Химеры среди нас

Пока Давид доставал из холодильника бутылку, он спросил:

– Знаешь, что такое ММД?

Она чуть нахмурилась, пытаясь припомнить:

– Мм… минимальная мозговая дисфункция?

– Нет, – он махнул рукой, словно списывая Софию со счетов.

Она взяла протянутый стакан с водой и, прежде чем сделала глоток, заметила:

– Если бы ты дал больше контекста, было бы проще.

Тогда Давид объяснил, где увидел эти буквы, и кратко рассказал, в чём была суть переписки Тесея и Отца.

– Ну, это другое дело, – отозвалась София. – Теперь всё понятно.

Давид вздохнул и выжидающе взглянул на неё, но, кажется, её позабавило то, что он не знал ответа, а она знала.

– Не будь ребёнком. Это нужно в первую очередь тебе.

Она фыркнула:

– Вовсе нет, это нужно нам одинаково. Ты засветился на всех камерах, на каких только было возможно: у клуба, у квартиры психа, бог знает, где ещё…

Прикрыв на мгновение глаза, Давид повторил вопрос:

– Знаешь, что такое ММД?

– Знаю, – сдаваясь, вздохнула София, – я же говорила, что копание в мусоре может быть полезным. ММД – это Музей Мифологии и Древностей.

Ну разумеется. Значит, вероятно, Тесей ходил в музей, чтобы встретиться там с Отцом.

– Как ты сам не вспомнил? – София склонила голову набок. – Ведь у тебя такая память. Ты назвал дату и время покупки на чеке, ради всего святого! Я, даже если сильно постараюсь, не запомню. А ММД не расшифровал, хотя мы говорили о нём совсем недавно.

Это разозлило его больше, чем следовало. Больше, чем он сам ожидал. Невинный комментарий вызвал ярость, отчего по телу пробежала неприятная дрожь. Давид едва сумел удержать себя от того, чтобы сказать что-то крайне оскорбительное, но умеренно неприятное подавить не смог:

– Мои дидактические навыки не так развиты, как хотелось бы, поскольку лично я бо́льшую часть времени занимаюсь легальными, достойными делами, а не трясу задницей перед бандитами.

Ему удалось задеть Софию, он видел это по её тёмным глазам, вспыхнувшим огнём. Черты её лица действительно заострились, как, она говорила, иногда случалось. Они всё ещё оставались почти такими же, как три минуты назад, но что-то неуловимо изменилось: нос стал тоньше, скулы заметнее, уголки глаз по-кошачьи растянулись.

– Какая связь между моей помощью НСБ и тем, что ты не смог расшифровать аббревиатуру? – сердито спросила она, а после паузы, чуть успокоившись, спросила: – И чего ты вообще психанул? Я не сказала ничего такого. Ну не разгадал и не разгадал.

Давид сделал глубокий вдох. Она действительно не пыталась его оскорбить, это он разозлился, потому что София ненароком задела его болевую точку.

– Иди спать.

Он заметил, как она закатила глаза, но сделал вид, что рассматривает что-то на экране компьютера.

Через полчаса он принял душ и тихо опустился на свою половину кровати.

– Я думала, ты будешь спать в другом месте, – пробормотала София хрипло.

– В каком? У меня больше нет мебели, – отозвался Давид, подминая под голову подушку. – Не на стуле же мне спать.

– На полу? – любезно предложила она.

– На черта мне спать на полу, если у меня есть кровать?

– М-да-а, – протянула София с явной издёвкой, – перевелись джентльмены.

– Так и леди уже не те, – нашёлся Давид.

Она пнула его ногой. Он хмыкнул:

– Что только подтверждает сказанное.

– Знаешь, что странно? – это было первое, что Давид услышал следующим утром.

Ещё не разлепив глаза, он просто промычал вопросительное «мм?». Он знал, что странно. Очень многое. Почти всё. Но желание ёрничать пока не проснулось, поэтому он дал Софии возможность продолжить свою мысль.

– Что они до сих пор не нашли меня. НСБ. Обычно мы связываемся после того, как я отыгрываю свою часть, а тут…

Давид перевернулся к ней лицом и отпрянул. София лежала на спине, глядя на потолок, её короткие волосы разметались по подушке. На ней была та же спортивная футболка, он видел всё те же кисти и пальцы, но вот лицо – лицо изменилось! Рядом с ним была абсолютно другая девушка!

Заметив реакцию Давида, она печально хмыкнула совершенно незнакомыми губами.

– Да, к утру черты часто меняются. Обычно у меня под рукой есть фотография, чтобы вернуть прежнее лицо. Но не сегодня…

Ему хотелось выдать пару комментариев матом, но в горле пересохло. Он потянулся за стаканом с водой, что стоял на прикроватном столике.

– Представляю, как ты временами шокируешь мужчин, – хмыкнул он.

София села на кровати, всё ещё кутаясь в одеяло.

– У меня никогда не было таких отношений, чтобы кто-то увидел меня утром, – фыркнула она тоном, будто сама мысль о такой связи вызывала у неё отвращение.

Давид несколько мгновений смотрел в пространство перед собой, затем обернулся к ней и отозвался:

– И правильно. Так лучше.

В дверь постучали.

Оба, Давид и София, вскочили на ноги, бешеными глазами глядя друг на друга.

– Ты кого-то ждёшь? – прошептала она.

– Конечно, – прошипел он в ответ, – я жду, что за мной придёт полиция, чтобы арестовать по подозрению в убийстве. Но надеюсь, это не она.

Стук раздался вновь, на этот раз более требовательный.

– Это просто задница, – проныла София.

– Одевайся, – скомандовал Давид, кинув ей худи и спортивные штаны.

Сам он начал торопливо натягивать костюм выходного дня. Тонкая шерсть отличалась от ткани рабочих пиджаков большей мягкостью и клеткой на тёмно-коричневом фоне. Отодвинув в сторону несколько вешалок с белоснежными рубашками, он взял кремовую. Затянув мягкий галстук, Давид повернулся к Софии и наткнулся на её недоумённый взгляд.

– Серьёзно?

Он просто дёрнул плечом, не вполне понимая, почему её удивило его желание встречать потенциальных гостей не в трусах-боксерах, а в одежде, и взял с нижней полки тёмно-коричневые ботинки.

– Зачем тебе столько одинаковых ботинок? – не выдержала София, глядя, как он затягивает шнурки.

Давид ответил не сразу, пытаясь понять, действительно ли она считала все пары одинаковыми или всё же просто шутила.

– Они разные, – удивлённо моргнув, отозвался он. – Оксфорды, дерби, броги. – Он ткнул в уже надетые ботинки с перфорацией: – Вот эти, посмотри, с наборным каблу…

Стук в дверь раздался вновь, отвлекая обоих от увлекательной беседы.

Захватив телефон, Давид, тихо ступая, прошёл в большую комнату. Там он подкрался к окну и выглянул на улицу. У входа в дом не было незнакомых машин. Впрочем, это ещё ни о чём не говорило.

Подумав, он всё же снял ботинки – за что получил язвительный взгляд от Софии – и подкрался к двери. Посмотрел в глазок: на лестничной клетке никого не было. Едва Давид успел подумать, что незваные гости ушли, как стук повторился, и это напугало его, заставив вздрогнуть. Он обернулся к Софии, напряжённо хмурясь. Затем, ощущая себя в высшей степени некомфортно, стоя рядом с дверью, за которой кто-то скрывался, сделал несколько шагов в сторону кухни.

Там он снова обулся, взял со столешницы кредитную карту и документы, спрятал их во внутренний карман пиджака и затем подал Софии знак, чтобы она следовала за ним.

Давид осторожно открыл дверь, ведущую к пожарной лестнице, и огляделся. Они оказались во внутреннем дворе дома, гладкие фасады без всякого декора смотрели друг на друга и на пустую асфальтированную площадку внизу. Возможно, когда-то там был милый садик, такое можно было встретить в других домах, но теперь это было просто серое дно пятиэтажного колодца.

Узкая чугунная лестница металась вправо-влево, зигзагом ведя сверху вниз. Из внутреннего двора можно было выйти либо на главную улицу, где располагался вход в здание, либо на маленький косой проулок. Опасаясь встречи с кем бы то ни было – друзьями или врагами, – Давид и София пустились по маленькой улочке, прошли вдоль кирпичной стены и оказались на широком проспекте. Там им удалось затеряться в толпе.

– Что, если это были ребята из НСБ? – предположила София, пока они завтракали в небольшой кофейне. – И они просто искали меня, потому что потеряли после задания.

– Ничто не мешало им сказать об этом. – Давид сосредоточенно отделял на тарелке бобы от жареных сосисок. – Хорошие люди не прячутся от дверного глазка.

– Я не понимаю, почему прячемся мы – мы ведь тоже хорошие люди, – вздохнула она.

Давид бросил на неё колючий взгляд и тут же посмотрел в сторону. Было странно разговаривать с Софией, а смотреть на какую-то незнакомку.

– Это твоё настоящее лицо? – спросил он – чисто из любопытства.

Она покачала головой, сосредоточенно поглощая точно такой же завтрак, как и у него.

– Мы можем сконцентрироваться на том, что важно? Что, если этого психа, Тесея, – имя она сопроводила брезгливо искривлёнными губами, – убрали НСБ из-за того, что он записал на видео мою трансформацию?

Давид пару раз моргнул.

– А, ну, тогда они хорошие ребята, и правда надо было открыть, – отозвался он.

– Я не имею в виду, что это хорошо, что его убили! – вспылила София, сердито откладывая вилку. – Но он бросил в меня что-то, от чего разорвало пару металлических баков. А потом сделал видеозапись с обращением в животное. Кто знает, что ещё он собирался сотворить. Возможно, НСБ пытались меня защитить. Мы не узнаем этого, если не поговорим с ними.

Приподняв дужку очков, Давид потёр переносицу.

– Что ж, ты права. Давай выйдем на связь, – София подняла на него полные надежды глаза, – а если окажется, что они просто безмозглые мясники, способные убить ненужного свидетеля в его же квартире, что ж… зато мы узнаем это наверняка. Попросим пристрелить меня первым, чтобы ты в полной мере сумела осознать, как глубоко ошибалась.

Её плечи поникли.

– И что ты предлагаешь? Пуститься в бега? – спросила она уныло.

– Нет, – Давид тщательно прожевал фасоль. – Мы пойдём в музей.

– Почему бы и нет, – дёрнула плечом София. – А в Академическом театре Шекспира поставили, после музея можно туда.

Он был уверен, что она поняла, о каком музее шла речь. София оказалась довольно язвительной, как и он сам.

– Что ты рассчитываешь там найти? – мрачно уточнила она и сделала глоток американо.

– В Музее Мифологии и Древностей? Древности. И, пожалуй, мифологию.

Давид задумчиво уставился в окно, разглядывая толпу. Весна переодела жителей Аннебурга в яркие одежды, сделала людей будто более открытыми миру.

– Я думаю, нужно попытаться добыть видеозапись со встречи Тесея и его приятеля, – проговорил Давид. – Я хотел бы увидеть лицо этого Отца.

– Предположим, что мы его знаем, – кивнула София, – тогда сможем понять, кто нам угрожает. Но что, если нет? Ну будет это какой-то мужик, и что дальше?

– В любом случае надо действовать, и действовать быстро. У нас есть всего два дня до начала рабочей недели, чтобы определиться, можем ли мы вернуться в «Нейм», – пояснил Давид, а затем весомо добавил: – Сегодня и завтра – и всё. Понедельник. Мы должны будем решить.

София нервно сжала чашку своими длинными бледными пальцами с коротко остриженными ногтями.

– Зачем вообще они потащились в этот музей, интересно? – явно сдаваясь, произнесла она.

– Я видел множество плакатов, развешанных по городу: в ММД сейчас выставлена статуэтка человека-льва, которой по данным учёных около сорока тысяч лет.

София закатила тёмные глаза – хотя бы что-то в её внешности осталось прежним – и утомлённо спросила:

– Ну, поглазели они на древнюю статуэтку. Что дальше-то? Ещё по городу везде висят плакаты новой коллекции Лео Леопарди. Думаешь, потом они отправились за сумочкой с анималистичным принтом?

– Видно будет.

Они приехали в музей к самому открытию. Купили билеты и прошли в полупустые залы. Экспонатов было много, но вот посетителей, кроме них двоих, сперва не наблюдалось. Лишь позже, примерно через четверть часа, в залах начали попадаться и другие гости.

София бродила с откровенно скучающим лицом – лицом более привычным Давиду, она попыталась вернуть себе облик, в котором приходила на работу.

Наконец они оказались в зале со статуэткой.

– Вот она, – София кивнула на экспонат в стеклянной витрине, расположенный в самом центре зала.

Как будто Давид мог пройти мимо: фигурка человека с головой льва, приехавшая из немецкого музея, была подсвечена со всех сторон. Место вокруг было освобождено, чтобы целая толпа посетителей могла собраться рядом и разглядывать это чудо. На временных стенах, покрашенных в изумрудно-зелёный, была размещена крупная надпись «Человеколев из Холенштайна», а дальше – длинная подробная экспликация, рассказывающая, когда и где была сделана находка и как именно её трактовали учёные.

– Они считают, что эта штука может изображать шамана с львиной мордой на голове, – сообщила София, пока Давид разглядывал статуэтку. – Тут написано, что она была сделана из бивня мамонта. И это либо божество, либо ещё кто-то. Ла-ла-ла… – она бегло пробежалась по строкам. – Есть большой вопрос, мужчина это или женщина. Якобы если это мужчина, то почему тогда нет гривы у льва. То есть, судя по голове, – это львица. Но человеческое тело неопределённого пола.

Давид кивнул и принялся пристально разглядывать фигурку, спрятанную под стеклянным колпаком, обходя её.

– На руке засечки. Такие уже встречались учёным, – продолжала краткий пересказ София, бегая взглядом по строчкам на стене. – В других пещерах на территории нынешней Германии. Но что они означают, никто не знает.

– Спроси у сотрудницы, которая находится в зале, не помнит ли она нашего Тесея, – тихо велел Давид, на что София очень демонстративно вздохнула, но пошла к пожилой даме, сидящей на стуле у входа.

Сам он продолжил прогуливаться мимо стеклянных витрин, расположенных вдоль стен зала, не забывая временами поднимать голову к потолку, чтобы выяснить расположение видеокамер.

Давид остановился у греческой вазы.

– Чёрнофигурная роспись, – проговорил кто-то рядом негромко. – Вы знаете, что у древних греков было два основных вида вазописи, чёрнофигурная и краснофигурная?

Это был коренастый мужчина среднего роста с короткой светлой бородой и чуть прищуренными глазами. Он бросил взгляд на Давида, а затем снова уставился на вазу, сложив при этом руки в замок, точно заправский искусствовед.

– По большому счёту одна техника являлась инверсией другой. То есть в чёрнофигурной вазописи фон – красно-коричневый, фигуры – чёрные. А в краснофигурной – наоборот. Вот и всё отличие.

Давид не любил разговаривать с незнакомцами, поэтому едва заметно кивнул из вежливости и попытался отойти. Однако мужчина продолжил:

– «Пород смешенье двух, урод чудовищный».

На вид ему было около пятидесяти или шестидесяти, и Давиду в силу воспитания было неудобно просто перебить и сбежать. Он лишь вопросительно поднял бровь.

– Это о Минотавре. Еврипид, кажется, – пояснил мужчина, кивая на вазу, изображающую известный мифологический сюжет.

– Мм.

– Вы знаете печальную историю Тесея, победившего Минотавра? Точнее, его отца.

Давид вздрогнул и перевёл взгляд на навязчивого собеседника. В его голове замелькали страницы из переписки сталкера, один – под ником «Тесей», второй – под ником «Отец».

– О, видите ли, Минотавру, жившему в лабиринте, – с явным удовольствием начал рассказ мужчина, – регулярно приносили в жертву молодых людей и девушек. И Тесей решил отправиться с ними, чтобы победить чудовище. Он пообещал отцу Эгею, что вернётся на корабле с белыми парусами, если ему это удастся. Либо корабль вернётся с чёрным парусом, если Тесей не справится и погибнет. Герой, разумеется, поборол Минотавра, но забыл об уговоре с отцом. Эгей, увидев чёрный парус, от горя покончил с собой, так и не дождавшись сына-победителя.

– А кто отправил Тесея бороться с Минотавром? – спросил Давид, будто и вправду поверил, что древний миф поможет ему решить свою загадку.

– Тесей принял это решение сам, разумеется! – отозвался мужчина, переводя взгляд на соседний экспонат. – Посмотрите на эту прекрасную копию скульптуры, созданной Кановой в восемнадцатом веке. Взгляните на этого спокойного, удовлетворённого героя и низвергнутого монстра.

Давид перевёл взгляд на мраморную фигуру. Мужчина с головой быка лежал, убитый. Нижняя часть туловища – на камне, плечи и голова – на земле. Такая поза, совершенно неестественная для живого человека, подчёркивала необратимое поражение чудовища. Тесей же восседал на теле врага. Вот только… Давид не увидел в герое триумфа.

– Он как будто не кажется счастливым.

– Это лишь трактовка скульптора, – легко согласился мужчина, видимо, и сам видевший, что в фигуре Тесея можно было прочесть сожаление о гибели монстра, – гораздо более поздняя, чем сам миф… но… кто знает, быть может, Тесей не был рад тому, что пришлось убить Минотавра. Тот не виноват, что был рождён чудовищем.

– А кто виноват?

– Согласно мифу или… на самом деле? – уточнил мужчина, и его светло-голубые глаза загадочно сверкнули.

Давид застыл, не уверенный, что правильно понял, о чём его спрашивал этот человек.

– Ничего интересного, – раздался женский голос.

София стояла у него за спиной, мрачно глядя исподлобья. Давид повернулся к ней и выдал хриплое «что?». Тогда она, чуть приблизившись, тихо пояснила:

– Тут куча посетителей каждый день. И ничего особенного, кроме парочки, которая целовалась в зале с мумиями и египетскими саркофагами, не было. Мне посоветовали поговорить с экскурсоводами, – она склонилась к его уху, чтобы прошептать: – Типа вот этого, с которым ты сейчас разговариваешь.

– Так это экскурсовод, – еле слышно протянул Давид, взглянув на мужчину, отошедшего чуть поодаль.

Затем громче обратился к Софии:

– Стой здесь.

– Обязательно, – бросила она ему уже в спину.

Его недавний собеседник прогуливался вдоль витрин.

– Послушайте, господин…

– Виктор Адриан, к вашим услугам, – мужчина слегка поклонился, и Давид неловко кивнул в ответ.

Рукопожатия были ему ближе. Хотя он не слишком любил эту традицию, но научился жить с нею и не морщиться каждый раз, касаясь чужой ладони. Поклоны – это было что-то новое.

– Вы здесь работаете? Мне сказали, вы экскурсовод.

Адриан улыбнулся, не показывая зубы, его светлые глаза снова сверкнули в свете музейных ламп.

– Можно сказать и так. Я изучаю антропоморфных чудовищ в разных культурах. Являюсь научным сотрудником этого музея и иногда рассказываю посетителям о том, чем сам горю.

Давид понимающе кивнул – хотя сам никогда не испытывал желания делиться с кем-то своими знаниями. Да и какие у него были знания? Как раздавать задачи, составлять графики, контролировать своевременность отчётов – чем тут делиться? Или пересказывать заученные наизусть страницы книг?

Быть может, дело в том, что он никогда ничем не горел…

– Некоторые посетители приходят со своим багажом знаний, – продолжил Адриан, задумчиво разглядывая статуэтку Ганеши, индийского бога с головой слона. – И тогда мы обмениваемся ими. Другие приходят с готовностью узнать что-то новое, и тогда я с радостью делюсь. Как с вами.

– Зачем это делать? Мне сказали, с тех пор как выставили человекольва, здесь сотни посетителей ежедневно. Неужели у вас нет дел поважнее, чем подходить ко всем подряд и рассказывать истории?

Адриан хмыкнул, задумчиво пожевал губы и ответил:

– Информация преумножается, когда ею делишься. Когда я говорю вам что-то, вы говорите мне что-то в ответ. Моё знание растёт, как и ваше.

– Что суммарно оставляет нас с тем же объёмом, – отозвался Давид безразлично. – Человечеству всё ещё известно ровно то же, что было до разговора.

– Это не так, молодой человек. Обмен информацией – это синергия. Сумма двух источников при верном анализе даёт гораздо больше. Вот, к примеру, я наблюдал за вами, когда вы вошли в зал. Вас заинтересовал человеколев, но не как уникальная археологическая находка. Вы обошли его, будто что-то искали. Затем стали прогуливаться вдоль зала. Тоже не как обычный посетитель. Не пытались изучать экспонаты, не читали таблички. Вы будто бы осматривали помещение.

Давид невольно сглотнул. Слишком наблюдательный человек для обычного историка-археолога, или кто он там.

– Может быть, вы грабитель? – насмешливо спросил Адриан, но сам же ответил: – Не-ет. Вас заинтересовал миф о Минотавре, чью чудовищность вы поставили под сомнение. Это не любопытство ребёнка, услышавшего интересную сказку. Вы кажетесь мне человеком слишком прагматичным и приземлённым, чтобы верить историям незнакомца. Вы нашли в мифе что-то важное лично для вас. Что-то… реальное.

Он сделал небольшую паузу и хитровато прищурился. Давид старался сохранить бесстрастное лицо, а встретившись взглядом с Адрианом, вопросительно поднял бровь. Его сердце заходилось в бешеном ритме, но он надеялся, этого не было слышно.

– А затем замерли, когда я намекнул на реальность существования человека с головой быка. Что наводит меня на мысли…

Ну уж нет, Давид не такой дурак, чтобы купиться на это. Возможно, Адриан подозревал или точно знал о существовании химер. Но что, если этот тип был послан «Неймом» или НСБ? Что, если их выследили: пока Давид считал, что им с Софией удалось оторваться от хвоста, опытные спецагенты спокойно шли за ними по пятам до самого музея, а там подпихнули этого «экскурсовода».

Что, если теперь от него, Давида, ожидали нарушения секретности? Попади признание, что химеры существуют, на видео, увольнение – лучшее, что его ждёт.

Он уже не знал, где истина, а где – простая паранойя, но совершенно точно не собирался рисковать.

– Это детские сказки, вы имеете право рассказывать их наивным простакам, – дёрнул он плечом. – Как я должен был отреагировать? Покрутить пальцем у виска?

Адриан внимательно посмотрел Давиду в глаза.

– Нет. Но такую реакцию, как у вас, я уже видел. – Мужчина медленно моргнул, точно пытался загипнотизировать взглядом. – Я видел, как реагируют люди, которые, – он выдержал многозначительную паузу, – знают истину.

Давид набрал воздуха в лёгкие и протяжно выдохнул.

– И когда именно вы видели такую реакцию? – произнёс он, подчеркнув нотками в голосе, полными скептицизма, что всё ещё считал разговор лишённым смысла.

– Да хотя бы пару дней назад. Двое мужчин ходили по музею, явно демонстрируя интерес к полулюдям-полузверям. У нашего человекольва они простояли не меньше пяти минут. Я заговорил с ними и вскоре понял, что им интересна та же тема, что и мне. И что они кое-что видели и знают. Я рассказал им то, что известно мне. Представьте, как преумножились наши знания.

– И что вы рассказывали этим двоим? – уточнил Давид. – Интересно, как вы ведёте экскурсию для тех, у кого, как и у вас, поехала крыша.

Адриан хмыкнул очень насмешливо, будто перед ним стоял человек, утверждающий, что земля плоская, аргументируя тем, что иначе ни один мяч не лежал бы на месте неподвижно.

– Я показал те экспонаты по своей специальности, которые они ещё не видели. Мы посмотрели зал культуры коренных жителей Северной Америки. У индейцев существует целая система верований, основанная на способности людей обращаться в животных. А у навахо, например, есть очень интересная теория, что оборотни – это на самом деле не люди, умеющие превращаться в зверей, а, наоборот, животные, которые, надевая человеческую кожу, способны становиться людьми. Но что-то я увлёкся… Те двое… мы славно поговорили. Мне кажется, они тоже узнали много интересного.

– А можете описать, как они выглядели? Мы ищем пропавших знакомых, у нас есть данные, что они были здесь накануне исчезновения. Вдруг это были они.

– Всё в порядке, – раздался вдруг звонкий голос, заставивший Давида вздрогнуть.

Женская рука уверенно опустилась на его плечо.

– Нам надо идти, – заявила София, чьё лицо сейчас снова выглядело иначе: пухлые губы, большие чуть раскосые глаза, маленький аккуратный носик.

Кажется, она пыталась примерить образ миловидной глупышки.

– Погоди, – отмахнулся Давид, но она настойчиво дёрнула его за руку.

– Дави, пойдём, я жутко проголодалась, – проныла она.

Он перевёл на неё недоумённый взгляд. «Дави»? Так его называли только родители, и то пока у него не начали расти усы.

– Ты же видишь, я беседую… – начал было он, сделав большие глаза.

– Пойдём, – процедила София, отвечая ему не менее яростно-многозначительным взглядом.

– Я почти нашёл наших знакомых, – пояснил Давид сквозь зубы.

– А я именно нашла. Без «почти», – прошипела она, сжимая челюсти. – Но у меня могут их отобрать, если мы не пошевелимся.

Давид удивлённо поднял брови, но наконец решил послушаться Софию.

Ей показалось мало выйти на улицу, она продолжала быстро идти вперёд, даже не проверяя, поспевает ли за ней Давид.

Они остановились только в полупустом сквере. Видимо, София подумала, что так сможет вовремя заметить преследователей: в сквере почти не было деревьев, только бесконечный зелёный газон, прерывающийся дорожками со скамейками.