Магия невозможного
– А они не сказали вам, что есть три сущности, которые могут это сделать?
– Сказали. Мифическая королева шайнарских фей, мифический бог потерянного острова и еще такой же мифический «хренЗнаетКто» в тысячах стагах отсюда – кажется, добираться до него нужно два года. Верхом. Забыл его имя.
– Однако! Вы забыли самого важного для вас, мастер Лайт. Это настоятель ордена сенемитов. И они вовсе не мифические. Мне приходилось бывать на приеме у настоятеля. Лет двести назад. Или сто восемьдесят? Не помню точно. Это была предыдущая инкарнация.
– Ага, вспомнил, – поправился я. – Орден пустынных рыцарей. Аскеты и могучие маги. Но тоже вариант ничем не лучше мифических богов и королев, они на другом конце континента, насколько я осведомлен.
– В любом случае ваша проблема не проклятие, насколько я понимаю.
– Разве? – возразил я.
Играть на том, что они не могут снять проклятие, показалось мне разумной идеей. Я все равно не стал бы делать за них грязную работу, но говорить это прямо означало нарываться на драку. Говоря сленгом преступников, это было «хорошей отмазкой».
– Вы хотите сказать, что выполните задание, если проклятие снимут?
И тут я дал маху. Говорил же себе, что хитрить не стоит. Как человек из не магического мира, я постоянно забывал о том, что здесь мысль – материализуется. После десятисекундной напряженной паузы я сказал со всей возможной уверенностью:
– Если снимете проклятие, то – да.
Ауда наклонил голову. Внимательно сверля меня взглядом черных, как у ворона, зрачков. Я выдержал этот ужасный взгляд чужака. Но ошибку уже сделал.
Затем зингару поднял взгляд, глядя куда-то за моей спиной, спросил одну из стоящих у стены теней:
– Он говорит правду?
– Нет! – отозвался звонкий голос в ответ, по тону принадлежащий весьма юному, почти подросткового возраста, субъекту. – Он врет. И думает, как вас убить!
Телепат-чувственник! Я похолодел. В животе поселились льды Антарктики. Хорошо, что про лампу не сказал. Впрочем, понятно. Телепат-чувственник детектирует только мое желание. Мысли-слова ему недоступны.
Голос Ауды был уже с запахом могилы. Будничным деловым тоном, с красивым хрипловатым зингарским выговором, просто век бы слушал такой, он сказал:
– Убейте его!
– Ас-с!
…Полет над «гнездом кукушки»? Нет! Это полет над столом гангстеров! Мой полет! Я летел над столом с револьвером в руке, поворачиваясь в воздухе боком и распыляя на мелкие осколки керосиновую лампу, одновременно прикрывая глаза второй рукой. Труп Ауды Харийского еще не успел коснуться пола, когда вокруг уже стало темно от истребленного мной единственного источника света.
«ОДИННАДЦАТЬ!» – начал я обратный отсчет.
Я хлопнулся на другую сторону стола, сжимая уже теплый револьвер, так стремительно выскочивший из-под полы пиджака Туса и в миллисекунды оказавшийся в моей руке, готовый словно разъяренный зверь плюнуть огнем. Перекат. Сменить позицию. Быстро!
Я едва успел – на место моего падения полился свинцовый дождь.
Идиоты! Вспышки выстрелов освещали их фигуры на короткий миг. А я, скинув пиджак и свернув дважды, выстрелил в ответ, используя его как импровизированный пламегаситель. Первое правило снайпера – скрыть свое местоположение при ведении огня.
Две вспышки перестали светить, прежде чем они поняли, что к чему, и прекратили демаскирующий их огонь.
«ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ», – продолжил я, аккуратно и бесшумно отползая. Правило два хорошего снайпера. Меняй позицию, даже если думаешь, что ее не засекли.
Наступила пауза. В густейшей кромешной тьме. Во тьме, которую можно было резать и есть ломтями, давясь от страха и напряжения.
Тьма лотереи смерти!
Зря вы меня разозлили. Ох, зря! Волосы встали дыбом и адреналин вгонялся в кровь литрами.
Пауза длилась и длилась. Они не знали, что делать. Лишь ожидая, что я предприму. Сделаю ошибку: начну стрелять первым. Побегу к воротам, чтобы стать превосходной мишенью в проеме открываемых ворот. Шиш вам!
«Или вы хотите испробовать терпение снайпера?! О! У меня его океан! Вам и не снилось, как долго может лежать снайпер даже в мерзлой земле, слившись с местностью, грязью, травой и листвой, став частью пейзажа. Ожидая единственного мига, когда мелькнет враг в километровой дистанции. Тут вам поможет только боевой вертолет с тепловизором. А его у вас нет. И вряд ли будет. Давайте, давайте! Поглядим, кто кого!»
У кого-то сдали нервы первым. Я услышал отчаянный топот ног в направлении машины у ворот, тяжелый, как походка носорога.
Правильно. Подбежать к машине, включить фары. Осветить, чтобы меня могли изрешетить остальные.
«ГЛУПАЯ ИДЕЯ!» Если у вас нет индейских кожаных мокасин, то топот штиблет пятидесятого размера – это смерть. Верная смерть!
И вообще, по складу нельзя бегать в темноте. Это опасно. Тут много всякой всячины: ящиков, вагончиков, максов лайтов. Особенно опасны последние.
Я дважды выстрелил. Шум падающего тела известил о результате моей слепой стрельбы.
«СЕМЬ!» Я снова стремительно сменил позицию, перезаряжая револьвер. Гангстеры могли выстрелить на шум моего выстрела. Даже не видя пламя сквозь свернутый пиджак.
И не ошибся. Они рискнули меня достать. Опять пламя и опять прекрасные мишени:
«ШЕСТЬ, ПЯТЬ!»
«Что же вы! Не учитесь! Здесь нельзя спешить. Это не стандартная для вас ситуация. Здесь нет лавочников, которых можно без проблем напугать одним видом своей банды, ни пугливых и заискивающих владельцев придорожных кафе, ни намазанных путан вдоль улицы Мухобойщиков (бог знает, почему она так называется) Это царство снайперов и их терпения! Бандитам здесь не место. Я – здесь хозяин. Хозяин смерти и тьмы».
– Урод! Червяк! Убью ё…!
«ЧЕТЫРЕ!»
А уж разговаривать здесь вообще нельзя. Даже желательно не дышать. Слишком сильное сопение здорового, как мамонт, тела может привлечь смерть. Впрочем, теперь вы так рассредоточены, что даже не знаете, я это стреляю или вы сами друг в друга палите. Мне-то пофиг. Я – один. А вас много, хотя вам уже, похоже, плевать, и вы будете стрелять на любой шум.
Коротким взмахом я отбросил в сторону револьвер, тупо ударившийся о стену склада.
Очередь «томпсона» скрыла мое тихое «ас»!
Револьвер прилетел в руку, и «томпсон» утих.
«ТРИ! Прощай, Бус! Нам тебя будет очень не хватать. Шлюхи и блэкджек ждут тебя в аду, который ты хотел для меня».
Значит, осталось двое. Один маг, с тоненьким звонким голоском, и одна горилла. Маг-чувственник опасен. Он чувствует направление, откуда исходит опасность. Но это знание лишь издевка над ним в данной ситуации. Сказать или крикнуть своим, где я, ему нельзя. Это мгновенная смерть. И не факт, что от меня, напуганные бандиты откроют огонь на любой шум, прежде чем осознают его источник. «Ха, дико смешно!» Но бегать от меня он может долго.
Плевать! Буду кидать «револьвер-бумеранг», пока не заставлю сделать ошибку. Или придумаю еще чего. У меня снайперских трюков вагон и целая тележка. Вам такие и не снились, городская братва!..
– НЕ СТРЕЛЯЙ, МЫ СДАЕМСЯ!!!
Я чуть не выстрелил на отчаянный крик. И даже узнал голос. Тус! Умный, редчайший ронки. Неудивительно, что ты единственный не стал стрелять в темноте, понимая, к чему это может привести. Ты же видел, как я с девятисот метров попал «клапке» в голову.
Я молчал, не реагируя. Может, ты хитришь, Тус? Два часа назад сдавался я, а теперь все перевернулось. Только зачем мне твоя сдача далась?
– Не стреляй, Стрелок! Я знаю, что ты не можешь ответить, не выдав своего местоположения. Можешь не отвечать. Со мной Дина, она скажет мне твое желание. Можно нам открыть ворота?
Я задумался. Прямо сейчас я мог его пристрелить. Его голос раздавался буквально в десяти метрах.
«Ладно. Тип может оказаться полезным. У них Шани, и если я его шлепну, то нитка оборвется, и надо будет рыть землю, точнее асфальт Бриджпорта, носом, чтобы найти ее кончик снова».
– Он не будет стрелять. Можно открыть ворота.
Голос юного субъекта подтвердил мое желание. Удобно иметь такого переговорщика, который чувствует твои самые искренние желания. Фиг обманешь. А иметь его на своей стороне – просто гигантское преимущество…
Тус действовал словно по данной мной инструкции. Открыв ворота, он отошел на несколько шагов и встал, держа руки сцепленными на шее и не оборачиваясь. Девчонка лет тринадцати-четырнадцати – тот самый маг-чувственник – встала рядом, тоже подняв руки. Но как-то дурашливо, на уровне плеч и ладошками вверх, словно «прикалываясь» с этого положения. Если бы не только что случившееся смертоубийство, я бы подумал, что ей смешно. На ней была какая-то одежда в стиле «албанского» национального костюма с желтой жилеткой и белой юбкой до колен. Довольно странный наряд для этих мест.
Я оглядел эту картину из глубины склада, наблюдая за ними из темноты, а потом вышел наружу. И только сейчас понял, насколько затхлый воздух был на этом проклятом складе. Пьянящий ночной ветерок прибрежной зоны невероятно освежал. Запах несравнимого ни с чем морского воздуха. Я вдохнул полной грудью, наслаждаясь окончанием этой лотереи со смертью и подошел к своим пленникам.
Тус вздрогнул, когда я коснулся его стволом револьвера, но ничего не сказал и не обернулся.
– Не бойся, Тус. Он не будет стрелять. Он хочет нас использовать, – беззаботным тоном прокоментировала ситуацию девчонка.
Я разозлился на нее.
– Хватит читать мои мысли! Ты кто такая? Что ты вообще делаешь с этими бандюганами? Где твои родители?
Девчонка хмыкнула и обернулась через плечо, без зазрения совести рассматривая меня озорными глазами, зелеными как у эльтов. Я был в легком шоке. Что за воспитание! Ей действительно было весело!..
Глава четвертая. Улица Деревянной Змеи
Я не помню, как сюда попал. В этот необычный, сказочный мир, зараженный технологией. С гангстерами, соседствующими с волшебством, гномами и драконами. То есть момент моего прибытия сюда я помню. А вот, что было до него, ни черта. Я поехал из Питера в деревню в двадцати километрах от Твери, куда нужно было по срочному делу. Друг позвонил, которого двадцать лет не видел. Отчаянный крик о помощи по телефону. А потом темнота. Ни черта не помню, что там произошло. Ни дорогу, ни приезд. Ни даже доехал ли я до пункта назначения. Загадка, над которой я ломал голову годами здесь.
Дальше уже было только здесь. В этом странном мире. По прибытии я ходил по городу, думая, что попал в прошлое Земли – в тридцатые или двадцатые года. О машине времени мечтал, дурак! Но это заблуждение быстро прояснилось. Ни по-английски, ни по-французски, ни вообще на каком-либо земном языке тут никто не говорил. Хотя все выглядело до смешного комично. Стиль США тридцатых годов, дико разбавленный какой-то своей культурной атмосферой – такой чужой и от того кажущейся еще более нелепой. Наверное, такой мог быть только мир какого-то инопланетного города, если бы в тридцатых благодаря какой-то чудесной технологии, люди умели летать на другие звездные системы.
Два дня после моего «приземления» я шастал по городу, присматриваясь, пытаясь иногда заговорить с прохожими, удивляясь виду некоторых «людей», которые оказались вовсе не людьми, а существами. Иногда гуманоидами, а иногда и нет. Помню шок, когда впервые увидел волшебство. Хотя сначала решил, что это фокусы, иллюзия, но потом понял – таких трюков не бывает. Фокусники и иллюзионисты всегда устраивают какие-то исчезновения, левитации и прочее, а тут был совсем другой уровень. При фокусах ты никогда не видишь, как волшебство само происходит, эта часть всегда опускается, ведь это обман. А тут все во всей красе. Если что-то дезинтегрируется, исчезает, ты буквально видишь, как предмет съеживается и по частям тает, при этом выделяется физически ощутимая порция энергии, влияющая не окружающую температуру. Говоря проще – падает или повышается температура воздуха вокруг. Попробуй тут это за фокусы принять! Определенно это было реальностью.
К концу второго дня моего блуждания по этому фантастическому и похожему на ретровремена США, но чужому мегаполису, мне дико хотелось есть. Банальное человеское желание. Говорят, человек может не есть два месяца. Но проверять эту теорию мне не хотелось совсем. С водой, правда, проблем не было, то и дело попадались парки, где были маленькие фонтанчики для питья, и я почти на сто процентов был уверен, что странная надпись невиданными мной иероглифами на таких местах означала – питьевая вода.
Потом я встретил Шани.
Странное совпадение – сразу нарваться на такое приключение. Словно меня нарочно кто-то подвел к этому переулку, манипулируя моим подсознанием. Ощущения, когда не можете решить, сами вы эту глупость сделали или кто-то влез вам в мозги и заставил незаметно для вас повернуть не туда.
В переулке банда каких-то странных «гопников», по-другому я их назвать не мог, потому как это были совсем не люди, зажали в тупике необычную синюю девицу. Я уже видел «серомордатых» типов, хотя в таком количестве впервые. Зато синих девиц ростом с двенадцатилетнюю человеческую девочку впервые. Она приковала мое внимание как видом своих белых с лиловым оттенком, завязанных хвостом пони на затылке длинных волос, так и странным нарядом, напоминающим одежду восточных танцовщиц с оголенной талией.
Возглавлял это сборище гопоты здоровенный тип, как я узнал позднее, это был ронки. Раса микровеликанов, которую часто используют для охраны. Мозгов для выполнения более продвинутой трудовой деятельности у них просто нет. Типичное: сила есть – ума не надо – в своей полной красе.
Ронки находился в двадцати метрах, спиной ко мне и представлял прекрасную мишень для удара с разбега.
Я почти не колебался. Вопрос, зачем я в это влезаю, даже не возник в сознании. У меня не было выбора в общем-то: либо обратить на себя внимание местных, либо мне пришлось бы умереть от голода или стать преступником. Ибо без языка и знаний местных обычаев мне до смерти нужен был «здешний гид».
Так что, что бы я ни говорил о рыцарских поступках и приличных джентльменах, бросающихся на помощь дамам в данной ситуации, я в основном помогал самому себе.
«Йоко гэри кэкоми» – так длинно называется то, что я сделал в следующий момент. В переводе с японского – удар пяткой в прыжке. Здоровый тип, на затылок которого я обрушил все мои знания от юношеского увлечения восточными единоборствами, с величием фонарного столба завалился вперед. Мне даже на миг показалось, что я бью в этот самый столб, настолько массивен был этот тип. Килограммов двести, не меньше. И никак не жира!
Моя выходка вызвала шок и панику в среде «серомордых». Чем я «подло» воспользовался. Вернее, я так думал. Ростом драверы, как я узнал позже их название, меньше людей и как-то хилее. Кости тонкие, словно подростки. Но у них есть когти. Вернее, ногти, но в десять раз круче и массивнее человеческих. Заточенные напильником, они представляют страшную угрозу в уличной драке. Пока я увлеченно раскидывал их приемами дзюдо, ударами ног и рук, меня несколько раз посекли. Причем так быстро, что я заметил это, только когда почувствовал запах собственной крови и резкую боль. Из вен!
А потом в меня кинули заклятие. Впервые. Хлопок – и страшный удар по спине. Словно кто-то въехал мне по спине мешком муки. Наотмашь! Не было жесткости бейсбольной биты, но дыхание он мне отнял сразу. Я начал падать, и в этот момент синяя девушка закричала. Вспышка неимоверного лилового света, которая защитила меня от последующей атаки уличного колдуна, и ударная волна, разметавшая банду драверов. Я покачнулся на грани бесчувствия, понимая всю глупость положения. Спасал уже не я, а меня спасали. «Спаситель хренов!» – подумал я про себя, окончательно окунаясь в блаженную тьму бессознания.
Очнулся я уже в ателье Шани. Как дама объяснила мне позже, она вызвала такси, дотащив меня до выхода из переулка, чему я никак не могу до сих пор поверить. Я весил девяносто килограммов, и она – сорокакилограммовая шайнарская фея – никак не могла тащить меня – здорового, по местным меркам, бугая. С виду же хрупкая. Хотя, наверное, магию использовала. С этим у фей все окей.
В общем, очнулся я у этой синей девицы. Голый. Она меня раздела и занималась лечением моих порезов. Когда я на них взглянул, то сам струхнул. Мама родная! Меня посекли, где только можно. Даже про стыд забыл. Будучи уверенным в хлипкости моих противников, я не держал их на расстоянии, и каждый из этих поганцев хоть как-то меня задел своими наточенными ногтями-когтями, не знаю, как их называть.
Но синяя деваха знала свое дело на пять с плюсом. И на моих глазах она штопала раны и порезы листиком какого-то растения в сочетании с магией. Просто прикладывала его и тихо напевала. Раз, другой. Порезы исчезали и затягивались, оставляя лишь рубцы.
Увидев, что я смотрю, она одобрительно улыбнулась и что-то мелодично сказала. Сладенький голос. Гурии и ангелы, наверное, так говорят в раю.
Я покачал головой. Мол, не понимаю.
Она опять заговорила, как я понял, уже на другом языке.
Я опять беспомощно качнул башкой.
Раз двадцать она меняла языки, прямо как какой-то полиглот. И чтобы не мучить ее напрасно перебором языков, бог знает сколько она их знала, заговорил сам:
– Не понимаю тебя, красавица. Уж извини.
Она растерянно вняла моей речи, а затем повторила мои фразы в точности и без акцента.
– Не понимаю тебя, красавица. Уж извини.
Я рассмеялся. Абсолютный слух! Невероятно.
– Нет-нет. Красавец. Красавица – женского рода. Хотя какой я красавец. Это ты у нас красавица. А я… так. Ночной бродяга шалый.
Она тоже улыбнулась. Обворожительно мягко. Ткнула в меня пальцем и сказала:
– Понимаю. Красавец, – затем на себя: – Красавица.
Я тихонько присвистнул. Хотя она и сделала неправильный вывод. Но первое слово моментально расшифровала! Да и склонение совпало.
– Нет, нет, – поправил я и, повторив ее жест, поправил готовое сформироваться лингвистическое заблуждение: – Мужчина, женщина.
Потом добавил, указывая повторно на нее:
– Красавица.
Она догадалась. Звонко рассмеялась. И погладила меня по лбу с утешительной ложью:
– Красавец, красавец. Мужчина-красавец.
– Ага. Сейчас, – отмахнулся я. – Не ври мне, синекожая, я уж не помню, сколько раз мне нос в драках ломали…
Вот так я познакомился с Шани. Или шайнарской феей. Самой настоящей феей. Или земным аналогом феи. Как хотите. У нее даже крылья есть. Только они магические и появляются ночью. Если фея оголит свое тело под лунным светом, тогда их и можно увидеть. Тонкие и прозрачные, как у стрекозы. А так Шани выглядит как обычная девушка. Очень красивая девушка, надо сказать. Миниатюрная и с модельной фигурой. Но только выглядит. Существо она магическое, а не биологическое, как человек. И это надо понимать. Особей мужского пола среди фей нет. И быть не может, они не размножаются так, как люди. Наши сексуальные желания для них непонятны. Причем живут они столько, что обычному человеку и не снилось. Шани, например, было где-то пятьдесят с гаком лет. И для феи это возраст школьницы восьмого класса. То есть, по их меркам, она еще не взрослая. И сравнение с людьми здесь ни при чем. Это другое, абсолютно другое существо. И почему она меня спасла, не понятно мне до сих пор. Людей феи не любят. Мужчин особенно. С женским полом контачат более-менее, но с мужиками ни-ни. Даже не разговаривают. Либо она своим магическим чувством поняла, что я не отсюда и, следовательно, не совсем человек по меркам ее мира, либо дело было в другом. В чем Шани да один Бог знают.
У Шани было ателье. Ателье для пошива женской одежды. Довольно модное в этом районе. Звучит нелепо на первый взгляд, фея, занимающаяся модной одеждой. Сама Шани была с какого-то острова, очень далекого. На этом их родном острове феям и устроили геноцид открыватели и конкистадоры с далекой южной империи, которая и называется Шайнар. Потому и название – шайнарская фея. Но при ней это название лучше не произносить. После этого геноцида оставшиеся феи разбежались кто куда. У Шани была наставница, которая ее привезла сюда, а сама «ушла», постаравшись перед смертью пристроить и приспособить свою ученицу к местной жизни. И Шани приспособилась. К странной людской жизни. Без полетов под светом луны среди деревьев высотой с хороший небоскреб, и без нектара цветов величиной с дом на родном острове.
Странное и дикое для нее место, должно быть, здесь, размышлял я, днями напролет наблюдая ее в ателье, как она командует двумя своими сотрудницами – сестрами Милби. Периодически она устраивала для меня импровизированный показ мод. Я описывал ей одежду из моего мира, и она меня часто мучила долгими расспросами, как у нас это, как у нас то. Я ей уже пересказал половину книг, что в жизни прочитал, половину фильмов, что пересмотрел, и подозревал, что она питается моими рассказами, словно вампир какой-то. Видимо, информация заменяла феям большинство наших – людских – увлечений.
Вот так я жил. У феи за пазухой. Вернее, за ее счет, чего дико стыдился. Пару раз устраивался на работу грузчиком в порту, но Шани возмущенно заставляла меня бросать такую работу, несмотря на мои протесты. Хотела меня приучить к шитью, раз я так рвусь работать. Но я наотрез отказался делить с ней ее профессиональное увлечение. Максим Святляков – бывший коп, снайпер – и теперь швея-мотористка. Как же! Этого мне не только хватало!
Потом, когда я пообвык в местных каменных джунглях, выучил язык и начал догонять, что тут к чему, открыл частное детективное агентство. Бредовая идея, если честно, я же здесь новичок считай! Ну, пусть я пять лет тут торчу, но тонкостей местной жизни за такой промежуток времени не освоишь. Но все равно рискнул. Открыл бюро. Телефон провел туда. Объявление в газету дал. За счет Шани, конечно. Чтоб меня, альфонса этакого!
Потихоньку дело пошло. Парочка-другая лет работы в следственном отделе немного мне помогли. Занимался я, правда, мелочью. Супружескими изменами, будь они неладны. Магазинным воровством, пропажами. Параллельно я пытался выяснить как можно больше о магии, об этом странном городе. Записывал и анализировал все в своем дневнике. За пять лет это был уже седьмой том. Я уже знал, что его основали таинственные «иженеры», и только дурак не догадался бы, откуда они. Значит, мой случай переноса в этот мир – не единственный, как я выяснил. Вопрос теперь: существует ли дорога обратно? Какая-то дверь где-то в заброшенном замке или что-то другое? Как узнать?
«Иженеры» устроили тут техническую революцию, но в отдельно взятом королевстве. На всю планету их просто не хватило. Бог знает, сколько их было, когда они сюда попали. Но явно не меньше дюжины, раз смогли такой мощный след оставить. Остальная часть планеты представляла то, что должна была представлять – дикое место, полное магии, королевств, империй, драконов и бог знает еще чего. За пределы Бриджпорта я благоразумно не совался. Я – человек городской, и вся эта магическая местность меня – непривычного к ней обывателя – могла запросто «слопать». Да и ненавидели там люто, людей из Бриджпорта. В каменных джунглях было куда безопаснее и знакомее как-то. Продажная аммарация – аналог нашей полиции. Политики, заводы, журналисты, газеты, фастфуды и авто – это для меня родное, хотя авто и техника была еще из времен царя Гороха, а люди, и не только они, ходили в шляпах и костюмах по моде тридцатых годов двадцатого века…
Глава пятая. Невольные союзники
– Тус, ты понимаешь, что ни ты, ни я не жильцы теперь.
– Да, босс.
Я усмехнулся его новому обращению ко мне. Босс! Сообразительный тип. Понимает, что убийство Ауды харийцы не простят ни мне, ни ему. Даже если он привезет им мою голову, его прикончат лишь за то, что не сумел защитить хозяина. Возможно, с меньшей жестокостью, но определенно прикончат. И он это понимает лучше меня.
– Называй меня Макс. Я тебе не босс, Тус.
– Хорошо, Макс.
Я опустил свой «самовозвращающийся» револьвер. Нет смысла держать его на мушке и запугивать. Мы теперь союзники в любом случае. Тус может быть весьма полезен.
– Где Шани, Тус?
– Я не знаю, Макс.
Я не удивился. Мелкая ты сошка для босса, Тус, чтобы извещать тебя, куда девают персональных «гостей» портовой мафии.
– Предположения?
– Ресторан харийцев.
– Фешенебельный ресторан на пристани? С сиренами?
– Да.
– Кто твой босс?
– Не знаю, Макс.
– Что?
На этот раз я не мог поверить. Что за фигня?
– Ты не знаешь, на кого работаешь? Прости, но в это я не могу поверить.
Девчонка, до сих молчавшая, вмешалась в нашу беседу:
– Он говорит правду.
Я повернулся к ней.
– Ага, вот только как мы узнаем, когда ты говоришь правду? – саркастически заметил ей я.
Девчонка хмыкнула:
– Никак, босс.
– Я тебе не босс.
Издевается еще, малявка!