Под начертанным на земле вопросом («Кто такой Хама?») крупными буквами написано:
«ТЫ»
– Очень смешно, – сказал я в прохладный сумрак погреба. – Просто обхохочешься.
Я смотрел туда, где валялись клетушки, и ждал, когда он появится. Несколько раз я просил его выйти, чтобы помочь разобраться во всем, но подземный гость хранил молчание. Я сказал, что не оставлю ему сухарей, раз он не показывается. И снова тишина. Но я все-таки оставил еды. Не знаю, почему.
В лесу, в километре от хижины, нашел ясень, сломил ветку толщиной с палец и длиной чуть выше меня. Обстругал один конец с помощью ножа. В общем, сделал себе что-то вроде копья. До первых сумерек ходил по лесу в поисках дичи. Отовсюду птицы трещат и лес шепчется. Казалось бы, еды тут завались, но ни фига. Чтобы увидеть зайца мне пришлось стоять на месте, почти не двигаясь, минут сорок. Пока изображал истукана, нет-нет, да поглядывал на солнце и думал о предстоящей ночи. А после в той же замершей позе ощутил спиной чьё-то присутствие. Вдруг, рядом из кустов выпрыгнул ушастый. Я весь подобрался, как древний охотник, швырнул копье и конечно промазал.
Кровь застучала в висках…. и тут слышу смех какой-то… Вроде женский. Голову поворачиваю туда-сюда. Точно смех, и как не повернусь, все время за спиной. Не злобный смех, а такой, почти искренний. Прошагал несколько метров на звук. И снова тишина. Думаю, надо идти назад. Вдруг, заблужусь. Пока шёл, всё оборачивался назад, прислушивался.
Вернулся к хижине поздно. В глаза сразу бросился сундук. Крышка откинута, старые книги разбросаны по полу. На потертых обложках углем те же надписи:
«Держи Хаму рядом».
Все это меня начинает очень беспокоить. Собрал на ночь побольше дров. Развел не костёр, а кострище. Залез с копьем на крышу. Вглядывался в деревья. Но глядя вдаль, я пропустил то, что происходило под носом.
Огонь освещал достаточно обширное пространство рядом с хижиной. Так, что я мог видеть довольно ясно даже между деревьями. И вот, когда я опустил взгляд, то увидел, как из-за ближайшей ели, высокой и старой, сильно пригибаясь к земле, как бы таясь, на четырех конечностях ползет крупное рогатое животное неизвестного вида. Рога толстые и круто закрученные назад, как у муфлона. Морда чёрная, глаза крупные с красными зрачками. Все тело покрыто черной шерстью. Я так и замер на месте. Сидел на крыше, выпучив глаза. Потом увидел, что морда – не морда вовсе, а лицо, только обросшее сильно. Носа нет, только дырки мокрые, а вот рот крупный и с клыками.
Вскоре я опомнился и громко окликнул крадущуюся тварь. Мохнатый сразу зашипел, по телу пробежала судорога, он встал на задние ноги и я ужаснулся его мощи.
Я не успел выставить копье перед собой, как дьявол прыгнул с земли прямо на меня и, просвистев эти десять метров, как пуля, оказался уже на крыше. Он сразу схватился за копье и отшвырнул его в сторону. Длинные черные пальцы с когтями впились в мою шею. Я даже не мог позвать на помощь. Рука нашла на поясе нож и я, недолго думая, воткнул его в мохнатый бок. Отвратительные пальцы отцепились от шеи и воздух разом вошел в мои легкие.
Дьявол оттолкнул меня на солому, выхватил из руки нож и выкинул его во тьму. Я увидел, как из черного бока течет зеленая жидкость. Думаю, все конец мне. Жуть эта, лицо мохнатое, вдруг, наклоняется надо мной, разевает пасть, как лев, да как зарычит, выставив белые клыки. Потом берет и со злости бьет меня наотмашь когтями. Как пощечина, только сильнее намного. Вся щека тут же вспыхнула болью. От удара я перевернулся пару раз на соломе и свалился с крыши в кусты шиповника. Подниматься не стал, подполз к бревенчатой стене хижины, прижался к ней и притих.
Затем вижу, тот с крыши сиганул, прямо надо мной, через костер и в два прыжка в лесу скрылся. Наверное, сильно я его все-таки зацепил. Я полежал в кустах еще минут пять, потом поджег факел и пошел нож искать. Я запомнил, в какую сторону дьявол его швырнул. Нашёл не сразу, но нашёл.
В хижине осмотрел рану. На щеке три глубоких пореза. Обработал их спиртом, сделал пару глотков от нервов. Вышел из хижины и послал дьявола на три буквы. Очень громко и со злостью. Почти до утра сидел с ножом у костра. Ждал гада. Проснулся утром на крыльце со сжатым в руке ножом.
7 серия. Камилла
Седьмой день в лесу. Нужно как-то вступить в контакт с рогатой тварью из леса. Я всегда был сторонником дипломатии. Снова пробовал дозваться погребного жителя. Все без толку. Ест мои припасы. Иногда пишет на земле послания. Все одно и тоже: «Держи Хаму рядом.»
После обеда отправился в лес к ясеню. Мои реакции сильно обострились. Я уже отличаю пение разных птиц и даже слышу, как скачет по дереву белка. Нож все время держу наготове. У ясеня срезал пару веток для копий. Во время моей возни вновь раздался женский смех. Воткнул недоделанные копья в землю и побежал на голос. Бежал я быстро и смех менял дислокацию не так резко, как в прошлый раз. Всего три или четыре раза мне пришлось остановиться, чтобы уточнить направление.
Примерно через два километра я выбежал из узкой опушки прямо на край земляного обрыва. Внизу колыхалось на слабом ветру бескрайнее море леса. На бегу не смог удержаться и свалился вниз. Склон был хоть и отвесный, но всё-таки земляной. В общем, ничего я себе не сломал. Так, перекатился пару раз через голову. Отряхнулся, посмотрел вверх. Высота обрыва метров двадцать. Дальше более пологий спуск к лесной низине. Вошел в новый лес, снова услышал смех. Побежал. Метров через двести впереди блеснула вода.
Оказалось, лесное озеро. Странно, я ничего о нем не слышал. Берег зарос высоким камышом. Особенно дальняя сторона. Смех был оттуда. Оббежал озеро. Встал напротив высокого камыша. Смех переливался, как ручей в горах. А потом я услышал слова:
– Иди сюда.
Так несколько раз и все с таким коварно-кокетливыми смешочками. Залез в воду, чуть выше колен, вошел в камыши, сжимая в одной руке нож. Метра через три в небольшой заводи увидел девушку с рыжими волосами. Лицо благородное, красивое, но грязное, в тине. На тело накинуто старое ситцевое платье когда-то зеленого цвета. Она перестала смеяться. Просто смотрела на меня и улыбалась. Спросил, кто она. Назвалась Камиллой.
– Ты смеялась? – спрашиваю.
Кивает.
– Откуда ты?
Показывает пальцем вверх, в небо.
– Знаешь Хаму?
Снова кивок.
– Кто это?
Складывает ладони у себя на груди, там, где сердце, словно показывает, как скучает.
– Зачем ты меня позвала?
Долго молчит, улыбается. Затем отвечает:
– Ты должен делать все правильно.
– Что? – спрашиваю.
– Обратись к нему по имени, – говорит озерная девушка. – Тогда он будет говорить с тобой.
– Хама? – спрашиваю.
Кивает.
– Ладно, а ты тогда кто?
Снова говорит, что Камилла.
– Знаешь этого рогатого?
Перестает улыбаться, кивает.
– Кто он?
И тут она скривила губы, как будто я её обидел. А потом взяла и ушла под воду. Кричал её еще минут двадцать, наверное. Всё без толку.
Вернулся к хижине в сумерках. Замучился карабкаться по обрыву. Пришлось искать удобное место для подъема. В хижине долго сидел на отодвинутом сундуке. Сидел и думал.
Спустился вниз и говорю:
– Хама, прошу тебя, покажись.
Никто не вышел. Я подождал еще минут десять, затем выбрался из погреба и только хотел закрыть люк, как услышал внизу голос:
– Хама с тобой.
Наклонился я над люком, а самому смотреть вниз страшно. Увидел между клетушками худое лысое существо с синими прожилинами по всему телу. Ужасно тощий, ребра торчат, голова маленькая круглая, ушей нет почти, одни дырки, за пересохшими фиолетовыми губами выглядывают мелкие грязные зубы, а глаза большие, желтые и до невозможности добрые. Под каждым глазом синяя полоска через все щеку. И еще он был голый, но без причиндалов. Стоял на двух ногах, сильно сутулясь. Рост метр двадцать. Так где-то.
Я с ним, как полагается, поздоровался, пригласил чаю отпить. Он подумал-подумал и вылез, скрипя по лестнице, но из дома выходить не стал. Да и ночь уже в лесу. Страшно. За столом я принялся расспрашивать его, почему он в земле живет.
