Упрощённое повторение. Предел его воображения

Глэйсон уже долгое время живёт с одной девушкой. Не так долго, конечно, как Сэм, но всё же. Его родителей это жутко не устраивает. Они, почему-то хотят поженить его. Говоря, мол, если уж Сэм, ни от мира сего, никогда не женится, то Глэйсон просто обязан сделать это. Точно так же думают и родители Марии – его девушки. Однажды, они решили, что их следует проучить. Что время уже совершенно другое. Что все эти традиции – очень важная жизненная и дисциплинированная составляющая, но только в том случае, когда они являются жизненным дополнением, а не сама жизнь, является дополнением традиций и культуры. Ведь по мнению молодых людей, культура должна украшать жизнь, а не для того, чтобы задавать жизненный путь. Жить под диктовку, стало уже не модно. И для завербованных родителей, это было чем-то необъяснимым. Договорившись, со всеми знакомыми, пара решила провести фейковую свадьбу. Они устроили крупную вечеринку на пляже Американского Самоа. Разумеется, пригласив своих родителей. Эта шикарная вечеринка продолжалась два дня. Пока не наступил, самый ответственный и важный момент для всех стариков. Для тех, кто и стал инициатором, проведения этого шоу. Затем, они обвенчались в церкви. Обменявшись кольцами, в свадебных костюмах, молодожёны поцеловались и расписались, воссоединив свои сердца по закону. Потом Глэйсон снял своё кольцо и одел его на палец, недоумевающего, растерявшегося отца. Мария тоже сняла своё кольцо и одела его на палец своей матери. Они разорвали свадебные костюмы. Вместо спокойной, медленной музыки, заиграл быстрый, современный музыкальный трек. Глэйсон и Мария начали колбасить, как сумасшедшие. Это больше походило, на конкурс танцы со звёздами, нежели на положенный свадебный вальс. К ним подключилась вся толпа. Это уже походило на дискотеку двадцатых. Яркие дроны, мультизованные (ступенчатые, конструкционные) пузыри, летающие люди, техника и другие сверкающие объекты. После небольшого, танцевального перерыва, молодожёны со стёбом спели дуэтом, специально сочинённую песню. Поняв, что всё это торжество не больше, чем шоу, родители не стали на них злиться. Напротив, они больше упрекали их в бесполезных церемониях. На вопрос, «а когда у вас будут дети?» Глэйсон отвечал просто: когда захочу. Ну, а если так сильно неймётся, можно взять из детдома. Пусть водятся, бедолаги, раз так им на душе спокойней. За пятьдесят с лишним лет, они не нашли себе занятий, способных, постоянно подпитывать их жизнь красками. В таком случае, природа возьмёт вверх. Если мышление со временем может угаснуть, то инстинкты не когда не угасают. Они трансформируются из физиологических, в сознательные. Это явление, открытое Тупинским университетом, академиком Полом Ричадсом, называется «Кормящая бабушка». Именно так. Сами можете подробнее посмотреть его исследования, проведённые в двадцать четвёртом году. Довольно познавательно. Смысл в том, что все люди, теряющие способность мышления, автоматически усиливают свои инстинкты. Мария, не всегда была такой раскрепощённой. Так на неё повлиял Глэйсон и его окружение. Ещё пару лет назад, она сама ничем не отличалась от своих родителей. Но это совсем скучная и ничем непримечательная история. Хотя…

Мария родилась в Лас-Вегасе, штат Невада, что на западе США. Она жила в довольно обеспеченной и полноценной семье. Её воспитание, можно сказать, по меркам современного общества, было строгим и консервативным. Обычно, она выглядит, как девушка с мягким характером. Такая невинная и доступная, прямо как Альвара. Но ведёт так себя, до тех пор, пока ситуация не выходит из-под контроля. При необходимости, Мария может взяться за любую работу. Она очень темпераментная. Соблюдение семейных традиций, для неё до сих пор один из важнейших критериев. Моральные ценности, для Марии, не столь, критичны, однако достаточно строгие. Она привыкла ставить перед собой конкретные задачи не только на короткий срок, но и на годы вперёд. Планируя свою жизнь заранее, девушка, считает себя так, в психологической безопасности. Она до сих пор, каждую неделю навещает родителей и ходит в протестантскую церковь. Закончив медицинский университет, она так и не устроилась на работу. С Глэйсоном, ей посчастливилось встретиться два года назад. Это было в её родном городе, в казино Рэд Рок (Красная скала). Тогда Глэйсон и его друзья, устроили большую вечеринку и играли в покер. На самом деле, это было случайное стечение обстоятельств. Мария никогда не была в казино и её совсем не привлекают азартные игры, как в принципе и большинство местных жителей. В Лас-Вегас – большая туристическая зона. Как правило, туда съезжаются люди с других стран и городов, для хорошего проведения времени. В тот вечер, девушка зашла к своей подруге, работающей в обслуживающем персонале. Глэйсон, по началу не обратил на неё внимания. Один из его друзей начал преставать ко всем молодым девушкам. Когда он полез на Марию, та ударила его электрошоком и побежала. Её поймала охрана, и ещё и сделали виноватой. Когда Глэйсон с друзьями вышли на улицу. Сев в свои шикарные авто, вдруг возле машины того же парня раздались женские крики. Похоже, что он снова поймал Марию и силой затолкал в свой автомобиль. На этот раз она не смогла вырваться. Глэйсон был достаточно трезв, чтобы не остановить этот беспредел. Он вылез из своей тачки, и подошёл к автомобилю друга, быстро убедив того отпустить девушку. Она, от радости, крепко обняла его, и начала без остановок благодарить, чего Глэйсон явно не ожидал. Он уж было подумал, что она и в засос сейчас засосёт, но вроде обошлось. Видно, что она была слишком искренней и наивной. На проститутку совсем не похожа. Хотя он был бы и не прочь заказать такую горячую самочку. До того момента, Глэйсон вёл разгульный образ жизни. Отношения его не просто не интересовали. Он призирал их. Считал это слабость, унижением. Он мог позволить себе, сразу несколько девушек в день. Деньги не когда не были проблемой. Хотя в Вегасе, девахи с такой приятнейшей внешностью, как у этой, если уж не актрисы шоу бизнеса, то порно звёзды элитных борделей. Она бегом побежала от них по улице. Будто за ней устроили погоню. Глэйсон смотрел ей в след и ему стало неловко. Как-то дико всё это выглядело со стороны. Будто они какие-то насильники, творящие произвол в центре города. Друг Глэйсона, как ни в чём не бывало, поехал продолжать тусить, уже в другое заведение. Немного придя в себя, Глэйсон сел в свой автомобиль и уехал к себе домой. Когда ему оставался всего один квартал, из поворота выехала полицейская машина. Несмотря на своё, нетрезвое состояние, он думал, что всё обойдётся. Копы не останавливают крутые тачки, тем более в этом, элитном районе. Вдруг включились мигалки и зазвучала сирена. Эта машина увязалась у него на хвосте. Похоже, Глэйсон ехал слишком быстро. Вот тут он по-настоящему запаниковал. Ему не нужны были проблемы с полицией. Доехав до своего дома, он просто закрыл механические ворота, пультом управления и забаррикадировался, на веранде заднего двора, как партизан, выглядывая в маленькую щель возле пола. Разумеется, так он продержался не долго. Полиция арестовала его и привезла в участок. Ладно, хоть он додумался не оказывать сопротивление. Сидя за решёткой, во временном изоляторе, Глэйсон нервно писал Сэму, чтобы тот скорей придумал, как его достать. К нему в упор подошёл один шериф и внимательно начел всматриваться в лицо парня.

– Эй! – крикнул он его, пытаясь отвлечь. – Посмотри на эту фотку. – Коп показывал ему планшет с изображением. – Это же твоя машина. На ней ты уезжал от полиции.

– Да. И что? – на мгновение бросив взгляд, недовольно пробурчал парень.

– А с этим парнем, я так понимаю, ты хорошо знаком? – Глэйсон снова посмотрел в экран. На этот раз внимательнее.

– А что с ним случилось? – недоумевая подошёл поближе парень. – Это же я. – увидел он с краю свой размазанный силуэт. Откуда эта фотка?

– Эту фотку прислала моя дочь. Сегодня на неё было совершено нападение. Я бы даже сказал покушение. Её насильно хотели увезти на машине. Не на вашей, конечно. К сожалению, та машина не попала в кадр. Поэтому, друг мой, если ты не раскажешь мне всё об этом парне, можешь загреметь за соучастника. И мне плевать, какие у тебя там связи. Я знаю, что ты из ПДМПТ. Это не позволяет тебе нарушать законы нашей страны. По крайней мере, внутри нашей страны.

– Вообще-то я спас вашу дочь. – вспомнил Глэйсон. – об этом она не говорила тебе, ну, то есть вам? Если бы я не вытащил её из той самой машины, думаю, были бы реальные последствия. И вы ещё мне предъявляете за соучастие? Позови её сюда. Да она меня там прилюдно обнимала, около минуты.

– Это был отвлекающий манёвр, глупышка. – Пока она тебя тискала, она подбирала момент, чтобы сфоткать этого хмыря, что покушался на неё. А тут такой подарок судьбы. От справедливости не убежишь, приятель. Я сейчас позвоню ей. И мы получше разберёмся в твоей причастности. – Когда Мария пришла, она удивилась, увидев Глэйсона за решёткой. Уговорив отца отпустить его. И что он не просто не виновен, но и действительно, помог ей вырваться. Глэйсон не стал давать показания на своего приятеля. Шерифу это не понравилось. Он хотел завести на него дело, но Мария, заявила, что вообще не будет давать показания. Отец не хотел прощать обидчика, и они поссорились. В итоге, они с Глэйсоном, всё же заставили её отца, отступить. Уже тогда, он понял, что она не просто так за него впрягалась. Парень понял, что он явно ей симпотизировал и не упустил свой шанс. В ту же ночь, он предложил ей съездить в ресторан, или просто погулять вместе. Но она оказалась, более скромной и скованной, чем могло показаться сначала. В ней как будто жило два разных человека: вспыльчивая и отчаянная девушка и боязливая тихоня. Когда они остались наедине, казалось бы, незачем волноваться. Но Мария отказалась вот так сразу, быстро знакомиться. Дав свои контакты, она намекнула, что у неё нет бойфренда. Несмотря на это, она разрешила лишь подвести себя до дома. Однако Глэйсона это только больше раззадорило. Ему прежде не встречались недоступные девушки, тем более, совершенно свободных. С тех пор они поддерживали постоянную связь, встречаясь около двух недель. И только потом, девушка полностью доверилась своему парню. Она была настолько не опытной во всех этих любовных штуках, что складывалось впечатление, будто это её первые отношения в жизни. То же самое можно сказать и о сексе. Глэйсон, поняв за столь приличное время её характер, не задавал ей особо откровенные вопросы. Например, когда она лишилась девственности, и так далее. Теперь они вместе живут в особняке на острове Савайи. В каком-то смысле, для Глэйсона это тоже первый опыт. И длительная совместная жизнь, оказалась не так уж плоха, как раньше он думал.

В нескольких километров от берега, стоит ещё один, более скромный особняк. Вокруг него множество ангаров и техники. Это рабочее место и отдельное жилище брата близнеца – Сэма Вэлторса. Со стороны, его дни, жутко монотонны. Он без конца сидит за множеством экранов и оборудования в своём кабинете, который по совместительству был и мастерской и базой отдыха. Зайдя в это место, сразу станет понятно, что здесь не просто работают, здесь творят не покладая рук. Работа Сэма – это его отдых. Так же, как у всей его команды. Здесь они чувствуют себя совершенно свободно. Если не хочется что-то делать, тебя никто не заставит, никто не на ругает. Никто не будет требовать с тебя больше, чем ты сам. Сегодня Сэм, как обычно зашёл невероятно уставший, и довольный. Ему хотелось только одного – поспать, часиков пять, в надежде, что во сне ему придёт какая-нибудь новая идея. Ведь Сэм может позволить себе вообще не спать. У него есть сложнейший, дефицитный прибор, который восстанавливает мыслительный процесс за считанные минуты. Этот прибор, один из немногих, которые он привёз с Терраро, а не сконструировал сам. Альвара хочет побольше проводить с ним времени. Такое чувство, что Сэму, в последнее время, уже не нужен даже секс. Он как ребёнок, обнимает свою девушку в постели и сладко засыпает. Она уже, крайним делом, стала считать себя не привлекательной. Наводя макияж, сидя прямо в постели, увидев Сэма, не вставая, она начала позировать. Раздвигать ноги, с прозрачным нижним бельём. Наклонять голову и прищуривать глаза, между делом, смотря сама на себя в зеркало.

– Это ты для меня или для себя красуешься? Ты помешана на своём внешнем виде. – смотрит на неё, пока без особого азарта Сэм. – Этому нужно уделять внимание, но в рамках возможного. Ты прямо, как та, сказочная королева, с зеркальцем. Всё боишься, что кто-то превзойдёт тебя.

– Тогда почему ты не хочешь меня? Мне хочется секса. Ты уже через день не можешь мне его дать.

– Это потому что я слишком много работаю в последнее время. Моя озабоченность превосходит инстинкты. Порой, чтобы получить некоторый результат, не достаточно бояться. Не достаточно делать то, что ты можешь сделать. Но, я советую тебе расслабиться… Не думаю, что мне понадобится Белоснежка. Дело не в тебе, зрелая моя королева. – засмеялся и немного взбодрился Сэм.

– Ты о чём? – Альвара села на большой стол, навалившись головой на колени, она из подо лба, обиженно посмотрела на него.

– О том, что ответы на все вопросы могут оказаться гораздо ближе, чем кажется.

– Думаешь, это изменит нас? – она положила голову на бок и вдумчиво стала покачиваться.

– Я не знаю, но… думаю за ними что-то скрывается. Стоит ли вообще это делать? Может наша жизнь – это и есть решение. Вернее, его часть. И, согласись, далеко не худшая часть. Умные говорят, всегда стремись к большему, глупые, утверждают, что нужно довольствоваться меньшим. А что, если и те, и другие правы? Какой бы ты выбрала вариант?

– Ну, всё-таки первый.

– А я бы выбрал оба. Пойми. В жизни есть одна незаметная, но очень важная вещь. Это, можно сказать фундамент человеческой психологии. Именно он отделяет серую массу, от ярких личностей. Тёмные пятна, от живых существ.

– И что же это. – внимательно слушая Сэма, Альвара слезла со стола и села на стул.

– Это одна маленькая способность, которая дана лишь избранным. По большей части, ей обладают дети, и то в подавляющем меньшинстве. Это способность Вэлторса. Я её открыл и назвал по своей фамилии, уж не вели казнить. Ты знаешь, что есть люди, которые по жизни актёры. Они играют различные роли. Кто-то одну, кто-то несколько. В общем они не являются сами собой. Нацепляя маску, адоптироваться под то или иное окружение гораздо проще. Но дело в том, что эти люди не способны управлять своими ролями, внутри самих себя. Эти образы, созданы только лишь для окружения. Да, они могут получать выгоду от общества, но не от самих себя. Их персонажи ограничены. Их количество не может вот так вот просто поменяться. На то нужны самые веские причины, типа стресса, депрессии или чрезмерной радости. Лучший пример тому – это шизофреники. Когда ты входишь в роль, как личность, ты лишаешь себя возможности… экспериментировать над ней. И, тем более, ты не сможешь просто взять и вычеркнуть одну из своих ролей, а вместо неё придумать новую. Чтобы создавать картину своего представления, не нужно входить ни в одну роль. В том числе, не нужно входить в роль самого себя. Необходимо, оставаться в стороне. Не позволять своим чувствам пересекаться с восприятием твоего окружения. Нужно быть в игре, но не в коем случае, не частью её. Таким образом, ты снимаешь все возможные барьеры собственных желаний. И как следствие, человеческие барьеры в целом.

– То есть, я могу представить любые надругательства над человеком, и мне это не покажется аморальным, потому, что я не смогу соотнести с собой. Ибо, я буду таким же, чужим для себя человеком, за рамками своего сознания. Мораль того человека и моя собственная мораль, так же за рамками моей настоящей личности.

– Ну, почти. Ты не будешь за рамками сознания. Ты будешь частью своего сознания. И… никакой настоящей личности. Её попросту нет. Дело в том, что тобой играет не конкретный персонаж. Тобой играют все. Абсолютно. Поэтому, в этом случае, ты являешься не просто чем-то живым, а всем, что, можешь себе представить. От грязи на улице, до шоколадных конфет. От звёзд в нашей галактике, до всей материи во вселенной. Таким образом, ты становишься богом в прямом смысле. Между ним и тобой нет никакой разницы. И ты и он делаете со всем своим окружением то, что пожелаешь. При этом, и тебя и его, в понимании того же окружения, в их мире, не существует. Ты существуешь, исключительно, как физический объект, но не как личность. Пока масса будет думать, что ты личность, несмотря на то, что это не так, она останется массой. Поэтому, каждый человек – это отдельный персонаж, ничего не представляющий для общей системы. Не важно, дали ему роль или он её выбрал сам. Соответственно, ценность таких персонажей, приравнивается к нулю, а некоторые потребители, типа беспомощных стариков и инвалидов, и вовсе загоняют себя в минус.

– Ты безжалостный. – Альвара писала что-то в своём гаджете. Сэм глубоко вздохнул и открыл панель своего устройства. – А как же контроль? – спросила она. – Контроль всех людей, если ты не заметил в руках массы. Ну, по крайней мери, был ещё лет десять назад.

– Да. Контроль действительно был в их руках. И он мог быть только по двум причинам. Первая – в то время, такие, как мы не нуждались в адаптации законов. Вторая – таких, как мы не существовало. От части, верны оба варианта. Ведь я был далеко не тем, кем являюсь сейчас. И конечно же, пожалуй, главная причина, это наша адаптация. Мы выбираем лучшие решения и до недавнего времени, отбирать власть у массы, попросту не было необходимости.

– А мне жалко простых трудяг. Не всем же дана от природы такая креативность. Если таких вундеркиндов, как ты всегда были единицы, да и к тому же, власть во все времена шла у таких людей на поводу, ибо общество всегда нуждалось в незаменимых личностях, то среднему классу, так называемой интеллектуальной элите, повезло меньше всех. (…). А ведь, им можно было, допустим выдавать лицензию. Создали бы какой-нибудь тест, или анкету, определяющую готовность к употреблению. Но нет. Они не додумались до этого, потому, что блин, мне кажется, сами были в числе не готовых.

– Верно кумечешь. – Сэм с головой погрузился в свой экран.

– Ты что не слушал меня? – возмутилась Альвара. Она быстро подскочила к нему и, слегка пнула по его ноге.

– Шайтан бетэк, кутак бералли! – Сэм закинул свои ноги на диван. – Слушал я тебя. Сейчас заполню данные о перепрошивке «Операционной системы» на «Бумбима». Для меня это особенный исторический момент.

– Ш такое Бумбима. – почти шёпотом, без особого интереса, глядя в его гаджет, спросила девушка. Она села рядом с Сэмом, обняв его одной рукой.

– Это язык трёхмерного кодирования, между прочим. Только не спрашивай, как называется операционная система.

– Я знаю, что операционная система у Джузип, так и называется – «Операционная система». Мне очень нравится их прикольный логотип. Овал, разделённый невидимой буквой, красивой. Одна половинка оранжевая и у неё, как у пламени торчат вверх язычки. А вторая – голубая, как лёд, и у неё будто свисают сосульки.

– А что, Джузип орфография тебе не нравится? По-моему, там не менее прикольные значки.

– Нравится. Я только поэтому и учу её. Кстати, мне кажется, я уже выучила. Благодаря китайскому языку, который, я между прочим знаю, это как-то легко воспринимается.

– Да молодец какая, возьми с полки… – Сэм негромко кашлянул. – Не во всём же мне быть круче тебя. Вот честно, я не уверен, смогу ли вообще писать сейчас от руки.

– Даже на английском? – удивлённо улыбается Альвара.

– Даже? А я кроме него и Джузип-символики ещё что-то учил? А ты хочешь сказать, без проблем пишешь на бумаге, словно печатный станок. Я последний раз писал, лет десять тому назад. Серьёзно. С тех пор я много рисовал от руки, баловался циферками и не более того. Буквы, даже для обозначений давно не использую. Кстати, ещё один интересный факт из прошлого. Помнишь, как некоторые умники, лет пятнадцать-двадцать тому назад, били себя в грудь, мол, через два-три поколения, люди читать и писать разучатся. Залезут обратно в пещеры и превратятся в обезьян. Как бы странно это не звучало, я разучился делать и то, и другое, но боюсь, что я ещё не скоро залезу в пещеру и превращусь в обезьяну. Скорее, те кто так говорил, сделают это быстрее.

– Понятно уже, что люди ошибались. Зачем смеяться над ошибками прошлого, к тому же простых людей. Как-то в девятнадцатом веке, один учёный заявил на весь мир, что увольняется, потому, что всё в мире изучено. Они и понятия не имели, что письменность заменится Джузип-арфографией, и любую информацию можно будет передать через звук или изображение. Ты бы ещё вспомнил, как учёные обещали сегодняшние технологии, через десять тысяч лет. А вообще, я думаю, что ты не разучился не читать не писать. Как тогда ты пишешь свои программы? Просто ты пользуешься другой символикой. Это не отменяет знаний чтения и письма.

– Ну да… – Альвара колупает маленькие, эластичные пластинки его кофты.

– Это кофта с невидимым режимом?

– Да.

– Кстати, я хотела спросить, а как работает твой сквозной, электромагнитный доводчик. Там не применяется универсальное кодирование. Как ты можешь получать невидимую картинку, на любой световой проницаемости?

– Зачем тебе? Хватит строить из себя мужчину. – Сэм посмотрел на неё с серьёзным лицом.

– В смысле?

– Ну ты же женщина. Одно дело умничать, а другое интересоваться. На сегодня твой лимит познаний исчерпан. – он убрал планшет и смотря на неё немного засмеялся. Альвара посмотрела куда-то в сторону, потом встала с дивана и пошла по комнате. – Что обиделась? Я пошутил. – Сэм подбежал к ней и подхватил её на руки. – Посмотрите, как самка человека, пытается манипулировать самцом. Это очень важная способность, но…

– Отпусти. (…)

– Что?? – он бросил её на диван и сам лёг сверху. – Это он тебе сказал? Хотя плевать. Думай как хочешь. (…).

– Да успокойся ты. Сразу завёлся.

– Так я хотел рассказать о доводчике, а ты побежала от меня… Короче, принцип действия таков: программа выстраивает модельку, непосредственно, которую выделишь. Затем обозначает максимальные пучки, и, конечно, сортирует длины волн. Дальше идёт чистая физика. А конкретно – оптика. Программа заранее выбирает так называемую траекторию света. То есть, угол преломления, расстояние, и даже количество отражений. Чтобы определить количество отражений, необходимо определить светосилу конкретной среды. Если ты не знаешь, как это делается, то это очень долгая история. Ну, и всё. На простеньких устройствах выделяются микро зоны, которые просто докрашивают пустые области.

– Это как на Айфон тринадцать?

– Точно. Ну, а мой доводчик, по сути уже не доводчик. Информация, на выходе, равняется информации на входе. Помимо расстояния, между измеряемыми точками, я определял их плотность. Разность, между максимальным и минимальным значением, для каждой величины. Общий коэффициент, не позволяет просто взять и преобразовать его в другую постоянную. Весь секрет, кроется в производной. Если взять производную функции, можно преобразовать, до реальной цветопередачи. Но и этой штуковиной, к твоему сведению, я лет пять уже не пользуюсь. У меня есть трансформатор положения изображения, по универсальному кодированию. В любом случае, сейчас я им не пользуюсь. Бесполезная хрень. Смотреть на голых людей или на их внутренние органы. Нет, круто, конечно, особенно, для подростков. Но я как-то вырос из этого. Для определения маскированных объектов, достаточно их объёмной оболочки. Нет необходимости вдаваться в подробности к деталям с отсутствующим софтом. Вот, если нужно взломать специально маскирующую программу, тот же Джузип костюм, то да. Придётся проводить полную детализацию.

– Ты так говоришь. Просто уже жутко становится. На столько сопоставлять свои программы с человеческим организмом и с людьми в целом, я думаю неправильно. – Альвара налила себе бокал какой-то светло-розовой жидкости, из большой, кегле видной, стеклянной бутылки. – Я понимаю, что люди – это программы, но, блин… всё-таки очень сложные программы.

– Не вижу ничего сложного в человеческом устройстве.

– Ну что ты врёшь. В самом деле. Объясни тогда мне, мм… природу любви. Любопытно, почему такая барышня, как я, до сих пор нянчится с тобой. С тобой-то всё понятно. У тебя даже на меня времени не хватает, а про поиски новых любовниц, можно вообще забыть. – Альвара негромко засмеялась.

– Ах ты похотливая сучка. Вообще-то, так и есть. (…). А что насчёт любви. (…). Как говориться, элементарный пример сложного разветвления подинстинктов сохранения, в твоём случае человеческой системы восприятия.

– Звучит многообещающе.

– А то. Ты знаешь, что пять тысяч лет назад, той любви, о которой ты имеешь ввиду не существовало вообще.

– Откуда ты знаешь?

– Я проводил исследования на досуге. Короче, оказалось, что любовь к родственнику и любовь к другому человеку, это не всё. Есть третий тип. Причём, он может комбинироваться только со вторым типом. (…). Да, именно они, окончательно закрепляют фундамент привязанности. Причём привязанности к тому человеку, которого, природа собственного организма отторгает. Они не родственник, и не жили вместе большую часть жизни. Тогда какого лешего, меня тянет на какую-то дичь? Подумаешь ты. Глядя на фотографию или видеозапись. Даже находясь в зрительном контакте, можно абсолютно ничего не испытывать к этому человеку. Но, как только ты пересечёшь определённую границу, а этой границей, не обязательно является зона комфорта интимной близости. Те же воспоминания или голос, без проблем могут пересечь её. Ты стразу почувствуешь ту самую, любовную привязанность. Не поверишь, но именно в паре с первым типом привязанности, я назову её абстрактной, получается самый мощный продукт взаимозависимости. Потенциально, между нами скомбинированы оба типа привязанности. (…). Поэтому, даже если ты захочешь от меня уйти, ты сможешь найти мне замену, но не более того.