Черный город

Глава 10. Вина

Полицейский наряд оставил Гюнтера и Эрику в покое, продолжив свою проверочную миссию по вагону. Бесцеремонный гость расположился в купе как дома, продолжая подшучивать над парочкой испуганных пассажиров.

Гюнтер Зуммер пока не понимал, какую выбрать стратегию общения: попросить бестактного гостя выйти вон или продолжить непринужденную беседу, чтобы не вызвать подозрений.

Остановившись на втором варианте, Гюнтер предложил составить компанию в чаепитии. На столе стояли два стакана недопитого и еще не остывшего чая.

– У меня есть кое-что покрепче. Трофейный немецкий шнапс. Не возражаете? – удивительным образом бутылка была у свалившегося на голову шатена с пробором с собой. Он выставил ее на обозрение и крикнул через открытую дверь вагоновожатого, который мигом принес стаканы.

– Что-то нет настроения на крепкое. Я все же предпочту допить свой чай. – ответил Гюнтер незнакомцу.

– Ваша ассистентка пани Тереза, профессор Прскавец, тоже предпочитает чай английской расфасовки. Или все же немецкий шнапс? Немцы сейчас не в фаворе, в отличие от англичан, но к спиртному я отношусь без предубеждения, а вы? – пронзительный взгляд Коваржа оценивающе осматривал белокурую красотку. Тонкая ниточка его губ иногда разрывалась для демонстрации белозубой улыбки, такой же противной как и его язвительный тон.

– У вас великолепная память на имена. – оценила Эрика, – Я воздержусь от спиртного. Хочу оказаться на границе трезвой. – Она выдавила из себя некое подобие шутки, но Гюнтер понял, что Эрика не в своей тарелке, и что она предчувствует что-то нехорошее.

Он снял очки, медленно протер их тряпочкой из войлока и оглянулся на любимую плохо видящими глазами, пытаясь без слов, с помощью одних мыслей призвать ее расслабиться и попытаться взять себя в руки. По всему было видно, что эстафета тревоги полностью перешла к любимой, а финиш выбранной ими дистанции до границы отдалялся на неопределенный срок. И все же он все еще верил, что поступил верно, ведь «брюннский марш смерти» не оставлял выбора направления бегства.

– Да, пани Тереза, да. – подтвердил Лукаш Коварж, – Не жалуюсь. И, кстати, все говорят, что у меня великолепная память не только на имена, но и на числа, а так же на лица. К слову, у профессора лицо не примечательное. Я бы скорее всего оступился, если бы меня вдруг спросили, не мог ли я видеть профессора Прскавеца в каком-нибудь имперском учреждении Протектората во времена Рейха. Без обид, у профессора одухотворенное, но весьма не примечательное пожилое лицо. Обычный, простите великодушно, потрепанный жизнью и наукой увядающий мужчина. Седовласый высокий дед-очкарик. Я бы не обратил на него ровным счетом никакого внимания, и вот конкретно это лицо никогда бы не запомнил. Заурядная внешность. Прошел бы мимо, словно пересек пустое ни чем не знаменательное, унылое место. Но! Есть одно но!

– И какое же? – Гюнтер постарался не выдавать своего раздражения, чтобы не спровоцировать конфликт, не смотря на то, что незнакомец явно имел намерения его оскорбить.

Коварж ответил не сразу. Сперва он опустошил стакан шнапса, не закусывая, и облизал свои тонкие губы.

– Да, хорош шнапс, но не хватает баварских колбасок, сосисок или селедки, – выдохнул Коварж, отвлекшись от вопроса, демонстративно проявляя пренебрежение собеседнику. Однако, выдержав паузу, адвокат ответил, – Да, есть одно но. Одна несостыковка! Одна бросающаяся в глаза нелепость! В какой то степени противоречащая здравому смыслу, не естественная, свойственная, кстати, немцам, а вовсе не нам, чехам, конструкция. Хрупкая, но визуально вполне органичная и кажущаяся незыблемой и вполне приемлемой! Имеющей право на жизнь! Отрицающей вину! Хотя это не так! Это всего лишь тонкое богемское стекло, которое разлетится на осколки при малейшем сжатии!

– Итак, заинтриговали? – вмешалась Эрика в монолог неприятного визави, пытаясь скрыть дрожь в руках с помощью стакана чая в подстаканнике, который крепко сжимала обеими ладонями.

– Да, я, да и любой внимательный прохожий обратил бы внимание на вас, пан Прскавец, только с точки зрения свойственного мужчинам и женщинам любопытства: как такой немолодой ученый червь, снова простите меня за грубые эпитеты, почему, а, главное, чем этот не особо симпатичный полустарикашка смог привлечь, а возможно даже увлечь, красотку с таким готическим профилем и такой точеной фигуркой, как у обворожительной пани Терезы. Фактически кинематографическая дива и преподаватель естествознания, или кто вы там, археолог?

– Ах вот оно что! – смягчил удар по самолюбию гер Зуммер, полагая, что незнакомец – все же невоспитанных хам, а не исчадие ада, змея, смакующая момент, чтобы нанести окончательный бросок, чтобы ужалить наверняка, – Да, я действительно виноват, что позволил себе ухлестывать за молодкой!

Эрика тоже улыбнулась, подыгрывая мужу. Но она уже все поняла. Дискуссия перешла в литературную плоскость, казалась отвлеченной. Но что-то подсказывало, что петля затягивалась прямо на шее. Атмосфера нагнеталась, баритон адвоката скрежетал в ушах молодой женщины грозным набатом катастрофической предопределенности.

– Виноват. Вина есть у каждого. Пофилософствуем. Вы же читали Франца Кафку, профессор, не могли не читать? Там главного героя просто обуревает жажда справедливого суда над ним, но никому нет до него дела. Занимающиеся любовью в зале заседаний привлекают гораздо большее внимание публики, чем сам процесс. Люди черствы. Не так ли?

– Человек не совершенен. – согласился гер Зуммер.

– И хитер. У того же Кафки в его незаконченном «Замке» герой представляется землемером, чтобы проникнуть в высший слой общества. И бюрократия побеждает смысл – землемер хоть и не настоящий, но его привечают в Деревне. А сама деревня безропотно следует правилам элиты и не испытывает к ней ничего кроме подобострастия, не смотря на то, что жизнь в деревне – не сахар. Думаете, все немцы прикидывались, как этот кафкианский землемер, или они кричали «Хайль, Гитлер!» вполне осознанно поддерживая фюрера?

– Прикидываться иногда нужно, чтобы выжить. И чтобы спасти своих близких. – задумчиво изрек Гюнтер.

– Вижу, вы с пани Терезой рефлексируете и сострадаете не в меру. Интеллигенция, чего уж тут. Что до меня, то я верю в Фатум, предопределенность, а не в справедливость. Когда они побеждали – они не жалели нас. Чем мы лучше? И разве мы благороднее них. Если считаете так, то я заподозрю вас в гордыне.

– По вашей логике в гордыне можно заподозрить и Христа, простившего своих убийц. – привел свой аргумент гер Зуммер.

– Сравнение с Мессией – еще большая гордыня. Мы люди несовершенные. Вы сами себе противоречите, профессор Прскавец.

– При этом мы сотворены по образу и подобию Божьему.

– Я атеист. Читал вместо Библии Кафку и Гашека. – отрезал пан Коварж, – Кафка, родись он чуть позже, оказался бы в газовой камере, как еврей, а не как писатель, творивший на немецком. Что до Гашека, то его бравый чешский солдат Швейк воспринимался как идиот не только соплеменниками, но и императором, к которому он проявил верноподданство. Немцы видели в нас идиотов, которые должны им прислуживать. А кто откажется, то не достоин жизни. Так что сострадать им – предательство. Все они несут ответственность. Не понимать это – глупо. Все до единого виноваты. И заслуживают кары.

В купе постучались. Это вновь были те самые полицейские.

– Не могли бы занять свои места. Мы вынуждены произвести обыск. Поступила информация о попытке провести оружие в этом вагоне. – проинформировал ротмистр.

– Мне выйти? – поинтересовался Коварж.

– Ваше купе мы уже осмотрели без вашего присутствия. Там все чисто. – холодно отчеканил сержант.

– Пани Тереза, прошу вас переместиться в мое купе, чтобы это беззаконие не коснулось столь прекрасной дамы, – настоятельно порекомендовал адвокат, а обратившись к полицейским, добавил, – Вы не имели права обыскивать мое купе без моего присутствия. Вы полицейский патруль , а не таможенники.

– У полиции сейчас и функции таможни, и функции пограничной службы. – напомнил сержант

– С вами спорить бесполезно. Но коль вы уже это сделали и не нашли ничего противозаконного, то в моем купе по крайней мере нас более не побеспокоят. Профессор, вы же справитесь самостоятельно? Присутствие владельца багажа гарантирует, что ему не подбросят пистолет или гранату. Ну и временя!

Возмущение выглядело нарочито притворным, но профессор, хоть и почуял подвох, все же не стал противиться предложению. Возможно, полицейских придется ублажить мелкой взяткой. Он бы не хотел, чтобы Эрика присутствовала при этом неловком разговоре с блюстителями порядка…

Эрика оставила мужа вовсе не вследствие предложения Коваржа оградить ее от неприятной процедуры досмотра. Она хотела точно удостовериться в том, что незнакомец изначально оказался в вагоне неслучайно. Она проследовала за ним в купе, чтобы выяснить, что ему надо. Отчаяние придавало храбрости. А решимости ей было не занимать.

Глава 11. Клаус

Мальчик зажмурился. Он закрыл и уши, но это не помогало не слышать чужих взрослых дядь, которые вломились в их дом и мучали его мать. Клаус не знал, что делать. От ужаса он впал в ступор.

В голове пульсировал страх, мешающий принять хоть какое-то решение, соответствующее моменту. Беспорядочные мысли путались и сеяли панику. Для него было благом и спасением то, что мама показала знаком, чтобы он не шевелился, натянул сползший плед, чтобы замер как мертвый и дождался, пока все разрешится самой собой. Мама обязательно найдет выход. Бедная мама… Она бы не стала прикладывать палец к губам, если бы это не посчитала это необходимым. Она ведь все знает, его мама.

Она всегда что-нибудь придумывала. Когда не было света – она доставала дефицитные парафиновые свечи, а когда какие-то бандиты, быть может, тоже соседи, выбрили полоской от лба до шеи на ее голове только за то, что она немка, мама купила на барахолке шикарную широкополую шляпу, которую не снимала даже дома, пока волосы немного не отросли.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.