– Ты уверен, что он тебя не заметил?
– Не уверен, но значения это не имеет. Он знает, что мы заметим это. Что ты заметишь это, спохватишься. Он слишком хорошо тебя знает и ждет, что ты придешь.
Эти новости заставили меня вспомнить о том, что мы с Джереми оба были не в порядке с клинической точки зрения. Но то, что ранее мои даже самые безумные подозрения оказывались близки к истине, было не отменить.
Представить доктора Константина в образе классического злодея было невероятно трудно. Он, безусловно, вел себя порой очень странно, непоследовательно и неоднократно обижал меня своими словами. Однако подозревать его в какой-то преступной деятельности так открыто, без тени сомнения я не мог себе позволить.
Как и, главное, зачем он мог бы заниматься подобным? Это беспокоило меня и до того, как Оуэн совершил свою вылазку. А потому не давало воображению полной свободы.
Свои сомнения я озвучил дяде.
Но и на этот комментарий у него был ответ.
– Я могу ошибаться, это действительно стоит учитывать. Правда, о том, что зло обычно скрывается в самых неожиданных для нас местах, помнить тоже нужно. Пока что все, что я сказал, может звучать бредово. Но если ты проверишь и убедишься в том, что она не выходит в онлайн, часть истины в моих предположениях точно есть.
Пока Джереми освежался в душе перед тем, как вновь вернуться на работу, я проверил все аккаунты Иви и ужаснулся его правоте. Моей подруги детства не было в сети уже пару месяцев. Ощутимая часть ее аудитории на творческих профилях била тревогу. Художница не отдавала старые заказы, не брала новые и вовсе не обновляла контент. Все просили разъяснить обстоятельства, спрашивали друг у друга о том, кто и когда с ней последний раз общался, но к единому пониманию ситуации так и не приходили.
Однако доля сомнения в происходящем все еще во мне оставалась. Потому как я в последнее время тоже не постил практически ничего, но это не значило, что со мной что-то случилось. Я просто лайкал чужие посты, просматривал ленту, но не делал публикаций. Просто потому, что не хотел.
Немного подумав, я еще раз зашел в другую социальную сеть Иви, которая представляла собой микроблог. Она уже была проверена мной на обновления, как и все остальное, но для пущей убедительности я решил зайти в тот раздел, что отображал понравившийся пользователю контент.
И ужаснулся тому, что не догадался сделать этого раньше.
Краткий список того, чем интересовалась моя подруга, выглядел жутко:
«Если кому-то понадобятся телефоны доверия, которые работают круглосуточно и НЕ снимают с вас оплату за входящий, ниже список…»;
«Десять способов распознать, что с вашими отношениями что-то не так, тред[3 - Цепочка сообщений, которые складываются в ленту повествования.]»;
«Созависимые отношения. Чек-лист. Тред»;
«Ребята, а у вас бывало такое, что каждый день начинается с того, что берешь заказ, работаешь – и ничего не чувствуешь, смотришь сериальчик – ничего, ковыряешь соцсети – тоже ничего. Но при этом невыносимо тоскливо?»;
«Если Бог посылает нам те испытания, что мы должны пройти, то почему же он не думает о том, что в процессе они могут нас изуродовать?»; «Переживший насилие – целенаправленно ищет его впоследствии. И не вздумайте это отрицать!»;
«Иногда мне кажется, что я вышла замуж за своего отца. Он решает за меня проблемы, бережет меня, обеспечивает. Но и рука, будем честны, у него такая же тяжелая».
Прочитав все это, я очень ярко прочувствовал шевеление волос на макушке. Даже если Константин не делал с ней ничего криминального на практике, обращался он с девушкой отвратительным образом. Зная Иви, я был уверен, что читать подобное она могла только в том случае, если бы сама попала в критическую ситуацию. Драматизирование и активное потребление чужих страданий в ее привычки не входили.
Собственных травм моей подруге, как я знал, всегда хватало с головой.
И, несмотря на то что моя Иви – моя вечно искрящаяся теплотой Иви – предпочитала никогда не вспоминать о том, что ей пришлось пройти, я мог судить о ее внутреннем грузе по тому, что помнил сам.
Хоть кусочков пазла и осталось совсем чуть-чуть.
Болезненная истина, тщательно скрываемая и зарываемая нами обоими в поток забвения, заключалась в том, что о нашем прошлом в приюте мы могли вспомнить отнюдь не много. И ответа на вопрос «Почему?» у нас просто не было.
В нашем сознании сохранились эпизоды о том, как мы приехали в дом господина Камерона. Мы помнили сестру Александру и то, как читали молитвы. Сохранили в себе визуальные образы Самсона, Ады, Тины и Тига. Время от времени даже обсуждали те бесполезные мелочи, что называли в нашем кругу «сокровищами». Но то, что случилось потом… Причина, по которой однажды, ранним утром, мисс Мертон забрала меня, Иви и Тину из дома Камерона на своей машине и умчалась прочь на полной скорости, была нам недоступна.
И, видит Бог, мы хотели, чтобы эта яма в воспоминаниях, представляющаяся нам как глубокая, бесконечная впадина, не имеющая дна, оставалась пробелом и дальше.
Потому как то, что скрывалось там, внизу, все эти годы подбиралось к нам все ближе и ближе. Поджидало нужного момента, чтобы напомнить, что на самом деле сформировало нас такими, какими мы стали. Рассказать, что произошло в последний день нашего пребывания там.
– Пупс, ты что там, дремлешь?
Я содрогнулся всем телом и повернулся в сторону позвавшей меня Лолы. Пока я анализировал и прошедшую ночь, и ту часть своего детства, что предпочел однажды, навсегда вырезать из собственной головы, она успела допить латте. Казалось, что моя чрезмерная задумчивость не слишком-то и заботила гостью, и обратилась она ко мне из вежливости.
А вот Джереми наблюдал за мной с подозрительным прищуром. Должно быть, переживал о том, что я вновь тормошу несчастных Бодрийяров своим тревожным обществом.
К моему огромному сожалению, история Германа и Реймонда была не единственным белым очагом в моих мозгах.
И как сказать об этом дяде, я, пока не имел ни малейшего представления.
– Нет-нет… – я тряхнул головой, но скорее картинно – для пущего подчеркивания только что выдуманной легенды. – Просто, ну, тяжелая смена вышла.
– Да что ты, – Лола криво ухмыльнулась и обратилась к бывшему мужу: – А ДНК-тест не делали? Может, наш, да я не помню? Потому что врет так же неспособно, как ты, и вот прям так же головой трясет, чтобы никто ничего не заподозрил.
– Да к черту иди, – отмахнулся от нее Оуэн, но при этом серьезно глянул на меня, намекая, что к этой теме мы еще вернемся.
– Так, ну ладно. – Женщина поднялась с места и небрежно поставила стакан из-под напитка прямо перед носом Джереми. – Пойдемте-ка пожурим вас, котики.
Застучав высокими платформами своих мощных кожаных сапог, Лола вышла из кабинета. Мы последовали за ней.
Шон уже успел подготовить главный зал к собранию. Отодвинув столы назад, он расставил стулья в один ряд, прямо перед сценой. Занять место в свете невидимых софит перед импровизированным «зрительным залом» полагалось совладелице клуба.
– Я не поняла, вы от меня стендапа[4 - Жанр комедийного искусства, в котором комик обычно выступает на сцене, стоя перед залом.] ждете? – хохотнула женщина. – Нет, мои бесценные, будем наравне.
Она взяла один из стульев и по-деловому уселась на него, сложив ногу на ногу.
Я поспешил занять место между Шоном и очень сонной Стейси, которая то и дело куталась в свой большой свитер, пытаясь создать вокруг себя ощущение уюта.
– Так. – Лола прищурилась и ухмыльнулась. – Золотой квартет шутников – Фрид, Том, Дженна и Алан. Кухня, значит, состав у нас не меняет.
Это было удобной для меня возможностью, наконец, выучить имена всех сотрудников и не переспрашивать Шона.
– Вот такие мы молодцы, – зевнул шеф-повар и помахал рукой. – На месте!
– Мэтт – красавчик-бармен, Роман «Скала» охранник… А где же мой зайчик Гордон? – Лола нахмурилась и указала наманикюренным пальцем в сторону Джереми. – Уволил, змеюка ты подколодная?
– Да в отпуске твой Гордон, – лениво подкатил глаза Оуэн.
– Ну, слава богу.
Лола снова начала сканировать ряд сотрудников своим взглядом.
– Вот вы, две подружки, – женщина наклонилась ближе к двум девушкам, что сидели по правую сторону от Стейси. – Вас не знаю.
– Лили и Мими, – все так же нехотя отозвался Джереми. – Официантки. Мы что, в детском саду, Ло?
