская миссия стала не только и не столько космической, сколько – комической. Но обо всем по порядку.

Советский Союз внимательно и ревностно следил за успехами и неудачами американцев в освоении космического пространства. Никто и не сомневался, что вскоре на орбитах Земли разразятся настоящие «звездные войны» между двумя сверхдержавами. Поэтому следящая аппаратура наземных радарных станций и кораблей радиотехнической разведки в открытом океане передавала данные о полете американского спутника. Тем более что на борту американского искусственного спутника находилось живое существо – шимпанзе по имени Хэм.

Но с самого начала все пошло не так, как было запланировано. Спустя минуту после запуска ракеты-носителя компьютеры сообщили, что угол наклона траектории полета был слишком крут и все еще увеличивался. Через две минуты в Хьюстон пришло сообщение телеметрического контроля о перегрузке в семнадцать «же». Через 2 минуты 17 секунд после старта датчики сигнализировали уменьшение подачи жидкого кислорода. Система аварийного спасения с обратной связью зарегистрировала изменение давления в двигателе. Срабатывание аварийной системы привело к отключению ракетного двигателя. Большой угол наклона траектории полета и раннее срабатывание системы аварийного спасения привели к увеличению максимальной скорости корабля «Меркурий-Редстоун-2»: с 1970 до 2298 метров в секунду. Тормозная двигательная установка была сброшена во время аварийного прекращения полета и поэтому не могла использоваться, чтобы замедлить космический корабль.

Еще одна проблема произошла на протяжении второй минуты и восемнадцати секунд после старта. Давление в герметичном объеме космического корабля резко снизилось: с тридцати восьми до семи килопаскалей. Но отважному шимпанзе Хэму повезло – он был в скафандре. За счет большей скорости на разгонном участке траектории корабль «Меркурий-Рэдстоун-2» забросило на гораздо более высокую, нежели расчетная, орбиту. Чтобы сойти с нее, затормаживая трением об атмосферу, американскому космическому кораблю понадобилось чуть более полувитка вокруг Земли. В итоге расчетная траектория снижения была уже не над Атлантикой, а над Советским Союзом.

Все это время «первый американский астронавт» держался молодцом. Шимпанзе Хэм выполнил свои задачи хорошо, дергая за рычаги приблизительно пятьдесят раз во время полета. Бортовые камеры снимали его реакцию на невесомость.

Тем не менее полет едва не закончился трагически. Службы радиолокационного обнаружения ПВО СССР обнаружили высотный скоростной объект, который стремительно двигался по направлению к советской границе. Огромные ажурные конструкции радарных антенн прощупывали небо электромагнитными импульсами. А на экранах круговой развертки командных пунктов ПВО глубоко под землей операторы докладывали дежурным офицерам боевого управления о неизвестном летательном аппарате.