Бессмертный огонь
На лице Юмэя проступило огорченное удивление. Он мог не подтверждать звенящую в словах Инари истину – она была очевидна, как свет закатного солнца.
– Как давно ты осознал, – продолжил Инари, – что всего этого уже не желаешь?
Юмэй вновь помрачнел.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Разве? – развеселился Инари. – Подумай, Тэнгу. Тебе не случалось размышлять, почему мы, куницуками, не владеем землями? Почему не командуем армиями? Мы ведь могли бы. Мы повелевали бы всем – стоит лишь пожелать.
Он взмахнул длинным рукавом.
– Мы ведь давным-давно усвоили – как и ты теперь, – что подобная судьба по меньшей мере незавидна. Править… властвовать… Ты вновь жаждешь свободы, Тэнгу. Скажи, что нет.
Юмэй впервые опустил взгляд – молча признавая поражение, неохотно признавая правоту Инари.
– Стало быть, ты желаешь сбежать от сего бремени. – Инари спрятал ладони в рукавах кимоно. – В своем безучастии ты ослабил хватку над дайтэнгу, и теперь все обратится в прах на твоих глазах. Что ж, по крайней мере, ты обретешь вожделенную свободу от бремени правления.
Юмэй окаменел.
– Если ты полагаешь, что я ни во что не ставлю жизни тех, кто…
– Если бы ты их ни во что не ставил, то до сих пор предавался бы ускользающей эйфории битвы. Однако Изанаги все же низойдет и уничтожит все принадлежащее тебе, что только сыщет. – Инари склонил голову набок. – Но что, если ему окажется не на что обратить свой гнев?
Юмэй нахмурился.
– Уходи, Тэнгу, – проворковал Инари. – Оставь свои земли. Оставь войска. Разгони своих дайтэнгу, откажись от власти.
Юмэй отпрянул, распахнув глаза:
– Отречься?
– Для Изанаги ты нынче великая мишень. Однако лиши его этой мишени – и он быстро пресытится возмездием. Разумеется, некоторые, погибнут. Может, даже ты сам. Но не все. Он не станет тратить ни время, ни силы на охоту за твоими людьми поодиночке.
– Безумие! – гаркнул Юмэй. – Разрушить все, чем владею, прежде Изанаги?
– Именно. – Инари плавно обошел его, словно волк добычу. – Почему ты колеблешься? Я предлагаю тебе избавление от бремени власти и средство избегнуть судьбы, которую ты навлек на присягнувших тебе и всех, кто зависит от них самих. Обречешь ли ты их на гибель лишь ради того, чтобы сберечь гордость?
– Безумие, – прошипел Юмэй, но в его голосе все же проскользнула нотка сомнения. – Пусть мои дайтэнгу и беспокойны, они не забудут свою верность так просто.
– Тогда отправься туда, куда они не сумеют за тобой последовать. Темные уголки Цучи всегда тебе рады.
– Отступить в глубины Цучи? Это еще безумнее.
Инари пожал плечами:
– Ты избегнешь постылой жизни, а большинство твоих подопечных, в свою очередь, – верной смерти. Что именно тебе не нравится?
– Лишь ты способен предложить нечто настолько… настолько…
– Мудрый Тэнгу утратил дар речи. Я польщен. – Инари шагнул ближе, оказавшись почти нос к носу с Юмэем. – Решай, Тэнгу. Как поступишь?
Юмэй оскалил клыки.
– Поступлю, как ты говоришь.
Инари сдвинулся назад, и пелена, скрывающая его лицо, на миг явила коварную ухмылку.
– Благоразумный выбор, Тэнгу. – Он резко развернулся и пошел прочь. – Теперь, когда злого рока, нависшего по твоей вине над столь многими жизнями, удалось умело избежать, я удалюсь. – Инари оглянулся. – Или же стоит сперва помочь тебе ступить на сей отчаянный путь?
Он вскинул ладони вверх, и на красивые, расписанные стены обрушился огонь. Алое пламя с ревом взметнулось по дереву, изрыгая в потолок черный дым. Юмэй попятился.
– Позволь мне приступить к краху твоей империи, Тэнгу. – Усмешка Инари, став острой, ранила, словно клинок. – Изанами явно сразу явится в твой дворец, так что первым делом сотрем его.
– Инари… – начал Юмэй, потрясение которого сменилось яростью.
– Полагаю, пора всех отсюда выводить. – На руках Инари замерцал огонь, заплясал на плечах, соткался за спиной полупрозрачными хвостами. – Прощай, Тэнгу. Быть может, когда-нибудь мы вновь встретимся… если ты переживешь гнев Изанаги.
– Инари! – крикнул Юмэй.
Хохот куницуками утонул в реве пламени, и он исчез в огненной буре. А та, взвившись, охватила всю комнату, поглотив тело убитой дайтэнгу. Под потолком заклубился дым.
Юмэй, отпрянув, отступил на ближайший балкон. Из спины Тэнгу вылетели черные ленты силы, собираясь в крылья, и он перемахнул через перила.
Эми тоже попятилась, все ближе к долгому падению на камни двора. Обжигающий жар заставил ее прижаться к перилам. Снизу донеслись крики – воины заметили огонь. Пламя лизало окна, перебиралось на крышу.
В отчаянии оглянувшись, Эми прыгнула с балкона. Ветер хлестнул ее, засвистел вокруг, и она закричала.
* * *Из горла вырвался крик, глаза распахнулись. Внутри что-то оборвалось – она резко оказалась в воздухе. И, взмахнув руками, вдруг мельком увидела Юмэя и Широ. А еще – пару сидящих на них канашибари.
Комната закружилась, затем это ощущение пропало. Эми развернулась и в изумлении уставилась на знакомые серебристые волосы и тигриные уши своего спасителя.
– Бьякко! – охнула она.
Она почти ожидала увидеть Сусаноо, не подозревая, что Бьякко собирался вернуться. Судя по темным кругам под золотистыми глазами, за те четыре дня, что он отсутствовал, отдыхать ему приходилось совсем немного. Бьякко, не сводя сурового взгляда с канашибари, оттащил Эми еще на шаг.
Маленькое существо на груди Широ зашипело. Девочка-ёкай прижала ладошку к лицу кицунэ, и он наконец подал признаки жизни – его уши дернулись, лоб сморщился. Сердце Эми екнуло от зародившейся в нем надежды, и она забилась в хватке Бьякко, открыв было рот, чтобы попросить его помочь Широ и Юмэю.
Однако Бьякко заговорил первым:
– Держи его. Ему пока нельзя просыпаться.
От смятения Эми утратила дар речи. В словах Бьякко не было никакого смысла.
Тигр прижал ее к себе и оторвал от пола одной рукой. Во второй он держал белый прямоугольный листок – талисман-офуда. Бьякко прижал его к груди Эми над воротником кимоно и произнес заклинание.
Жаркая сила пронзила ее, словно удар молнии. Эми выгнулась, с губ вновь сорвался крик. Чары вонзили в ее нутро свои крюки, оплели грудь колючей проволокой, и горячая ки Аматэрасу исчезла. Эми обмякла в хватке шиджина, задыхаясь и слабея, а невидимые лезвия все продолжали впиваться в нее с каждым вздохом. Бьякко сковал магию Аматэрасу – и Эми слишком поздно догадалась, что он явился вовсе не спасать ее.
– Просыпа-а-ается! – взвыл тоненький голосок.
Эми вскинула голову. Канашибари прижимала к голове Широ обе ладошки. Его рубиновые глаза блеснули – тусклые, полные сна, но все же приоткрытые.
– Широ! – вскрикнула Эми. – Проснись!
Бьякко дернул ее назад.
– Держать их, – прорычал он. – Как можно дольше!
Канашибари вновь склонилась над Широ, и под ее пальчиками затрепетала темная магия. Алые отметины на лице ёкая засияли в ответ.
– Широ!!!
Бьякко ринулся в открытые двери, унося Эми с собой в бушующую в саду метель. Она тщетно забилась – ее руки были прижаты, да и что она могла противопоставить силе ёкая? Эми в отчаянии попыталась очиститься от сковавших ее чар, но всего несколько часов назад Юмэй выпил бо́льшую часть ее ки. Вместо желаемого эффекта она призвала ветер.
Бьякко прыгнул вперед, и его подхватил резкий порыв – подчиняясь воле шиджина-тига, не ее. Бьякко – дух воздушной стихии, а значит, у Эми, простой смертной, не оставалось и шанса вырвать у него контроль. При помощи бури он поднимался в небо, минуя верхушки деревьев.
– Что ты делаешь?! – перекричала Эми завывания бури.
На его щеке запульсировала венка.
– Я не стану просить у тебя прощения, камигакари. Я делаю то, что должен.
– Куда ты меня уносишь?!
Позади них, сквозь занавесь кружащего в темноте снега, вспыхнул алый свет. В ночное небо ударил столп огня, во все стороны разлетелись пылающие обломки. Эми охнула, надеясь, что Широ, прежде чем разверзнуть этот пламенный ад, вспомнил про Юмэя рядом.
Оскалившись, Бьякко побежал по ветру еще быстрее. На Эми хлынула холодная, чуждая магия – и тут же пропала. Они покинули Цучи. Мчась сквозь снегопад, тигр и его пленница спустились в темную долину. Эми силилась высвободить руку, чтобы сорвать с себя офуда и снять оковы с ки Аматэрасу, но Бьякко держал слишком крепко.
В ленте тьмы внизу отразился далекий свет – там змеилась река. Бьякко рухнул вниз и приземлился в глубокий снег. Вокруг, швыряя ледяную крошку им в лица, неистовствовала буря. Прижимая Эми к себе, Бьякко взмахнул свободной рукой – так, словно сдвигал занавесь.
Ветер рассеялся, снегопад поутих, и у кромки воды показались два почти невидимых силуэта. Эми на мгновение окутало неверным теплом незнакомой силы ками.
Бьякко грубо поставил ее на ноги. Потом схватил за волосы и в мгновение ока выхватил клинок. Ее горла коснулась холодная сталь.
– Камигакари у меня, живая и невредимая. – Низкой голос Бьякко был резким, почти неузнаваемым. – Теперь верните его.
– Сперва отдай нам камигакари, – произнесла одна из фигур, едва заметная среди темноты и снега.
– Не раньше, чем он ко мне вернется. – Бьякко потянул Эми за волосы, заставляя запрокинуть голову. – Не мешкайте. За нами гонится Инари, и он слишком хорошо чует ее ки, так что буря не сможет долго скрывать след камигакари.
– Так и быть. – Силуэт поднял руку.
Позади него забурлила темная поверхность реки. Она вскинулась волной, выгнулась над головами ками, словно огромное щупальце. Из него выпала фигура и с плеском рухнула между Бьякко и двумя силуэтами. Извивающееся щупальце втянулось обратно в реку.
Бьякко толкнул Эми вперед. Ее зубы стучали от холода, а ноги с каждым шагом дорожали. В ней пульсировали слабость и пронзающая боль от чар офуда.
Ёкай-тигр подвел ее к неподвижной фигуре, которую вытолкнула река. Остановившись, он отодвинул меч и ослабил хватку на волосах Эми.
– Он жив? – прошептал Бьякко.
Эми опустила взгляд. У ее ног съежился бесчувственный мальчик. Из белых волос торчали тигриные ушки, на щеках темнели полоски. Сын Бьякко, не иначе.
Склонившись, Эми поднесла ледяные пальцы к его носу и рту, подождала, пока не ощутила слабое тепло его дыхания.
Она выпрямилась и шепнула в ответ:
– Жив.
Бьякко вновь поднес меч к ее горлу. Лезвие почти касалось кожи.
– Мы вернули твоего отпрыска, – сказал ждущий у реки ками. – Камигакари наша.
Бьякко подался ближе, меч в его слегка дрогнул, а слова прозвучали на грани слышимости:
– Мне очень жаль, Эми.
Клинок пропал. Бьякко подхватил своего сына на руки и ринулся к деревьям.
Река ожила второй раз. За ёкаем ринулись похожие на змей спирали воды, но вновь поднялся ветер. Вихрь с ревом разорвал водяные столбы, разметав их ледяными каплями во все стороны.
А затем Бьякко исчез, растворившись в темном лесу, и Эми осталась одна.
– Пусть бежит, – сказал один ками другому. – Инари убьет его за нас.
Водяные щупальца обрушились на землю, и Эми окатило ледяной влагой. Она развернулась на дрожащих ногах и бросилась за Бьякко.
Лужа на ее пути, вдруг поднявшись, ударила с силой прибрежной волны. Эми упала навзничь, и ее вновь пронзило болью от офуда.
Над ней склонились два лица – прекрасных, нечеловеческих лица ками. Один из мужчин потянулся к ней.
– Нет! – охнула Эми, вскидывая ладони.
Второй ками схватил ее запястья и завел их девушке за голову. Эми забилась, пытаясь вырваться, – но к ней уже устремилась рука и первого ками. Он намеревался ее убить.
Он сорвал офуда с кожи Эми. Впивающиеся в ее плоть магические путы исчезли, и метку камигакари мгновенно затопило жаром. Ки Аматэрасу разгоралась, готовая защищать.
Ками прижал пальцы к ее груди, и обоих мужчин озарила вспышка света. Магия пронзила Эми, пронеслась по позвоночнику и ударила в голову. Все вокруг стало белым, ощущения исчезли, и она провалилась в темноту.
Глава 5
Глухой рев ритмично появлялся и пропадал. Звук просачивался сквозь цепкую дрему, которая давила на разум и тело тяжелым одеялом. Но в то же время в ней зрел тягучий страх, и Эми стремилась разорвать оковы сна. Ей было нужно проснуться.
Она с невероятным усилием приоткрыла глаза.
На балки незнакомого потолка падал золотистый солнечный свет. Эми медленно моргнула. К жгучему страху добавился голод, от которого ныл желудок, во рту пересохло.
Белоснежный футон и подушка пахли свежестью. Вокруг – комнатка в традиционном стиле, устланная татами, с деревянными стенами и парой раздвижных дверей напротив Эми. Лучи света сочились сквозь окно над ее головой. В нише висела картина с изображением оранжевой рыбы, плывущей по течению.
Эми огляделась, совершенно растерянная. Разве Бьякко не отдал ее двум ками? Почему она до сих пор жива? Где она вообще?..
Морщась от слабости, Эми с трудом встала. После ее падения у реки помятое персиковое кимоно украшали брызги грязи, в распущенных волосах запутались листья. Пошатываясь, она добралась до окна, раздвинула створки – и с удивлением обнаружила с другой стороны тяжелый деревянный ставень. Эми толкнула его вверх, и комнату залило яркое солнце. Ритмичный рев стал значительно громче.
За окном бесконечно простирались синяя, мерцающая вода и голубое небо, усеянное клочками светлых облаков. Внизу об утес и берег непрерывно бились пенные волны.
Эми отпустила ставень. Суши на чистом горизонте не было. Подавив панику прежде, чем та успела выйти из-под контроля, Эми пересекла комнату и осторожно приоткрыла дверь. Широкий коридор с деревянными полами пустовал. Она сдвинула створку еще на фут и высунулась уже смелее, полагая, что ее оставили без охраны.
Воздух подернулся рябью. В шести футах от пола зависли странные голубые сферы – а потом глаза Эми сфокусировались, и она увидела то, что прежде не замечала.
В коридоре парила прозрачная змея с сияющими глазами. Толстое и длинное тело можно было разглядеть, лишь когда оно двигалось – даже от малейшего действия оно блестело, словно вода.
Потому что это и была вода. Грудь Эми сдавило, словно вокруг нее уже обвились кольца. Змея, сотканная из одной только воды. В области ее горла тускло мерцал продолговатый предмет. Эми застыла на пороге, а существо скользнуло ближе. Челюсти змеи раскрылись, и из пасти вырвался свет.
Эми отпрянула и захлопнула дверь, часто дыша. Попятившись, проверила рукава, но офуда в них не оказалось. Чтобы пробраться мимо водяного змея, придется рассчитывать только на магию ветра Аматэрасу.
Она сосредоточилась на точке, где в ней обычно дремала теплая сила ками, но ничего не ощутила.
Сглотнув внезапную вспышку ужаса, Эми раздвинула кимоно. Метка камигакари, черный символ над ее сердцем, был частично скрыт под кроваво-красной руной.
– Что?! – охнула Эми.
Она осторожно коснулась алой линии, но не ощутила под пальцами ничего, кроме собственной кожи. Потерла незнакомый символ большим пальцем, потом провела по нему ногтями, пытаясь его отскрести. Бесполезно. Он остался на месте, словно татуировка.
Эми дрожащими руками поправила кимоно и вновь потянулась к силе Аматэрасу. Различила едва слышное биение собственной слабой ки, но не жар магии амацуками. Алый символ наверняка блокировал ее связь с богиней.
Тишину нарушил громкий стук, и дверь спальни скользнула в сторону.
На пороге стоял мужчина, чья красота свидетельствовала о его божественной сущности ками, облаченный в изящное одеяние, подобное тому, что носили сохэи, но цветов океанской синевы. Он слегка поклонился в знак приветствия – скорее, просто кивнул.
Манеры врага застали Эми врасплох, и она машинально ответила более низким поклоном.
– Иди за мной. – Незнакомец развернулся и, не оборачиваясь, пошел прочь.
В ушах стучала кровь. Эми неохотно шагнула за ками. Стоило ей ступить за пределы комнаты, как мерцающий водяной змей принялся следить за каждым ее движением. Эми бросилась догонять мужчину, и змей в зловещем безмолвии скользнул за ними.
Ками провел ее по длинному коридору к деревянной лестнице. Эми ускорила шаг и оглянулась – змей неспешно полз за ними.
– Простите, – робко начала она. – А что…
– Не мне отвечать на твои вопросы, – безапелляционно перебил ее ками.
Эми прикусила язык, не давая этим самым вопросам сорваться. Поднявшись на три этажа, ками раздвинул двери в конце коридора. Прохладный соленый ветерок скользнул внутрь, поиграл с волосами Эми. За порогом обнаружились три крыла дома, обрамляющие большой двор, и деревянные настилы вдоль каждой стены. Вдали располагалась квадратная беседка с островерхой изогнутой крышей.
Большую часть двора занимал сад камней – ровный чистый песок и аккуратно расставленные камни, как символ суровой, умиротворенной красоты.
Замерев у дорожки, ками еще раз слабо поклонился Эми. Она немного поколебалась, но все же сошла с настила во двор. Приподняв край кимоно, чтобы не задеть гладь песка, Эми пересекла сад и приблизилась к беседке. Ками – как и водяный змей за его спиной – остались на месте.
Эми остановилась у деревянного строения. Поморгала, чтобы привыкнуть к приятной тени внутри.
За низким столиком, спиной к ней, сидел мужчина, облаченный в прекраснейшие сине-белые одежды. Оттуда ему открывался замечательный вид на берег. Прибой непрестанно бился о непоколебимый камень, бурлил пеной с каждой волной.
Мужчина развернулся, взглянул на Эми темными глазами. Ощущение охватило ее внезапно, словно буря: обжигающее давление чужой магии, покалывающее кожу присутствие могучей силы.
Эми не знала, зачем она здесь. Не знала, каковы его намерения. Но неважно, враг он ей или нет – не оказать уважение амацуками Эми не могла. Она ступила в беседку и, опустившись на колени, низко поклонилась, коснувшись лбом пола. Осознание собственного жалкого вида – со спутанными волосами и в грязном кимоно – лишь усилило ее беззащитность.
– Поднимись, камигакари Кимура.
Она села и, когда амацуками изящным жестом указал ей на подушку напротив себя, осторожно переместилась туда. Теперь их разделял столик. Эми с легкостью узнала в этом амацуками Цукиёми, которому подвластна водная стихия – просто благодаря безмятежности, что он источал.
– Как ты поживаешь, камигакари?
Голос амацуками, низкий и мягкий, словно песнь ручья, был восхитительно красив, как и его лицо. Черты его оставались гладкими, юными, хоть он и занимал тело своего камигакари на протяжении многих десятилетий. Длинные волосы были убраны в хвост, и пусть лицо Цукиёми оставалось неподвластно возрасту, среди черных прядей виднелись нити серебра.
– Как… я поживаю? – повторила Эми.
– Когда ты прибыла сюда, твоя ки была опасно истощена. – Амацуками потянулся к стоящему у его локтя чайному сервизу и занялся приготовлением напитка. – Восстановила ли ты силы?
– Ох. – Эми сцепила пальцы. – Да, мне стало гораздо лучше. Как… как долго я спала?
Амацуками насыпал чайный порошок в две чашки.
– Несколько дней.
– Дней?!
– В столь ослабленном состоянии неожиданное перемещение могло опасно сказаться на твоем здоровье. Для твоей сохранности я обеспечил тебе сон.
Эми проследила за тем, как он наливает кипяток, невольно сжав кимоно у себя на груди.
– И это вы наложили заклинание на мою метку камигакари?
Цукиёми благодушно кивнул:
– Здесь ты не нуждаешься в ки моей сестрицы.
– Где «здесь»? На островах Сабутэн? – Вопрос прозвучал слишком требовательно, даже с ноткой обвинения. Узумэ упоминала, что искать Цукиёми и его пленника Сарутахико, главного из куницуками, стоит именно там.
Амацуками размешал чай в горячей воде, затем поставил чашку перед Эми.
– Острова лежат западнее, ближе к континенту.
Эми скрыла досаду за глотком горького чая, сдерживая желание выпить всю чашку залпом. Если этот остров так далеко, сумеют ли Широ, Юмэй и Сусаноо его найти?..
Опустив чашку на стол, Эми решила обойтись в разговоре без вежливого притворства:
– Зачем вы перенесли меня сюда?
Цукиёми обратил взор к океану.
– Изанами предпочтет, дабы я лишил тебя жизни. Однако я не желаю причинять своей сестрице новую боль, ибо – хоть мне сие и трудно понять – твои страдания для нее мучительны. Посему я оставлю тебя здесь, целой и невредимой, до солнцестояния.
– Солнцестояния? – повторила Эми, холодея отнюдь не от морского ветерка.
– После него опека тебе не понадобится.
– Потому что Изанами намеревается сойти по Небесному мосту, – встревоженно произнесла Эми. – Мне рассказала Аматэрасу. Изанами разрушит мир и…
– Изанами не намерена вредить этому миру, – перебил Цукиёми.
– Но… разве вы не знаете, что случится, когда она явится в истинном теле? Она…
– Я прекрасно осведомлен, что это повлечет за собой, – спокойно прервал ее амацуками. – Сестрица видит лишь то, что будет утрачено, не приобретено.
– Приобретено? Но что…
– После явления Изанами в камигакари не будет нужды. Ты обретешь свободу дожить свои дни как простая смертная.
Сердце Эми пропустило удар. Больше не быть камигакари? И в день солнцестояния ее существование не прервется?
– Твое спасение – мой подарок сестре, – продолжил амацуками. – Со временем она все же узрит ценность сего будущего. Посему до солнцестояния ты останешься под моей защитой.
Эми молча открыла и закрыла рот, не в силах произнести ни слова.
– Оставь свое ревностное стремление выполнять любые приказы моей сестры. – Цукиёми сделал глоток чая. – Этот остров защищен барьером – таким, что не сумеют почуять и куницуками. Они увидят и ощутят лишь океан. Оставь надежду, что они тебя найдут. – Опустив чашку на стол, амацуками сложил руки. – Мои подданные здесь к твоим услугам. Предлагаю тебе за это время восстановить изможденное тело и дух. Оставайся в пределах дома. Мой шикигами не позволит тебе их покинуть и может навредить, если попытаешься.
– Шикигами? – слабо прошептала Эми.
– Водный дух, который тебя охраняет. Он будет следовать за тобой всякий раз, как ты переступишь порог комнаты. – Цукиёми вновь обратил взор к океану. – Полагаю, тебе хотелось бы принять ванну и поесть. Мой подданный вернется с тобой к спальне. Сообщай ему обо всем, что тебе потребуется.
Осознав, что прием окончен, Эми поклонилась и встала, слишком оцепеневшая, чтобы говорить. Спотыкаясь, она побрела обратно по каменной дорожке и остановилась перед ожидающим у дверей ками. Странный водяной змей следил за ней горящими глазами.
Барьер скрывал остров от ёкаев. Если она не найдет способ сбежать отсюда до солнцестояния, ей не придется умирать. Она сохранит жизнь, но утратит все, ради чего жить стоит.
Глава 6
Растянувшись на футоне, Эми уныло глядела в потолок.
Уже которую ночь подряд – четыре их прошло или пять? – ей снилось, как она тонет в неистовых волнах океана, как ее глотает водяной змей, как она горит заживо, пока вокруг бушует алое пламя, поглощая прекрасный дворец. Ей снилось, как ее живот взрезает острый клинок, и она падает под не знающим жалости серебряным взглядом.
Эми сбросила одеяла и скатилась с постели. Под шум прибоя за окном она надела простое кимоно из полного вещей шкафа и выскользнула из спальни.
В коридоре Эми ждал водяной змей. Когда она тихонько направилась к длинной лестнице, он скользнул следом. Цукиёми называл его водным духом, но Эми ассоциировала духов с ёкаями, а змей к ним явно не принадлежал. Чем бы он ни был, шикигами существовал лишь для того, чтобы ее стеречь.
Даже в тусклом свете нескольких ламп Эми с легкостью добралась до третьего этажа. За последние дни она обошла все поместье, проверила каждую комнату, каждый шкаф, выглянула из каждого окна. Просторный дом располагался на более высокой и ровной части крошечного островка, а на другой крутыми обрывами спускались к воде скалы.
Эми сдвинула в сторону дверь и ступила на широкий балкон. Беспокойный ветерок, свежий и прохладный, пощекотал ей лицо; погода на юге напоминала скорее позднее лето, нежели раннюю зиму. Эми потерла глаза, чтобы прогнать пелену кошмаров, ужасно уставшая раз за разом переживать воспоминания, которые не должна была увидеть.
Несмотря на иные тревоги, занимающие мысли, их общий с Юмэем сон оставался в ее памяти тяжким грузом. Широ рассказывал, что в давние времена Тэнгу был куда беспощадней, но узреть все своими глазами – совсем другое дело. Его дайтэнгу действовала не со зла – она заблуждалась, да, но не желала навредить, – и все же он ее убил. Эми закусила губу, вспоминая, как он сперва предложил клинок ей. Сэппуку, ритуальное самоубийство, когда-то было распространенным способом для посрамленных воинов спасти свою честь. А еще – вариантом казни.
В том сне она встретила и Широ, каким он был в прошлом. Как и в воспоминаниях Аматэрасу, Инари одновременно и походил на Широ, и разительно от него отличался. Инари мало сочувствовал тому, что ждало Юмэя от рук Изанаги, даже насмехался над ним, – и все же предложил выход. Абсурдный, но тем не менее. А затем сжег замок Юмэя дотла.