Стеклянные лягушки

Так нечестно!

Юля Барамзина – сестра Гули Башкировой, она старше её почти что на два года, но тоже играет за ту же «Родину», что и сестра. Ну, как играет. Время от времени приходит на тренировки, отлично занимается и пропадает в неизвестности. Ольга Дмитриевна потом, как говорится, рвёт на себе волосы, когда Юлька пропускает занятия. Просит Гульку поговорить с сестрой, чтобы та ходила на тренировки. Гулька отвечает, что попробует, но гарантии не даёт. У них какая-то сложная история, у Юли и Гули, в ней мало кто может разобраться: они сёстры, но фамилии у них разные и папы разные. Юлин папа уехал из Лузы ещё до того, как Юля родилась. И её мама вышла замуж за Бахира Годеновича. И сменила фамилию на Башкирову. Потом она родила вторую дочь, и Бахир Годенович настоял, чтобы вторую дочь назвали башкирским именем. Так и получилось, что в одной семье у двух дочерей разные фамилии. И воспитывают их по-разному. Юльке разрешается гулять до десяти, а Гульке только до восьми. Юльке можно ходить в брюках хоть круглый год, а Гульке только в морозы. Гулька говорит так:

– К счастью, морозных дней в Лузе больше, чем тёплых, – так она любит брюки.

Вот и сейчас – Юлька на тренировку пришла, а Гульку не пустили. Все девчонки обступили Юльку, потому что давно не видели и соскучились.

– Зачем пришла? – спросила её Ольга Дмитриевна. – Думаешь, я тебя пущу?

Юлька не отвечала, смотрела в пол.

– Ну пожалуйста, Ольга Дмитна! – сказала Сонечка Кунак, а за ней и другие девчонки.

– Что у вас происходит? – спросил Чистяков. – Почему не начинаете тренировку? Встаньте в строй!

Девочки выстроились.

– А это кто? – спросил Чистяков. – Ты кто такая?

Но Юлька молчала. Она вообще была не очень-то разговорчивой, предпочитала, чтобы за неё всё рассказывали другие.

– Это Гулина сестра, – объяснила Настя Рыболовлева, – она отлично играет!

– Да? А где же ты была раньше, Гулина сестра? – спросил опять Чистяков, так получилось, что он сегодня говорил только вопросами.

– Дома, – ответила Юля.

– Дома, – повторил он, – Гуля тоже дома?

– Да.

– Иди встань в строй, – сказал Чистяков.

Юлька встала первой, она была самая высокая.

– Так нечестно, – сказала Маша Голубцова.

– Что нечестно? Кто это сказал? – спросил Чистяков.

– Я, – ответила Маша. – Так нечестно.

– Ты снова споришь, – сказал тренер. – Я тебе говорил не спорить? Выйди из строя.

Маша вышла.

– Сто приседаний, и сегодня – на скамейке запасных, – сказал Вадим Никитич.

Потом всех разделили на две команды. Игра началась. Маша закрыла глаза – раз ей нельзя участвовать в игре, она и смотреть её не будет. Но долго она так не вытерпела, открыла. И стала смотреть. По полю как угорелая бегала Сонечка Кунак, она передавала мяч Плотниковой, Плотникова вела его к воротам соперников, но тут откуда ни возьмись появлялась Юлька Барамзина и выбивала мяч на середину поля.

– Так нечестно, – шептала Маша, сидя на скамейке запасных, – так очень нечестно.

В перерыве к ней подошёл Чистяков, сказал:

– А теперь говори.

– Что говорить?

– Что нечестно?

– Нечестно, что Гульку не пускают на тренировки, а Юльку пустили.

– Может, её тоже не пускают, – сказал тренер, – а она пришла. Откуда ты знаешь?

– Как это? – спросила Маша. – Всё равно так несправедливо.

– Так, – сказал Вадим Никитич, самый лучший тренер в области. – Так. Или ты немедленно замолчишь и пойдёшь на поле, или уйдёшь отсюда. И больше мы не встретимся никогда.

Маша немного подумала, потом пошла в раздевалку. После перерыва девочки побежали на поле, а Маша переоделась и села как зритель на трибуне. Начался второй тайм. Что говорить, Юлька играла очень хорошо. Настасья бегала как танк – перед ней все расступались, никто не мог устоять. И только Маши не было на поле.

– Стоп! – закричал Чистяков и дунул в свисток. – Так, может мне кто-нибудь объяснить, почему посторонние в зале?

Все остановились. Вадим Никитич смотрел на Машу.

– Я не посторонняя, – громко сказала она. – Я нападающая.

– Ты не на поле, – сказал Чистяков, – значит, посторонняя. Можешь уходить.

И Маша встала и пошла из зала, а что ей ещё оставалось? Несколько раз она оглядывалась.

– Она же не посторонняя, – тихо сказала Плотникова.

– Кто там что сказал? – спросил Чистяков.

Больше никто ничего не говорил. Маша вышла из зала и медленно побрела домой, но потом свернула и пошла быстрым шагом в гостиницу.

Игра продолжается

Как только Маша Голубцова вышла из зала, Чистяков дунул в свисток, но почти никто из команды даже не подумал играть. Только Настасья Веселова оглядывалась, искала глазами мяч.

– Игра продолжается! – скомандовал Вадим Никитич. – Тайм только начался. Все по местам! – и он снова засвистел.

Но его свист перебил голос свистка Ольги Дмитриевны.

– Команде непонятно, почему вы, Вадим Никитич, выгнали нашего игрока. Мы не будем продолжать игру, пока вы не объясните. И кто теперь будет вместо Маши, нам тоже непонятно.

– Она была в запасных, – ответил Чистяков, – и вообще, я не обязан ни перед кем отчитываться.

– Но это мои игроки! И я решаю, продолжать им игру или нет. В данном случае…

Но Вадим Никитич перебил:

– В данном случае это мой игрок. Игрок областной сборной.

В зале наступила полная тишина.

– То есть как? – спросила Ольга Дмитриевна. – Как областной сборной? Вы уже всё решили?

– Ничего не решил, она кандидат.

– Вы только что её выгнали.

– После поговорим.

– Нет уж, давайте сейчас, – сказала Ольга Дмитриевна, свистнула в свисток и скомандовала девочкам пробежать пять кругов. Все побежали. Оба тренера стояли и разговаривали, размахивали руками, что-то объясняли друг другу. Потом пять кругов кончились. Теперь засвистел Чистяков и велел прыгать четыре круга то на правой, то на левой ноге. И они продолжали говорить. Наконец они поговорили и остановили девчонок.

– Девочки, – сказала Ольга Дмитриевна, – от тренировки осталось двадцать минут. Давайте продолжим игру.

– А что с Голубцовой? – спросила Плотникова.

– Кто в сборной? – спросила Настасья Веселова.

– Всё хорошо, девочки, – сказала Ольга Дмитриевна, – я позвоню Маше позже. Давайте продолжим тренировку.

А Чистяков сказал:

– Игра должна продолжаться в любых условиях. Если вы, конечно, нормальные футболисты, а не просто какая-нибудь команда из подворотни. Поняли меня?

– Поняли, – сказала Сонечка Кунак, – в дождь и в снег. И так далее.

– Нет, вы не поняли, – сказал Чистяков, – речь не только о погоде. У нас в команде был один игрок, полузащитник, он как-то пришёл на игру сразу с похорон матери. Вот так. Мать умерла, но он не мог пропустить полуфинал. Понимаете теперь, что значит – в любых условиях? А вы – просто потому что кто-то решил уйти.

– Так она не в сборной? – спросила Настасья Веселова.

– Потом, всё узнаете завтра, – ответил Чистяков и скомандовал продолжать игру.

Вне игры

– Мама, он вообще ничего не понимает! – говорила Маша. Она сидела в гостинице, на складе чистого белья. Мама чистила утюг и слушала. – Я говорю ему: это нечестно! А он меня – на скамейку запасных! Понимаешь?

– Машенька, я всё понимаю. Но это дело Юли и Гули, они сами должны это решать. И их родители. А нас тут никто не спрашивал, ни тебя, ни меня.

– Ну ты подумай, если Гуле не дали поехать в Киров, то и Юле не должны разрешать! Они же сёстры! Папа Гульке ничего не разрешает, а Юльке всё можно!

– Маша, дорогая, а ты не думала, может быть, это к лучшему?

– Да как ты не понимаешь!

– Нет, постой, может быть, это ты не понимаешь. Вот смотри, Юля поедет в Киров, будет там жить, а к ней потом и Гуля приедет. Папа увидит, что там не страшно, и отпустит её. А по-твоему выходит, они обе должны жить в Лузе, обеим не надо заниматься футболом.

– Почему не надо, я так не говорила! Я просто говорю, что всё должно быть честно. Раз Гульке нельзя, то и Юльке… Погоди. Ну да, получается, что никому не надо заниматься. Но это тоже нечестно, потому что мы же занимаемся. Точнее, я занималась, – она выделила ударением последний слог в слове «занималась» и задумалась. Потом сказала: – Все должны заниматься, если хотят. И я тоже. Вот уедет Чистяков, пойду снова. Думаешь, Ольга Дмитна меня пустит ещё заниматься? Будет неправильно, если не пустит. Не она ведь прогоняла.

– Честно, правильно, как ты легко всё решаешь. Честно ли, что папа куда-то уезжает, а мы только в Лузе сидим? – спросила мама. – А может быть, он бы и хотел всё время тут находиться с нами, а не может, надо работать. Честно это или нет?

Маша задумалась. Потом сказала:

– Вообще-то я про это не думала.

Мама дочистила утюг, они вышли со склада. Маша сказала:

– Мам, я пойду в зал?

– А уроки?

– Там немного.

– Хорошо.

Они дошли до администратора, взяли ключи от спортзала.

– Так, я на уборку. Дорогу помнишь?

И они разошлись в разные стороны. Гостиница «Луза» – большая, полупустая из-за того, что мало кто приезжает в Лузу. А когда-то тут останавливались люди, которые приезжали в город в командировку, на спортивные соревнования. Специально для гостей к гостинице сделали пристрой – спортзал. Маша бывает в нём иногда. Мама даёт ей ключ, и Маша идёт одна по длинному гулкому коридору, и ей бывает немного жутко. Кажется, кто-нибудь выйдет из-за угла и пойдёт навстречу. «Из-за какого ещё угла?» – думает Маша и успокаивается. Коридор длинный и заканчивается входом в зал. Маша открыла зал, включила свет, подождала, пока зажглись, клацая, все длинные лампочки дневного света. В углу лежали мячи – футбольные, волейбольные, баскетбольные. Маша взяла сначала баскетбольный, покидала мяч в корзину. Из семи раз попала только один. Это уже лучше, недели две назад она попадала один раз из десяти.

С футбольным мячом она чувствовала себя, конечно, привычнее, но и немного глупее: как играть в футбол в одиночестве? Она пинала мяч в разные стороны, догоняла его и останавливала. Потом стала делать упражнение на остановку летящего мяча, то есть подкидывала его так, чтобы он стукался о стену и отскакивал, а внизу его останавливала Маша: стопой, головой, грудью. Её цель была – остановить мяч, не дать ему ускакать куда-нибудь далеко. Так незаметно прошёл час. Она вздрогнула, когда мама сказала ей от дверей, что пора идти домой.

– Иди ко мне! – позвала Маша. – Поможешь.

– Ну нет, – сказала мама, а сама уже шла к ней. Маша направила мяч в мамину сторону. Мама отбила его и сказала: – Только недолго, у тебя же ещё уроки. И папа ждёт.

Они стали перекидывать друг другу мяч, Маша отрабатывала остановку мяча внутренней стороной стопы, просто отбивала мяч. Мама повторяла за ней, ей, видимо, тоже было интересно.

– Когда-то, – сказала она вдруг, – я тоже немного играла в футбол.

– Да ладно! – крикнула Маша. – Почему я об этом не знаю?

– Это уж к тебе вопрос, – ответила мама и послала мяч с такой силой, что Маша не смогла его отбить. Мяч улетел к стене, возле которой стояли обручи. Обручи с грохотом посыпались на пол. Маша в ответ тоже с силой пнула по мячу, и мама тоже его пропустила. Так они бегали по залу, перебрасывали друг другу мяч, отбивали или не отбивали его. Они не заметили, как в зал кто-то вошёл и сел на скамейку. Только когда в ту сторону полетел мамин мяч, они увидели Чистякова.

– Ой, – сказала Маша.

– Здрасьте, – сказала мама.

А Чистяков молча остановил мяч. Встал и отправил его в Машину сторону. Маша отбила его маме. Начался как будто такой странный танец. Мяч летал от одного человека к другому, причём, если он летел от Чистякова к Маше, ей приходилось не так-то легко. Чтобы остановить мяч, надо было ускоряться, или подпрыгивать, или отбивать его левой ногой. Мама чаще всех пропускала мячи, а Чистяков отбивал их спокойно и уверенно. Правда, один раз Маше удалось так пнуть по мячу, что тренер не смог остановить его. Точнее, у него бы получилось, если бы не правая нога. В тот момент, когда он понадеялся на неё и потянулся левой к мячу, боль протаранила всю ногу, и он не устоял, упал. Тут же Машина мама подбежала к нему, подала руку. Чистяков медленно встал, доковылял до скамейки.

– Тренировка окончена, – сказал он. Это были первые его слова в гостиничном зале, – завтра приходи в «Родину».

– Вы же её выгнали, – сказала мама.

– Выгнал, – согласился тренер, – а теперь зову обратно.

– Хорошо, – ответила Маша. А мама сказала:

– Она подумает.

Чистяков молча вышел из зала. Маша с мамой подняли обручи, немного поправили маты, сложили все мячи в угол, выключили свет и ушли.

По дороге домой мама спросила:

– Как, пойдёшь завтра?

– Я не знаю, – ответила Маша, – с одной стороны, чего хорошего, когда вот так выгоняют, а потом зовут обратно. А с другой – может, стоит его простить. Кто бы другой стал так с нами тренироваться в гостинице. Ольга Дмитриевна вряд ли, мне кажется. Этим он мне понравился.

– Да, – сказала мама, – мне тоже. Но ты подумай сама. Не торопись.

Последняя тренировка

В пятницу на завтраке Маша сказала:

– Мама, я сегодня пойду на тренировку.

– Уверена? – спросила мама.

– Ага.

– А что, в чём дело? – спросил папа.

– Да меня прогнали вчера. Насовсем. А потом обратно позвали. Вот я и думала – стоит ли идти. Вроде бы и не стоит, но тут футбол.

– За что это тебя насовсем прогнали? Почему я ничего не знаю? И ты что, пойдёшь на тренировку после этого?

– Слушай, как ты думаешь, если Гульку не пускают на тренировки, то и Юльку не должны пускать, так?

– Ничего не понимаю, – сказал папа. – Не знаю ни Юльку, ни Гульку. А с тренером твоим поговорил бы. По-хорошему.

Маше пришлось рассказать про сестёр.

– Маша, – сказал папа, – я тебе скажу одну вещь. Мне, конечно, хочется поговорить с этим Чистяковым, но я бы тоже тебя выгнал.

– Но почему?

– Потому что это не твоё дело – решать за Юльку и Гульку. И за их родителей.

Маша молча чистила мандарин и слушала, как папа говорит, что не стоит никогда ни за кого решать. Ни к чему хорошему это не приведёт. Никто спасибо не скажет.

– А вот с тренером твоим я поговорю. Во сколько тренировка? – спросил папа.

– В три.

– Понял, – сказал папа, – в три.

Мама посмотрела на Машу как-то испуганно, и Маша поняла, что говорить этого не стоило. А как не ответить, если папа спрашивает?

На тренировку Маша опоздала, но зато видела, как за их спортзалом разговаривают о чём-то её папа и Чистяков. Она глянула на них и быстро убежала в раздевалку. Пришла в зал, когда уже шла разминка.

Чистяков с Голубцовым разговаривали о Маше, конечно. Папа снова выспрашивал, возьмут ли её в сборную. Чистяков отвечал, что всё решит сегодняшняя тренировка, всё зависит от того, придёт ли она на неё.

– Что, если не придёт? – спрашивал Игорь Алексеевич. – Всё? Не попадает к вам? В калашный ряд? А если придёт? А вот я её не пущу ни в какой Киров. Что будете делать? Как будете без неё?

– Бог мой, – сказал Чистяков, – когда вы все успокоитесь уже? Думаете, кроме вашей девочки, нам и работать не с кем? Да, перспективная спортсменка, да, талант. Но таких по области знаете сколько? Мы ездим как проклятые, видим много. Таких, как ваша девочка, – много. И это шанс ей из этой дыры вырваться. Вашей – из Лузы, какой-нибудь Ивановой – из Суны, из Фалёнок несчастных! Нет, родители встают стеной! Нет, не пустим! А что её ждёт тут? Вот ты можешь ей обеспечить нормальную форму, да те же шиповки, бутсы? Или даже если можешь, не станешь ведь ты её возить на тренировки в Киров, нет? Ехать пять часов в один конец. А здесь она уже достигла потолка, понимаешь? Всё, больше ей эта команда дать не может ничего! Понятно это? А?

– Во-первых, – сказал Машин папа, Голубцов сказал, – во‐первых, не ты, а вы.

– Вы, – поникшим голосом сказал Чистяков, – хорошо, вы.

– А во‐вторых, я же ещё не сказал, что никуда её не отпускаю.

– Что же вы мне мозги полощете? – спросил Чистяков. – Всё, мы пришли уже.

– Ну а всё-таки – возьмёте вы Машу или нет?

– Всё решит эта тренировка, я же сказал уже.

– Тогда я подожду, – сказал Машин папа, – сколько она идёт: час? Два? И пусть у меня ноги отвалятся ко всем чертям.

При чём тут его ноги? Просто у папы Маши Голубцовой они всё время мёрзнут. Он отморозил их, когда служил в армии. С тех пор даже летом он ходит в тёплых носках. И сейчас он тоже в тёплых, но долго стоять на морозе ему нельзя. А тренировка длится больше часа. Игорь Алексеевич стоял-стоял, ждал-ждал, а потом потихоньку зашёл в спорткомплекс, нашёл зал, где занимались обе команды – женская и мужская, незаметно забрался на самый верх зрительских мест и сел там. Никто не увидел его, все были погружены в тренировку. Она, кстати, уже кончалась. Чистяков подал последний свисток. Все выстроились. Мышкин объявил, что в сборную приглашается Гера Головёнкин, а Чистяков начал долго рассказывать о том, что игра в сборной – большая ответственность, что они с Мышкиным долго думали, кого взять, и вот решили позвать в сборную Соню Кунак и Элю Плотникову.

– А как же я? – выкрикнула Настасья Веселова. – Я же лучший игрок.

– Ты хороший игрок, – сказал Вадим Никитич, – может быть, да, лучший. Но ты, понимаешь, слабо чувствуешь других. Ты играешь только за себя, а не за команду. Вот вчера – толкнула Настю. Не нарочно, конечно, но можно было её обойти. Или ещё был случай: сама разбиралась с мячом – и в результате упустила его. И так не один раз, я наблюдал внимательно. Думаю, что тебе подойдёт любой спорт, где надо быть самой за себя, может быть, лёгкая атлетика. Попробуй!

– А я? – спросила Маша Голубцова. – Я же на тренировку пришла.

– В самом деле, – со своего места сказал Игорь Алексеевич, – она же пришла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.