Гладиатор из будущего. Рим должен быть разрушен!
Римляне попытались было остановить эту орущую лавину восставших рабов у своего лагерного рва, но наступательный порыв воинов Крикса был таков, что они перемахнули через ров и вал, смели поредевшие римские когорты и рассыпались по всему римскому стану, подобно саранче, упавшей с неба на хлебную ниву. Римлянам пришлось бежать из собственного лагеря на близлежащие холмы и подсчитывать там свои потери, в бессильной ярости взирая на торжество восставших невольников.
Отчасти столь быстрый успех галлов и германцев при захвате римского стана был обусловлен тем, что в лагере собралось множество беженцев из окрестных сел. Объятые паникой беженцы с женами и детьми метались по лагерю, внося еще большее смятение и в без того расстроенные римские манипулы и когорты. Участь несчастных беженцев была ужасна. Мужчин галлы убивали, а женщин насиловали прямо на земле рядом с окровавленными трупами. Тут же косматые германцы и беспощадные самниты терзали угодивших в плен легионеров, выпуская им наружу кишки, отрубая руки и ноги. Стоны умирающих в муках пленников сливались с жалобными криками женщин и плачем до смерти перепуганных детей.
Я метался по лагерю, спотыкаясь о мертвые тела, наталкиваясь на торжествующих галлов, деливших имущество римлян, заглядывая в шатры и палатки. Я искал Крикса, но того нигде не было. Меня страшила мысль, что Крикс, возможно, тяжело ранен, а то и вовсе убит, ведь он, по своему обыкновению, находился в самом пекле сражения. Я велел Эмболарии и Клувиану тоже заняться поисками Крикса и как можно скорее привести его ко мне или меня к нему. Эмболария и Клувиан бросились выполнять мое поручение, мигом затерявшись среди этого дикого шумного хаоса, которым был охвачен весь римский лагерь.
Заглянув в очередную палатку, я увидел двух галлов, раздевающих рыдающую девушку с растрепанными темными волосами. Ее прекрасное бледное лицо показалось мне знакомым.
– Сильвия! – невольно воскликнул я.
Галлы, узнав меня, отпустили девушку, неловко комкая в руках обрывки ее одежд.
– Андреас, мы не знали, что эта девушка твоя, – пробормотал один из воинов, перемазанный кровью с головы до ног. – Не гневайся.
– Мы уже уходим, – добавил другой, отвесив мне поклон. Этот второй был обнажен по пояс, его мускулистый загорелый торс был весь покрыт шрамами.
– Найдите Крикса! – строгим голосом повелел я, посторонившись и пропуская обоих галлов к выходу из палатки. – Скажите ему что я ищу его по неотложному делу!
Прошмыгнув мимо меня, воины выскочили наружу.
Я задернул за ними тяжелый входной полог и устало опустился на скамью. Я старался не смотреть на Сильвию, которая перестала плакать и пыталась прикрыть свою наготу обрывками столы. Из соседней палатки доносился грубый смех галлов, их голоса и женские рыдания. Неподалеку в проходе между палатками кто-то из германцев ломал кости пленному римлянину который плакал и умолял о пощаде. Другого пленника германцы жгли факелами, запах обгорелой человеческой плоти чувствовался издалека. Сжигаемый заживо пленник буквально надрывался в крике от нестерпимой боли. Не в силах выносить это, я опустил голову, закрыв глаза и заткнув ладонями уши.
Я просидел так несколько минут, а может, дольше. Неожиданно кто-то встряхнул меня за плечо. Подняв голову, я увидел перед собой Эмболарию, раскрасневшуюся от быстрого бега.
– Я нашла Крикса, – сказала самнитка. – Он пребывает в преторском шатре.
– Что он там делает? – спросил я, поднявшись со скамьи.
– Пьет вино. – Эмболария криво усмехнулась. – Еще Крикс развлекается с женщинами. Впрочем, Крикс там не один, вместе с ним Ганник и Брезовир.
– Я иду туда! – У выхода из палатки я обернулся к Эмболарии, кивнув ей на испуганную Сильвию. – Позаботься о ней.
Эмболария молча кивнула, отбросив со вспотевшего лба длинную вьющуюся прядь.
В большом преторском шатре с пурпурным верхом царила настоящая пьяная оргия. Кроме Крикса здесь находились еще шесть или семь начальников когорт, среди которых особо выделялись Брезовир и Ганник В то время как все прочие военачальники угощались вином и всевозможными яствами, эти двое, раздевшись донага, с блаженными стонами и вздохами утоляли свою похоть. Брезовир на смятой преторской постели насиловал молодую пышнотелую женщину с длинными распущенными волосами, поставив ее перед собой на четвереньки. Длинный детородный жезл Брезовира с чавкающим звуком раз за разом погружался в алую женскую щель, бесстыдно сверкавшую между белыми полными бедрами и округлыми ягодицами. Загорелый дочерна Брезовир казался еще темнее рядом с беспомощной белокожей невольницей, уронившей голову в ореоле распущенных волос на свои согнутые в локтях руки. Женщина тихо стонала, но совсем не от удовольствия, а скорее от боли.
В другом углу шатра на другой постели похотливый Ганник буравил своим толстым жезлом нежное розовое лоно юной девы с заплаканным лицом и рыжими косами. Рыжеволосая девушка лежала на спине с раскинутыми в стороны стройными длинными ногами. Закрыв глаза и кусая губы, она молча терпела эту муку. Навалившись на девушку сверху, Ганник с удовольствием мял своими жадными руками белые девичьи груди с маленькими сосками.
Сидевшие за столом военачальники опрокидывали в рот чаши с вином, обсуждая при этом прелести двух насилуемых женщин и посмеиваясь над ненасытностью Ганника и Брезовира.
При моем появлении в шатре смех за столом утих, взоры военачальников обратились ко мне. Кто-то из них перестал жевать, кто-то так и не донес до рта чашу с вином.
– Что случилось, Андреас? – озабоченно спросил Крикс, глядя на мое мрачное лицо.
– Празднуете победу, глупцы, и не ведаете того, что всего в полумиле отсюда претор Аррий собирает свои войска в кулак, чтобы обрушиться на наше войско! – сердито проговорил я, указав рукой на северо-запад в сторону холмистой гряды. – Не пьянствовать надо, а первыми напасть на претора Аррия! Если мы промедлим хотя бы час, то эта наша победа обратится в поражение. Послушай меня, Крикс. Я слов на ветер не бросаю. Вам ведомо, что мои предсказания всегда сбываются. – Сделав паузу, я обвел военачальников хмурым взглядом. – Оставьте чаши, друзья, и возьмитесь за мечи! Я читаю мысли претора Аррия, который не любит проигрывать битвы и собирается отбить у нас свой лагерь.
Крикс со звоном поставил свою чашу на стол.
– Братья, – сказал он, – выводите свои отряды из лагеря. Действуйте без промедления! Надо упредить претора Аррия. Пусть трубачи дадут сигнал боевой тревоги!
Глава третья Смерть претора Аррия
Я убедил Крикса отдать под мое начало всех самнитов и луканцев, коих было около семисот человек. С этим отрядом я надумал совершить глубокий обходной маневр, чтобы ударить римлянам в спину. Самнит Клувиан, неплохо знавший эти места, должен был провести мой отряд незаметно для римских дозоров.
Крикс, то ли не доверяя мне, то ли беспокоясь за мою жизнь, присоединил к моему пешему отряду еще пятьсот германцев во главе с Арвинием. Этот Арвиний тоже был некогда гладиатором и обрел свободу прошлой осенью, когда Спартак потребовал у властей Капуи освободить всех гладиаторов и рабов-мужчин в обмен на пленных капуанцев.
Эмболария тоже хотела отправиться со мной, но я приказал ей остаться в войске Крикса и все время держать Сильвию при себе.
Клувиан повел мой отряд сначала к перевалу, чтобы ввести в заблуждение римских дозорных, которые наверняка вели наблюдение с холмов за войском восставших. Затем, скрываясь за Гарганским хребтом, мое небольшое войско вышло на лесную дорогу, идущую на запад к городу Левки. Мои воины валились с ног от усталости, но я не давал им ни минуты передышки. Сойдя с коня, я шел пешком наравне со всеми, обливаясь потом и изнывая от жажды. Было начало апреля, но солнце на этих южных широтах уже припекало очень сильно. В моем мозгу, как в калейдоскопе, всплывали тексты античных авторов, давших описание разгрома отряда Крикса легионами претора Аррия. Все античные авторы излагали этот эпизод древней истории таким образом. Сначала восставшие рабы опрокинули войско претора Аррия, загнав его на близлежащие холмы. Ближе к вечеру, когда воины Крикса увлеклись разграблением римского лагеря и празднованием своей победы, римляне напали на галло-германский отряд, истребив его почти поголовно. Пал в этом сражении и сам Крикс.
«Мне, может, и не удастся довести восстание Спартака до полной победы над Римом, но спасти войско Крикса от разгрома мне вполне по силам, – мысленно твердил я себе. – Поражение претора Аррия сильно ослабит армию консула Геллия, а избежавший смерти Крикс станет настоящим бичом для римлян!»
После трехчасового перехода мой отряд наконец подошел к холмистой гряде с северо-запада, закончив обходной маневр. Высланные вперед разведчики сообщили мне, что на холмах идет сражение. Отряды Крикса пытаются взойти на вершину холмистой гряды, но римляне всякий раз сбрасывают восставших вниз.
«Что ж, посмотрим, сможет ли человек из будущего кардинально изменить ход древней истории!» – с азартом подумал я перед тем, как повести свой отряд в атаку.
Густой орешник и миртовые деревья служили прекрасным укрытием для моих воинов, которые усталым шагом двинулись на врага, сознавая в душе, что с ними сейчас их главный союзник – внезапность. Я взобрался на коня, чтобы быть у всех на виду и в случае чего-то непредвиденного успеть домчаться с одного фланга на другой. Мой измотанный долгой дорогой отряд рассыпался густой цепью, продвигаясь в гору по мягкой траве и шуршащим мелким камням; выше по склону светло-коричневой корой светились высокие стройные сосны, над которыми проплывали белые облака. День уже клонился к закату.
Мои нервы были натянуты до предела. Шум битвы то усиливался, то затихал. Боевой клич римлян доносился до нас все явственнее и явственнее. Я сильно тревожился за Крикса и его наступающие в лоб когорты. Если римляне обратят войско Крикса в бегство, тогда удар моего отряда в спину легионерам уже не изменит положение восставших к лучшему. Более того, мой немногочисленный отряд будет обречен на гибель.
Мне казалось, что этот подъем к вершине холма никогда не закончится, что мои воины карабкаются по склону слишком медленно. Крикс наверняка ждет от меня помощи, а мой отряд тащится, как улитка! Погоняя коня, я вырвался далеко вперед, не слушая предупреждающих окриков Клувиана. Проехав через светлый сосняк, я очутился на самой вершине, озаренной закатным солнцем и обдуваемой теплым ветром.
Неожиданно передо мной, как из-под земли, возникли три римских воина в длинных кольчугах, подпоясанные широкими кожаными ремнями, на которых висели короткие мечи. У всех троих в руках были дротики и небольшие овальные щиты.
«Велиты! – промелькнуло у меня в голове. – Видимо, тыловые дозорные!»
Один из воинов окликнул меня, спросив пароль.
Я спокойно спешился и сбросил щит с левой руки, делая вид, что хочу осмотреть копыто на левой передней ноге своего скакуна.
Велиты подошли ко мне поближе, наверное, приняв меня за одного из контуберналов претора Аррия. Я мигом воспользовался их беспечностью. Быстрым кошачьим движением выхватив дротик из руки ближнего ко мне велита, я пнул его ногой в пах, а затем с силой вонзил стальное жало короткого копья другому велиту между глаз. Тот вскрикнул и упал навзничь. Третий велит направил на меня свое копье, целя мне в живот, но я парировал этот удар древком своего дротика. После чего я заколол ударом в глаз того дозорного, который корчился, припав на одно колено, после моего удара в пах. Оставшись один на один с последним из дозорных, я выбил копье у него из рук, как меня учили в гладиаторской школе. А когда римлянин бросился наутек, то я уверенно метнул в него свой дротик, пробив ему шею навылет.
Вскоре на вершину поднялись и воины из моего отряда. Ко мне подбежал Клувиан.
– Ого! – усмехнулся он, увидев безжизненные тела троих велитов. – А с тобой опасно иметь дело, приятель.
Я вновь вскочил на коня, решительным жестом увлекая своих людей за собой.
Клувиан и Арвиний хриплыми усталыми голосами отдавали быстрые приказы, сплачивая самнитов и германцев в плотный боевой строй. Растянутая воинская цепь превратилась в некое подобие железного ежа, ощетинившегося копьями.
Клувиан крикнул мне, чтобы я спешился и занял место в строю вместе со всеми, но я только отмахнулся. Я дрожал от нетерпеливого желания поскорее вступить в битву с римлянами!
Мои люди быстро добежали до противоположного, более пологого склона возвышенности, на котором кипело ожесточенное сражение. Восставшие рабы, заслоняясь щитами, шеренга за шеренгой, надвигались снизу вверх. Укрепившиеся наверху римляне забрасывали восставших камнями, разили их копьями и мечами, то и дело сталкивая вниз по склону измотанные отряды Крикса. Мой отряд, врезавшись в боевые римские порядки, вызвал смятение и панику среди легионеров. Позади у римлян стояли когорты вспомогательных войск. Воинов из этих когорт можно было узнать по овальным зеленым щитам с узорами в виде листьев лотоса, по зеленым плащам и круглым шлемам с широким козырьком. Во вспомогательные войска римляне обычно набирали своих союзников из числа италиков, греков и этрусков. Высокими боевыми качествами эти войска никогда не отличались. Я убедился в этом в первые же минуты боя, видя, как легионеры с зелеными щитами разбегаются в разные стороны под напором моего стремительного отряда.
Лишь столкнувшись с легионерами-триариями, римскими ветеранами, я понял, что такое настоящая воинская выучка. Триариям нужно было спешно спасать положение, пока римское войско не оказалось рассеченным надвое. Ветераны ринулись на мой отряд, выставив вперед копья и сплотившись плечом к плечу. Мой конь, исколотый копьями легионеров, с диким ржанием повалился на бок, затем вскочил и, хромая, ускакал прочь. Мне пришлось сражаться пешим. Синие прямоугольные щиты триариев с золотыми узорами в виде орлиных крыльев надвигались несокрушимой стеной. Самниты и германцы так и падали один за другим перед строем римских ветеранов, медленно, но верно теснивших мой отряд.
Действуя с безрассудством отчаяния, я вырвался вперед из шеренги своих воинов, набросившись на центуриона триариев. Это был уже немолодой воин, на узком морщинистом лице которого была печать каменного спокойствия. Он хладнокровно отразил удары моего меча, затем нанес удар сам и сразу же ранил меня в левую ногу чуть выше колена. Резкая боль и побежавшая по ноге кровь привели меня в бешенство.
«Ах ты, старый перец! – со злостью подумал я. – Ты у меня сейчас попляшешь, долбаный индюк! Захлебнешься собственной кровью!»
Обрушив на центуриона целый град ударов мечом и нижним краем щита, я заставил его податься назад. Во мне не было ни малейшего страха, только бешенство и какой-то свирепый азарт владели мною в этой схватке. Меч-махера в моей руке звенел и лязгал, сталкиваясь с прямым клинком старого легионера. Какой-то ветеран в бронзовом старом шлеме с белыми перьями, стараясь помочь своему центуриону, с силой толкнул меня своим тяжелым щитом и сразу же нанес укол мечом сверху, норовя поразить меня в лицо или шею. Это была обычная уловка римских легионеров в ближнем бою. Я не попался на нее, надежно закрывшись щитом и рубанув легионера мечом по ноге из глубокого полуприседа. Это был уже прием гладиаторов, освоенный мною в школе Лентула Батиата. Мой противник с белыми перьями на шлеме со стоном припал на одно колено, невольно опустив нижний край своего щита на землю. Не мешкая, я тут же рубанул его по шее так, что брызнувшая из рассеченной артерии кровь залила мне лицо и панцирь.
Издав предсмертный хрип, легионер с белыми перьями на шлеме рухнул прямо к моим ногам.
«Извини, папаша! – мысленно усмехнулся я. – Зря ты встал на моем пути!»
Перешагнув через павшего от моего меча легионера, я вновь бросился на центуриона с упорством хищника, наметившего себе жертву.
Превосходя меня опытом, центурион уступал мне в стремительности, отвечая на два моих удара мечом одним своим. При защите центурион больше полагался на свой щит, нежели на меч. Наседая на своего бывалого врага, я пускал в ход одну уловку за другой, действуя мечом так, что центурион все чаще уходил в глухую защиту, не рискуя переходить в атаку. Всего один раз центурион зазевался, и острие моего меча рассекло ему нос, с хрустом пронзив черепную коробку до самого затылка. Центурион умер мгновенно и без крика.
Над его телом развернулась беспощадная бойня. В эту маленькую брешь в боевой шеренге триариев скопом устремились германцы, воодушевленные моим смелым выпадом. Теперь уже триарии падали один за другим, громыхая щитами и роняя наземь мечи. Арвиний ударом топора раскроил голову римскому знаменосцу. Подхватив знамя триариев, могучий германец громогласно прокричал боевой клич своего племени.
На этот громкий вопль Арвиния откликнулись германцы из отрядов Крикса, продолжавшие штурмовать укрепленные камнями позиции римлян на склоне холма. Их ответный пронзительный рев словно вдохнул новые силы в моих усталых воинов, которые все увереннее теснили римлян к крутому откосу, за которым их тоже ждала смерть от мечей и копий восставших.
Увидев штандарт римского полководца, я рванулся туда, хотя на моем пути стояли вперемежку триарии и гастаты, римские новобранцы. Ряды римлян были расстроены, тем не менее повального бегства среди них не наблюдалось. Римляне смотрели на своего полководца, который храбро сражался наравне со всеми, зычным голосом ободряя своих соратников. Преимущества занимаемой римлянами позиции позволяли им выдерживать вражеский натиск с двух сторон.
Мой разящий меч окрасился по самую рукоятку кровью убитых мною римлян. Я не знал, сколько легионеров пало от моего меча – неопытных юношей и седых ветеранов, – перед тем, как я оказался лицом к лицу с претором Аррием. Это был грузный плечистый римлянин лет пятидесяти с горбатым носом и властным ртом, в надвинутом на самые брови шлеме с черными перьями на макушке, украшенном позолоченной чеканкой в виде дубовых листьев.
Было видно, что претор сильно измотан долгой упорной битвой, однако он первым ударил меня копьем, вонзив его в мой щит с такой силой, что древко переломилось, а острый наконечник застрял в середине щита.
«Ну, держись, черт носатый!» – стиснув зубы, подумал я.
Чередуя удары от плеча с быстрыми колющими выпадами, я довольно быстро сумел выбить меч из руки претора и в следующий миг рассек ему лицо от лба до подбородка. Претор упал на колени, закрыв окровавленное лицо ладонями.
«Гуд бай, май френд!» – мысленно воскликнул я, добив знатного римлянина ударом меча в горло.
Смерть претора Аррия лишила римлян мужества, их боевые порядки распались. Бросая копья, щиты и знамена, легионеры кинулись наутек через сосняк и орешник и дальше вниз по склону холма к близлежащим тенистым дубравам и кипарисовым рощам. Восставшие не преследовали разбитого врага, не имея сил для этого.
Отряды Крикса понесли серьезные потери. И все же Крикс выглядел очень довольным, расхаживая по широкому гребню возвышенности и разглядывая убитых римлян. С особым интересом Крикс осмотрел убитого претора Аррия, возле которого толпилось множество галлов и германцев.
Встретившись со мной, Крикс заключил меня в крепкие объятия.
– Клянусь Гезом, ты настоящий храбрец, Андреас! – промолвил он, обнажив в широкой улыбке свои крепкие белые зубы. – Ты настоящий провидец! Отныне ты будешь моим главным советником!
Глава четвертая Человек со шрамом
На следующий день я встал разбитый; после ночи, проведенной в палатке на жестком ложе, у меня ломило спину и плечи. К тому же всю ночь меня мучили кошмары. И во сне я продолжал кого-то рубить мечом, от кого-то отбивался что есть сил, спотыкаясь о груды трупов и топчась в лужах крови. Мои выкрики и стоны мешали спать Эмболарии и Сильвии, которые ночевали в одной палатке со мной.
Утром Эмболария сменила повязки на моих ранах, заметив при этом, что в Левках есть целебный источник, вода из которого заживляет любые порезы и ушибы.
«После погребения павших Крикс намерен вести войско в Левки», – добавила Эмболария.
Спустя три дня отряды Крикса подошли к Левкам, разбив стан вблизи от города.
В этой местности вздымались отроги Апеннинских гор, здесь повсюду находились каменоломни, заброшенные и разрабатываемые. Здешние горы были богаты прекрасным белым камнем, мрамором и известняком. Из этого белого камня был выстроен небольшой городок Левки, название которого в переводе с греческого означает «Белый». Этот городок был основан греческими колонистами еще пять веков тому назад. За прошедшие столетия кто только не прибирал его к рукам: и местное племя апулов, и этруски, и самниты… В конце концов Левками завладели римляне, победившие все италийские народы.
Оказалось, что знаменитый целебный источник находится не в самом городе, а поблизости, в горном гроте, куда ведет узкая извилистая тропа. Местные жители почти не ходят к целебному источнику, поскольку с детских лет знают легенду о том, как возник этот чудодейственный ручей. Миф рассказывает, что когда-то Геракл изгнал из Кампании племя гигантов, которых называли левтернийскими. Гиганты бежали сюда и через глубокие пещеры ушли под землю. Там, в недрах земли, все гиганты погибли. С той поры из крови погибших гигантов берут начало зловонные струи левтернийского источника.
Хозяин дома, пустивший на постой меня, Эмболарию и Сильвию, охотно поведал нам эту легенду об исчезнувших под землей гигантах со всеми не очень приятными подробностями. Хозяина звали Либедий. В его жилах текла апулийская, греческая и самнитская кровь. Он был не стар и хорош собой. У него была кожевенная мастерская, масличная роща и большой виноградник. Рабов в своем хозяйстве Либедий не держал, поскольку, по его словам, труд невольников окупается только в больших поместьях или в каменоломнях. Мелким и средним собственникам земли выгоднее трудиться самим вкупе с ближайшей родней. Поэтому основной рабочей силой в хозяйстве Либедия кроме него самого были его жена и дети. Из четверых детей Либедия от тяжкого труда была избавлена лишь его двухлетняя дочь. Трое старших сыновей вовсю помогали отцу и в мастерской, и на винограднике, и на маслодавильне.
В первый же день нашего пребывания в Левках Эмболария попросила Либедия, чтобы тот проводил нас к пещере, где бьет левтернийский источник. Либедий не заставил себя долго упрашивать. Когда спала полуденная жара, он повел меня и Эмболарию к знаменитому гроту. Сильвия с нами не пошла, предпочтя отдохнуть в одиночестве от всех тяжелых впечатлений, пережитых ею за последние дни.
Выйдя из города, из его узких тенистых улиц, мы какое-то время шли по ущелью, заросшему кустарником и диким виноградом, потом стали подниматься в гору. С вершины двуглавой, покрытой трещинами горы белый городок был, как на ладони. Он лежал на широком плато, окруженный скалами, хранившими на себе следы разломов после случившихся здесь некогда землетрясений.
– Часто ли Посейдон трясет эти места? – обратилась к нашему проводнику Эмболария.
Древние римляне, как и греки, верили в то, что, если гремит гром, значит, это гневается Зевс, по-римски Юпитер, а если начинается землетрясение, стало быть, пришел в ярость бог морей Посейдон, брат Зевса.
– На моем веку Левки пока еще ни разу не трясло, – обернулся к Эмболарии шагавший впереди Либедий, – а я уже прожил тридцать шесть лет. Покуда самым большим потрясением для жителей нашего городка является восстание рабов, охватившее юг Италии. Три дня тому назад через Левки проходили разбитые рабами легионы претора Аррия, так на этих легионеров было жалко смотреть. Голодные, грязные, израненные – не войско, а толпа одичавших людей!
Мы с Эмболарией молча переглянулись.
– Куда же ушли эти разбитые легионы? – поинтересовался я.
– К горным проходам, ведущим в Кампанию, – на ходу ответил Либедий. – Вместе с легионерами ушли в Кампанию все зажиточные граждане Левк.
– Почему же ты со своей семьей не ушел, друг Либедий? – спросила Эмболария.
– На кого же я оставлю свои маслины и виноградник? – Либедий вновь оглянулся на Эмболарию. – Оливковые деревья и виноградная лоза требуют постоянного ухода, красавица. Все работы нужно делать вовремя, иначе можно остаться без хорошего урожая. К тому же я не патриций и не рабовладелец, чего мне страшиться восставших невольников?
Тропинка, по которой нас с Эмболарией вел Либедий, вилась среди отвесных белых скал, причем постоянно приходилось идти в гору. Чистый горный воздух, пропитанный ароматом свежей листвы дрока и тамариска, бодрил меня и слегка кружил мне голову.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.