– У тебя в классе есть ученица Таисия Аверина? – зачем-то уточняю.
– Черт, – с протяжкой цедит подруга. Я даже представляю, как она закатывает глаза. И внутри нарастают злость, раздражение и глубокая обида за эту маленькую крошку, которая сейчас жмется ко мне, как брошенный котенок под дождем. Обидно и больно как за собственного ребенка. – Да, есть. А что-то случилось?
– Случилось! – рявкаю так, что малютка подпрыгивает, и ее глазки еще больше округляются. – Ее до сих пор не забрали! Как ты вообще ее могла оставить одну?
– Я не оставляла ее одну! – вскидывается Лара. – Я всего лишь ушла вовремя! Мне, знаешь ли, за переработку не доплачивают! И утомляться мне нельзя! Я – глубоко беременная женщина! Мне нужно себя и малыша беречь.
Ее слова – ядовитые дротики в сердце. Жалят. Тупая боль распространяется молниеносно, и хочется растереть это место кулаком.
На том конце провода Лара шумно выдыхает.
– Слушай, – смягчается и успокаивается. – Мне нужно было к врачу на УЗИ. Я эту запись ждала две недели. И я не оставляла Таю одну, правда. Я попросила Любовь Васильевну за ней приглядеть.
А, ну, да. Это меняет в корне ситуацию. Только вот Лару почему-то не смутило, что Любовь Васильевна – уборщица. И ответственности за учеников никакой не несет.
Снова гляжу на ребенка. Она сжалась в комочек и мелко подрагивает – отголоски недавней истерики. Дышит через раз и смотрит на меня с осторожностью. Как загнанный зверек, для которого я – последняя надежда на спасение.
– Родители Таю не забрали до сих пор! А ты даже не в курсе! Почему ты не проконтролировала?!
– Ну, извини! Влаааад, – тянет Лара заискивающе. – Раз ты там, может, дождешься папу Таисии? Он обычно вовремя ее забирает. Странно, что сегодня настолько задержался…
Вздыхаю и с раздражением упираюсь затылком в холодное стекло.
– Я не могу. Ты прекрасно знаешь, что меня муж ждет. Сегодня у него важное мероприятие. И я на него ужасно опаздываю.
Из-за твоей халатности, – добавляю мысленно.
– А, ну, да, – мне показалось, что с раздражением выплевывает Лара. Как будто…злится. Хотя, думаю, мне в моем взвинченном состоянии просто показалось. – А я вот-вот должна зайти на прием…
Скашиваю глаза на Таю. Она кладет подбородок на колени и смотрит на меня с надеждой. Ну, вот как ее можно было бросить?!
– Черт с тобой, Лара. Скинь номер ее отца, я попробую дозвониться. А ты позвони в полицию. Их в любом случае нужно поставить в известность. И директору. Сначала лучше директору, она потом подскажет, что делать дальше.
– Спасибо, моя! Сейчас все будет!
Лара громко и нарочито чмокает в динамик и сбрасывает вызов.
– Вы меня теперь тоже бросите, да? – едва слышно, с обреченностью шелестит голос крошки. – Как мама и папа?
Глава 3
Влада
Слова крошки звучат с надрывом. Отдаются в сердце вселенской болью и полосуют душу на лоскуты.
– Нет, солнышко, не брошу. Я буду с тобой, пока папа не придет. Сейчас мне пришлют его номер, и мы ему позвоним.
Телефон коротко пиликает – Лара скинула номер отца Таи.
Егор Максимович.
Красивое имя. Я так хотела сына назвать, если бы он когда-нибудь у меня был.
Решительно набираю мужчину, и но противный механический голос сообщает, что абонент не в сети.
Тая складывает ладошки в молитвенном жесте и едва слышно шепчет.
– Папочка, ну, пожалуйста… Ну где же ты? Забери меня домой…
Я набираю снова. И снова. И по-прежнему слушаю фразу, заученную наизусть. Фразу, которая для меня всегда является предвестником беды.
И так еще пять раз. Безрезультатно.
– Он за мной не придет…
Тая снова плачет. Вот только не так горько, а тихо и обреченно. Ее плечики ссутуливаются, как будто вся тяжесть этого мира навалилась разом. И от этого на сердце тяжесть. Его сжимает невидимая рука и не отпускает. Даже полноценный вдох сделать не могу. Душа и сердце болят как за родную дочь.
И я злюсь на папашу этой малышки сильнее с каждой минутой.
Что же мне с тобой делать?..
– Не оставляйте меня, пожалуйста, – Тая вцепляется в мое предплечье мертвой хваткой двумя руками. Сжимает до боли и тараторит на одном дыхании: – Пожалуйста…Там очень темно…А я боюсь темноты…
От ее сбивчивой речи у меня наворачиваются слезы на глаза. И только сейчас я понимаю, что сказала эту фразу вслух.
Нарушаю все личные и этические нормы школы: притягиваю Таю к себе, крепко обнимаю малышку двумя руками, стараясь объять ее сразу целиком. И целую девочку в макушку в макушку.
– Я не оставлю, – бормочу, поглаживая по спинке. – Я же обещала.
Рука тянется еще раз набрать Егора Максимовича, я даже тянусь за телефоном, лежащим рядом. Но от этого шага меня останавливает громко урчащий живот малышки.
И, кажется, только сейчас я осознаю весь ужас положения Таи. Она сидит тут без еды и воды около пяти часов!
И снова накатывает злость. На Лару, на папашу девочки, на уборщицу, в конце концов, которая бросила ребенка одного и ушла, никого не предупредив! И эта злость толкает меня на поступки.
Подгоняемая эмоциями, спрыгиваю с подоконника и подаю руку Тае.
– Пошли.
– К-куда? – девочка таращит глаза и смотрит на мою распахнутую ладонь с опаской.
– Подождем твоего папу у меня дома.
Но Тая не торопится принять мою помощь.
– Папа говорил, что нельзя никуда ходить с незнакомцами…
Чуть улыбаюсь. Молодец, девочка. такая маленькая, а такая смышленая и рассудительная!
