Здесь можно пройти только раз
На таблице перед дверью основной текст зачем-то продублирован на английском языке. Хотя («да простит меня Святой Николас!»), по-испански и так всё понятно: «Tribunal De Distrito. Fuero común» («Квартальный Суд. Общая юрисдикция») Серебром по черному фону.
Внутри – крепкий запах дешевого табака и пота. Из туалета несет хлорной известью.
Песочного цвета дешевый линолеум, простые двери и панели из пластика под красное дерево.
Людей не очень много. Всем хватило места на деревянных скамьях («Благодарение Отцу Нашему!»), в томительном ожидании заседаний.
Публика здесь попроще, чем федеративных негоциантских арбитражах. Скромнее одеты и ведут себя без пафоса.
Это и понятно: что обычно в гражданском деле на кону? Это ж не межбанковские споры. Вот и гонорары поменьше. И пускать пыль в глаза незачем.
Здесь не было томных мальчиков с огромными тоннелями в ушах и в гипермодных высоких сапогах. Не было и модельного вида сеньорит-адвокатесс. Готовых в любую минуту встретить нефтяного шейха, и поэтому одетых как персонажи музыкальных клипов.
Всё повидавшие, на возрасте, матроны, дородные синьоры-юристки без лака на ногтях позволяли себе в разговорах неожиданно вскрикивать что-то громко-восторженное. Чисто по-женски. Им карабинеры, следящие за порядком, не делали замечаний, что, мол, громко. Относились лояльно. Известное дело…
Мужчины в здешнем суде тоже имели провинциальный вид. И лицами, и одеждой. Словно только что прибыли с далекой кофейной гасиенды. Ожидая своей очереди по три-четыре-пять часов, эти синьоры часто выходили развеяться во двор суда. Возвращаясь, они приносили с собой обновленный аромат крепчайших недорогих сигарилл.
Где-то в недрах помещения работает телевизор. Может, просто сюда невесть как пробился Интернет?
Сначала человек нервничает, потом перестаёт. Потом уже сидит уверенно и болтает с «камарадас» по несчастью:
– Планировалось полчаса, и – обед. И не проскочил. Всегда я самый «везучий»!..
– Я вообще с Карибского побережья приехал. Я здесь, в этом Сан-Адреане, могу на отвод судьи подавать сколько угодно…
Когда уходит тревога, начинается сенсорное голодание. Еще позже – успокоение. Хочется привалиться к стенке поудобнее, а еще лучше – прилечь. Зевота нападает нестерпимая…
В кулуарах суда почти ничего не происходит. Спать на самом деле хочется всем, так всё монотонно…
У кого еще период сенсорного голодания, каждый новый посетитель вызывает искренний интерес. Словно после кораблекрушения у Мыса Горн (на самом юге) море вынесло на берег очередного спасшегося.
Услышав слова «решение» и «оглашение», люди (пусть ненадолго) обретают чувство реальности, и способность анализировать. Как разбуженная звуком трубы охотничья собака.
В коридорах плавают пушинки. Цветет красный панамский тополь…
Главные здесь, в коридорах суда – осоловелые, но все равно очень бдительные карабинеры из Комитета Юстиции (КЮ). Крепкие отъевшиеся ребята в форме черного (как кондор) цвета. Карабинеров всего человек десять в трех комнатах.
Ведут себя они здесь очень уверенно, громко перекликаются из одного конца коридора в другой суровыми, непреклонными голосами.
Еще ребята в черной форме часто шляются туда-сюда и изображают героев. Особенно молодцевато выглядел один мальчишка, не особо здоровый, явно служащий недавно (это видно по коротким форменным сапогам – новее, чем у остальных).
Сдержанно, с чувством превосходства, похохатывали на первом посту у входа, где собралось сразу четверо.
Там сидел на дежурстве лысый дядька в годах, удивляя всех старого образца формой. С широченными, как у генералов, красными лампасами. Дядька иногда расчесывал гребенкой остатки волос над ушами.
Реплики у карабинеров были в основном такие:
– …Чай вскипел…
– …Сполосни…
– …У меня там вода осталась. Я глонул, так чуть не блеванул…
– …Рагу что ли много наелся, жизней много лишних ?..
– …Это в Ступини-Грандо…
– Ты что! Ступини, это вообще чёрт знает где, это вообще за овальной городской дорогой!..
– …А то Лало там сидит с самого утра и не евши…
– …Это в Изоляторе!..
– …Ну, что? Взяли мы бутылку текилы и две шампанского, посидели. Нормально…
– …Они и так столько лет вместе живут. Что им разоряться на свадьбу?..
– …Мы думали, выйдет тысяч 25-30 песо, а вышло: всего-ничего…
– …я Лало просто сказал: «Быстро звони своим…»
– …Не, не то, чтобы послать. А культурно так, по инструкции…
– …Что у него над душой стоять? Он тоже пошлёт, он же психованный…
– …У них тоже свои нюансы…
– …«Свои-свои». От них тоже мало, что зависит…
– …Не, он тогда ничего не сказал. Бывает и хуже…
– …не, не чистят…
– …он находится в запое неизвестно сколько времени…
– …ну, что там по времени?..
– …Полшестова…
– …Лало позвони…
– …Что?..
– …Лало позвони!..
– …Да, ничего не надо…
– …Один человек…
– …С собой тетрадка обязательно, да? Возьму…
– …потихоньку…
– …мы с тобой вчера не уходили рано…
– …пойду я сейчас быстро отгоню нас…
– …когда этот за рулем – коробка нормально. Когда Микаэлито – коробка вылетает. Тот, в общем, коробку бережет…
Немного перепадало и посетителям:
– …У вас на какое время?..
– …Двенадцать…
– …Можно потише разговаривать!..
– …Куда идете?..
– …Подавать документы…
– … К нам идёте.
– …А судья Родригес?..
– … В отпуске…
– …Она только пошла?..
– …Ну, типа того…
Из закрытого рапорта в Комитет Юстиции:
«…Вчера в суде общей юрисдикции квартала Таган-де-ла-Kóза города Сан-Адреан синьоры посетители, 9 часов подряд ожидая заседаний, в условиях отсутствия пищи, воды, естественного света и нормального воздуха (без запаха хлорной извести, пота и дешевого табака), вынужденно слушая бесконечные остроинтеллектуальные сентенции осоловелых карабинеров нашего Комитета… итак, люди возглавленные отчаянным синьором юристом из Сильво-Ромеро, бывшим карибским моряком, подняли мятеж, разоружили карабинеров, избив их своими портфелями и рюкзаками, побросали карабинеров связанными с кляпами в подвал архива суда, взяли в заложники всех 5 и 1/2 судьи, и угрожая применением отобранного оружия, заставили судей, их секретарей и помощников рассматривать дела со скоростью три минуты на дело и одна минута на печать решения всем заинтересованным лицам.
Происшествию решили не давать огласки, во избежание создания повторного прецедента и формирования негативной судебной практики в целом…»
Место действия – Параллельная Вселенная.
Все персонажи и события вымышленные.
Если все-таки обнаружатся совпадения – они, конечно, будут случайны.
Май 2019, Москва
Реальная жизнь
рассказ
« – …У тебя есть семья?
– Да, брат в Питтсбурге,
который почти никогда не звонит…»
(«Робокоп», 1987)
Пролог
«Почему рвутся родственные связи?
Я не про жизнь конкретного человека.
Я в масштабе человечества.
Какие будут мнения?»
Лучший ответ:
«Дорогой, Анонимус !
Есть мнение: из-за экономики.
Сначала она такая, что выжить можно только всем вместе. Люди нуждаются друг в друге чрезвычайно. Отсюда и высокая духовность вокруг родственных связей. Мораль.
Потом экономика развивается. Люди всё легче и легче могут выжить самостоятельно. Да! И женщины – в том числе! Поэтому отношения с родными уже не те.
Наконец экономика достигает такого уровня, что человек ни в ком не нуждается. Действительно, зачем?
Короче, чем лучше экономика, тем хуже родственные отношения.
Поэтому, нам, здесь, бояться нечего. Еще очень долго. Но это не точно…»
(«Сервис Ответов
на Вечные Вопросы», www…)
Часть первая
Родственное застолье…
Если всё в порядке, то у молодежи – оно как дружеское. Только ещё лучше! Есть в нём что-то такое – мистически-пронзительное. Все мы связаны чем-то, что было еще до нас…
Можно быть самим собой. До конца. Ничего не надо изображать. Нет частого в нашей жизни состояния соперничества.
За столом:
«Самый молодой на свете Дядя», которого всегда звали просто по имени – Никита.
Племянники, их жены и девушки – нынешние и будущие племянницы.
Никите – 40. Володе – 33. С Кириллом (Кирей, Киром, Кирычем) они – двоюродные братья. Тому – 30. Жене его, Наталье, на год больше. Данила (Даня, Данька), Кирин младший брат, студент. Ему 20. С его девушкой и сокурсницей Варей они – ровесники.
В общем, разброс – от 20 до 40.
То есть, на самом деле, разницы в возрасте нет никакой. Понимаете…
На столе закуски и горячее. Всё даже похоже на домашнее. Бутылок немного, крепкого нет вообще.
Как говорится, «только для запаха, а дури у нас своей хватает».
Кухня вся пронизана лучами заходящего солнца – окна выходят на юго-запад.
Шутки, смех, выкрики.
Потом вступит гитара, но это ближе к ночи. Когда наиграются в «Валеру»…
Кирилл, врач-отоларинголог, огромный, вальяжный, богатырского сложения, задумчиво вспоминал:
– Я иногда просто по-ра-жа-юсь!.. Нас в детстве, одних, с Никитой без взрослых отпускали где-то в Подольске шататься…
– Я уже не всё помню, – признаётся «дядя Никита».
Володя, тоже врач, невролог, тоже крепкий, но не раскормленный, соглашался:
– Казалось, он такой взрослый.
«Самый молодой на свете дядя» искренне смущался:
– Это когда вам по 10, а мне 20. А когда 30 и 40 – все уже одного возраста.
– Но тогда-то мы его слушали, затаив дыхание…
– Да, ладно… просто книжки пересказывал…
Варя с этими людьми не так давно, поэтому смотрела на всё, как на представление:
– А какие книги?
– Они тогда любили про Джеральда Даррелла. Как он ловил зверюг по всему свету…
Наталья, третий врач за этим столом, хирург-онколог, тоже поинтересовалась, благодушно-искренне:
– Это где-то в самом конце 90-х?
Володя улыбнулся:
– Ну, да…
А посмотрев на Даньку, добавил:
– Ты тогда только родился.
Машина времени есть у каждого. Это память. Небольшое усилие – и ты уже в прошлом. Летишь туда на красных отцовских Жигулях 96-го года выпуска…
У Никиты понеслись перед глазами картинки:
– Я помню, приехали мы в Приокск, а сестра моя Лариска как раз там была и держит такого щекастого ребенка на руках…
Киря специально для Натальи и Вари резюмировал:
– Короче, в детстве никто не верил, что он – наш дядя. Слишком молодой.
«Черезвышай», – говорила в таких случаях Баба Саня. Именно благодаря ей Никита стал этим «самым молодым…» Было у Бабы Сани шестеро детей. Тоже в диапазоне 20 лет. Мама Никиты – сама младшая. Соответственно, племянницы у нее были уже взрослые. И у Никиты картина – такая же …
– … как у тебя диплом, Дань?
Тот никогда не теряется.
– Как в этой… старой программе… в «Угадай мелодию».
Киря, как и положено старшему брату, хмурится:
– В смысле?
Данила поспешно пояснил:
– Ну, там говорили: «я угадаю эту мелодию за три ноты». А мы говорим: «Я напишу этот диплом за два дня».
Никита иронично, но ласково улыбнулся:
– Понятно…
Обычный, в десять подъездов, дом на окраине Москвы, где живет Никита, не новый. Советской планировки. Но семерым людям не тесно на маленькой кухне. Стол раздвинули – и нормально.
За окном спальный район. Но приятно глянуть с балкона, пейзаж радует. Не скажешь, что «каменные джунгли». Это потому, что лето. Вокруг белых двенадцатиэтажек – щедрая зелень. Если приглядеться, кое-где видны фруктовые деревья. Наверное, еще от частного сектора.
Ну, а что вы удивляетесь? Двадцать семь назад здесь не было метро. А в 66-м – это еще даже не Москва…
Скоро солнце будет рисовать картины «под Сарьяна». Густые тени лягут на стены домов по соседству. А в окнах родится сюрреализм: пожар от солнечных бликов. Красота! Словом, субботний вечер…
Сначала хотели метнуться – погонять на картингах или – в Зарядье. Или на квест, а можно – в квиз. Но потом решили просто посидеть…
– Как здешние пациенты, Киря? – прищурился сквозь очки Володя.
– Всё под дурочку косят. «Ой, а мы первый раз, когда были, уже платили… Нам теперь снова платить?»
Я спрашиваю: «А вы когда в очередной раз на маникюр приходите, вы тоже уже не платите?»
Наталья озабоченно поделилась:
– У Кирилла проблемы начинаются на фоне популярности.
– Это как? Море пациентов?
– Очередь на операцию за два месяца – это нормальное. Тут другое…
Кирилл решил сам всё рассказать:
– Стали мы в спортзал ходить, недалеко от дома. Я-то вообще уже мамку догоняю по весу…
– Кирилл на одном фото лежит, прям, как касатка… – заметил Даня.
Наталья снова взяла инициативу:
– Короче, стоит Кир после бассейна, в душе, моет причиндалы. Мимо идут дети лет 15-ти – пациенты его – и громко так: «Здравствуйте, Кирилл Сергеевич!» Киря перестал в тот бассейн ходить.
Володя понимающе кивнул:
– На самом деле понятно, о чем речь. Это как педагоги не любят, когда их на пляже видят.
– Есть, конечно, наоборот…– ехидно заметил Данила.
Варя строго посмотрела на него:
– Это редко!
– Зато с собакой гулять хожу… – сказал, словно оправдываясь, Кирилл.
Наталья воскликнула:
– О, это отдельная история! Один пациент говорит: «Если спасёте, щенка подарю».
– Заводчик? – уточнила Варя (у нее всегда были собаки).
– Ага.
Никита серьезно, без всяких шуток, не спросил, а скорее произнёс, утвердительно:
– Спасли, получается?
Наталья кивнула:
– Но не всегда так удаётся. Бывает и плачешь с ними, когда неоперабельно. По-всякому…
Кирилл успокаивающе, но крепко погладил жену по плечу огромной пятерней:
– Так, не разводи здесь!
Никита быстро спросил, чтобы разрядить обстановку:
– А в режиме, ну, в ритме в каком вы работаете оба?
– Стоя что-то проглотишь, и побежали дальше…
Кирилл подтвердил:
– Это правда.
Наталья продолжала:
– Операции бывают по пять часов. Ассистенты дадут через трубочку попить. Но это надо очень попросить.
– Понятно, – понимающе произнес Никита. – Ребята, давайте еще раз за встречу!
Тонко звенят красивые, высокие фужеры. Почти все целы. Подарок племянников на Никитино новоселье пять лет назад.
Легко пьётся белое сухое. А когда-то, в 90-е, у Никиты с сокурсниками всё шло хорошо. Даже зимой, прямо на улице.
– Ребят, вот как хорошо, что вы приехали!
Кирилл обратился ко всем:
– Обратите внимание, как Володька ест капусту!
– Как же?
– Руками, ты имеешь в виду? – спросила Варя.
Кирилл авторитетно заявил:
– У них в Германии все так едят.
Володька, как и все за столом, из обычной семьи. Но закончил местный медицинский техникум, а потом Первый Медицинский – уже здесь, в Москве.
Он, так же, как и Кирилл с Натальей, не ошибся с профессией: «У юриста карьера строится совсем не как у врача. Я бы сначала поработал дома, в Приокске, на скорой».
Он так и сделал. А потом появилась возможность отправиться в Германию. Володька поехал и в результате остался – работать и учиться: всё дальше и дальше.
Германия того периода была удачным местом для приезжих. Парадоксальная ситуация. Вдруг оказалась нехватка врачей – это в Германии-то!
Просто немецкие врачи тогда тоже уезжали – только уже в Швейцарию, в скандинавские страны. За другими, еще более высокими стандартами жизни. Так появилась ниша. А в Германию двинули наши и вся Восточная Европа…
В немецких клиниках можно наблюдать смешные сценки.
Сидят молодые врачи в столовой. «Ты откуда приехал? » «Из Москвы, а ты?» «А я из Минска», «Я из Дели, вот он – из Пекина». «А я – из Гамбурга». «Откуда ты!? Из Гамбурга?» «Ну, да…» «Ты местный что ли?» «Конечно». «Вот это да! То-то мы смотрим, ты так хорошо по-немецки говоришь…»
Никита вдруг вспомнил:
– О-о! По поводу Германии я вам сейчас расскажу! Тётя Люда сделала вброс …
Данила сразу предположил верно:
– Дезинформация?
– О, да! Она якобы спросила, где бы Володька хотел бы жить…
– Ну-ка?
– И он будто бы ответил, что «в Москве…» – с невинным видом закончил Никита.
Киря захохотал:
– Володька хочет в Москву! А злые фашисты его схватили и не пускают!
Данька окончательно всё понял:
– Этот вброс, чтоб мы тоже не вздумали уехать. Тетя Люда думает – хитрее всех…
Они сидели за столом, с довольным видом, радостные, что раскололи коварные планы старой одинокой тетки. Которая на свой провинциальной манер простодушно беспокоится о племянниках.
Володя всегда смущался, когда речь заходила о нём:
– Ну, а что бы я делал в Москве? Врачей моего возраста очень много. И профессоров, которые еще вовсю оперируют…
Однажды Володя даже попал в телевизор. Вероятно, в его больницу – не специально к нему – приезжали журналисты и взяли интервью. Спрашивали, «вот Родина на Вас затратила силы, знания, чтобы выучить. А вы в Германию уехали».
Кирилл на его месте обязательно бы сказал, что на Родине Володькина семья много лет прожила в крошечной служебной квартирке – прямо в инфекционном корпусе больницы, где всю жизнь работала Володькина Мать. Дом для врачей строили ровно 20 лет. И построили, когда все дети уже выросли и разъехались. Многим, правда, не достроили вообще…
Но Володя ответил иначе. Там, в России, пояснил он, врачи заняты выживанием, работают в несколько местах, распределяют время. И не могут по-настоящему концентрироваться на больных…
– Ребят, вот Никиту мы сейчас достаточно часто видим? А раньше был период, мы тебя совсем потеряли.
– Да, как-то то одно, то другое… Володь, ты сам сколько раз домой ездишь?
– В год – четыре раза…
Кирилла интересовали более специальные вещи:
– Володь, что там с твоим курсом по психиатрии?
– Сдал уже. Близко к неврологии. Как закончил, я под этим влиянием даже перечитал «Пролетая над гнездом кукушки».
– Мы с Варей тоже осилили, – сообщил Даня.
– Почему «осилили»? – не согласилась Варя. – Я с удовольствием прочла! У меня, правда, сложилось впечатление, что они там все – здоровые люди. В больнице прячутся от жизни.
Но Владимир видел ситуацию изнутри:
– Не совсем. На фоне свежих знаний – понимаешь: они действительно больны шизофренией. А то, что прячутся – это да.
Варя вдруг сказала – как-то странно – будто самой себе произнесла давние, тревожащие мысли:
– Я думаю, знаете что?.. В будущем людей ждет другая проблема. Технологии и дальше будут внедряться в нашу жизнь. Станут влиять на само представление… о нашей идентичности, что ли…
Киря шуточно нахмурился:
– Это как-то плохо?
Но Варя была серьезна:
– У людей пропадут важные способности. Постепенно. Самоанализ. Сострадание…
Никита снова неожиданно вспомнил:
– По поводу здоровья! В одной статье прочел. Мы живём «на пороге биотехнологической революции». Лет через 5-10 люди будут жить на 30-40 лет дольше…
Володя, при всем уважении к дяде, так позитивно настроен не был:
– Нет, Никита. Ничего такого не предвидится. Да, 90 лет – уже реальность. Но и 70-80 – это тоже очень хорошо, поверь.
Никита комично расстроился:
– Такое только доктор может сказать. Володь, ну что такое – 80 лет?
Однако тот был непреклонен:
– Никита, если б я жил в начале двадцатого века, то, наверное, умер бы в детстве. Из-за воспаления легких. А потом изобрели пенициллин.
Но, вы знаете, Никита – молодец! Собирается жить вечно!
– Ну, не вечно… Хотя бы немного дольше, чем живут сейчас.
Данила решил сменить тему:
– Никит, что у вас интересного на работе?
– А-а! Менеджеры – красавчики, как обычно. Например, нужен им договор. Создают в общем Мегаплане задачу для юристов. Пишут: «работы по изготовлению видеоролика». Мы им: «Техническое задание где? Какой ролик? Что там будет?» А они: «Вот вы и напишите». «Так мы ж не знаем, что вам надо!»
– Никита, мы слышим в твоем голосе раздражение!.. – с улыбкой произнес Данька.
Володя заметил:
– Поверь, у врачей тоже очень много бумажной работы. Всё зарегулировано. Лечить можно только определенным образом, и это надо фиксировать.
– Всё так, – кивнул Кирилл.
Данька решил-таки докопаться, чисто по-юношески:
– Я читал в Инете, некоторые ваш «Молодой Бизнес» сектой называют…
– Это же просто тренинги какие-то учебные?.. – спросила Наталья.
Никита кивнул девушке, и с Данькой сильно не спорил:
– Про секту – есть такое мнение. Я на досуге немного посмотрел в Сети. Что о нас люди пишут. С другой стороны – что на свете не есть секта? Эгрегоры. Системы всё вокруг.
Но я, кажется, начинаю понимать, почему эти мероприятия так популярны…
– Очень интересно…
– Есть, по крайней мере, две версии…
– Это уже немало!
Никита стал ребром ладони касаться стола, как бы отмеряя мысли:
– Вот публика приходит на тренинг для молодых предпринимателей. Но! Эти люди – в своем большинстве – не хотят заниматься бизнесом.
Варя догадалась:
– Они ищут общения…
– Да! Они хотят собраться и потрындеть. О том, как они якобы будут заниматься бизнесом. Приятно и безболезненно проводят время.
В любом случае – люди получают, что хотят: социализацию. По Эрику Бёрну – это вообще главный вопрос социальной психиатрии: «Почему люди хотят, чтобы их любили?»
Киря, усмехнувшись, заявил:
– Ну, вон, психиатр, у нас теперь свой. Давай, Володь!
– Я всех нюансов, конечно, не знаю. Но из того, что Никита говорит, в принципе, всё последовательно…
Однако Никиту больше занимали дела младших племянников:
– Что еще в институте, Дань? Когда у вас с Варей всё закончится? Что после работы едете на учёбу и домой приезжаете ночью.
– Полгода еще. Так, если бы просто учились. В Универе свои конфликты. Вот Варя расскажет. Я сейчас, – сказал Данька и вышел из кухни.
Варя тоже любила «показывать руками»:
– Например. Недавно старшего препода одного сняли. Мы написали, что он нас не устраивает. И подробно объяснили – почему. И его сняли.
Никита только покачал головой:
– Я по-ра-жа-юсь! Не знаю, все пишут – власть авторитарная. Но это явно не про вас.
Варя кивнула:
– Да, нам так и сказали: «Дети! 10 лет назад это было бы просто невозможно».
Данила в этом момент вернулся с большой коробкой в руках.
– Так, мы в «Валеру» будем сегодня играть, или я зря вёз?
– Давай!..
– Распаковывай!
– Сейчас надую, я уже приспособился!..
Звонок мобильного – настолько резкий и неожиданный, что Никита даже вздрогнул.
Бывают такие – вроде просто рингтон. Но громкий, и гудок – холодно-деловой – без мелодии. Как-то сразу не ждешь ничего хорошего…
Кирилл достал из кармана телефон и посмотрел на экран. Лицо сразу стало другим. Серьезным и каким-то официальным.
Никита поинтересовался:
– По работе всё мучают?
– Нет, это не входящий. Это напоминание – прошло три часа. Время оказания услуг истекло.
Киря, всегда искренний и добродушно-грубоватый, сейчас говорил, как чужой. Вежливо, но чуть холодно. И еще почему-то смотрел не в глаза Никите, а на экран своего смартфона. Казалось, Кириллу неловко, и он пытается это скрыть.
Никита всё ещё ничего не понимал. Или не хотел.
– В смысле – «истекло»? Процедуры у пациента какие-то?
– Нет. Ваше время вышло, Никита. Заказ выполнен, – Кирилл поднял со пола портфель, из него – вынул папку, из папки – документы, – cейчас акт подпишем, как обычно, и всё.
Он снова стал что-то смотреть в телефоне:
– У Вас ведь всегда большой депозит – в счет будущих услуг? Я даже могу не проверять по банку, – на мгновение он поднял глаза и, снова опустив взгляд, стал копаться в мобильнике, листая страницы большим пальцем.
– Да, деньги на счету есть… – Голос у Никиты – уже потерянный и отстраненный.
Владимир, таким же странным, неприятным, но бодрым «менеджерским» тоном, как и Кирилл, подхватил:
– Вы знаете, у нас сейчас много новых шаблонов для сценариев. Родственников мало заказывают. Уходящий тренд…
Никита сморщился, как от боли или глупых слов.
Но Владимир продолжал, как ни в чем не бывало:
– Есть друзья, приятели по клубам. Фолловеры. Вот, пожалуйста, буклет.
Он достал откуда-то и положил рядом с Никитой на скатерть броский глянцевый листок. С рекламы невинно – и при этом многообещающе – смотрела девушка в странном наряде. Она была полуодета в сервисную форму с шарфиком, пилоткой и гарнитурой оператора.