Стеклянные снежинки

«Ага, слушаю. Давай».

«Ну вот разве только одно, хотя, наверное, ты и не знаешь. Правда городок то не большой… Я тут бездомного одного странного несколько раз видел, ты не знаешь, кто он такой и почему ему не помогают? Ну… в какой стране то живём… давно я такого не видел».

Либерт подозрительно на него посмотрел.

«Бездомный говоришь? Хм, а может и знаю» – медленно и, вглядываясь в Карла, сказал Либерт и хотел было продолжить, но тут его перебил подошедший бармен.

Его волосы были мокрыми, а одет он был уже в другую гавайскую рубашку.

«А я вот точно знаю одну историю про некоего бродягу» – подлетев к столику, он притащил откуда-то складной деревянный стул и сел сбоку парней.

Либерт было хотел что-то вставить, но, передумав, откинулся на кресло и стал ждать.

«В общем, случай незамысловатый, каждый мог бы оказаться на его месте. Был у нас тут один мужик рабочий, инженер вроде. Жена у него была молодая, красавица, да ещё и беременная. Хороший мужик был, все его любили и хорошо к нему относились. Да вот в один момент деньги на что-то понадобились, ну и решил по лёгкому заработать. А лёгкие деньги – это в карты. И, как это обычно бывает, проигрался в пух и прах. Ещё и пить начал. В итоге из-за долгов у них дом и отобрали, да и выгнали на улицу. А жена беременная же была, да и не выдержала, так и померла под мостом. Тут у мужика окончательно крыша поехала, шарики за ролики, так сказать – начал до беспамятства пить и по итогу опустился на самое дно. А милиция по началу забирала его к себе, а потому, что родственников у него больше не было, и идти, следовательно, тоже не к кому, ну и решили больше его не трогать. Он не буйный, никогда никого не трогал. Да вот и вся история, друзья. Грустно, конечно, если это правда, никому не пожелаешь. Эх!» – и, покачивая головой, и, поднявшись, бармен забрал кружку с бокалом и удалился.

Либерт всё это время молча слушал, задумчиво смотря в окно и почёсывая подбородок.

«Да, слышали… Звучит то складно, да вот что-то здесь не сходится, уж нутром чую…» – едва про себя полушёпотом проговорил он, не обращая на Карла внимания.

Тот протёр очки лежавшей на столе салфеткой.

Дверь отворилась, и в бар залетел молодой парень.

«Либ, ну что там – парни уже заждались!» – подлетев к столику и встав от Либерта по левую сторону, он оживлённо приглашал его куда-то удалиться.

На Карла парень внимания не обратил от слова совсем.

«Кажется, он тоже вчера был тут» – подумал про себя Карл, незаметно разглядывая только что прибывшего: всё та же дорогая одежда и строгий вид; под курткой виднелся красный свитер и торчащий из него воротник белоснежной рубашки.

«Михаил, сколько раз я говорил…» – не закончив фразу словами, он закончил её глазами – очи Либерта грозно сверкнули в направление Михаила.

Тот хотел было возразить, но этот продолжающийся взгляд гнева осёк его; Карлу показалось, что он сжал правый кулак.

«Ладно, я возле входа постою» – не сумев скрыть обиду сказал только что зашедший парень и собирался уже выходить, но тут Либерт остановил его, потянув за руку.

«Постой Миш, не обижайся. Вот, лучше познакомься – Карл. Недавно переехал к нам».

Наконец Михаил удостоил парня недоверчивым взглядом.

Тот, сам того не ожидая, поднялся и протянул ему руку.

«Приятно познакомится!» – как-то слишком торжественно сказал он.

Михаил пару секунд соображал, переводя взгляд то с протянутой руки, то на улыбающееся лицо Либерта, и, ответив холодным крепким рукопожатием с ноткой брезгливости, ограничился лёгким кивком.

«Я за дверью, в общем» – сказал он и вышел из бара, хлопнув дверью.

«Уж извини, и мне пора. Классно поболтали, кстати! В кои-то веки и Астра ошиблась…» – как-то странно взглянув на Карла сказал Либерт и, быстро поднявшись, накинул куртку и направился к выходу.

Парень за столом в растерянности продолжал сидеть на том же месте, не двигаясь и не понимая, о чём именно была последняя реплика Либерта, и просто наблюдал за его удаляющейся спиной. Тот остановился на секунду в дверях.

«Ай, чёрт с ним! Была не была!» – сказал он почти шёпотом и, развернувшись из дверей, крикнул:

«Завтра в шесть вечера на вокзале, и чтоб без опозданий!» – и, не дав Карлу ничего ответить, исчез за дверью.

///

Разуваясь и прыгая в кровать, Карл бросил возле себя подробную карту города. За окном была темень.

«Я серьёзно её купил. Купил эту карту. Чтобы что? Завтра встретиться с ним снова? И давно мы друзьями то стали?» – размышлял он, лежа в постели.

Он не нашёл рациональных причин для похода, но…

Нечто неизвестное всё же тянуло его пойти туда.

«Ладно, завтра решим. Главное, чтобы этот вокзал был не слишком далеко, а то надо мне тащиться ещё не пойми куда… Хе-хе, будет забавно, если этот Либерт по итогу и окажется похитителем тех пропавших, не зря он меня про них спрашивал, ещё и меня убьёт – ухмыльнулся Карл. – А всё равно вот нутро что-то такое подсказывает, что может сходить-то и стоит…» – подумал он и моментально отрубился.

3

За прозрачной шторкой окна слышался весёлый гвалт детей. Летние каникулы были в разгаре, а главное – погода была соответствующей.

Отложив в сторону книжку, он решил взглянуть в окно, слегка его приоткрыв. Голубое небо словно блестело, отражаясь на ярко зелёной траве, а нещадно палившее солнце, плескавшаяся с облаками, грациозно озаряло статные деревянные дома.

Карл мечтательно засмотрелся на лужайку и, сложив руки на подоконнике, заснул.

///

«Карли! Одевайся! Опаздываем!» – раздался отрывистый голос женщины в летах.

Потирая глаза руками, он по-быстрому оделся в шортики и футболку, и, проверив наличие крестика на шее, подаренного бабушкой, выбежал во двор.

«Всё, готов? Ничего не забыл? Ну, давай ручку, пошли скорее, кхм…» – сказала бабушка, под конец закашлявшись.

Поправив платочек на макушке, и, погладив по головке ребёнка, она повела его в Церковь.

Это было небольшое деревянное сооружение с восьмиконечным крестом на крыше. Храм было очень просто найти – он одиноко стоял в поле за опушкой. Окружала его лишь бесконечная зелень да несколькими берёз.

Пару лет назад бабушка Карла втайне от остальных родственников крестила его здесь же, примерно в это же время. Не то, чтобы семья была против; даже по прошествию лет, вплоть до своей смерти, она так и не поняла, почему смолчала. А он и сам не горел желанием рассказывать.

Собравшихся в Церкви было немного; мало кто решил прийти на службу в такую жару, особенно в воскресное утро.

Хотя изнутри, как и снаружи, она не казалось торжественной, но в то же время как бы хранила в себе всю теплоту мира. Карл, не в первый раз бывавший здесь, каждый раз по-новому переживал здесь какое-то глубокое душевное потрясение, будто с ним говорил сам Дух Святой. Он с открытым ртом от удовольствия осматривал каждый уголочек Церкви, каждый раз находя и отыскивая в нём что-то новое.

Перекрестившись и войдя в неф, бабушка и внук застали уже давно начавшуюся литургию.

Люди, выстроившиеся в небольшую очередь, подходили один за другим к священнику в чёрной рясе, который в одной руке держал глубокое блюдце с частичками просфоры, а в другой позолоченную чашу с красным вином. Когда очередь дошла до Карла и бабушки, они молча подошли к батюшке. Тот сердито посмотрел на них.

«Опоздали уж, и литургию не послушали – как мне вас причащать то?»

«Ох, понимаю отец, понимаю… Вы уж извините, видит Бог – хотели успеть… Мы тогда, э… просто посидим…» – склонив голову и смотря в пол в полголоса сказала бабушка и, развернувшись, хотела уже было отойти, но вмиг остановилась, услышав голос Карла.

Тот, стоя на коленях с закрытыми глазами, начал читать «Отче Наш».

Бабушка разинула рот; даже священник чуть не уронил блюдце, смотря большими от удивления очами на мальчика.

«Но избавь нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки. Аминь» – и, перекрестившись, достал из-под футболки свой крестик и поцеловал его.

Священник, продолжая смотреть на это чудо, на автомате повторил: «Аминь».

Неожиданно бабушка упала на колени, и взяв ребёнка за ручки, начала одновременно улыбаться и плакать.

«Сыночек родненький… Внучок ты мой… Где ты это услышал?»

«Ба-ба, почему ты плачешь? – Карл тоже упал на колени. – В книжке чёрной, которая лежала на полке, ты мне сказки из неё читаешь. Я больше не буду: честно-честно! Ты только не плачь, прости меня, прости меня!»

«Я не плачу, сынок, всё хорошо. Читай на здоровье: я же не знала, что ты поймёшь, что там написано…»

«А я и не понимаю, что это значит… Просто красиво очень, так и хочется прочитать. А ещё этот дяденька вот этот постоянно что-то умное говорит, я и подумал, если выучу, то смогу как выросту стать таким же, как и он».

Бабушка, вытирая слёзы платочком, обняла внука. Они поднялись.

«Ох, даст Бог, станешь сынок, станешь. На всё воля Его».

Священник смотрел на эту картину с открытым ртом.

«Извините уж нас во второй раз, устроили такое в доме Божьем…» – виновато улыбнулась бабушка и, взяла за ручку Карла, думая уже отойти, но тут священник в спину сказал:

«Постойте! Вот, держи мать, держи дитя моё – подходите. Виноват здесь я один, один я виноват… Прости меня грешного…» – и протянул вначале мальчику кусочек хлеба и чашу с напитком, а потом и бабушке.

Та засияла.

Карл с большим удовольствием проглотил кусочек просфоры и запил его сладким кагором.

///

«Через пару дней домой поедешь… Ты готов?»

«Нет! – мгновенно погрустнел он. – Нет там никого, один я…»

«Эх, а что нам делать? Папка твой пропадает вечно где-то, а мама работает. Скучно тебе одному, да?»

«Очень скучно, ба! Очень!»

«Ну, ну. Ты не расстраивайся уж так. В школу снова пойдёшь, учиться будешь. А в школе то весело?»

«Тоже не очень. Скучные все там какие-то… Почему они другие?»

«Не знаю, внучок. Сложный вопрос. Все ж мы разные, как нам быть одинаковыми-то? А через год приедешь снова?»

«Приеду! Обязательно приеду! И ещё много чего выучу из этой книжки, если тебе от этого будет хорошо!»

«Вот и замечательно. Крестик свой носи, и никогда не снимай, слышишь? Это твоя защита, вот и пускай с тобой всегда будет Боженька наш Христос. А книжку я тебе через годик новенькую куплю – твоя отдельная будет, договорились? А то моя вот старенькая уже, разваливается, кхм».

«Договорились, ба! Спасибо! Обязательно через год приеду! И ещё кого-нибудь найду и захвачу!»

///

Весной следующего года бабушка умерла. А бывшую Церковь снесли и построили на её месте школу.

4

Каменные колонны, держащие словно Атлант крышу вокзала, озарялись солнечными лучами. Перрон грустил в тоскливом одиночестве, лишь изредка можно были услышать пение птиц или шум от проезжающих вдали машин. За последние несколько часов здесь не наблюдалось ни одного поезда, что, впрочем, не удивительно – транспортировка на самолёте здесь пользуется куда большим спросом ввиду сложностей прокладывания железнодорожных путей.

Стрелки на больших настенных часах показывали шесть двадцать.

«Главное, чтоб без опозданий…» – передразнивал Карл себе под нос голос Либерта.

Он прикрыл шарфом рот и стал перешагивать с ноги на ногу, начиная потихоньку замерзать.

Вдруг кто-то неожиданно налетел на него со спины и мягко прикрыл руками глаза, каким-то чудом не запачкав линзы очков.

«Отгадай, кто?» – раздался нежно-мелодичный девичий голос в ушах.

Нос защекотал аромат вишни и сливы. У парня пробежали мурашки по всему телу.

«М-м… подсказка?» – на ходу соображал он.

Мозг отказывался работать. Хотя голос казался знакомым…

«Но это невозможно!» – подумал Карл про себя.

«Никаких подсказок тебе не положено! Сдаёшься?» – девушка перешла на шёпот – он приятно ласкал правое ухо и мигом растёкся по всем внутренностям тела.

«Регина!» – то ли по своей глупости, то ли наивности, а может ему просто надоело стоять в такой странной позе и поэтому он решил назвать первое всплывшее в памяти имя из далёкого прошлого.

Девушка медленно отвела руки от его глаз.

«И никакая я не Регина! Девушка твоя, что ли? Впрочем, приятно познакомиться, Карл!» – и протянула свою руку, попутно тыкнув ей ему в спину.

Парень развернулся.

Перед ним стояла та самая девушка из бара, которая была в компании с Либертом.

Рыжие локоны падали на молочно-бежевое драповое пальто, а серо-голубые глаза с огоньком оживлённо рассматривали застывшее лицо парня. На спине висел небольшой тёмно-зеленый рюкзак.