Девять месяцев на прощение

© Казакова Светлана

© ИДДК

Глава 1

Я думала, что никогда не вернусь в этот город. Он должен был остаться прошлым. Перевернутой страницей, которую я никогда не открою снова, начав жить в другом месте. По-новому. Старые раны постепенно заживут, и сны о том, что я велела себе забыть, перестанут будить меня посреди ночи, когда я просыпалась в слезах, раз за разом переживая ту же боль, что и тогда.

Мне казалось, это удалось.

Но вот я снова здесь. Смотрю в окно поезда на проплывающие мимо знакомые пейзажи. Поезд идет по мосту. Я обещала, что Гошка увидит эту картину, но сын крепко спит, и мне не хочется его будить. Еще есть время до подъема – наша станция конечная.

Мы в купе одни, соседки вышли некоторое время назад. Нам повезло – это оказались мама с дочкой, Гошкиной ровесницей. Дети сразу нашли общий язык, не обращая внимания на нас, взрослых, и женщина тут же начала рассказывать мне про свою жизнь. Наверное, что-то во мне есть такое особенное, вызывающее чужое доверие. Зря не пошла учиться на психолога, ведь хотела же.

Тогда все сложилось бы по-другому. Я бы никогда не встретила мужчину, разрубившего мою жизнь на до и после. Но и Гошка бы никогда не родился. Мое сокровище. Мое счастье.

Гляжу на спящего сынишку и невольно всхлипываю, поднося ладони к губам, чтобы сдержать сорвавшийся с них звук. Сдержать слезы. Мамы не должны плакать – это пугает детей. Моего точно пугает. Не так уж давно я имела несчастье в этом убедиться.

В ушах звучат слова лечащего врача. Его напутствия. Он знал, куда мы поехали. И знал, зачем. Я чувствовала, что нравлюсь ему, этому со всех сторон положительному холостяку за тридцать, и понимала, что он не хочет меня отпускать, но для таких, как этот человек, здоровье его маленьких пациентов всегда на первом месте, и это куда важнее личных симпатий. А для меня – тем более. Для сына я сделаю все.

Все, что в моих силах, и даже больше.

– Вы должны убедить его, – сказал врач. Бескомпромиссно. – Если хотите спасти вашего сына.

– Да, разумеется, – ответила я.

Но сказать проще, чем сделать. И сейчас мне страшно. Чем ближе мы к родному городу, тем страшнее. Дрожат руки. Сбивается дыхание.

Почти как в нашу первую встречу.

Тогда я тоже очень боялась. Мне просто позарез нужна была работа. Почти вся дедушкина пенсия уходила на его лекарства, да и мне, студентке уже третьего курса, не хотелось больше сидеть на его шее. Хватит уже. Он меня растил и воспитывал после гибели родителей и смерти бабушки, настала моя очередь позаботиться о нем и взять на себя хотя бы часть расходов.

– Можешь, конечно, устроиться промоутером, листовки раздавать, – сказала мне знакомая женщина в службе трудоустройства, куда я пришла с надеждой на то, что мне предложат что-то подходящее. – Или официанткой. Можно еще в колл-центр, на звонки отвечать.

– Я не смогу, – помотала я головой. – Горло слабое. С такой нагрузкой, как там, голос уже в первую неделю пропадет.

– Тогда что ты думаешь о работе по специальности?

– Но… у меня ведь еще нет диплома, – растерялась я.

– Неважно. Есть варианты, где берут и без него, лишь бы руки из нужного места росли. Вас в университете хоть делопроизводству учат? С документами работать сможешь? Оргтехникой пользоваться умеешь, печатаешь быстро?

– Да, – закивала я.

– Тогда, думаю, можно рискнуть. Есть у меня одна вакансия, только сегодня заявка пришла. Но на нее явно и другие претендентки будут. Придешь раньше, хорошо зарекомендуешь себя – и будешь трудоустроена. Зарплата вполне приличная. А график, можно сказать, свободный… Условно свободный.

– Это как?

– Зависит от графика начальства.

– А как вообще называется должность? – спросила я.

– Помощница руководителя. Там такая история… Но, это между нами, ясно? – понизила голос собеседница. – Не вздумай сплетничать! Владелец крупного издательского холдинга хочет пристроить к работе сына. А тот только недавно из заграницы вернулся. Учился там, чуть жить не остался, но отец его сюда перетянул.

– Понятно, – отозвалась я, представив себе этого избалованного сынка. Бывает же так, что люди рождаются, как говорится, с серебряной ложкой во рту. Ему бы хоть денек пожить в таких условиях, как некоторые мои однокурсники! Да я и сама из числа тех, кому нечем похвастаться в материальном плане. Даже продать нечего.

«Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет», – сказала себе я, цитируя любимый мультфильм, и вздохнула.

– Конечно, в офисе хватает секретарей. Опытных, умелых. Но наследник уперся – хочу личную помощницу, и все тут! Так что уж постарайся не оплошать на собеседовании. Твоя задача – ему понравиться, тогда и работа твоя.

– Понравиться? – напряглась я. – Он ведь не… У личной помощницы не будет… дополнительных обязанностей?

– Ну, тут уж как договоритесь, – хмыкнула знакомая. – Да не пугайся ты заранее! Вокруг него знаешь какие девки вертятся? На любой вкус! Нужна ты ему, такая скромница, – покосилась она неодобрительно на мою длинную летнюю юбку. – Красивые же ноги, зачем прячешь? Прикупи деловой костюм, чтобы фигуру подчеркивал, но в меру, без пошлости.

Так я и сделала. И в назначенный день стояла, ожидая лифт, подтягивая непривычного фасона светло-синий костюм. Было страшно – не укажут ли мне сразу с порога на дверь? Сейчас все работодатели хотят уже опытных сотрудников. И при этом молодых, вот парадокс.

Я уже входила в лифт, когда у меня внезапно появилась компания. Развернулась и практически уткнулась носом в широкую мужскую грудь. И испуганно отшатнулась от незнакомца, увидев, что испачкала блеском для губ его белоснежную рубашку.

– Ой! – не удержалась я. Первая мысль, лихорадочно промелькнувшая в голове: «Сколько стоит эта рубашка?» Потому что мой сосед по лифту ее явно не на вещевом рынке покупал, как я свой сегодняшний костюм, так что стоимость этой вещи вполне могла превышать цену всего, что на мне надето.

И почему только он не подождал следующий лифт? Опаздывает на совещание, что ли? Первое очень важное собеседование – и такая подстава!

– Упс, – ухмыльнулся мужчина, и я наконец-то подняла на него взгляд. Подняла и пропала.

Нет, он не являлся красавцем в классическом понимании. Слишком резкие черты лица. Нос крупноват. И на контрасте – чувственные губы, сейчас искривленные в усмешке. Незнакомец явно потешался над моим конфузом.

Однако что-то в нем было. Что-то, что притягивало взгляд. Может быть, аура властности. Уверенности в себе. Богатства. А еще мне подумалось, что в мужчине наверняка течет восточная кровь. Густые волосы – не просто брюнетистые, а иссиня-черные, такие же брови и щетина на смуглых щеках, глубокие темные глаза.

Он был полной противоположностью мне – белокожей голубоглазой блондинке.

А противоположности, как известно, притягиваются. Стоп. Откуда вообще взялась эта мысль?..

Должно быть, волнение сказалось. В ночь накануне собеседования я почти не спала. Нервничала, как все пройдет, а под утро у дедушки случился очередной приступ, пришлось вызывать скорую помощь. В больницу не увезли – сделали укол. Но сказали, что нужна плановая госпитализация и что я должна его уговорить, потому что люди вроде него обычно неохотно соглашаются сменить родной дом на больничную палату даже на недолгое время. Я пообещала, что уговорю. Непростая задача, но куда деваться?..

– Как проблему решать будем? – осведомился мужчина.

– Я постираю! – выпалила я. – Нет… оплачу вам химчистку! Они ведь… справятся?

– Этот материал нельзя чистить в химчистке, – отозвался он.

– Тогда надо постирать… В стиральной машине, там есть специальный режим для рубашек… вроде бы, – добавила я неуверенно. Неуверенно, потому что у нас с дедушкой такого агрегата не было – старая еще советских времен машинка сломалась давно, а на новую денег все не хватало. – А пока можно замыть… Есть мыло-пятновыводитель, с ним и следа не останется.

– Вот вы и этим и займетесь.

– Я?..

– А кто же еще? Жены у меня нет. К тому же вы сами это предложили, – снова усмешка. Похоже, пятно на рубашке его вовсе не расстроило. А я вдруг подумала, что девушки, которые окружают этого человека, наверняка пользуются не дешевенькой косметикой из масс-маркета, а брендовой. В частности, супер-стойкой помадой и тушью, которая не растекается, когда плачешь.

А я готова была расплакаться, потому что в ответ на мои слова о том, что могу опоздать на собеседование, поэтому готова заняться рубашкой только чуть позже, мужчина категорично покачал головой.

– Нет. Сначала моя рубашка, потом ваше собеседование. Или вам придется покупать мне новую точно такую же, а я очень сомневаюсь, что вы сможете себе это позволить, – добавил он, скользнув оценивающим взглядом по моей одежде и сумке. А потом самым наглым образом уставился мне прямо в декольте. Только тут я поняла, что лифт стоит на месте.

– На какой вам этаж?

Выяснилось, что этаж нам нужен один. К счастью, лифт поднимался быстро. Девушка на ресепшн спросила было, кто я такая и зачем пришла, но мой спутник буркнул: «Это ко мне» и, взяв меня за руку, протащил мимо ее стойки. А мне стало еще грустнее, когда я увидела ресепшионистку. Если они тут все такие гламурные, мне точно ничего не светит.

Еще и в непунктуальности обвинят. Надо бы поскорее разобраться с рубашкой. Тогда есть шанс все же успеть на собеседование.

Мужчина буквально втащил меня в кабинет и, пока я там озиралась по сторонам, сбросил и так уже расстегнутый пиджак, стащил с себя галстук и принялся снимать пострадавшую рубашку. Я отвела взгляд. Это хозяина кабинета отчего-то рассмешило.

– Такая стесняшка, да? Никогда мужской торс вблизи не видела? И на пляж не ходишь? Хотя да… не ходишь, – добавил он, неожиданно внимательно рассматривая меня. – Такая светлая… Ты, наверное, обгоришь сразу, если полежишь на солнце, а не загоришь. И блондинка… натуральная?

– Какая вам разница? – сердито спросила я, стараясь не смотреть на его обнаженную грудь. Под гладкой загорелой кожей перекатывались мышцы. Он явно следил за собой. Вон какой накачанный. – И на ты мы с вами, кажется, не переходили!

– Разве ты не должна отвечать на все мои вопросы?

– Почему это? – не поняла я.

– Потому что твое собеседование – у меня. Личная помощница нужна мне. Сюрприз, да?

Мой незнакомец из лифта оказался моим – возможным – будущим начальником.

Момент был ужасно неловким. В первую минуту я не нашла, что сказать. Затем во мне взыграл дух противоречия.

– Вы уверены, что собеседования должны быть именно такими? – спросила я, с досадой кусая губы. Мои представления об этом человеке оправдались – тот действительно не привык ни в чем себе отказывать. Вот только я не думала, что он окажется таким… подавляющим. Как будто воздух между нами накалялся с каждой секундой нашего диалога. А если еще кто-нибудь войдет и увидит его со мной без рубашки, едва ли их первой мыслью будет, что хозяин кабинета снял ее с целью постирать…

– У тебя большой опыт собеседований? – осведомились у меня.

– Нет, – призналась я. – На самом деле, опыта нет совсем. Это первое.

– О, мне нравится быть первым!

Я вспыхнула, но подавила протест, напомнив себе, что мне позарез нужна эта работа. Если не устроюсь на нее, придется идти раздавать листовки, и получать я за это буду сущие копейки. А что, если однажды дедушкиной пенсии не хватит на его лечение или мы не сможем оплатить коммунальные услуги? На эту вакансию без проблем найдется целая толпа желающих, а я останусь ни с чем. Так что обстоятельства были явно не те, чтобы проявлять гордость, но все же я твердо решила, что не позволю этому большому боссу, получившему все, что он имел, от богатого папы, себя унижать.

– Ладно. Я ведь сказал – сначала рубашка, потом собеседование. Так и сделаем. Где купить это мыло? Я пошлю кого-нибудь в магазин.

– Не надо, оно у меня с собой.

– Ты носишь мыло-пятновыводитель с собой?

– Да, – буркнула я.

– А что еще? Может, иголку с ниткой? Что, я угадал?

Я насуплено кивнула.

– Не может быть. Из какого ты века, девочка? Тебя сюда на машине времени отправили? Ты всегда такая запасливая и предусмотрительная? Поверить не могу.

В ответ я лишь развела руками. Да, все так. Мои приятельницы тоже в большинстве своем считали, что это забавно и несовременно. Но, когда живешь, экономя на всем, такие вещи становятся привычкой. Я не могла слишком часто покупать себе одежду и поэтому берегла то, что есть. Хорошо еще, что на этот костюм удалось выкроить. И продавщица на рынке сделала мне скидку – у нее оставался всего один маленький размер, и она уже собиралась домой.

Но не рассказывать же все это человеку, у которого никогда в жизни не было таких проблем. Он меня попросту не поймет. Да и жаловаться не хотелось.

– Давайте рубашку. А где здесь раковина? На этом этаже ведь есть туалет?

– Здесь, – кивнул собеседник на вторую дверь в кабинете.

– У вас… отдельное… – не смогла сдержать удивления я.

– Ну разумеется. Терпеть не могу общественные туалеты. Так что вперед, будь как дома!

Я открыла дверь и оказалась в небольшом, но отделанном со вкусом помещении, где наличествовала не только раковина. Здесь оказалась даже душевая кабина! Подумать только, живут же люди.

Пустив и отрегулировав воду, я достала из сумки мыло и взялась за пятно. Ощущения на меня накатили… странные. Я впервые стирала мужскую одежду, если не считать дедушкину. Но у него не имелось таких рубашек, да и вещи самого близкого на свете родственника – совсем другое дело. Сейчас в моих руках оказалась рубашка, ткань которой совсем недавно соприкасалась с мощным тренированным телом мужчины, который оставался за дверью, поджидая меня там, как хищник свою добычу. Но это был сытый хищник, как мне хотелось надеяться. Со мной он просто играл.

Потому что у таких девушек, как я, нет ничего общего с такими молодыми людьми, как он.

Кстати говоря, сколько ему лет? Двадцать пять – двадцать семь? Мне сказали, он учился в другой стране, но ведь он мог поступить не сразу после школы, а сначала закончить университет здесь.

Впрочем, его биография – не мое дело. Хотя любопытно, конечно. Я впервые встретилась с таким человеком, как он. Как будто с другой планеты. Среди моих одноклассников и однокурсников таких не было, я училась не в самых престижных учебных заведениях.

От рубашки пахло его наверняка безумно дорогим парфюмом, а еще им самим. Непривычно, будоражаще, очень по-мужски. Этот запах перебивал даже мыло.

Я провела языком по пересохшим губам, окончательно стирая с них липкий блеск, и тут открылась дверь, впуская обладателя рубашки.

– Ты слишком долго… Да, насчет обращения. Я просто сбиваюсь, привык, что в английском ты и вы звучит одинаково. Да и звать тебя на вы как-то странно. Слишком молоденькая. Сколько тебе? Восемнадцать хоть есть?

– Через две недели будет двадцать. Хорошо, если вам так удобнее, можете обращаться ко мне на ты. Я почти закончила с рубашкой, пятно сошло, осталось только просушить. Увы, фен я с собой не ношу. И у вас, я так понимаю, его тоже нет.

– Попробуй этим, – махнул он в сторону сушилки для рук. – Но вообще не срочно. У меня в офисе есть запасная одежда.

– Тогда почему вы ее не надели, а ходите так? – отозвалась я.

– А мне просто нравится тебя смущать! Так и быть, надену. И давай уже приступать к собеседованию, представься хоть для начала.

– Ярослава. Ярослава Дмитриевна Туманова. А ваше имя…

– Ты даже этого не знаешь? Не знаешь, к кому пришла на собеседование? Ну ты даешь! Да, похоже, опыта у тебя действительно нет. Другая бы не то, что имя выяснила, а еще все сплетни бы собрала. Меня зовут Арслан. Арслан Булатов.

Глава 2

Город совсем близко. Еще немного, и поезд прибудет на место назначения. Смотрю в окно купе, а внутри точно пружина скручивается. Представляю себе его лицо. Как он изменился?..

Я-то уж точно изменилась. Другая прическа. Выгляжу куда более взрослой, чем тогда, когда мы впервые встретились в его офисе. Хотя объективно с нашего расставания прошло не так много лет, это целая жизнь. Гошкина жизнь.

Пора будить сына. Гошка просыпается неохотно, капризничает. Затем все-таки сдается, позволяет себя одеть и прилипает к стеклу. Я снимаю постельное белье, чтобы сдать его проводнице, собираю рассыпавшиеся по не слишком широкой полке мелочи вроде влажных салфеток, оглядываю все, чтобы убедиться, что ничего не забыла. У нас с собой не так много вещей, и практически все из них Гошкины, моих мало.

Когда пять лет назад я уезжала отсюда, как мне казалось, навсегда, их было еще меньше. Даже не чемодан – обычная спортивная сумка. Я дотащила ее с автобусной обстановки в здание вокзала, а после сидела в зале ожидания, листая какую-то бесплатную газету. Сама же то и дело бросала взгляды в сторону дверей, которые постоянно впускали и выпускали людей. Ждала. Ждала, что вернется, одумается, поверит. Не позволит мне оставить его, этот город и надежду, которая еще теплилась в душе.

Напрасно. Он так и не пришел. Когда равнодушный механический голос объявил о скором прибытии моего поезда, я, сгорбившись, точно под непосильной тяжестью своей тоски и одиночества, зашагала к выходу на перрон.

Но в тот день, когда мы только познакомились, я ничего об этом не знала и совсем не чувствовала, к чему все в итоге приведет. Я просто смотрела на него во все глаза, удивляясь тому, что начальники бывают и такими. Моя первая работа – и настолько необычная!

Я угадала – в Арслане Булатове действительно текла восточная кровь. Впрочем, жил он вполне по-западному, как мне показалось в момент нашего знакомства, а учился и вовсе в Америке, где издавна собирался народ всевозможных национальностей. Я в свои без двух недель двадцать никуда, кроме соседней области, не выезжала, и Соединенные Штаты казались мне примерно такими же далекими и недоступными, как Марс и Венера.

– Итак, расскажи о себе, – потребовал Булатов, когда мы вернулись в кабинет, и он наконец-то прикрыл обнаженный торс другой рубашкой, на этот раз темно-синей.

– Я окончила школу, в настоящее время учусь на третьем курсе в… – начала я пересказывать свою не отличавшуюся разнообразием событий биографию.

– Нет, хватит! – прервал меня будущий босс. – Что за скукота? Родилась, училась – меня что, это интересует?

– А разве нет? – удивилась я. – Вы должны знать, какое у меня образование. И… что я умею.

– Вот это уже интереснее, – прищурился Арслан Булатов, и я вдруг поняла, что он вовсе не про скорость печати и владение оргтехникой говорит. Я стиснула губы, пока с них не сорвался возмущенный возглас. Что за намеки вообще? – Но я в самом деле не хочу слушать всю эту статистику. Расскажи, что ты любишь, чем занимаешься в свободное время…

– Я… люблю смотреть фильмы в кинотеатре. Но это получается не так уж часто, – призналась я. – Не всегда успеваю попасть на то время, когда студентам продают билеты со скидкой.

– Проблемы с деньгами?

– Не будь у меня их, я бы сейчас спокойно доучивалась, а работу начала бы искать уже с дипломом.

– Логично, – кивнул собеседник, постукивая по подбородку длинными смуглыми пальцами. – Значит, кино. Что дальше?

– Люблю гулять по городу. Знаете сквер возле торгового центра «Парус»? Там очень красиво и… спокойно, что ли… Очень приличная публика, никаких гопников. Никто не пристает, – добавила я и осеклась, когда поняла, что сказала лишнее.

– Вот оно как. Значит, в других местах к тебе пристают. Часто?

– Бывает, – созналась я, опуская взгляд. Нет, я вовсе не была идеальной красавицей с обложки гламурного журнала, одевалась просто, маникюр делала сама – в целях экономии. Но чем-то моя внешность хрупкой невысокой блондинки привлекала мужчин, которые хотели познакомиться и желательно поближе.

– А что же твой парень, не охраняет?

– Кто?

– Твой парень. Бойфренд. Не поняла, что ли?

– У меня его нет. Обычно я гуляю с однокурсницами. А… почему вы об этом спросили?

– Потому что это меня тоже интересовало – есть ли у тебя кто-нибудь, – хмыкнул мужчина. Глаза его блеснули. – А живешь с кем?

– С дедушкой. Он на пенсии, болеет. Больше никого нет, – ответила я, и горло, как всегда, перехватило, когда это сказала. Вроде бы я уже успела привыкнуть к тому, какой маленькой стала моя семья, а все равно невыразимо грустно. – Поэтому мне деньги и нужны.

– Сколько?

– Что? Мне ведь уже сказали, какая будет зарплата. Еще там, в службе трудоустройства.

– Кроме зарплаты, может быть премия. Вот и спрашиваю. Сколько ты хочешь получать дополнительно?

– Мне вполне хватит зарплаты, спасибо.

– Отказываешься? Почему? Есть причина?

– Если дополнительные деньги предполагают дополнительные обязанности, мне это не нужно, – сказала я, почти до боли стиснув под столом руки. – Наверное, вы привыкли, что все можно купить. Но я пока еще не настолько отчаялась, чтобы торговать собой.

– Значит, бедная, но гордая, – усмехнулся он. – Гордая девочка Яся. Расслабься. Никто тебе таких обязанностей не предлагает. Я не покупаю женщин, у меня в этом нет нужды. Со мной может быть только по обоюдному желанию. Так что… если захочешь…

– Спасибо, но мне достаточно работы и рабочих отношений, – проговорила я. Вести беседу с потенциальным начальником было… сложно. Я как будто в самом деле находилась в одной клетке с хищником.

Будь у меня выбор, возможно, я бы развернулась и вышла. Но студентов без какого-либо опыта в самом деле неохотно принимали на работу, и я по-настоящему боялась, что другого шанса на вакансию с приличной зарплатой мне не представится по крайней мере до получения диплома. А деньги были нужны уже сейчас.

– Готовить-то хотя бы умеешь? – осведомился Булатов.

– Что готовить?

– Вообще. Как у тебя в плане кулинарии, спрашиваю? Не превратишь мою кухню в руины?

– А что мне делать на вашей кухне? – с растущим недоумением спросила я.

– Как что? Радовать меня чем-нибудь вкусным. Ты личная помощница, забыла? А это значит, в твои обязанности входит готовить мне завтрак. И еще будить меня по утрам.

– Б…будить? – запнулась я. – А это еще зачем? Вы сами проснуться не можете или будильник на смартфоне ставить разучились?

– А ты умеешь иронизировать? Занятно. Я еще не привык к разнице часовых поясов и не люблю просыпаться по сигналу будильника.

– А если поставить вместо стандартного сигнала любимую песню? – предложила я вариант, к которому прибегала сама – меня по утрам будила песня «Рапунцель» группы «Мельница».

– Тогда она уже через неделю станет нелюбимой. Это я еще в школе проходил. Так что не вариант.

– Ну допустим… Я приезжаю утром к вам домой, бужу вас и кормлю завтраком, – прокомментировала я, подумав, что для таких целей сгодилась бы и домработница. – А что дальше?

– А дальше мы вместе едем в офис или на какие-нибудь деловые встречи.

– И мне нужно на них присутствовать?

– Разумеется. Ты будешь со мной. Везде. Как моя личная помощница, – произнес он, выделив интонацией слово «личная». – Готова к этому?

Темные глаза собеседника оценивающе смотрели на меня. Я сделала глубокий вдох, точно готовясь нырнуть в воду. Не продаю ли я сейчас душу дьяволу?..

– Да, – выдохнула я, и на губах мужчины появилась довольная улыбка.

Поезд, резко качнувшись, вырывает меня из воспоминаний.

– Гошка! – Я едва ли не в последнюю минуту успеваю поймать сына, который чуть было не скатился с полки. Прижимаю к себе, вдыхая его запах, теплый, уютный, солнечный. Такой родной. Если бы еще к нему не примешивался неотвязный, тревожный, остро пахнущий бедой запах лекарств… – Гошка, прости! Мама задумалась.

– О чем? – спрашивает он серьезно.

– Да так… – отвечаю я, натягивая на лицо улыбку.

Гошка смотрит недоверчиво. Ему не нравится, что я настолько нервная, взвинченная. Его глаза, такие знакомые. Глаза моего дедушки. Серые, внимательные, опушенные короткими густыми ресницами. Вопреки всем теориям о доминантных признаках, сын – светлокожий, русоволосый – внешне очень похож на меня и родственников с моей стороны. Я и назвала его в честь дедушки, Георгием.

Второй Георгий Туманов.

– Скоро приедем, да, мам?

– Да, теперь уже совсем скоро, – киваю я.

– Ты давно там не была?

– Да, давно.

– А я там был?

– Да, но ты тогда еще не родился.

– Почему?

Невольно улыбаюсь и взъерошиваю его мягкие волосы. Мой почемучка. Я стараюсь всегда давать ему правдивые ответы на все задаваемые мне вопросы, но на один из них честно ответить никак не могу – «Почему к нам не приезжает мой папа?»