Сила расталкивания (серия: Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 2)

Неуловимый разработчик

В половине второго пополудни самолёт с Ирой на борту приземлился в московском аэропорту Внуково. В зале прилёта Иру встретил радостный Гена. Весело щебеча о всякой всячине, которая ни о чём, они через три часа уже сидели в утробе авиалайнера вылетающего в Германию.

Радный в комплекте с главным инженером и главным дизайнером обживали небольшой уютный отель со вчерашнего дня и, встретив Гену с Ирой, принялись знакомить с местными достопримечательностями. В амплуа гидов выступали «главные». Радный после церемонии приветствия извинился и удалился в свой номер.

Прикрепив к своей блузке бейдж, Ира обнаружила, что понятия не имеет, как звать «главных». Во время первой встречи в Сочи они, конечно же, представились ей, но она забыла, а, может, от волнения даже и не услышала их имен. Теперь им предстояло несколько дней провести бок о бок, и во время экскурсии Ира, любуясь украшавшими стены отеля семейно-историческими экспонатами, украдкой изучала бейджи «главных».

Их имена-отчества и фамилии точно соответствовали восприятию Иры главенствующей парочки в качестве комплекта. Главного инженера звали Анатолий Георгиевич Рябоконь, а главного дизайнера – Георгий Анатольевич Белоконь.

Ира окрестила их для себя «главными конями».

Экскурсию прервал служащий отеля, возвестивший о том, что комнаты готовы, а в ресторанчике новоприбывших ждёт ужин.

Проснулась Ира затемно. Она немного поскучала и пошла будить Гену.

Гена не отзывался ни на стук в дверь, ни на звонок мобильника. К тому же, звука мобильника через дверь слышно не было.

От нечего делать, Ира спустилась в холл. Там сидел Радный, поглощённый видениями на мониторе ноутбука. Не оборачиваясь, он почувствовал её приближение.

– Доброе утро. Позавтракать не желаете?

– Позавтракать – нет, а кофе бы выпила с удовольствием.

Не отрываясь от монитора, Радный взял мобильник, нажал кнопку вызова и через пару мгновений сказал в него что-то по-немецки.

– Вы говорите на немецком? – спросила Ира.

– На уровне попросить кофе. Не более.

Радный оторвался от монитора, а служащий отеля уже ставил перед ними чашечки с дымящимся чёрным напитком.

– Ира, извините за праздное любопытство. Скажите, что Вы ожидаете от этой выставки?

– Гена подкинул мне любопытную задачу. Всю предварительную работу я проделала, но вот окончательное и технологическое, и эстетическое решение будет напрямую зависеть от возможностей оборудования.

– Вот как?! – Риторический вопрос в устах Радного прозвучал уж больно многозначительно и был подкреплён ещё более многозначительным взглядом.

Эта странная многозначительность неожиданно для Иры наполнила её отрешённым умиротворением.

Торжественное открытие предстояло в 10:00, а в 9:00 Ира, Радный, Гена, «главные кони» и юный паренёк-переводчик, прибыли в выставочный центр.

Застройка стенда мебельной фабрики Радного производилась накануне, и, естественно, Ира в этом процессе не участвовала.

– Станислав Андреевич.

– Стас, – поправил её Радный, как всегда.

– Извините. Стас, – его настойчивое требование фамильярности не приводило Иру в восторг, – а можно несколько поменять общую композицию?

«Главные кони», не дав Радному и рта раскрыть, принялись наперебой объяснять, почему это невозможно. Основной аргумент констатировал отсутствие в данный момент разнорабочих, предназначенных для передвижения предметов интерьера.

Радный молча снял пиджак.

– Командуйте.

Его примеру последовал Гена. «Главные кони» вынужденно подчинились.

«Несколько поменять общую композицию» вылилось в глобальную перестановку.

– Теперь, всё, – заключила Ира, собственноручно добавив, казалось, незаметные глазу последние штрихи.

Радный смотрел на полученный результат как завороженный.

– Ирчик, ты – гений, – заключил Гена.

«Главные кони», насупившись, молчали.

Радный бросил на них жёсткий взгляд.

– Да. Так гораздо лучше, – выдавил из себя Белоконь (гл. дизайнер).

Торжественная церемония официального открытия выставки заняла целых полчаса, если не больше.

Ира в самом принципе без восторга относилась к подобным мероприятиям. Мало того, её безудержно тянуло к образцам оборудования. Так что, как только официоз иссяк, она увлекла Радного и главного инженера за собой к своей цели.

Радный пошёл добровольно, а Рябоконь упирался, заявляя, что нельзя оставлять павильон без главноинженерного попечительства. Заверение Иры по поводу необходимости его профессиональных знаний и компетентных консультаций в области оборудования привели Анатолия Георгиевича в раздражение. Рябоконь даже рявкнул на неё:

– Оборудование – не Ваша забота, мадам! Ваша забота – грамотные эскизы и всё!

«И всё» неслось уже по инерции и только поэтому не застряло в глотке. Рябоконь в ужасе умолк под тяжёлым взглядом Радного и послушно поплёлся за Ирой.

У стенда в качестве консультантов остались: главный дизайнер, не знавший чем заняться, и Гена, во всю мощь своего актёрского дара внедрявший через переводчика в умы посетителей, плотно окруживших павильон, нечто, поражавшее их воображение.

С замиранием сердца Ира ступила на вожделенный второй этаж. Она перемещалась от одного стенда к другому, проглядывала рекламные буклеты, содержащие основные сведения о представляемом оборудовании, и, в конце концов, основательно затормозилась у одного из павильонов.

К ней подошёл улыбчивый менеджер. По-русски он не говорил вообще. По-английски – вполне сносно, а главное, понятно для Иры. О том, что она пыталась от него добиться, этот представитель фирмы не имел ни малейшего понятия и выдавал лишь общие фразы относительно надёжности и многофункциональности представляемой продукции.

Ира потребовала техническую документацию на английском и погрузилась в её изучение, время от времени задавая вопросы главному инженеру, на которые тот неизменно отвечал желчным «зачем?».

Выслушав очередной «зачем?», Ира попросила менеджера с застывшей улыбкой пригласить кого-нибудь из инженеров-разработчиков.

Главный разработчик заинтересовавшего Иру оборудования в данный момент отсутствовал. Менеджер, пока прилагал усилия, дабы обеспечить его наличие, сожалел, что он так некстати канул непонятно куда.

Сквозь череду эмоциональных междометий выяснилось, что «отец чуда техники», являющийся единоличным автором представляемого инновационного проекта в области высокоточных технологий в мебельной промышленности, ко всему прочему, хорошо знает русский язык и мог бы дать исчерпывающие и понятные ответы на Ирины вопросы.

В конце концов, вместо него пришлось пригласить другого инженера.

Экскурс на второй этаж оборвался окончанием рабочего времени выставки. Ира, Радный и Рябоконь не обошли и половины.

Во второй половине дня к ним как репей прилип какой-то японец с трудом говоривший по-русски, но зато понимавший великолепно. Ирины вопросы, задаваемые ею у стендов с мебельным оборудованием, произвели на него неизгладимое впечатление.

Все попытки отвязаться от представителя страны, ведущей в сфере современных технологий, оказывались тщетными, пока, уже перед самым закрытием, на горизонте не появился Гена.

Он смекнул, что к чему, и, «оседлав» своеобразие японской культуры, технично исчез вместе с её представителем, появившись уже в отеле и без гражданина страны восходящего солнца.

Ира вздохнула с облегчением.

– Ничего не имею против Японии, но раскрывать карты её уроженцу не входит в мои планы.

– А нам-то хоть раскроете? – спросил измотанный непониманием Рябоконь.

– Частично, да.

– Ирчик, а почему только частично? – поинтересовался Гена.

– Если честно, то лишь потому, что не хочу остаток своих дней провести в психушке, господин Логинов.

Кто-то из «главных коней» было хихикнул, но враз заткнулся, немедленно попав под перекрёстный огонь взглядов Гены и Радного.

– Значит, мне ты потом расскажешь всё?

– Ген, не думаю, что в этом будет необходимость. Сам поймёшь. Идея-то твоя!

– Ирчик, помилуй, я и не предполагал, что из-за моего пристрастия к реликтовым культурам ты полезешь в непроходимые дебри и до полусмерти напугаешь руководящий персонал Стасовой фабрики.

Из последнего заявления Ира заключила, что «кони» успели пожаловаться Гене на неугомонность её натуры.

«И не догадывалась, что инженеров и дизайнеров можно напугать новым оборудованием», – подумала она и принялась излагать, что и зачем пыталась выяснить сегодня по поводу возможностей станков, представленных на выставке.

Радный и Гена, судя по выражению взглядов, не поняли ничего. Главный дизайнер, казалось, смутно что-то догонял.

Выслушав всё, главный инженер задал Ире несколько вопросов понятных не более чем и предыдущая Ирина речь. После этого они вступили в длинную дискуссию, из которой все остальные уловили только одно: оба говорят на русском языке.

– Ирина, хоть убейте, не могу понять, зачем всё это, если результат будет такой же? – изрёк Рябоконь первую фразу, имеющую общедоступный смысл.

– Нет, не такой же. Незаметные глазу искривления плоскостей заметны телу, которое, в одном случае, устаёт быстрее, а в другом – способно функционировать в оптимальном режиме гораздо более длительное время, при этом испытывая приятные ощущения бодрости.

– Ирина, я, как Вы понимаете, знаком с эргономикой, и для соответствия её требованиям, подобные чрезмерно утончённые изыски абсолютно ни к чему.

Я знаю, – не давая Ире вставить слово, спешил выказать свою компетентность Рябоконь, – Вы сейчас скажете, что коль уж новейшие разработки обладают такими техническими характеристиками, значит, в них есть практическая необходимость, так?

Но я Вам отвечу, – вновь не давая Ире вставить слово, спешил выказать свою компетентность Рябоконь, – что любое оборудование делается с запасом возможностей и прочности.

– Именно на это я и рассчитывала. Видите ли, до сегодняшнего дня я не следила за новинками оборудования для мебельной промышленности, а потому, не имея достаточных знаний, могла только надеяться, что отвечающие моим требованиям функции в образцах нового поколения имеются.

То, о чём я говорю, это не совсем эргономика, точнее, совсем не эргономика. Вернее, эргономика, но иного порядка. В данном случае, учитываются не только особенности строения человеческого тела, и не столько. В гораздо большей степени имеет значение организация пространства в принципе.

– Вот теперь я вообще ничего не понимаю! – рявкнул Рябоконь.

– Короче, Вам когда-нибудь приходилось сидеть на пеньке, с виду совсем обычном, и чувствовать себя гораздо комфортнее, чем в самом удобном, самом совершенном, с точки зрения эргономики, кресле? – пытаясь сохранять дружелюбный тон, спросила Ира.

Радный пронзил её взглядом.

– Мне приходилось, – медленно проговорил он.

– Где, если не секрет?

– В Сибири. В тайге. В избушке старухи-знахарки.

– Спасибо, – кивнув, поблагодарила его Ира. – Любой объект определённым образом организует пространство. Этим можно управлять за счёт искривления плоскостей и изменения наклона и соотношения их осей.

– Ирина, а Вам не кажется, что это – нечто из области мистики? – спросил Белоконь.

– Нет, не кажется. Я точно знаю, что это из области мистики, если термин «мистика» понимать как практику, направленную на единение с Абсолютом, на существование в согласии с Глобальными Законами Вселенной. Просто нет ничего удивительного в том, что параметры – в данном случае пространственные – можно просчитать и задать для объекта.

– Вы уверены, что неграмотная старуха из тайги способна к подобным вычислениям? – усмехнувшись, съязвил Рябоконь.

– Нет. Она это просто знает. Чувствует.

– Каким же образом?

– Точно таким же, как вы чувствуете, знаете скорость приближающейся машины, когда переходите дорогу. Для практического владения знанием необязательна вербализация информации или перевод её в какие-либо другие, скажем, цифровые символы.

Гена отрешённо улыбался. Радный перестал сверлить взглядом Иру и направил его в неведомую даль. Его глаза искрились.

Рябоконь переводил дух и готовился к новым нападкам, а Белоконь ринулся в атаку:

– Ладно, предположим, Вы меня убедили, но есть ещё один вопрос, который, вообще-то, должны задать, как мне кажется, Станислав Андреевич и Геннадий Васильевич, – он посмотрел на них.

– Интересно, интересно! – Гена уже предвкушал нечто, притом зная, что именно.

– Так вот, вопрос. Как мы объясним доступным образом потребителю, что наша новая коллекция прям вся такая распрекрасная и нужно непременно покупать только её, а? Как мы построим рекламную кампанию?

– Да-да, Ирина Борисовна, как? – Гена откровенно веселился.

– Точно так же, как и любую другую, – бесстрастно ответила Ира.

– Ирина, но ведь на её производство будут затрачены значительные средства, и она, по вашему мнению, будет обладать прямо-таки фантастическими свойствами. Это ведь нужно как-то отразить. Ведь обидно, если мы тут так постараемся, а покупатель пройдёт мимо.

Ира улыбнулась.

– Во-первых, мы, само собой, придадим ей привлекательный внешний вид…

– Вот!!! Так может, только им и ограничиться? И не морочить себе голову?

– А во-вторых, – продолжала Ира, не обращая внимания на едкое замечание, – если перед Вами, как перед дизайнером, поставить два внешне одинаковых стула, один из которых будет выполнен с не фиксируемыми глазом искривлениями плоскостей и изменениями наклона и соотношения их осей, и попросить найти «десять отличий», Вы их не обнаружите.

Но если Вы просто зайдёте в помещение, где будут стоять оба эти стула и Вам предложат сесть, Вы инстинктивно, не задумываясь, сделаете выбор в пользу стула, пространственно более удачно организованного. За редким исключением, люди прекрасно видят и чувствуют такие вещи, хоть и не отдают себе в этом отчёта.

То есть, специальные свойства нашей мебели мы рекламировать не будем. Они в этом не нуждаются. И, следовательно, мы не будем оповещать о них конкурентов.

– Браво, Палладина! – Гена зааплодировал.

Радный присоединился к нему.

– Хорошо, ну а как мы будем делать эти расчёты? По какой методике? – вступил в бой Рябоконь.

– Неужели Вы думаете, что я сегодня измывалась над менеджерами и инженерами, не представляя, что мне нужно во всех тонкостях? Как только цеха будут готовы к выпуску, я предоставлю всю необходимую документацию по технологическому процессу. Естественно, самих методик расчётов Вы не получите на том основании, что это – моё know-how.

– Ирина… – начал Белоконь.

Радный оборвал его:

– Всё! Хватит. Завтра тяжёлый день. Всем спать.

Ира испытала приступ благодарности Радному, потому что собрание проходило в её комнате, лишая возможности свалить самой.

Гена хотел задержаться, но Радный и его уволок.

Следующие два дня пролетели в напряжённом, но спокойном рабочем режиме.

Отчасти благодаря частично обретённому пониманию идей Иры, но в большей степени подчиняясь воле босса, Рябоконь стал полезнее, чем в первый день, когда ничего, кроме раздражения, от него не исходило.

Впрочем, раздражение пёрло из него и теперь. И даже с удвоенной, если не с утроенной силой. У Иры вообще закралось подозрение, что «главные кони» её тихо ненавидят.

Гена и Радный по очереди сопровождали Иру на втором этаже, каждый по-своему, но с одинаковой интенсивностью воздействуя на представителей заводов-изготовителей оборудования своим присутствием.

Иру удручало одно: с главным разработчиком более всего приглянувшейся ей техники переговорить никак не удавалось.

Менеджер с намертво приклеенной улыбкой клялся и божился, что этот самый инженер-разработчик сам изо всех сил хотел пообщаться с Ирой и как привязанный вот буквально только что торчал в павильоне.

Но каждый раз, как Ира туда заглядывала, буквально перед самым её появлением случалось нечто, что вынуждало его срочно покинуть свой пост. Мало того, в эти самые моменты его мобильник с пугающей целеустремлённостью умудрялся напрочь выпадать из зоны действия сети.

На четвёртый день работы выставки Ира с утра, уже в гордом одиночестве, ещё раз обошла второй этаж, снова не сумев поймать неуловимого инженера. Во время обеда она предложила Гене и Радному собраться на совет.

День стоял превосходный – такой тёплый сентябрьский денёк – и совет решили устроить в небольшом сквере около выставочного центра.

Ира открыла свой ноутбук и последовательно представила на выбор три варианта, отражавших комплектацию, необходимые площади, примерные сроки монтажа и наладки, стоимость оборудования и затраты в целом. Объяснила плюсы и минусы каждой раскладки.

– Ирчик, когда ты успела всё это наваять?

– Ген, я ж сюда не прохлаждаться ехала.

– В принципе, мне всё понятно. – Радный немного помолчал, задумавшись, затем усмехнулся. – Ира, предложение возглавить производственный отдел фабрики всё ещё в силе. – Он в упор посмотрел на неё. – Знаю. Не пойдёте. Свобода превыше всего.

– Истинно! Но, боюсь, что в этот раз мне придётся малость пожертвовать своей свободой и провести изрядное количество времени у Вас на фабрике, непосредственно участвуя в процессе монтажа и наладки.

– Ирчик, зачем тебе это? – недоумённо спросил Гена. – Толя с Жорой – ребята, конечно, не без упрямства и гонора, но специалисты они крепкие. Ирчик, я думаю, тебе не стоит напрягаться по этому поводу.

– Геночка, а можно я сама решу, по какому поводу мне стоит напрягаться, а по какому нет, а?

– Ирчик, ты конечно…

– Ген, лично я не имею ничего против участия Иры в монтаже и наладке, – перебил Гену Радный.

– А я, что, против? Ирчик, если хочешь, твоё дело. Просто я не вижу в этом смысла. Думаю, у тебя найдутся куда более интересные варианты провести своё время.

– Геночка, а ты не думай, ладно?

– Ладно. Как знаешь.

– Ген, не обижайся, но мне нужно самой всё контролировать. И дело тут не в недоверии. Понимаешь, идея действительно не совсем обычная. Оборудование, вполне возможно, придётся монтировать, по ходу внося модификации.

– Ирчик, заинтриговала пуще некуда! Эх, хоть одним глазком глянуть бы на то, что ты напридумывала!

– Сейчас глянешь. Только предупреждаю, это – не эскизы. То, что покажу, это графические формулы самой идеи.

Ира загрузила 3D-max и открыла файл. На мониторе появились линии, тянущиеся в разных направлениях и пересекающиеся в разных плоскостях, и концентрические круги, также расположенные в разных плоскостях. Картинка пленяла своеобразной красотой и гармонией.

Ира не показывала этот файл Женечке и даже не заикалась о нём. Нечто противилось этому. Но сейчас это же нечто зарядило её неукротимым озорством и заставило представить Радному и Гене сие художество, ничем даже отдалённо не напоминающее мебель.

Наслаждаясь эйфорией, Ира наблюдала за выражениями их лиц. Правда, никакой конкретной информации ни Генин лик, ни лик Радного не несли. Если не считать того, что оба явно пытались скрыть свои истинные эмоции.

– Господа, сейчас просто определитесь, какую из трёх комплектаций вы готовы поставить. Мне необходимо это знать, потому что окончательная версия разработки целиком и полностью будет зависеть от возможностей оборудования, а когда…

Ира хотела сказать, что, когда представит на их суд готовые эскизы, тогда они смогут окончательно решить, стоит или не стоит вкладываться в этот проект, но Гена не дал ей договорить.

– Сколько тебе нужно, чтобы облечь это в мебельные формы?

– Если засесть плотно, недели три-четыре.

– Получается конец октября – начало ноября. Стас, как обстоят дела с помещениями? Так, чтобы ничего не демонтировать и не останавливать производство.

– Свободных, естественно, не держим. Есть на примете склад, который хозяева готовы продать.

– Состояние?

– Ремонт, конечно, требуется, но по большому счёту, вполне приличное.

– Сколько уйдёт на ремонт и оформление документов?

– Месяца полтора – два.

– Ага. То есть, где-то во второй половине ноября – начале декабря можно начать монтаж оборудования. Хорошо. Палладина, насколько я понимаю, лучший вариант тот, у которого единственный недостаток – цена. Так?

– Да.

– Дай-ка его на экран. Ага. Стас, по площадям влезем?

– Да там два таких поставить можно.

– Чудесно. Значить так, друзья мои. Сейчас идём и заключаем договор с изготовителем оборудования.

После выставки едем все вместе к тебе, Стас, смотрим помещения, Ирчик дает ЦУ по поводу ремонта и отправляется к себе в Сочи наслаждаться жизнью и дорабатывать эскизы.

Ирчик, у тебя будет самый минимум месяц, так что не спеши и не перенапрягайся.

Стас, мы с тобой, отправив Палладину домой, тоже впрягаемся. С планом действий все согласны?

– Разумеется, – невозмутимо ответил Радный.

Ира лишь кивнул, огорошенная Гениной прытью.

Официальное закрытие выставки прошло вечером на четвёртый день. На пятый проводился демонтаж и отправка. Процессом руководили Рябоконь и Белоконь.

Ира, как и планировала, отправилась знакомиться с достопримечательностями городка. Компанию ей составили Гена, Радный, юный переводчик и милостиво выделенный хозяйкой отеля в качестве гида один из служащих, по совместительству студент исторического факультета.

Осмотр городских достопримечательностей занял немногим более трёх часов, а впереди остались ещё почти сутки до отлёта.

Позвонил Рябоконь, отрапортовав окончание демонтажа и отправки.

Погода стояла изумительная. Решили дождаться «главных» и посетить соседнюю деревеньку, где, по словам гида, издавна варили какое-то совершенно особенное пиво по старинным рецептам.

После тесноты застраивавшихся по средневековому разумению улочек загородные просторы кружили голову.

Во время рабочей недели, тем более днём, посетители не баловали хозяев заведения. Поэтому нагрянувшую большую компанию встретили с особым радушием.

Густое, ароматное, невообразимо вкусное, тёмно-янтарное пиво оказалось практически безалкогольным.

Как пояснила через переводчика хозяйка – миловидная немолодая фрау – этот его секрет позволил старинному заведению без лишних приключений пережить все передвижения армий, начиная от крестоносцев и заканчивая проводившимися неподалеку года два назад военными сборами.

Ира расслабилась и не уловила, каким образом она с Радным в сопровождении переводчика и старичка-отца хозяина заведения оказалась на окраине деревушки среди невысоких пологих холмов, покрытых уже собравшейся жухнуть травой.

Для неё также осталось загадкой, почему Гена, «главные кони» и студент исторического факультета не пошли с ними.

Она как-то вдруг просто обнаружила себя бредущей сначала вверх, а затем вниз по склону одного из холмов. Он, пожалуй, был здесь самым высоким, и с его вершины открывался живописный вид на окрестности.

Ира легко взошла на холм, но вот спуск…

Сердце бешено заколотилось. Дыхание перехватывало.

Места казались до боли знакомыми.

Оказывается, старичок всю дорогу что-то рассказывал, а переводчик переводил, притом так, будто впал в транс от будоражащего воображения повествования.

Ира, конечно, всю дорогу слышала их голоса, но вникать в смысл начала только сейчас, на спуске с холма.

– Она не была красавицей, но всех мужчин округи как магнитом тянуло в её сторону. Понятно, что их жён подобное не приводило в восторг и поэтому все нелепые обвинения встретили со стороны женской части населения всяческое одобрение.

Одобрение выказывали и мужчины, отчасти из-за трепета перед жёнами, а отчасти и от уязвлённой отсутствием внимания гордости.

При этом в округе гуляли слухи, что настоятель местного прихода затеял всё только из-за собственного неуспеха у Эрианы.

Да и обвинять её, по большому счёту, было не в чем. Жила себе спокойно, правда довольно скрытно. В дом свой никого не приглашала, но всегда отличалась приветливостью.

В общем, самым веским обвинением и доказательством того, что Эриана – ведьма, послужило то, что она разговаривала с животными, и те её понимали.

Для представителя же инквизиции, к которому обратился пастор, только то, что молодая девушка, неизвестно откуда пришла, поселилась в заброшенном доме, живёт уединённо, сама ведёт хозяйство и не стремится выйти замуж, уже подтверждало её колдовскую суть. Так что предписание начать следствие он выдал незамедлительно.

Когда ворвались к ней в дом, Эриана, казалось, ждала этого. Она сидела у окна по выходному одетая и прибранная. Никто не осмелился подойти к ней. Она сама поднялась и смиренно последовала за разъярённой толпой.